Если бы ты был моим

      Это Сергей встает с постели расслабленный и довольный, а Тряпка включает воду в душе. Наступает момент дезориентации, ощущение свободного падения в собственное тело. В ванной комнате нет окон, она тесна, от нее пахнет старой плесенью под свежим отбеливателем. Нужно время, чтобы даже вспомнить, в какой он стране сейчас. Некоторое время они были в движении, двое мертвецов шли, пытаясь понять, как провести свою странную загробную жизнь.       Они помирились или, по крайней мере, снова занимаются сексом. Тряпка знает это, потому что он переживает последствия: всю боль без какого-либо удовольствия. Ожидая, пока нагреется вода, он стоит перед раковиной и рассматривает свою бледную кожу в зеркале. На стыке шеи и плеча синяк. Кожа ярко-красная, темнее его волос, светлее крови. Он впивается в нее пальцами, воображая, что острая боль, которую он чувствует, - это давление зубов, кусающих чувствительную плоть.        Он бывал более частым гостем с тех пор, как Птицу отсоединили. Сергею стыдно за себя; в нем столько вины, что было бы невыносимо даже смотреть на Олега, если бы он чувствовал это все время. Тряпка принимает все это и становится печальнее и беспомощнее, а Сергей расцветает во что-то вроде своего прежнего «Я», снова ясноглазого и разговорчивого. Олег про него знает; он всегда настороже, когда теперь поведение Сергея меняется. Он обращается с Тряпкой ласково, но осторожно, как команда по обезвреживанию бомб обращается с подозрительным багажом. Сергей получает его улыбки, его поцелуи, его зубы. Тряпка получает его подозрение, осознание того, что он всегда будет нежеланным гостем в теле Сергея, как бы нейтрально Олег не держал свое лицо.       Зеркало начинает запотевать. Тряпка заходит в душ. Он наносит шампунь из крошечной бутылочки на волосы, которые кажутся слишком короткими. Мыло представляет собой крошечный белый квадратик, который пахнет химическим веществом, которое должно быть цветком. Он проводит им по рукам и груди, чувствуя изгиб мускулов, где Сергей начал набирать вес.        Он прислоняется лбом к плитке душевой кабины,раздвигает ноги и позволяет своей руке скользить между ними. Есть ощущение пустоты, намек на боль там, где его дырка была заполнена. В такие моменты он больше, чем когда-либо, хотел бы вспомнить, каково быть Сергеем. Он водит пальцами по ободу, чувствуя гладкость смазки, расслабление мышц. Он немного надавливает и наслаждается редким удовольствием чувствовать себя растягивающимся.       Из-за текущей воды он, должно быть, пропустил звук открывающейся двери. Он не замечает Олега в комнате, пока не слышит стук крючков на карнизе. Руки Олега обнимают его грудь. Тряпка напрягается, затем заставляет себя расслабиться. Сергей был бы расслаблен прямо сейчас, так как Олег опускает голову, чтобы поцеловать укушенное ранее место. Сергей привык, что его держат.        — Не можешь получить достаточно? — спрашивает Олег. Его губы очень близко к уху Тряпки, так близко, что он чувствует царапину щетины Олега. Он вздрагивает, не зная, исходит ли его реакция от удовольствия или страха, и убирает руку. Олег еще сильнее прижимается к его спине. Он может чувствовать все: твердую плоскость живота Олега, изгиб мускулов в том месте, где его предплечья обвивают грудь Тряпки, мягкое давление его члена, лежащего на тыльной стороне бедра Тряпки.       Пока Тряпка отворачивается, Олегу не обязательно знать, кого он на самом деле обнимает. В головокружительном, опьяняющем порыве Тряпка понимает, что это он: его шанс получить удовольствие от этого тела, чтобы к нему обращались нежно. Сергей пытается всплыть в его голове. Тряпка толкает его. Он наклоняется к Олегу, опускает голову в слабые брызги воды, прикусывает губу. Руки Олега опускаются, поглаживая грудь Тряпки, зажимая сосок. Тряпка задыхается. Олег фыркает ему в ухо тихим смехом, от которого волоски на затылке Тряпки встают дыбом.        Эти могучие руки обвивают его талию, хватают за задницу, царапают рыжие волосы на лобке. Олег дразнит его, а тело Тряпки отвечает. К тому времени, как Олег доходит до его члена, кажется, что он давным-давно был твердым. Тряпка стонет, не в силах удержаться, и Олег снова смеется. Он, как обычно, вот-вот расплачется; это чересчур - с таким обращением, как с кем-то особенным.       Олег не знает, что чувствует Тряпка, но он знает, как реагирует это тело. Он смазывает руку кондиционером из очередной крошечной бутылочки в отеле и приступает к работе, задавая темп, который поначалу кажется мучительно медленным. Тряпка снова стонет и прижимается к нему. Олег еще мягче. — Легко, — бормочет он, обхватывая свободной рукой грудь Тряпки, чтобы он не двигался. — У меня не встанет снова так быстро, как у тебя.        Это вызывает у Тряпки такой сильный укол эмоций, что он снова почти теряет контроль над этим телом; он больше всего на свете хочет, чтобы его знали так, как знают Сергея, любили так, как любят Сергея. — Укуси меня, — шепчет он, и Олег вонзается зубами, на этот раз с другой стороны шеи. Это блестящий всплеск ощущений, когда зубы впиваются в чистую влажную кожу. Рука Олега ускоряется. Тряпка корчится, его лицо было обращено к душу, чтобы Олег не видел, как он плачет, слезы смываются, как только текут из его глаз. Это полная свобода здесь, в этой грязной маленькой ванной, в какой-то стране, в которую он даже не помнит, как путешествовал.       Когда он кончает, он издает звук, похожий на сдавленный всхлип. Олег облизывает укушенное место, одной рукой дрочит член Тряпки, другой ласкает тугую кожу его яиц. Это долгий, роскошный оргазм, когда Тряпка растворяется в удовольствии. Наконец он опускает голову, позволяя мокрым волосам упасть на лицо. Горячая вода закончилась, но его глаза и щеки словно горят.       Олег целует его в шею, прежде чем выйти из душа. Тряпка ждет, чтобы выйти, дрожа, пока Олег не выйдет из комнаты. Он снова стоит перед зеркалом, брызгает холодной водой на опухшие глаза и рассматривает новую отметину на шее. Человек в зеркале сужает глаза. Сергей не обрадуется, узнав, что пропустил веселье. Тряпка касается свежей красной метки. Он улыбается, тонкая и дрожащая, и позволяет себе погрузиться в тайники своего собственного разума.