холодно не будет

      — Ты как? — Чонгук краем глаза наблюдает за Тэхёном, сидящем на пассажирском сидении и… спокойно уплетающем вторую порцию картошки фри. Омега выглядел на редкость безмятежным для того, кто вот-вот родит, что не могло не пугать. Чон думал, что всю дорогу ему придётся слушать душераздирающие крики, а вместо этого получил только тихое подпевание песням по радио.       — Теперь хорошо, — отпивая сока, улыбается Тэ и поглаживает живот. Схватки были пока ещё редкими, поэтому до приезда альфы он успел сходить в душ, собрать вещи в роддом и даже попить чая. Ему не страшно, скорее волнительно от приближающейся встречи с дочкой. — Не переживай, я не собираюсь воспроизвести на свет ребёнка прямо в твоей машине.       — Спасибо, — Чонгук нервно смеётся, наконец приезжая к зданию роддома. Ему так страшно, словно это ему придётся несколько часов мучиться от невыносимой боли. — Сам дойти сможешь?       — Да, — закатывает глаза омега, надеясь, что ему не додумаются привезти какую-нибудь коляску, чтобы потом доставить в палату. Он не беспомощный, пока что.       Чон открывает ему дверь машины и помогает вылезти, после хватая под локоть и помогая дойти до входа. Тэхён пытается казаться сильным, но видно, что парню тяжело передвигаться, а входить в здание и вовсе не хочется.       — Девушка, — Чонгук подходит к одной из медсестёр, которая на него внимания особо не обращает, уже почти засыпая за стойкой. Время уже второй час ночи, да, но работу никто не отменял. — Девушка, помощь ваша нужна.       — Что? — она нехотя открывает глаза и, видя скорчившегося Тэхёна, тяжело вздыхает. — Все врачи сейчас заняты, можете пока в палате подождать.       — Хорошо, — отвечает Тэ и явно пугается, ведь родить в одиночестве желанием не горит. Но выбора нет, к сожалению. — Спасибо, что помог, — обращается он к Чону, который и сам оказался не в восторге, что омеге обследование окажут не сразу. — Поезжай домой, выспись за нас двоих.       — Точно всё в порядке? — альфа переводит на него обеспокоенный взгляд и нервно проводит ладонью по волосам. — Я могу остаться, пока к тебе не придёт врач.       — Не стоит, — Тэ поглаживает его по плечу, успокаивая, хотя всё должно быть с точностью до наоборот. — Я справлюсь, честно. И позвоню, как только всё закончится.       — Обещаешь? — с недоверием спрашивает Чон, мягко сжимая его ладонь в своей. Он правда беспокоится и за омегу, и за малышку.       — Обещаю, — Тэхён не отшучивается, потому что видит, как Чон искренне обеспокоен его состоянием, поэтому старается не показывать, что готов скрючиться прямо здесь на полу и тихо скулить. Вместо этого Ким привстаёт на носочки и целует альфу в щёку, напоследок обнимая. — Всё, иди.       Чонгук сглатывает и бездумно кивает, провожая омегу взглядом до самых дверей палаты. Ему становится стыдно, что он вот так бросил Тэ, прекрасно видя его состояние, а ещё уровень обслуживания в данном роддоме. Будь это его омега и его ребёнок, тут уже бы вся больница на ушах стояла, а тут Чон, получается, показал, как ему безразлична судьба двух уже далеко не незнакомых людей? Или же загоны просто взяли над ним верх? Об этом альфа размышляет всю дорогу до дома.       Через полтора часа Чонгук звонит Киму, так и не сомкнув глаз. Его мучают стыд, совесть и страх.       — Я ещё не родил, — сразу отвечает омега, тихо посмеиваясь. Сразу понятно — схватка ненадолго отпустила.       — А что врач сказал, как скоро это произойдёт? — Чонгуку вот не до шуток.       — Ко мне никто не приходил ещё, — Тэхён на секунду затихает, видимо, в очередной раз осознав всю критичность ситуации. — Вот… Поэтому пока ничего не могу сказать точно.       — Как никто не приходил? Уже столько времени прошло, — Чон резко поднимается с кровати и начинает расхаживать по комнате. — А что медсестра говорит?       — Её нет, я уже три раза ходил искать, — вздыхает Тэ, морщась от очередного толчка дочки.       — Замечательно, — альфа хмыкает, хватая свитер и шагая в прихожую. — Через двадцать минут выходи в холл, я заберу тебя.       — Куда? — Тэхёну, если честно, уже всё равно куда там его повезут, лишь бы помогли поскорее избавиться от ощущения одновременного перелома нескольких костей.       — Увидишь, жди.       И Чонгук не обманывает — правда приезжает и, матеря всех сотрудников, уводит Тэ подальше от этого места, после помогая улечься на заднем сидении машины. Нужно было сразу так поступить, а не давать повод подумать про себя невесть что.       — Прости, — как только они выезжают на дорогу, сразу начинает альфа. — Я должен был раньше это сделать, а не доводить всё до такого состояния.       — Ты ведь мне ничем не обязан, — Тэхён старается дышать ровно, прикрывая глаза и сжимая в руках ткань футболки. Хочется кричать, хочется плакать, но силы стоит поберечь. — Поэтому не волнуйся.       — Тэхён, знаю, сейчас не лучшее время, но… кажется, я по уши в тебя влюблён, — Чонгук не похож на мужчину за 30, который не стесняется открыто заявлять о своих чувствах, нет. Перед Тэхёном сейчас скорее юноша, впервые признающийся омеге в симпатии. — Я хотел это сказать завтра, вернее уже сегодня, чтобы всё было романтично, в праздничный вечер. Я и прекрасно понимаю, почему меня не остановило даже твоё положение.       — И почему же? — Тэ ненадолго отвлекается и даже вымученно улыбается, глядя на альфу.       — Потому что эта малышка — часть тебя, и не важно, кто её биологический отец, — рассуждает Чонгук, не отвлекаясь от дороги. — У меня замечательная семья, и я надеюсь стать частью вашей, если позволишь. Уверен, что твоей любви хватит на нас двоих, но так и быть, дочке я готов уступить процентов семьдесят, но чур остальное всё моё.       — Какая щедрость, — Тэхён быстро стирает слёзы и садится ровно, кладя подбородок на плечо альфы. — Я после родов останусь почти таким же круглым, оно тебе надо?       — Не поверишь, я так обожаю шарики, особенно сырные, — Чонгук получает подзатыльник, но сам прыскает от смеха, надеясь, что помог хоть ненадолго отвести мысли омеги в противоположную от родов сторону.       — Привет, — Чон обнимает Джина — мужа Намджуна и своего хорошего знакомого. Тот, по счастливой случайности, работает в частной клинике. — Всё готово?       — Да, можете проходить, — омега смотрит на Тэхёна, еле стоящего на ногах и помогает придержать его, недовольно качая головой. — Конфетка моя, как они могли тебя бросить, а? Я на них такую жалобу накатаю, поувольняют всех к чёртовой матери.       — Говорите прямо как Чонгук, — Тэ охает от боли и нагибается чуть вперёд, сжимая до хруста ладонь альфы. Тот послушно молчит, прикусывая губу и мирно терпя всё, что ему уготовит эта ночь.       — Ещё пару часов точно, побудь с ним, — говорит Джин, после уходя в другую палату.       Тэхён последний час не находил себе места, то ложась на бок, то вставая на четвереньки, то вовсе вставая и садясь на ковёр на полу. Ему стало легче от слов, что с малышкой всё хорошо, и через часик-другой роды начнутся. Присутствие рядом Чонгука тоже не могло не радовать.       — Сильно больно? — Чон садится на край кровати и поглаживает его по ногам, в ответ получая лишь лёгкий кивок. — Ты уже придумал имя?       — Нет, — на выдохе произносит Тэ и еле приоткрывает глаза. — Когда увижу её, тогда может что и придёт на ум.       — Отличная идея… Джин сказал, что других подушек у них нет, поэтому у меня появилась идея получше, — Чонгук снимает ботинки и залезает на кровать, садясь за спиной Тэ и вытягивая ноги, позволяя омеге прилечь на свою грудь. — Удобно?       — Очень, — Тэхён закрывает глаза и тихо плачет, поглаживая живот. Он так сильно устал, а ведь прошло всего несколько часов. Впереди столько же, если не больше.       — Одел в пижамку, уложил в постель, и оградил молитвой, чтобы не исчезла… Спи, мое счастье, светлых снов! Исчезну я — уйду в свой мир далеких грез, чтобы, вернувшись поутру, прервать твой сон весенним поцелуем…       Поёт ему Чонгук, нежно водя ладонями по животу и убаюкивая, кажется, и малышку тоже. Та перестаёт так активно шевелиться, и буквально полчаса Тэхёну удаётся подремать, пока очередная схватка не даёт о себе знать. После Чонгук снова напевает знакомые колыбельные, Тэ старается поспать, и так два часа подряд.       Но когда часы показывают половину десятого утра, Тэхёна наконец увозят в родильный зал, куда Чонгука уже не пускают, хоть тот и порывался быть с омегой до конца. Джин убедил его, что это зрелище не для слабонервных, и отправил в ординаторскую, где его ждал Намджун. Тот приехал поддержать друга, прекрасно понимая, что эти роды значат гораздо больше, чем Чонгук сам себе может представить.       — Я не могу, — стонет Тэхён, обессиленно откидывая голову на кресло. Ему не хватает поддержки кого-нибудь близкого, и даже Джин, буквально замещающий маму в этот момент, не помогал.       — Можешь, — в один голос говорят и акушер, и Джин. — Тэхён, ещё чуть-чуть, ради дочки.       Тэ материт Хосока на чём свет стоит и одновременно плачет, тужась последний раз и наконец ощущая небывалую лёгкость, счастливо улыбаясь. Он смог, он собой гордится.       — Вот так сюрприз, — в голос смеётся Джин, но Тэхён не слышит ничего, кроме долгожданного плача своей крохи.       — Первые месяцы ему будет не до меня, но я всё равно постараюсь позиций не сдавать, — шагая по коридору с букетом розовых роз, разговаривает с другом Чонгук. Он съездил домой, принял душ, переоделся, цветы вот купил, осталось только ждать долгожданной встречи с Тэхёном, находящимся уже в статусе папы.       — Да, не дай ему впасть в депрессию, — кивает Намджун, прекрасно помня тот период, когда его омега отказывался от всего, даже к сыну не подходил и постоянно плакал. — Если что, у меня есть контакты хорошего психотерапевта, обращайся.       — Спасибо, — Чон нервничает и поправляет галстук. Он зачем-то надел брюки и рубашку, видимо решив произвести на малышку неизгладимое впечатление. — Ну, я пошёл.       — Удачи, — Ким пожимает ему напоследок руку и уходит к мужу.       — Привет, — Чон заглядывает в палату, где Тэхён, уже отдохнувший и подкрепившийся, сидит на кровати и качает на руках крохотный свёрток, не переставая любоваться своим ангелом. — Спит?       — Если бы, — Тэ указывает ему на стул и садится ближе к краю кровати.       — Это тебе, — Чон кладёт на тумбочку букет и наклоняется к омеге, осмеливаясь поцеловать его в макушку. И тут он замечает чудо, что-то кряхтящее себе под нос. — Какая она красавица.       — Он, — поправляет его Тэхён и весь сияет от счастья. — Мальчик. Чимин.