С Т О Л К Н О В Е Н И Е
В лесу было так мирно. Существовало что-то такое безмятежное в жизни среди деревьев, в окружении природы, в спешке и суматохе далеких городов. Было тихо. Красиво. Это было все, чего хотел Феликс и вряд ли многое другое. Долгое время Феликс жил в городах неподалеку от сельской местности и ночью выходил пообщаться с горожанами. Он сделал себе имя, заработал репутацию доброго, но умного доккаэби, и был одинаково любим как смертными, так и гоблинами. Шли века, люди менялись вместе со временем. Горожане не относились к доккаэби так, как раньше. Уйдя в лес, Феликс построил там дом и впервые за несколько сотен лет насладился настоящими тишиной и покоем. Хотя Феликс жил в основном уединенной жизнью, у него было несколько друзей-доккаэби, к которым он часто ездил в гости, а также поделиться товарами и обменяться историями. Его ближайшим другом был Джисон, так как они были почти одного возраста, но Джисон влюбился в смертного — в Минхо. Феликс провел последнюю неделю в их доме на окраине приморского городка и безмерно наслаждался их обществом. Но Феликс снова был готов к своим собственным тишине и спокойствию. Собравшись ночью в дорогу, он напоследок пожелал Джисону всего наилучшего и отправился в долгое путешествие обратно в свой коттедж в лесу. Как доккаэби, Феликс вел ночной образ жизни. Луна была его дорогим другом, звезды вели домой. Светловолосый доккаэби часто слишком уставал, чтобы успевать увидеть рассветное солнце, но Джисон утверждал, что личность Феликса была достаточно яркой, и он сам мог быть солнцем, так как настоящее солнце меркло по сравнению с ним. Феликс никогда не верил ему, но все равно благодарил Джисона за комплимент. Может быть, Феликс был чем-то вроде полуночного солнца. Когда он пересекал лес, рядом с его ступнями расцветали цветы и освещали путь по его следам. Их лепестки поворачивались к нему, восхищались его нетронутой невинностью, его ярким сиянием, которое, казалось, никогда не гасло, несмотря на окружающую его тьму. Увидев распустившиеся цветы на обратном пути в коттедж, доккаэби улыбнулся и взял несколько лепестков, которые в дальнейшем мог бы использовать для зелий и чар, и убрал их в карманы красного плаща. Для сбора материалов никогда не было плохого времени. Что же, может быть, в данный момент все же было неподходящее время. Ночь таила в своих тенях множество опасностей — существ с острыми когтями, острыми зубами или, что еще хуже, с ужасными намерениями. Чан охотился, рыскал по лесу в поисках новой еды, но добыча оказалась поймана не в том месте и не в то время. Оборотень улавливал запах оленя, но обнаружил, что аромат цветов сбивает его с пути. Цветы? Цветы редко распускались ночью, ведь лепестки закрывались, едва солнце после долгого дня скрывалось за горизонтом. Сморщив нос, Чан встал на задние лапы и, глядя перед собой, увидел дорожку из цветов, растущую впереди, и все они оказались повернуты в одном направлении — дальше по тропинке. Определенно странное зрелище настолько заинтриговало волка, что он снова пошел по тропинке на четвереньках. Дорожка привела его к существу, которое, казалось, с каждым сделанным шагом будило лес вокруг себя… Опустившись на колени среди цветов, маленький блондин с тихим шепотом благодарности сорвал несколько лепестков. Его длинные волосы ниспадали на спину, светлые пряди резко контрастировали с надетым красным плащом. В основном его лицо скрывала красная шляпа с широкими полями, но, судя по тому, что смог увидеть Чан, у блондина были ярко-голубые глаза, которые сияли в ночи. Маленький заостренный нос и высокие скулы. Пятна веснушек на щеках и шее. Он был красив. Он выглядел аппетитно. Чан остался в тени немного подальше и издалека наблюдал за человеком. Не обращая внимания на окружающий сильный цветочный аромат, волк мог сосредоточиться на запахе человека впереди него столь же сладком, как и пикантном. Идеальное сочетание мускуса и ванили. Невинный. Почувствовав, как текут слюнки, Чан длинным языком скользнул по зубам и нацелился на свою новую добычу. Олень остался забытым, поскольку блондин встал и продолжил идти, не обратив внимания на волка, шедшего по следу. Чан держался с подветренной стороны и преследовал свою жертву с безопасного расстояния, тем самым оставаясь незамеченным до тех пор, пока для удара не пришло подходящее время.А Т А К А
Феликс подошел к коттеджу как раз в тот момент, когда рассветные лучи солнца начали подниматься над горизонтом. Устав от путешествия, он был более чем рад вернуться в комфорт дома впервые за неделю и перебрать все материалы, собранные на обратном пути. Войдя внутрь, блондин снял красную шляпу и оставил ее на вешалке рядом с входной дверью. В доме царили темнота и холод, поэтому первым делом надо было развести огонь. Феликс легко подготовил очаг с помощью заранее нарубленных дров и вызвал пламя в ладонях, после чего прижал руки к бревнам, наблюдая, как медленно разгорался огонь по мере того, как угли появлялись под пальцами. Довольный доккаэби опустошил карманы красного плаща и разложил на столе собранные лепестки различных цветов. Он устал, но отдых мог ещё немного потерпеть. С прикрытыми глазами Феликс сидел за столом и снова наполнял флакончики материалами, а камин постепенно согревал дом. Когда человек впереди зашёл в коттедж, Чану захотелось рассмеяться. Бедная душа была бестолковой и, не подозревая о преследующем звере, привела его прямо к дому, к безопасному месту, где определённо не ожидала нападения. Ещё легче все для волка сложиться не могло. Оставаясь на границе леса, Чан наблюдал, как появился свет в коттедже, а дым поднимался из трубы на крыше. Оставаться терпеливым оказалось сложно — живот так урчал, что приходилось стиснуть зубы и впиться когтями в мягкую лесную землю. Эта добыча просто умоляла быть пойманной, и теперь будет так легко нанести удар. Почти слишком просто. Чан родился не вчера. Он был далеко не наивным, а взрослым оборотнем, который, путешествуя по лесу вдоль и поперек, убивал всякую добычу. Он проиграл столько же сражений, сколько выиграл. И если этот человек был достаточно уверен в себе, чтобы в одиночестве путешествовать по лесу в глухую ночь, возможно, он был более подготовлен, чем могло показаться на первый взгляд. Но было уже поздно возвращаться, ведь гордость Чана находилась под угрозой. Он так далеко отошел от привычных земель и так долго преследовал свою добычу. Если сейчас он повернет назад, то все окажется напрасным. Тихо рыча, Чан медленно подошел к коттеджу. Сейчас или никогда. Феликс почти засыпал на месте. Навалившись вперед, он оперся локтями о стол и подпер голову руками. Не желая заснуть, он боролся со сном, быстро моргал и старался держать глаза открытыми. Над огнём варилось зелье, которое скоро будет готовым, поэтому надо было ещё немного посидеть. Но к этому времени утреннее солнце стояло высоко в небе, и усталость начинала преобладать. Заснув на несколько мгновений, Феликс пошевелил руками, и при этом его голова съехала с них. Глубоко вздохнув от шока, он сразу же проснулся. Что это было? Феликс почувствовал запах дыма от камина, пряность зелья, варившегося в котелке над огнем, и сладость собранных цветов. Также он почувствовал железный оттенок крови, землистые тона земли, незнакомый мускусный запах какого-то существа. Запахи, которые обычно окружали его снаружи коттеджа, но точно не внутри. Из-за сонного ступора и мысли, и действия Феликса не успевали за происходящим. Услышав позади себя низкое рычание, он обернулся слишком поздно, так как массивный оборотень уже напал на него со спины. Закричав, Феликс попытался отклониться, ударил волка над ним и отполз на локтях. Они лежали на полу, на столешнице, разрушенной волчьей силой. Различные стеклянные баночки разбились, и их содержимое рассыпалось по земле. Волк с рыком бросился кусать Феликса за ногу, тем самым вырвав из горла доккаэби еще один болезненный крик. Голова Феликса кружилась, истощение давно забылось, так как адреналин хлынул в организм. Он одновременно был сбит с толку и напуган, обе эмоции боролись за господство, а боль из травмированной ноги распространилась по всему телу. Укус волка был безжалостным, и давление увеличивалось, когда он тряс ногу доккаэби в своих челюстях, как если бы это была игрушка, с которой можно было бы играть. Оборотень был массивным, как минимум, вдвое больше Феликса. Его серый мех был явно грязным, так как из-за жизни в лесу белый низ живота покрывали грязь и сажа. Белый мех вокруг его морды заливала кровь из ноги Феликса, красные глаза широко распахнулись, а темные зрачки расширились. Феликс знал, что, если не будет действовать быстро, этот дикий волк станет последним, что он увидит, прежде чем его жизнь трагически оборвется. Снова вскричав, Феликс свободной ногой ударил волка по морде, целясь ему в нос. Волк зарычал и усилил укус, тем самым вырвав из груди доккаэби еще один болезненный крик, но Феликс не прекращал попытки. Он бы не прекратил пытаться. Он не мог. Продолжая пинать изо всех сил, Феликс свернулся калачиком и поднес маленькие ладошки к сцепленным челюстям волка. Крича от усилия и пытаясь открыть волку пасть, он позволил себе свободно расплакаться. Сейчас не время сосредотачиваться на своей боли, не тогда, когда он был слишком занят, пытаясь остаться в живых, но ему определенно было больно. Сильно больно. Особенно ощутимо ударив волка по морде, Феликс почувствовал послабление: волк завизжал, и его челюсть слегка открылась. Еще раз заехав, Феликс освободился и отскочил от зверя, волоча ногу за собой и отчаянно стараясь убежать. Волк ринулся за Феликсом, на четвереньках бросился на него, но на этот раз доккаэби был готов. Руками с налипшей серой волчьей шерстью он собрал лепестки из разбитых банок, лежащих на земле, и бросил их в зелье над очагом, практически сразу же хватаясь за котел, когда волк в очередной раз повалил его на пол. Рыдая от страха и боли, Феликс произнес заклинание и зачаровал зелье всей оставшейся энергией. Когда волк вонзился зубами в здоровую ногу, он закричал в агонии и вылил кипящее зелье на морду. Оборотень тут же отпустил его и бросился прочь. Настала очередь зверя выть от боли и тереть морду лапами, но зелье уже начало действовать. Задыхаясь и плача, Феликс смотрел, как волк, потеряв сознание после воздействия зелья, без сил упал на землю. К сожалению, он не умер, но ему потребуется время, чтобы прийти в себя, чтобы очнуться от глубокого сна. Вздохнув с облегчением, Феликс пополз обратно к разбросанной по полу мешанине из ингредиентов. Обе ноги сильно болели, но, к счастью, для полного выздоровления у него было все необходимое. Тем не менее, Феликс только что нашел волчий аконит и закинул его остатки в зелье, которое в данный момент высыхало на серой шерсти. Вздохнув, он принялся исцелять себя, помня, что у него в запасе всего пара дней покоя, прежде чем зверь в его гостиной снова проснется. Достаточно времени, чтобы составить план, как справиться с волком.И С С Л Е Д О В А Н И Е
Во сне, вызванном зельем, волк мирно спал и тихонько храпел. Он не двигался, и Феликс думал, что, по правде говоря, зверь очень красив. К сожалению, у Феликса были травмы, напоминающие о том, что оборотень все еще оставался жестоким зверем, даже если отдыхал. Во время нападения обе ноги Феликса оказались сильно поврежденными, но, к счастью, для исцеления у него под рукой были магия и припасы. В течение дня раны перестали кровоточить, и Феликс снова смог ходить, но в процессе регенерации большая часть его магии оказалась истощена. Ему пришлось вручную, без помощи магии, убираться в коттедже: выбрасывать сломанный стол, сметать стекло и снова сортировать материалы. Он должен быть готовым к тому моменту, когда волк снова проснется, и ему нужен был план. Сначала Феликс планировал убить существо — заколоть во сне и избавиться от тела, спящего в гостиной. Доккаэби дошел до того, что оседлал волка и приставил нож к его горлу, но когда пришло время нанести смертельный удар, Феликс не смог заставить себя сделать это. Охотясь за едой, волк действовал на инстинктах. Феликсу хотелось верить, что существо избежало бы его, если бы знало, что наткнулось на коттедж доккаэби. Убивать волка было неправильно. Вместо этого Феликс потратил время на уход за чудовищем. Из-за жизни в лесу волк был грязным, поэтому блондин принес ведро с водой и мочалку, сел рядом на пол и вручную отмыл толстый серый мех. Это была невинная доброта — Феликс заботился о другом существе и чувствовал чужое дыхание под своими руками. Мышцы волка напряглись от прикосновения, и Феликс восхитился его силой. Он мог оторвать конечность от конечности; и то, что Феликсу удалось остаться в живых, было чистой воды удачей. Но вместо того, чтобы испугаться, он оказался ещё более увлечённым. Феликс мало что знал об оборотнях, по крайней мере, недостаточно для того, чтобы чувствовать себя готовым к тому моменту, когда волк, находящийся в доме, проснется. Взяв различные книги с полок в спальне и устроившись в гостиной, Феликс проводил столько исследований, сколько мог. Он читал часами, сидя перед камином, свернувшись в клубочек и чувствуя, как холодеет, когда день переходил в ночь. Услышав тихий храп рядом с собой, Феликс вспомнил о крепко спавшем волке, которого, казалось, не тронул холод благодаря густой шерсти. Стало любопытно, но Феликс, протянув руку, провел рукой по уже чистой серой шерсти и улыбнулся, когда волк с фырканьем расслабился. Он выглядел таким мягким, таким удобным и, может быть, даже немного милым в понимании Феликса. Щенок крепко спал. В момент храбрости Феликс придвинулся ближе, сел сбоку и прижался к волку. Окруженный теплой серой шерстью Феликс снова смог осесть и опустил голову на бок зверя. С улыбкой он заметил, что в такт волчьему дыханию голова слегка поднималась и опускалась, тем самым убаюкивая. Продолжая читать, Феликс сосредоточился на том, чтобы согласовать свои медленные и глубокие вдохи и выдохи с дыханием волка, чтобы они, в конце-концов, стали синхронными, и продолжил читать. Он читал о том, насколько мощен волчий аконит, и как долго волк будет спать, но в зависимости от использованного объема зелья. Он читал о силах оборотней, о том, как их нужно сдерживать для гарантии безопасности. И что самое интересное, он читал о брачных циклах оборотней. Внезапно Феликс не смог сосредоточиться ни на чем другом и зациклился на идее, что зверь под ним может оказаться до помешательства захваченным необходимостью размножаться. Сердце забилось хаотичнее, и Феликс поймал себя на том, что читает все быстрее и быстрее и отчаянно нуждается в как можно большем количестве информации для того, чтобы вылечить свое болезненное любопытство. Течка. Гон. Смазка. Узел. Отмечающие укусы. Феликс почувствовал, что узнал что-то, чего не следовало бы, и, сильно покраснев, захлопнул книгу. Может быть, некоторое невежество сродни блаженству, но оказалось уже слишком поздно, ведь от новообретенной информации тело разгоралось, а в голове кружилось больше вопросов, чем ответов. Заставив себя перестать думать об этом, Феликс сосредоточился не на блуждающих мыслях, а на волке и залюбовался спящим вблизи зверем. Какое величественное существо… Вместо того чтобы вернуться в свою спальню этой ночью, Феликс свернулся калачиком рядом с оборотнем, пробежался пальцами по волчьей шкуре и уткнулся носом в его мягкий мех. Феликс так склонил голову, что с его ракурса была видна мощная лапа с острыми когтями, которая все еще могла нанести вред. На одно дыхание Феликс не мог не задуматься о том, как будут чувствоваться эти же самые когти, когда они вопьются в кожу, оставят метки и будут притягивать к себе все ближе, ближе и ближе… Феликс знал, что слишком привязался. Он заснул, думая о волке, лежащем рядом, даже мечтая о нем — идти по лезвию ножа было очень опасно. По примерным подсчетам волк должен был скоро проснуться. Феликс оставался уверенным в том, что, проснувшись, оборотень будет испытывать боль, будет злым и сбитым с толку. Пришло время отойти подальше и принять необходимые меры предосторожности. С помощью магии Феликс создал железную цепь и, зачаровав, закрепил ее на шее волка. Это гарантировало то, что оборотень останется прикованным только к одному месту в комнате. Несмотря на то, насколько сильно он осмелел, раз позаботился о волке, доверять все равно было чем-то сродни смерти. Теперь, когда цепь приковала зверя к полу, Феликс прижался к нему и, поглаживая мех, чувствовал напряжение мускулов, скрытых под ним. Пока что ему было позволено находиться так близко. Даже во сне Феликс знал, что оборотень невероятно сильный. Безумно сильный. И ему это так нравилось. Подобное было неправильным и шло против законов природы, но Феликс больше не мог отказывать себе в этом — ему очень нравился волк, который всего пару дней назад пытался его убить. Он оказался достаточно хорошей компанией. Он успокаивал. Феликсу он и вправду очень, очень нравился; зародившееся в глубине его живота тепло распространилось по всему телу. Именно так Феликс себя еще ни с кем не чувствовал. Ради разделения столь сильной связи, с которой ничто другое не могло сравниться, он желал избавиться от невинности и полностью отдаться другому существу. Это все, о чем он мог думать. Это все, что он хотел. Он просто надеялся, что волк тоже захочет его. Феликс знал, что шансы невелики. Проснувшись, зверь либо захочет снова убить Феликса, либо сбежит подальше. Возможно и то, и другое. Но все, чего хотел Феликс, — это шанс, это возможность сблизиться, по крайней мере, попробовать поделиться своими сокровенными желаниями с другим. С нежностью глядя на спящего волка, Феликс наконец придумал план. На целый день раньше времени пробуждения он приготовил тушеное мясо, тем самым оставшись убежденным, что маринад из семян мака и гречихи станет достаточно сильным. Феликс знал, что если что-то пойдет не так, он в конечном итоге окажется либо мертв, либо убит горем.П Р И З Н А Н И Е
Проснувшись, Чан застонал и перевернулся на бок. Его голова тупо пульсировала от боли, особенно морда. Вздохнув, он моргнул, открыл глаза и быстро сообразил, что не помнит, где находится. Он точно был в каком-то доме, в темной комнате, конечно, если не считать слабо горящего камина в нескольких шагах от него. Оглядевшись вокруг, он понял, что под его головой лежит подушка, а тело накрыто одеялом. Будучи еще более сбитым с толку, чем раньше, Чан встал на четвереньки и тихо застонал от усилия, приложенного телом. — Ой! Ты проснулся, — чей-то низкий голос в этой комнате привлек внимание Чана. Оборотень напрягся и гневно вздыбил шерсть. Затем последовал небольшой звон посуды, сопровождаемый тем же самым низким голосом, мягко напевавшим мелодию. Через несколько мгновений медленные шаги по деревянному полу стали ближе, и владелец голоса появился в поле зрения Чана. — Должно быть, ты голоден. Чан не мог поверить в то, что видел. Перед ним стоял тот же маленький человечек из леса, одетый в красное; тот же человек, за которым он шел обратно в коттедж. В этот коттедж. Последним, что запомнил Чан, был этот человек, извивавшийся под ним от боли и находившийся в нескольких дюймах от смерти. Его ярко-голубые глаза были наполнены слезами и агонией. Теперь эти же самые голубые глаза светились в темной комнате, плечи укрывал фирменный красный плащ, а сам человек выглядел вполне здоровым и живым и держал в руках чашу. — Как… — прорычал Чан, поднявшись на задние лапы; гнев и замешательство достигли своего катализатора. Однако, встав, он почувствовал, что что-то плотно обхватывало шею и даже тянуло обратно к земле. Посмотрев вниз, Чан увидел цепь, один конец которой был обмотан вокруг шеи, а второй конец, прикованный к полу, удерживал на месте. Несмотря на это, Чан, решив разорвать цепь, ринулся к блондину. Он ожидал, что из-за приложенной силы звенья разорвутся, но металл остался прочным и несгибаемым. От шока глаза Чана расширились, и он понял, что цепь все равно не разорвется, как бы сильно он ни боролся. Задыхаясь, он прекратил бороться и, посмотрев на человека перед собой, потер заболевшее горло. — Не причиняй себе вред. Цепь зачарована, — просто сказал блондин, сев на пол вне досягаемости Чана. Что же, это все объяснило. Пыхтя, Чан выпрямился и снова взглянул на человека. Он больше не выглядел напуганным или, по крайней мере, раненым. Наоборот, он с улыбкой наблюдал за Чаном и держал на коленях большую миску тушеного мяса. — Ты спал несколько дней, и тебе надо поесть, пока не стало еще хуже. — То, что ты сделал для меня? — Чан тихонько зарычал, упав на четвереньки и глядя, как блондин поставил миску и подтолкнул ее ближе к нему. К сожалению, рагу пахло восхитительно, и Чан почувствовал, как слюнки текут, а живот предательски урчит. — Я уложил тебя спать и привел в порядок. Кстати, не за что. Я должен был убить тебя за нападение в моем же собственном доме. Но, к счастью для тебя, я не доккаэби, живущий за счет смертей, — блондин приподнял бровь, отчего Чан снова зарычал. Доккаэби. Конечно. Чан проклял себя за то, что раньше не уловил этого запаха от него и во всем обвинил цветы. Может быть, дело в этом, или он просто отвлекся на красоту доккаэби. — Спасибо, — коротко поблагодарил Чан, глядя на стоящую перед собой миску с тушеным мясом. Он все еще чувствовал себя ужасно — мышцы сильно болели, в животе урчало, а тушеное мясо было очень соблазнительным. Но он предпочел бы умереть, прежде чем признаться в том, насколько хорошо пахнет еда, или прежде, чем позволит себе принять одолжение от доккаэби. Приняв услугу, Чан окажется в долгу перед ним. Чан шагал по небольшому кругу, изучая пределы того, насколько далеко могла бы пустить его цепь. Очевидно, гоблин не позволял уйти, терпеливо сидел и с веселой улыбкой на лице внимательно наблюдал за Чаном. — Приступай, тебе не придется мне расплачиваться. Это не милость гоблина, а просто проявление доброты, — он практически пел, и мелодичные слова зазвенели в ушах Чана. Хорошо. Если это не одолжение, возможно, Чан мог бы один раз согласиться. От одного раза ничего не будет. Он полагал, что уже был должен гоблину за то, что тот не убил его во сне. Было бы грубо не принять доброту. Нехотя принюхавшись, Чан осторожно откусил тушеное мясо и застонал от восхитительного вкуса, наполнившего рот. Он попытался остановить себя на одном укусе, но живот протестующе заурчал. Борясь до тех пор, пока больше не осталось сил противиться искушению, Чан практически нырнул в миску и неуклюже поел, после чего языком собрал все до последней капли и очистил челюсти. — Вкусно? — на суровый взгляд Чана доккаэби усмехнулся. — Я — Феликс. А ты? — в ответ на попытку Феликса завязать разговор, Чан просто смотрел на него, склонив голову на бок, тем самым подчеркивая, что все еще остается скованным цепью. — Не веди себя так, будто цепь не нужна, ты напал на меня. Разве я не заслуживаю хотя бы знать имя своего гостя? — указывая на цепь, он надул губы и скрестил руки на груди. Чан позволил себе тихонько рассмеяться и покачал головой. Этот доккаэби интересный и очень симпатичный. Дерзкая добыча, это ему нравилось. — Чан, — коротко сказал он, усаживаясь на корточки и натягивая цепь на шее. — Теперь я могу уйти? Спасибо за еду и за мою сохраненную жизнь. Но я усвоил урок и буду держаться подальше от тебя, обещаю, — он усмехнулся, раздражаясь своей сдержанностью. Он был оборотнем, а не домашним питомцем какого-то доккаэби. — Видишь ли, мне бы хотелось тебя отпустить, но зелье, которым я только что накормил тебя, может подействовать в любую минуту, — вставая, небрежно сказал Феликс. Чан почувствовал, как сердце замерло и рухнуло в живот, теперь уже полный тушеного мяса. — З… зелье? — прошептал Чан. Прежде чем взгляд ожесточился от гнева, его глаза расширились от страха. — Что за трюк ты проворачиваешь, доккаэби? Чем ты меня накормил? — он зарычал, бросаясь на Феликса, но тот бесстрастно стоял вне его досягаемости. — Тушеным мясом! — Феликс ярко улыбнулся, наклонил голову и прошептал Чану на ухо. — Мясо было приправлено семенами мака и гречихой. Твой гон должен начаться в любой момент, — озорной шепот щекотал шерсть на ухе волка и привлекал к себе внимание. Со сказанными Феликсом словами глаза Чана снова расширились, и он ощутил, как сжался живот. Словно по команде в нем вспыхнул огонь, и тепло быстро разлилось по всему телу. Посмеиваясь, Феликс отступил назад, сверху вниз скользя взглядом по телу Чана. — Феликс… — прошептал Чан, внезапно почувствовав беспокойство. Жар его гона быстро превращался в ад и воспламенял внутренности, пламя лизало каждый мускул напряженного тела. — Почему… почему ты это делаешь? — он тяжело задышал — жар заполнил его грудь и делал каждый вздох, движение и мысль все сложнее и сложнее. — Потому что, — Феликс усмехнулся, его синие глаза метнулись вверх и встретились с красным взглядом Чана, — недавно я уже видел тебя диким зверем. Я хочу снова увидеть тебя таким, и на этот раз я готов, — он озорно улыбнулся, и Чан тяжело сглотнул. Невинность по-прежнему витала в запахе Феликса. Он был нетронутым, чистым и девственным, а Чан практически мог попробовать запах на вкус, ощущая, как скопилась слюна во рту. Но за внешней невинностью Феликс все равно оставался хитрым и хаотичным доккаэби. Чан хотел его. Очень сильно. Но его мысли о поедании светловолосого гоблина были давно забыты. Нет, теперь его поглотил другой голод. Поскольку Чан тяжело дышал, а действие зелья вызывало у него гон, как и предполагалось, Феликс не смог удержаться от гордой улыбки. Он стоял в нескольких шагах и слушал, как Чан разочарованно скулил; смотрел, как волк, упав на четвереньки, корчился на полу. Было понятно, что Чана ошеломил внезапный гон, но он все равно боролся с ним. Феликс знал, что зверь сразу же станет диким, как только гон полностью овладеет им, поэтому пришлось действовать быстро. — Чан… — шепот Феликса привлек внимание волка, и его уши приподнялись. — Чан, все в порядке. Тебе больше не нужно с этим бороться. Я хочу этого, я хочу тебя… — он попытался успокоить его, но Чан фыркнул, закатывая глаза. — Ты не знаешь, о чем просишь, Феликс. Я могу убить тебя. Тебе не следовало этого делать… — Чан грубо зарычал, и Феликс почувствовал, как его живот сжался от влечения, а не от страха. Нервно сглотнув, Феликс упал на колени и подполз ближе, втиснувшись в пространство Чана. Он попятился, но Феликс, схватившись за цепь, разрушил чары на ней и резким рывком притянул волка к себе. Встретившись взглядом с глазами Феликса, Чан снова зарычал, но блондин уверенно улыбнулся в ответ. — Чан, никогда не сомневайся в доккаэби. Я точно знаю, что делаю. И я знаю, что ты не убьешь свою пару, — произнес Феликс, наблюдая, как глаза Чана расширились. Неприрученный. — Давай, страшный серый волк, ты знаешь, что делать. Посмотри на свои мощные лапы, на острые когти… — шепнул он, протянув свободную руку, чтобы потереть плечо Чана и задыхаясь, когда зверь внезапно сжал его талию с обеих сторон. Сильные лапы держали Феликса в тисках, и когти, пронзив красный плащ, впились в кожу. — Чтобы лучше держать тебя, мой дорогой… — тихо прорычал Чан, вставая и поднимая Феликса с пола. Прерывисто вздохнув, Феликс крепко обвил туловище волка, вспомнив про свои раненные ноги. Некоторое время назад Чан действительно пытался его убить и в процессе оставил ему шрамы на всю жизнь. Было ли происходящее в данный момент хорошей идеей? — И твои… твои острые зубы… — прошептал Феликс, подняв руку с плеча Чана и поглаживая его щеку, сглатывая, когда зверь в ответ зарычал. Теперь Чан склонился вперед, подтолкнул голову Феликса набок и длинным движением облизал его шею прямо над пульсом. — Чтобы лучше отметить тебя, мой дорогой… — тембр голоса Чана упал на октаву, и Феликс, почувствовав вибрацию слов возле своего уха, тихо застонал в ответ. Его стон оказался таким соблазнительным для слуха волка, и Чан, зарычав еще громче, прижал Феликса к себе. Задыхаясь, Феликс не остановил Чана и вгляделся в его лицо. Он снова одичал, зрачки расширились, и с пасти неуклонно стекала слюна. Тем не менее, он все еще казался под контролем Феликса и сдерживаемым цепью, окольцевавшей шею. Однако, Чан нисколько не выглядел обеспокоенным. Феликс снова выдохнул, почувствовав давление на свою задницу, и, глянув вниз, увидел большой обнаженный член Чана, блестящий от смазки. Судя по всему, это не беспокоило Чана. Он казался таким же возбужденным, как и Феликс. — И твой огромный член… — Феликс едва прохрипел эти слова, но, кажется, этим самым оборвал последнюю струну сдержанности Чана, рассмеявшегося в ответ. — Чтобы лучше трахнуть тебя, мой дорогой, — теперь заверение Чана наполнило Феликса уверенностью. Чан хотел этого так же сильно, как Феликс. Даже если это была самая опасная вещь, которую Феликс когда-либо пытался совершить в своей жизни, по крайней мере, Чан был с ним за одно. Ярко улыбнувшись, Феликс крепче обмотал вокруг кулака цепь и приблизил лицо Чана к своему собственному. Любопытно, но Феликс, несколько раз поцеловав Чана, почувствовал вкус гречихи, что заставило его улыбнуться самому себе. Прорычав, Чан быстро взял себя в руки и нетерпеливо облизал внутреннюю часть рта Феликса, желая глубоко поцеловать. Феликс никогда в жизни даже не целовал кого-либо другого, так что этот опыт был для него абсолютно новым и волнующим, и все его чувства невероятно обострились, когда он давал Чану контроль и позволял вести. Некоторое время они просто целовались, исследуя рты друг друга. И в то время как Феликс натягивал цепь вокруг шеи Чана, тот все сильнее и сильнее хватался за доккаэби. Задыхаясь, Феликс отстранился и, чтобы привлечь внимание зверя, дернул за цепь. — Спальня. Пойдем в кровать, — выдохнул он, затаив дыхание. Чану не нужно было повторять дважды, и, послушавшись, он помчался по дому в поисках спальни. В небольшом коттедже была всего пара комнат, и Чан, достаточно быстро найдя спальню, опустил Феликса на покрывала. Однако Феликс не дал Чану особой передышки и дернул за цепь, чтобы волк заполз вместе с ним на кровать и остановился между стройными ногами. Волк действовал инстинктивно, мордой раздвигая бедра Феликса и облизывая одежду, скрывавшую тело. Феликс все ещё был полностью одетый, и это явно расстраивало волка, который просто скулил и царапал когтями ткань, ожидая доступа к тому, чего желал больше всего. — Чан… — мягко позвал Феликс и улыбнулся, когда волк посмотрел на него, приподняв уши, чтобы улавливать каждое сказанное слово. — Чан, мне нужно, чтобы ты был здесь немного нежнее, хорошо? — попросил он, потянувшись вниз и начиная снимать штаны. Чан в замешательстве нахмурился, но нетерпеливо ткнулся носом в руки доккаэби. Осторожно стянув штаны, Феликс обнажил ноги со следами атаки Чана. К счастью, раны наконец-то покрылись корочками, но до полного восстановления было еще далеко. Феликс вел себя осторожно с нежной кожей, но Чан понятия не имел, пока не увидел это собственными глазами. Сразу же волк громко взвыл, обнюхивая и облизывая раны, как будто поцелуи залечивали оставленные им следы. — Феликс… Ликс, мне так жаль… — грустно заскулил Чан, но Феликс отвлек его прикосновениями к обеим сторонам головы, тем самым заставляя посмотреть на себя. — Все в порядке. Просто будь осторожен, хорошо? Я пытаюсь исцелиться, — Феликс ободряюще улыбнулся, нежно поцеловал кончик носа Чана и прижался к нему лицом. Проскулив, Чан еще несколько раз облизнул раны, но вскоре после этого снова отвлекся на желаемое. Чан, находящийся между бедер Феликса, лизнув нижнее белье, сорвал ткань и обнажил доккаэби. Тяжело задышав, Феликс попытался прикрыться, но сильные руки Чана остановили и развели ладони в разные стороны. Никогда раньше Феликс не ощущал ничего подобного. Он чувствовал себя безумно уязвимым, его сердце колотилось от смеси страха и возбуждения, и он не был уверен в том, какие эмоции были сильнее. Он нервничал и был напряжён, но Чан, не проявив никаких признаков таких же чувств, снова зарычал и подтянул ноги Феликса к груди, обнажая его еще больше. Феликс боролся с любым инстинктом свернуться калачиком и уйти в сторону и вместо этого сосредоточился на волке над собой. Чан тяжело дышал, слюни непрерывно текли по длинному языку, вывалившемуся из его рта. Его красные глаза скользили по телу Феликса, словно оценивая физическую форму и определяя, был ли он достойной парой. Ожидая решение Чана, Феликс на несколько мгновений застыл, но когда волк нырнул вниз, чтобы оставить длинную полосу на заднице, он больше не мог заставить себя усомниться в своей значимости. Судя по всему, Чан принял решение — Феликс был идеален. Громко застонав от внезапного прилива удовольствия, Феликс просунул руку под свои колени и прижал их к груди. Лапы Чана опустились на задницу гоблина, когтями ухватились за веснушчатую кожу и раздвинули ягодицы. Безжалостный язык Чана скользил и нырял в Феликса с безрассудной энергией, и буквально пожирал его. Наслаждение переполняло Феликса до такой степени, что поджимались пальцы на ногах, а из глаз текли слезы, и, не прикоснувшись к себе, он кончил; белое освобождение окрасило переднюю часть красного плаща. Почувствовав, как Феликс сжал в себе язык, Чан отстранился и наблюдал, как доккаэби кончает под ним — его мышцы напрягались и расслаблялись от удовольствия. Чан сразу же принялся с жадностью слизывать сперму Феликса, не позволяя драгоценным каплям пропадать даром. — Мой, — Чан собственнически зарычал, встретившись с большими голубыми глазами Феликса, широко раскрытыми от шока. — Ты — мой. Твое освобождение — тоже мое. Не смей кончать, если я не получу все, — рычание волка было скорее приказом, чем чем-либо еще, и, вместо того, чтобы ответить, Феликс тупо кивнул. Нюхая, Чан раздвинул ноги Феликса в стороны и попытался снять с него красный плащ. Теперь будучи полностью обнаженным, Феликс на несколько мгновений спрятался за руками, но после нескольких поцелуев Чана доккаэби пошевелился и схватил мех на затылке, данным образом предлагая оборотню первый раз взглянуть на свою красивую обнаженную кожу тела. Феликс был потрясающим. Ярко-голубые глаза, полные розовые губы… Длинные светлые волосы рассыпались по подушке за головой и ниспадали на плечи. Веснушки покрывали переносицу, скулы, шею, грудь. Тело Феликса было ночным небом, а его веснушки — звездами, гордо выделявшимися на бледном фоне гибкой фигуры. Куда бы Чан ни посмотрел, везде было множество веснушек, которые заставляли его улыбаться и оставлять сладкие поцелуи на теперь обнаженных просторах тела Феликса. — Чанни… — Феликс практически промурлыкал под ним и покрепче вцепился в волчью шерсть, когда Чан, облизывая соски, нежно посасывал чувствительную кожу. — Ты идеален, Феликс, — с гордым грудным рокотом заявил Чан. — Идеален для меня. Идеально подходишь для моих щенков. Идеальная пара, — он поднял глаза и обнаружил, что блондин ярко покраснел. Стройные ноги доккаэби касались талии волка. — Твои щенки? — удивленно прошептал Феликс, закусив нижнюю губу между зубами. — Ты… ты действительно хочешь, чтобы я был твоей парой? — он едва выдохнул эти слова, но Чан не дал ему возможности закончить, не дал ему ни секунды сомнений. — Да, — подняв голову, Чан сильно зарычал, прижался лбом к Феликсу и на мгновение уткнулся в него носом. — Да, Феликс, да. Я больше ничего не хочу, — шепнул он, вызвав хихиканье гоблина. — Тогда возьми меня, — Феликс ярко улыбнулся и, чтобы сладко поцеловать Чана, наклонил голову. Его уверенность вернулась. — Я хочу тебя, каждую частичку тебя. Твои острые когти, твои острые зубы… — стихшие слова заставили Чана снова рассмеяться. — Мой огромный член? — добавил он, вспомнив, что Феликс сказал это ранее. Покраснев, гоблин кивнул и скользнул рукой между их телами. С любопытством Чан взглянул вниз и простонал, когда доккаэби погладил чувствительную длину и приподнял бедра для большего трения. — Особенно твой огромный член, — Феликс хихикнул и убрал руку, ухмыляясь, когда Чан раздраженно фыркнул из-за потери прикосновения. Вместо этого Феликс еще раз схватился за цепь на шее и на всякий случай натянул ее. — Продолжай, Чан. Дай мне все, что можешь, я хочу все, — уверенно сказал он, снова зажигая огонь глубоко внутри Чана. Как только гон брал верх, Чан терял контроль над собой. Он становился ужасным зверем, именно таким, каким легенды изображали оборотней — агрессивными и жестокими животными. Он боялся того, что мог сделать с Феликсом, если потеряет контроль, особенно после того, как увидел ужасные раны, оставленные им же самим на ногах доккаэби, но он доверился ему, доверился, когда Феликс сказал, что знает, что делает. Феликс хотел этого. Теперь дело за Чаном. Громко прорычав, он поддался инстинктам. Отстранившись, Чан крепко схватил Феликса за талию, перевернул на грудь и одной рукой поддержал его колени. Затаив дыхание, Феликс остался в данном положении, но, глядя через плечо назад, покачал веснушчатой задницей в воздухе, словно насмехаясь над Чаном. Зарычав, волк нырнул вперед и нетерпеливо облизал кольцо мышц и кожу вокруг него, стараясь сделать так, чтобы Феликс был как можно более растянутым и мокрым. Собственная лапа Чана коснулась члена и быстро прошлась по длине. Почувствовав, что из уретры выделилась смазка, Чан вскарабкался на тело Феликса и прижал член ко входу. При попытке проникнуть внутрь стало ясно, что Феликс действительно был девственником. Между ними и так была явная разница в размерах, но Чан едва смог погрузить головку и заскулил от разочарования. Болезненно вскрикнув, Феликс напрягся и сжал под собой простыни. — Блять! Хорошо! Хорошо-хорошо-хорошо… — хмыкнув и пытаясь расслабиться, Феликс сделал несколько прерывистых вдохов. Поняв, что это сработало, но не в полном объеме, он убрал руку, отодвинул ягодицу одной ладонью и прошептал заклинание. Чан оставался неподвижным, наблюдая, как Феликс работает под собой. Он не был уверен в действиях доккаэби и сомневался в эффективности применения чар во время секса, но как только он почувствовал, что Феликс под ним начал насаживаться, то внезапно догадался. Феликс выделял смазку подобно настоящему оборотню в период гона. Очевидно, что для подобного потребовалось большое количество магии, так как доккаэби под ним теперь стал слабее, но Чан был рядом и поймал его, тут же просовывая руку под бедра Феликса и удерживая на месте. Теперь оказалось намного легче войти в Феликса, и Чан громко стонал, когда его длина входила все глубже и глубже. Это было идеально. Больше не встретив никакого сопротивления и не желая тянуть время, бедра Чана быстро и сильно срикошетили вперед. Доккаэби слабо вскрикнул, и с его губ сорвались стоны удовольствия, когда Чан интенсивно вбился в него, тем самым заставив все тело задрожать от приложенной силы. Единственным, что удерживало Феликса в вертикальном положении, была лапа под бедрами, которая постоянно тянула назад навстречу собственному телу. Чан и раньше размножался, много раз был в гоне, но Феликс оказался совершенно другим партнером, чем то, к чему он привык. Это казалось правильным… Нет, это было идеальным. Феликс наполнялся смазкой, влажные звуки эхом разносились по комнате и усиливались веснушчатой кожей, со звуком ударявшейся о тело Чана. Оба задыхались в стонах удовольствия. Волк крепко схватил Феликса за тонкую талию и вонзил когти так глубоко, что порвал кожу. Феликс плакал от боли и переизбытка ощущений, а Чан продолжал вбиваться в него. Чан был так близко, был готов наконец-то дать узел паре, но крик доккаэби отвлек его. — Чан! Хочу кончить! — вскрикнул Феликс. Чану хватило нескольких секунд, чтобы выйти и, толкнув Феликса на бок, ртом обхватить его член. Схватив волка за уши и сильно дергая за них, Феликс с криком и плачем кончил Чану в горло. Зверь громко застонал, будучи переполненным гордостью из-за того, что Феликс запомнил его просьбу, и наслаждался тем, что смог проглотить освобождение пары. Его собственный оргазм точно мог подождать, особенно, если для этого ему нужно было снова и снова пробовать сперму Феликса. Когда Чан, наконец, оторвался от члена и жадно облизал губы, Феликс засмущался. — Прости… — он попытался извиниться за испорченный момент, но Чан, покачав головой, успокоил его поцелуем. — Не извиняйся. Я рад, что тебе хорошо, и спасибо, что предупредил. Предупредишь снова, ладно? — с энтузиазмом предложил Чан, на что Феликс быстро кивнул. Чан трахал его так хорошо, что было трудно не кончить каждый раз, когда член проникал внутрь, но доккаэби старался контролировать себя, крепко хватался за цепь и просовывал пальцы в звенья. Когда Чан снова пристроился сзади, Феликс закрыл глаза и направил свою магию на то, чтобы произвести еще больше смазки для волка. Смазка сделала этот опыт намного более приятным для них обоих, и Феликсу нравилось это, но у него почти не осталось сил на что-либо иное. К счастью для него, Чан сменил позу, поднял ногу Феликса, согнул ее в коленке, прижал к плечу и толкнулся вперед. — О, черт, — закричал Феликс, чувствуя, как каждый дюйм члена Чана сильно и быстро толкается внутрь. Где и за что волк бы не схватил его, когти вонзались глубоко, и из проколов капельки крови выступали на поверхности кожи. Каждый раз, когда Чан толкался, живот Феликса выпирал, и под тонкой кожей можно было отчетливо разглядеть очертания большого члена. Это была перегрузка от стимуляции, но как только Феликс решил, что чувствует предостаточно, даже слишком много, ощущения стали еще более интенсивными. — Ты чертовски хорош, Ликс. Я близок… — Чан зарычал, слегка вонзая когти в бедро Феликса и пытаясь удержаться от желания завыть от удовольствия. Феликсу это показалось милым, но волк явно пытался скрыть то, насколько громким хотел быть и насильно заглушал себя с помощью мягкой плоти доккаэби. Когда Чан сказал, что он «близок», Феликс, по правде говоря, не думал о последствиях дальнейшего. Конечно, он читал об этом, он знал, что его ожидало, но прочитать и испытать на себе — это две совершенно разные вещи. — Твою мать! — голос Феликса сошел на крик, когда он внезапно почувствовал, что узел Чана прижался ко входу. С каждым толчком бедра волка становились все более дрожащими, а движения — более резкими, и он так насадил Феликса на свой член, что узел начинал расширять колечко мышц. Это было болезненно, и никакое количество смазки, произведенной Феликсом, не могло по-настоящему облегчить скольжение. С особенно мощным движением узел Чана протолкнулся в Феликса и, застряв внутри, вызвал у доккаэби болезненный вскрик. Поскольку Чан теперь тоже не мог вырваться, он взвыл, и, когда узел начал раздуваться, его пушистый хвост быстро завилял. Узел увеличивался все сильнее и сильнее, и Феликс чувствовал, как расширяется, и задыхался от удовольствия, закатив глаза. — Блять! Блять, блять, блять, сейчас кончу! — вскрикнул Феликс, и пальцы на его ногах поджались. Но на этот раз Чан отреагировал рычанием и сильнее укусил его за бедро. Чан больше не толкался, но давления растущего внутри волчьего узла оказалось достаточно для того, чтобы Феликс с всхлипом кончил, оставаясь нетронутым и напрягаясь примерно на всю длину Чана. Похоже, именно это подтолкнуло оборотня к краю. Почувствовав, как мышцы сжимаются вокруг члена, а узел достигает максимума, волк с еще одним громким воем бросился на Феликса. Доккаэби задохнулся от страха, но не успел среагировать, и волк вцепился ему в горло, агрессивно впиваясь зубами и оставляя на коже брачную метку. Глаза Феликса закатились от ощущений, и рот открылся в безмолвном крике боли. Он оставался беззвучен, и его затрясло от чрезмерной стимуляции, когда Чан, кончая глубоко внутри, наполнял живот всем содержимым своего узла. Казалось, это никогда не закончится. Когда Феликс, наконец, снова смог дышать, он громко ахнул, одной рукой потер выпуклость своего живота, а другой рукой слепо схватил Чана за шею, подумав, что потерял его. — Чанни… — Феликс болезненно всхлипнул, но Чан, только еще сильнее впившись зубами, отметил свою пару. Укус кровоточил, кровь стекала по коже, и у Феликса закружилась голова, но волк, похоже, не желал отступать. — Детка, все в порядке, дело сделано. Посмотри на меня, — он попробовал еще раз и немного сильнее потрепал Чана за загривок. Проскулив, Чан наконец разомкнул челюсти с горла Феликса, и тот снова прерывисто выдохнул. Постепенно отдышавшись, он поднял глаза и увидел, что Чан с гордой улыбкой смотрел на постепенно увеличивающуюся выпуклость живота. Это зрелище заставило сердце блондина затрепетать, ведь боль и усталость ночи стоили данной награды. — Чан… — позвал Феликс, и уши Чана снова поднялись, внимательно слушая доккаэби под собой. — Мы сцеплены ненадолго, да? — с любопытством спросил он, и волк над ним улыбнулся и кивнул. — Да, ненадолго. Слишком много не двигайся, он скоро спадет… — прошептав, Чан опустил лапу, чтобы потереть живот Феликса, и в конце концов задел руку доккаэби. Переплетя пальцы, Чан наклонился и сладко поцеловал Феликса, после чего потерся об него носом. — Ты в порядке? Я сильно плохо тебе сделал? — озабоченным голосом искренне спросил он. — Нет, я в порядке… — прошептал Феликс, учитывая все укусы и царапины. Все это меркло по сравнению с тем моментом, когда он и оборотень делились друг с другом началом чего-то прекрасного и уникального. — Прямо сейчас я просто хочу, чтобы ты меня обнял. Мне холодно… — он надулся, но Чан быстро поцеловал его и прижался к нему. Вздохнув, Феликс свернулся калачиком рядом со своей парой и благодаря теплу шерсти расслабился, пока они оба обнимали его припухший живот, ожидая, когда узел Чана спадет достаточно для того, чтобы можно было расцепиться.З А В Е Р Ш Е Н И Е
Чан был взрослым оборотнем. Всю свою жизнь он прожил в лесу и был далеко не наивен, поскольку научился охотиться на любую добычу. Сегодня он успешно поймал большого лося и гордо нес его в пасти. Осень постепенно превратилась в зиму, и хотя волк обычно беспокоился об укрытии от снега, то сейчас, увидев знакомый коттедж, из трубы которого поднимался дым от пылающего в камине огня, он улыбнулся. Войдя в парадную дверь с лосем в руках, Чан сразу же оказался встречен неожиданным вздохом, а затем маленький доккаэби чуть не повалил его на землю. Аромат доккаэби по-прежнему был идеальной смесью мускуса, ванили и самого Чана. — Привет, мой дорогой, — уронив лося, Чан улыбнулся и, крепко держа Феликса, понюхал брачную метку на его шее — источник запаха самого волка, который всегда оставался на нем. — Будь осторожен с прыжками. Ты ведь знаешь, — мягко отчитал он, видя, как Феликс надул губы. — Я знаю… Просто я скучал по тебе, — Феликс улыбнулся Чану с такой любовью и обожанием в глазах, что сердце волка забилось быстрее. — Я имею в виду, мы скучали по тебе, — через мгновение исправился он, нежно потирая живот. — Я тоже скучал по тебе. Но теперь я здесь, и все в порядке. И этот лось должен быть достаточно большим для того, чтобы продержаться до конца зимы, — Чан успокоил Феликса ласковым поцелуем и в качестве приветствия щенков лапой потер живот доккаэби. Еще несколько сезонов будут только он и Феликс, но Чана это более чем устраивало. Он нашел любовь всей своей жизни, пару, которого хотел на всю оставшуюся жизнь. И если это сделало его домашним питомцем какого-то там доккаэби, то его это вполне устраивало.