***
Похоже, проще было в авантюру вляпаться и с таким же успехом выбраться из неё, чем найти эту проклятую ёлку, потому что Такао всё не так и всё не то. Первая оказалась недостаточно пышной, вторая — слишком низкой, третья — слишком высокой и из-за этого какой-то несуразной, четвертая была идеально пышной, нужной высоты, и даже со встроенной гирляндой. Мидорима уже успел возрадоваться, что всё, сейчас купят и поедут домой, но Такао благодарит консультанта и говорит, что ёлка им не подходит из-за встроенной гирлянды. — А что не так с гирляндой? — хмурится Мидорима, потому что он реально не понимает. — Красиво же светится, даже украшать не надо. — Нет, свет уродливый, — отмахивается Такао. — Красно-синий, как мигалки на «скорой». Мидорима счел бы эту отмазку крайне тупой, если бы Такао не был врачом. Из-за многочисленных смен в отделении неотложной помощи Казунари теперь слегка триггерит вой сирены скорой помощи и красно-синий цвет её мигалки. Так что, окей, эту причину можно записать, как уважительную, и перейти следом за Такао в следующий магазин. Пятую ёлку предложил Мидорима, но Такао так посмотрел на него, что Шинтаро даже стало стыдно, правда, непонятно почему. Вроде бы нормальная ёлка, и цена не задрана до небес. Вообще, какого черта эти ёлки такие дорогие? — Она похожа на общипанную курицу, — с презрением в голосе произносит Казунари и смотрит на Мидориму так, будто искренне не понимает, как тот мог обратить внимание на столь ущербное создание. Мидорима лишь дергает бровями и отворачивается от ёлки, хмыкая. Общипанная курица, вот умора. И где только Такао таких куриц-то повидал? Около часа они бродили вдоль стеллажей сначала одного магазина и потом еще полтора проторчали в гипермаркете товаров для дома, но ёлку мечты Такао так и не нашли. Торговый центр постепенно готовился к закрытию, о чем уже три раза объявили по громкой связи, и вроде бы пора уже держать курс в сторону дома, но Мидориме мешает вздохнуть с облегчением охренеть какой расстроенный вид Такао. Тот действительно выглядит так, будто еще чуть-чуть и сорвется, зарыдав в голос. Складывается впечатление, что от ёлки зависят их жизни, и если они не купят новогоднее древо (даже если оно сделано из пластика и держится на металлических шарнирах), то точно до утра не доживут. — Молодые люди, магазин закрывается, — обращается к ним консультантка гипермаркета. У неё на голове нелепая шапочка Санты, на лице вселенская усталость, а в глазах так и читается «Ребят, проваливайте». Мидорима кивает, бросает ей извиняющееся «Уже уходим» и тянет расклеившегося Такао в сторону выхода. Тот безучастно волочит ноги, пару раз спотыкается на ровном месте и выглядит так, как будто у него близкий родственник скончался. И всё из-за какой-то ёлки, блять. Мидорима не выдерживает, когда они выходят на улицу, и ему приходится застегивать пуховик Такао, потому что тот реально ведет себя так, будто только что похоронил кого-то. (Ага, мечту о ёлке в их квартире). — Да приди в себя, — гремит Мидорима, слегка толкая Такао в плечо. — Развел трагедию из-за какой-то ёлки. Казунари, застрявший в своих мыслях, отшатывается от легкого толчка и выглядит слегка растерянно и потрясенно, услышав слова Мидоримы. Он молчит буквально пять секунд, уставившись стеклянным взглядом в грязный тротуар, что Шинтаро с трудом сдерживается, чтобы не схватить его за плечи не встрянуть как следует. — Ну, и к черту тогда, — бурчит Такао бесцветно и поворачивает в сторону остановки, но резко меняет курс в сторону парковки, когда Мидорима говорит, что приехал на машине. Такая резкая смена настроения не сулит ничего хорошего. По сути это означает, что Такао зол. Мидорима внезапно почувствовал себя виноватым, хотя непонятно, почему. Ведь он не виноват, что ни одна из предложенных ёлок не удовлетворила требования Такао. Да в принципе никто в этом не виноват. До парковки идут молча. И в машине едут тоже молча. В лифте до шестого этажа поднимаются тоже молча. В квартире они тоже не разговаривают. Такао лишь бросает короткое «Я в душ», а после — «Я спать» и заваливается в кровать, поставив будильник. Завтра у него суточное дежурство в больнице. Последнее в этом году. Да уж, вот и провели вечер вместе. Мидорима садится за ноутбук и открывает незаконченный проект, над которым по-хорошему должен был работать весь вечер, чтобы сдать его в срок, но вместо этого безрезультатно прошатался по торговому центру. Он устало вздыхает, потирает ладонями лицо, чтобы прогнать усталость и концентрируется на работе.***
Стрелки часов уползли далеко за полночь. Мидорима успел прикончить две чашки кофе, но сонливость все равно давила на плечи и закрывала глаза. Мидорима снимает очки и трет глаза, уставшие от долгого вглядывания в монитор. Нужно идти спать, пожалуй. Организм за сегодня устал. Во-первых, Мидорима встал рано, чтобы поработать и в перерывах немного прибрался в квартире. А во-вторых, он нихера себе так находился по торговому центру (по итогу зря). Так что да, организм отказывался работать после такого стресса и требовал законного отдыха, и никакого кофе в качестве компенсации принимать не желал. Шинтаро сдается и закрывает крышку ноутбука, встает из-за стола и, вытянув руки вверх, тянется всем телом, разминая затекшие мышцы. Мидорима зевает и мечтает как можно скорее растянуться в постели. И возможно, будь он менее педантичен в вопросах чистоты, то лег бы в кровать прямо так, не приняв душ и не переодевшись в пижаму, но Мидорима так тупо не умеет. Это против его природы и своего рода кощунство перед чистой постелью, так что он тащит себя в ванную и только после этого укладывается спать, вытягиваясь под мягким одеялом рядом с крепко спящим Такао. Но стоит закрыть глаза, как перед ними всплывают многочисленные торговые ряды с различными игрушками, бесконечные мерцающие гирлянды, мишура и ёлки, ёлки, ёлки. Маленькие настольные и большие под самый потолок. Традиционно зеленые и неестественно белые, обычные и с подсветкой. Красно-синей. Как мигалка «скорой». Мидорима резко открывает глаза, вперив взгляд в темный потолок. Не хватало еще во сне по магазинам ходить. И вот зациклился же Такао на этой ёлке. Никогда прежде они не украшали квартиру к Новому году, как-то и так нормально было. Да они дома-то Новый год толком никогда не отмечали. Всё с друзьями, да с друзьями. Домой чисто спать возвращались после вечеринки. Да и потом Такао в январские праздники как всегда уходил дежурить сутками в больницу, так что смысла в ёлке и прочей новогодней атрибутике не было. Но в этом году Такао прямо переклинило, и настолько, что он загорелся желанием украсить квартиру и поставить ёлку. Такао своими выкрутасами и капризами чуть не свел сегодня с ума. Хотя, наверное, всё-таки свёл, потому что ёлки продолжают мелькать перед Мидоримой, стоит ему только закрыть глаза. В итоге, несмотря на дикую усталость, Шинтаро ворочается без сна не один час и засыпает только ближе к рассвету. Так что он не слышит, как срабатывает будильник Такао, не слышит его сборов на работу и хлопка входной двери. Мидорима резко просыпается в районе полудня с ощущением, будто слишком долго спит и проспал всё, что можно было проспать. Слава богу, он фрилансер, и ему не нужно, сломя голову, нестись в офис, оправдываться перед боссом и коллегами. Шинтаро трёт сонные глаза и на ощупь тянется к тумбочке за очками, и в этот момент пиликает телефон, уведомляя о входящем сообщении. Мидориме даже не нужно открывать его, чтобы понять, что это мама прислала ежедневный астрологический прогноз. Сегодня астрологи советуют ракам оторваться от дел и проявить больше внимательности своим близким, и тогда, обещают звезды, дни наполнятся новым смыслом. Мидорима скептично хмыкает. Довольно размытое предсказание, которое можно отнести к любому человеку, будь он раком или козерогом. Мидорима умывается, завтракает бутербродами с кофе и снова садится за ноутбук. Сегодня он должен отправить готовый проект заказчику и получить оставшуюся часть оплаты. Под кофе и lo-fi музыку из колонок он заканчивает работу к четырем часам и звонит заказчику, чтобы тот всё проверил и перевел деньги на счет. Мужчина доволен результатом и переводит остаток суммы, прикрепив в онлайн-приложении банка новогоднюю открытку. На которой изображена ёлка, украшенная гирляндами и разноцветными звездочками. И Мидорима зависает на незамысловатой ёлочке, пялясь в экран телефона, пока тот не гаснет. Шинтаро ошарашено моргает, осознав, что залип на тупой открытке на две минуты, по истечении которых его телефон автоматически блокируется. Похоже, крыша у него вчера всё-таки съехала набекрень. Он отбрасывает телефон и встает из-за рабочего стола с намерением пойти перекусить, но тут раздается мелодия входящего звонка. Звонит мама. Не ответить нельзя. Мидорима хватает наушники, быстро раскручивает провод и, подключив их телефону, отвечает на звонок, плетясь на кухню. Он ставит чайник и лезет в холодильник под бодрый голос матери, которая обычно сначала рассказывает все свои новости и только после спрашивает о твоих делах. Мидорима достает все необходимое для бутербродов и думает, что по-хорошему следовало бы приготовить что-нибудь на ужин. Но Такао вернется только завтра утром, а готовить для себя Мидорима не очень любит. Так что он отмахивается от мыслей о горячем ужине и нарезает кружочки колбасы, когда мама в трубке неожиданно спрашивает: — Купили ёлку вчера? Мидорима замирает, решив, что словил слуховые галлюцинации. Ведь он не рассказывал матери про ёлку. — Такао рассказал? — спрашивает он и хмыкает, потому что, похоже, что Казунари не его одного доставал с новогодним древом. — Сынок, тебе нужно меньше работать и больше спать, — вздыхает на том конце мама. — Ты мне сам вчера сказал, что не можешь со мной долго говорить, потому что должен идти выбирать с Такао ёлку. Неужели? Ну, ладно. — Так купили или нет? — Нет, — максимально сухо выдыхает Мидорима, чтобы мама поняла, что он не хочет об этом говорить. Но мама не понимает. — Почему? — спрашивает она и звучит слишком расстроенной для человека, которого, в общем-то, вся эта история с ёлкой не касается. Не в её же квартиру они с Такао вчера пытались найти ёлку. — Да как-то ничего подходящего не было, — размыто отвечает Мидорима, желая закрыть эту тему, но мама не унимается. — Вам нужно съездить на рынок. Там выбора больше, и цены не кусаются. Зато там людей миллион. Хаос, толкотня. Нет-нет, ни за что на свете Мидорима туда не поедет. Да и Казунари вчера, похоже, остыл с идеей ёлки, так что... — Такао, наверное, сильно расстроился, — рассуждает вслух мама, а Мидорима не понимает, с чего бы тому так сильно расстраиваться. — Ну как, — звучит голос матери в ответ. Оказывается, Шинтаро вслух озвучил свои мысли. — Новый год — его любимый праздник ведь, и конечно, ему хочется и елку, и подарки под ней. Мидорима пораженно молчит. Что-что? Это с каких пор вообще? — Ох, Шинтаро, — тяжко вздыхает мать, и Мидорима уверен, что отчетливо слышит в ее голосе нотки разочарования. — Такао каждый год говорит, что обожает Новый год. Неужели ты до сих пор его не услышал? — Но он никогда… — замирает на полуслове Мидорима, уже напрочь забыв о кофе и бутербродах. — Не подавал виду? — закачивает за него мама. — Конечно, он не подавал. Забыл, как ты в одно Рождество вывалил за столом своё мнение по поводу праздничной атмосферы в доме? Едва ли после такого Такао решился бы обременять тебя новогодними хлопотами и, тем более, украшением дома и созданием той самой атмосферы. Ведь ты ясно дал понять, что для тебя это бессмыслица и несусветная глупость. — Да когда? — хмурится Мидорима, потому что действительно не помнит такого. — Да когда вы только съехались. В тот же год вы приехали к нам на обед в Рождественские выходные. Ах, тогда. Ну, что ж в таком случае это неудивительно. В тот год Мидорима был загружен и от этого иногда мог вспылить. Такао ещё учился в ординатуре, и хоть подрабатывал медбратом по ночам, много все равно не зарабатывал. И оплата аренды квартиры в основном лежала на плечах Мидоримы, который к тому времени уже закончил университет и из гордости отказывался принимать помощь родителей, потому что считал, что сам в состоянии обеспечить себя. Так что Мидорима брал кучу проектов за раз и работал почти круглые сутки, порой забывая поесть и поспать. Тот год он помнит смутно, потому что практически весь год для него прошёл перед монитором компьютера и в вечном недосыпе. А то, как он сорвался за рождественским обедом в родительском доме, Шинтаро элементарно забыл. За обедом он почти не участвовал в разговоре. Он хотел побыстрее свалить домой и в идеале проспать несколько дней. Конец года выдался бешеный. Дедлайн на дедлайне. Он тогда ни в чьи слова не вслушивался и свою речь особо не контролировал. Так что он даже не помнит, что именно сказал. А Такао, видимо, за них двоих помнит. А Мидорима наивно полагал, что тому, как и ему, нет дела до создания новогодней атмосферы. А оказывается Такао все эти годы гасил своё желание украсить квартиру и поставить пышную ёлку в гостиной в Новый год. В свой, сука, любимый праздник. А всё из-за его, Шинтаро, слов, которые он даже не помнит. Мидорима хочет в рожу себе дать. — Мам, мам, — зовёт он, прерывая поток ее ворчания, — а на рынке где? Где там ёлки продают? Женщина снова вздыхает — у неё явно ещё были претензии к сыну и его невнимательности к любимому человеку, но она великодушно прервала их и начала объяснять, как добраться до нужного киоска. Шинтаро слушал ее внимательно и запоминал ориентиры, которые называла мать. Его мама часто закупается на рынке, так что отлично там ориентируется, и лучше, чем она никто не сможет объяснить. — Спасибо, — искренне благодарит Мидорима маму, лучшую женщину в его жизни, которая всегда ему помогает: либо добрым словом, либо вот таким вот ментальным подзатыльником, заставляя раскрыть глаза на очевидные вещи. — Пришлёшь фотоотчет мне, — строго произносит она. — Это же надо, не знал он. Мидорима виновато поджимает губы, потому что да, тут ворчания матери вполне резонны. Он обещает прислать фото ёлки как только, так сразу, и завершает вызов. А сам открывает ноутбук и вбивает в поисковике «Как красиво украсить квартиру на Новый год. Инструкция». Он бегло, но внимательно, читает парочку статей с советами и лайфхаками, а потом его перебрасывает на страницу Pinterest с картинками с эстетикой Нового года. Вот там реально красиво и атмосферно. Шинтаро не верит, что сможет так же, но обещает себе постараться. Потому что хочет сделать всё как можно лучше для него. Для Такао, который обожает Новый год и, оказывается, мечтает о сказке в зимние дни. Вот почему вчера он так резко изменился в лице. Он думал, что Мидорима знает. А Мидорима — настоящий дебил, потому что каким-то образом упустил эту важную деталь из своего внимания. Он глушит остывший кофе, в два укуса съедает несчастный бутерброд, запрыгивает в джинсы и свитер с пальто и выходит из квартиры со списком всего необходимого в заметках телефона. Лифт он не ждет, пешком спускается на парковку и заводит их с Такао хонду. До рынка получается доехать быстро. Но зато приходится долго потолкаться на парковке в поисках свободного места. А потом Мидорима ещё долго блуждает по торговым рядам, пытаясь не сойти с ума в бешеной толпе людей и найти тот самый киоск, о котором говорила мама. Найти получается только со второго раза. Потому что у первого деревянного киоска стоят максимально ущербные подобия ёлок. Похуже, чем та, которую Такао сравнил с общипанной курицей. Эти ёлки тянули на звание общипанных общипанных куриц. Честное слово. Возможно, именно поэтому у киоска и стоял гам. Кто-то из покупателей, вместо того, что просто пройти мимо, докопался до продавца и обвинял его в «наглой продаже заведомо некачественного товара». — И не стыдно за это ещё деньги с людей брать?! — верещал мужчина, вероятно, жизнью обиженный, решив сорвать злость на продавце. — Иди, куда шёл, мужик, — бросал ему в лицо продавец, отмахиваясь от агрессивного не_покупателя. Вот они, прелести рынка. Обязательно кто-то где-то да собачится. Мидорима весь внутренне напрягся. Неужели, мама ошиблась? Или это он опоздал? Ну в самом деле, кто начинает беспокоиться о ёлке только в вечер тридцатого декабря? Слепой и тупой Мидорима. Шинтаро чертыхнулся и огляделся. Он облегченно выдохнул, когда увидел, что светящаяся вывеска магазина «1000 мелочей» ещё далеко, а значит, этот киоск не тот, который ему нужен. Мидорима сворачивает в торговые ряды, где проблуждал между примерно полчаса, пока не вывернул в широкий проход. Деревянные половицы скрипели под ногами. Из бутиков зазывали продавцы, нахваливая каждый свой товар. Вот здесь мужские куртки в ассортименте, а рядом с ними — зимняя обувь, бутик справа предлагал джинсы и свитера, другой бутик торговал коврами. «А где деревянный киоск с ёлками?», — хотелось спросить Мидориме. И после очередного круга, поняв, что заблудился, несмотря на данные матерью ориентиры, он всё-таки решает спросить у продавца коврами, где тот самый деревянный киоск. Доброжелательный мужчина средних лет доступно объясняет дорогу, и через десять минут Мидорима выходит к заветному киоску. Вот здесь стоят ёлки разных мастей, но все неизменно пышные, красивые и соответствующие требованиям Такао. За вчерашний поход по магазинам Мидорима успел выучить критерии идеальной ёлки и теперь пытался выцепить среди предложенного ассортимента идеальную ёлку Такао. — Не сомневайтесь и покупайте, молодой человек, — раздался голос женщины, возникшей из ниоткуда, и, судя по сумке на плече и увесистому пакету в руке, она не продавец. — Простите? — Ёлки, действительно, хорошие, — кивает она на выставленные в ряд зелёные «деревья». — Сама пару лет назад покупала здесь, до сих пор радуюсь. Мидорима что-то неразборчиво (даже для самого себя) мычит в ответ. — Вон та славная, — женщина указывает пакетом на третью елку слева. И правда, славная. Высота примерно сто восемьдесят сантиметров, умеренно пышная, а ветки не напоминают ёршик. Да, красивая. — Сколько стоит? — спрашивает Мидорима у вышедшего на улицу продавца. Мужчина одобрительно кивает, как будто поддерживая выбор Мидоримы. — Десять тысяч пятьсот йен Мидорима вскидывает брови. Действительно, цены куда ниже, чем в торговом центре. — Скидку не сделаю, пацан, — отрицательно мотает головой продавец, видимо, неправильно истолковав удивленный взлёт бровей потенциального покупателя. — Цена и так самая выгодная. В магазинах за такую в два раза больше отдашь. И Мидорима охотно ему верит, потому что продавец нисколько не преувеличивает. В магазинах, и правда, такие ёлки стоят в два раза дороже. — Беру, — отвечает Мидорима и тянется за бумажником. Глаза продавца вспыхивают от радости, и он начинает суетиться, чтобы упаковать елку. Мидорима терпеливо ждёт, пока мужчина разбирает собранную елку и попутно объясняет «пацану» принцип сборки. Шинтаро слушает наставления мудрого продавца внимательно, впитывая и запоминая каждое слово, потому что, очевидно, инструкции к ёлке нет. Женщина с увесистым пакетом все ещё стоит рядом с Мидоримой, переживая за него, как за собственного сына, и уверяя, что он сделал правильный и очень хороший выбор, как будто Мидорима стоит тут и сомневается и может в любой момент передумать, развернуться и уйти в дальние дали. — Готово, — довольно восклицает продавец, разбив елку на три ровные части и завернув каждую в плотную целлофановую пленку. — Платишь наличными? Мидорима растерянно моргает, глядя на три хвойные «колбаски», пытаясь придумать, как он потащит их до машины, припаркованной довольно далеко от киоска. А ещё ведь нужно купить украшения! — А у вас можно купить… — начинает Мидорима, доставая телефон. Он открывает список и начинает перечислять всё, что высмотрел в интернете. — Можно-можно, — радостно кивает продавец, громко приглашая Мидориму внутрь киоска. Деревянное строение снаружи кажется таким маленьким, но внутри помещение довольно большое. И богатое на выбор всяких безделушек на новогоднюю тематику. Продавец ловко бегает среди ящиков и полок, по памяти цепляет озвученные Мидоримой вещи и складывает их в пакет. — Венок и свечи сам выбери, пацан, — подзывает Мидориму продавец. — Выбор большой. Выбор, и правда, большой. Венки любых размеров и на любой вкус, но вот украшены все как-то несуразно и выглядят из-за этого неказисто. Мидорима уже хотел было расстроиться, но передумал, когда заметил под стеллажом коробку с обычными венками без украшений. Он спрашивает, продаются ли они, и продавец активно кивает «Да-да, продаются-продаются». Отлично. Мидорима выбирает один и даже не успевает ничего сказать, как продавец выхватывает его из рук Шинтаро и отправляет в чёрный пакет-майку. Таких пакетов в его руках, к слову, уже целых три. И у Мидоримы теперь вообще нет никаких идей, как он будет тащить покупки к машине. Видимо, в несколько заходов. — Далеко нести? — как бы между прочим интересуется продавец, складывая на калькуляторе цены, и Мидорима грешным делом начинает подозревать мужчину в телепатии. — К третьему выходу, — отвечает Мидорима. — Далеко, — кивает продавец, не переставая клацать пластмассовыми кнопками. — Но ничего, поможем. Мидорима опять удивлённо моргает. Это какой-то чудо-киоск по исполнению желаний или что? Ну правда. Шинтаро тут и ёлку купил, и все украшения по списку, и всё ему упаковали, и теперь обещают помочь донести до машины. Слишком много удачи высыпалось на голову Мидоримы за последние полчаса. Он даже начинает бояться, что израсходовал сегодня весь лимит удачи, отмеренный ему богом или звёздами на целую жизнь. — Хироки! — кричит куда-то в подсобку продавец. Охренеть, тут ещё и подсобка есть. — Одевайся, нужно помочь отнести покупки! Мужчина обращается к этому Хироки таким приказным и строгим тоном, что Мидориме становится стыдно перед Хироки и он уже собирается отказаться и как-нибудь донести всё своими силами. Но из подсобки выходит грузный мужик, который не то что покупки может отнести, он самого Шинтаро может зажать под мышкой и дотащить до машины как нефиг делать. — Кого куда несём? — гремит басом голос Хироки. — К третьему выходу. До машины молодого господина. «Ох, ё!» — мелькает в голове Мидоримы. Он теперь ещё и господин. Это все потому, что минуту назад с его карты списалось несколько тысяч йен на счёт продавца? Наверное. Едва ли «пацан» будет распоряжаться десятками тысяч без контроля со стороны взрослых. — Понял, — отзывается низким басом Хироки и хватает пакеты и три «рулона» разобранной ёлки и легко идёт в сторону нужного выхода, как будто и не тащит на себе тяжелую елку и несколько пакетов. «Хироки, ты прям hero», — восхищается мысленно Мидорима, шагая позади широкой спины.***
Жаль нельзя было взять Хироки с собой, так что Мидориме пришлось в три захода таскать вещи из машины до квартиры. Спасибо, что есть лифт. И спасибо, что когда-то в мир пришёл человек, который изобрёл этот самый лифт. Когда Мидорима снимает пальто и принимается разбирать пакеты, на часах начало девятого. Удивительно, он потратил всего три часа, чтобы съездить на рынок, всё купить и вернуться домой. Вчера они с Такао потратили столько же времени, но вернулись домой с пустыми руками. Ещё один такой продуктивный заход, и Мидорима будет готов пересмотреть своё отношение к рынку. Возможно, даже дойдёт до того, что будет ездить вместе с матерью и удовольствием бродить вдоль рядов. Возможно, но не точно. Всё-таки людей и толкотни там предостаточно. Шинтаро воспроизводит в памяти инструкцию продавца и собирает ёлку. В принципе, ничего сложного не оказалось, этот приятный мужик всё доступно объяснил. Ёлка занимает законное место в гостиной и идеально вписывается в отведённый угол, как будто и была создана для того, чтобы стоять здесь. Мидорима делает обещанное фото и отправляет его матери, в ответ получая три смайлика с поднятым вверх пальцем. Отлично, мама одобрила, он на верном пути. Мидорима подключает телефон к колонке и включает рождественские мелодии для фона и нужного настроя и принимается наряжать ёлку. За это дело Мидорима берётся с щепетильной серьёзностью и ни на что не отвлекается. Первым делом он вешает гирлянду с тёплым золотым светом, чтобы, как было написано в одном из лайфхаков, елка как бы светилась изнутри, и только после этого начинает вешать шары. В процессе Шинтаро несколько раз отходит на несколько шагов от ёлки, оценивает ее с расстояния, поправляет косяки, перевешивает несочетающиеся друг с другом шарики, вешает фигурки голубей и ангелочков, и вопреки его представлениям, это не выглядит вычурно. А вполне себе красиво. Почти как на картинке в Pinterest. Мидорима гордится с собой, но об этом он никому не скажет, конечно же. Хотя фото нарядной ёлки все равно отправляет матери, и пришедшие в ответ сердечки греют душу и тешат самолюбие. Спасибо, мам.***
Мидорима немного протупил и купил украшения только для гостиной, забыв про кухню со спальней. Внутри поднимается робкая паника, но Мидорима быстро ее глушит. Возможно, получится как-то распределить украшения на все комнаты. Ну если даже нет, то рынок же сегодня ночью не исчезнет и не закроется навсегда. Мидорима помнит, где тот киоск, помнит того мужчину и здорового Хироки. Съездит, да купит. Он возится с украшением гостиной несколько часов. Кочует с табуретки на пол и обратно, вешает гирлянды на шторы и в четвертом часу ночи садится декорировать девственно чистый венок из искусственных еловых веток. Кропотливо приклеивает шишки, небольшие ёлочные шарики и оставшиеся две фигурки голубей. Романтично до соплей, зато символично. Венок получается тоже красивый и тоже добавляет пару очков к самолюбию Мидоримы, вот только Шинтаро потом несколько минут слоняется по квартире, не в силах придумать, куда его повесить. На двери он как-то глупо смотрится. На стене — совсем тупо. В дверном проёме его повесить? Ага, чтобы биться о него головой? Отличная идея, Шин-чан. В конце концов, Мидорима располагает венок на журнальном столике, в центр ставит свечу в баночке с новогодним ароматом (мандарин, кедр, мускус). Смотрится ничего так. Мидорима приценивается ещё раз с расстояния. Да, нормально. Где-то в пять с небольшим Шинтаро закачивает украшать комнату, собирает мусор и подметает «ошмётки» декораций с пола. Его дико рубит, но он все равно находит в себе силы, чтобы пролистать каталог онлайн-магазина и заказать украшения для декора оставшихся комнат. Мидорима кидает в корзину товары ещё на десять тысяч йен и доплачивает за срочность сбора заказа и доставку курьером до двери. Сразу после оплаты на электронную почту прилетает уведомление: «Ваш заказ помечен, как «Горячий» и будет оформлен раньше остальных. Спасибо, что выбрали нашу компанию!» и под звёздочкой внизу «Данное письмо сгенерировано автоматически, отвечать на него не нужно». Мидорима надеется, что заказ приедет в девять, потому что магазин работает с восьми утра (герои, честное слово), и он успеет украсить квартиру до возвращения Такао. Его смена закончится в восемь утра, но Мидорима уверен, что Казунари обязательно задержится в клинике, чтобы принять пару экстренных пациентов, как это постоянно случается, и вернётся домой не раньше обеда. Мидорима закрывает ноутбук, силком, буквально за шкирку тащит себя в душ и через несколько минут валится в кровать, мгновенно засыпая до заветных девяти часов.***
Курьер приезжает в восемь пятьдесят пять, и Мидорима без всяких возражений соглашается оценить сервис магазина на пять звёзд, потому что они реально выручили. Заказ собран добросовестно, никакого брака и обмана, которых так боится Такао, и Мидорима, пропустив чашечку кофе с бутербродами (которые скоро в глотку не полезут уже), приступает к украшению оставшихся комнат. На прихожую и кухню вместе уходит меньше времени, чем на одну спальню. Комната хоть и небольшая, но именно там Шинтаро возится дольше всего. Он снова то залезает на табурет, то спрыгивает с него, то снова залезает, таскает его из угла в угол и жалеет, что под боком нет никого, кто мог бы помочь. Ещё одна пара рук не помешала бы точно. Но Мидорима не был бы собой, если бы не извернулся и не смог справиться сам. Да, он гордится собой. Квартира теперь утопает в атмосфере Нового года и выглядит ничуть не хуже картинок в Pinterest. — Мгм, — одобрительно кивает сам себе Мидорима, делая контрольный рейд по квартире и ещё раз оценивая свою работу. Не, на самом деле, вообще охуенно выглядит. Именно к такому выводу приходит Шинтаро, сидя на диване в гостиной. В углу мерцает красивая (нереально красивая) ёлка, и кажется, что сегодня ночью обязательно случится какое-то чудо. Мидорима довольно хмыкает и тянется за телефоном, чтобы набрать Такао и спросить, скоро ли он вернётся домой, потому что хочет заказать им обед. Но телефон Казунари ожидаемо недоступен. Конечно, зачем он ему на работе, если там есть пейджеры. Мидорима чертыхается и снова задумывается о беспроводных наушниках. Денег у него на счёту еще достаточно. Спасибо последнему клиенту с его огромным заказом, за который тот щедро заплатил. Вообще-то Мидориме было впадлу браться за такой масштабный проект под конец года и он «слегка» заломил цену, чтобы отпугнуть, но заказчик неожиданно согласился. Так что Мидориме пришлось попотеть над проектом, чтобы оправдать каждую йену, но зато сейчас он был рад, что согласился взяться за работу и в итоге неплохо так подзаработал. — Да, — хлопает себя по бёдрам Мидорима и поднимается с дивана с твёрдым намерением пойти в торговый центр за наушниками и за едой навынос, при этом чувствуя себя немножко sugar daddy, прости господи.***
Когда Мидорима возвращается из торгового центра, он сталкивается у подъезда с вернувшимся с дежурства Такао. Тот выглядит охренеть каким уставшим. Видимо, ночь выдалась беспокойной. — Ты откуда? — едва ворочая языком, спрашивает Казунари, вызывая лифт. — За едой ходил, — Мидорима кивает на пакет в руках, и Такао совсем необязательно знать, что в нем помимо еды лежит коробочка с наушниками. — О, круто, я умираю с голоду, — протягивает Такао и, громко зевнув, заходит в прибывший лифт, клацает по кнопке шестого этажа и приваливается плечом к Мидориме, заглядывая в бумажный пакет, который тот прижимает к груди. — Что взял? О, это те китайские пельмени? Мидорима кивает. В прошлый раз Такао очень впечатлили эти пельмешки из нового китайского ресторанчика. — Обожаю тебя, пиздец как, — снова зевает Такао и виснет на плече Шинтаро. — Как дежурство? — спрашивает Мидорима, хотя и так понятно, что… — Хреново. Одна сплошная неотложка. Вот так всегда и бывает, когда меняешься сменами, — вздыхает Такао, морщась. Мидорима больше ничего не говорит и не спрашивает. За годы совместной жизни с врачом он выучил все плохие приметы, связанные с дежурствами, типа обмена сменами или — о Боже — пожелания удачного дежурства, которое, как оказалось, является самым страшным проклятьем. — Поем, в душ и спать, — строит планы Такао, а Мидорима впервые боится открыть дверь квартиры перед ним. — Во сколько мы едем к Мияджи? — К девяти. — Отлично, успею поспать несколько часов. Мидорима кивает, внешне оставаясь невозмутимым, хотя внутри все кричит, что зря он затеял всю эту бурду с украшением квартиры. Он медленно вставляет ключ в замок (удивительно, как рука не дрожит от внутренней паники) и открывает дверь. В нос сразу же ударяет непривычный для их жилища аромат апельсинов с корицей от диффузора, который Мидорима поставил в прихожей. — Что за запах? — хмурится Такао, принюхиваясь. Мидорима тихо сглатывает. А что ответить? Тупое «Я не знаю»? Прикинуться совсем идиотом и сделать вид, что не понимаешь, о чем идёт речь? Почему-то признаваться про ароматный диффузор стремно, хотя ничего зазорного-то в принципе нет. Такао клацает выключателем, и темный коридор заливается ярким светом, являя взору «эстетику Нового года». Казунари так и застывает с открытым ртом и широко раскрытыми глазами пялится вокруг, не веря увиденному. Он на автопилоте стягивает с себя ботинки и куртку, не заботясь, кидает куда-то все в сторону и проходит на кухню, охает-ахает. Из кухни он перебегает в спальню, а оттуда — в гостиную, и Мидорима, кажется слышит восторженный писк. Он не уверен, что расслышал правильно, потому что врос в пол и так и остался стоять в прихожей, прижимая к груди пакет с пельмешками. — Шин-чан! — слышится звонкий голос, от которого Мидорима дергается, а следом за голосом в коридор выбегает счастливый Такао с горящими глазами и широкой-широкой улыбкой на лице. Тень усталости померкла, отошла на второй план под натиском безмерной радости, граничащей с детским восторгом. Сердце Шинтаро пропускает удар. — Ты украсил дом! Ты купил ёлку! Ты маг или кто? Как ты умудрился это провернуть за один день? Меня всего сутки не было дома. — Полутора суток, — зачем-то поправляет Мидорима, и Такао активно машет головой. — Да без разницы. Как ты это сделал? Мидорима правда не знает, что ответить. Просто не спал ночь, забил на еду, на нужду, на всё. Точнее не забил, а тупо забыл, увлёкшись процессом и желанием сделать приятное дорогому человеку в его любимый праздник. — Ну, я… просто… — в конце концов, выдыхает Мидорима, стушевавшись и неловко пожав плечами. Такао улыбается. — Ты невероятный, ты знаешь это? Неправда. «Невероятный» не упустил бы из внимания ничего, что касается любимого человека. А Мидорима упустил. Умудрился не замечать, как сильно Такао обожает Новый год и мечтает о капельке волшебства в доме, но молчит, потому что его парень был против всей этой «суеты» и более того обругал любимый праздник самого дорогого человека, сравняв его с глупостью и бессмыслицей. Невероятный? Да уж вряд ли. Такао тянется руками к Мидориме, обвивает его шею и, приподнявшись на носки, клюёт его в губы. Пакет с едой шуршит, зажатый между двух тел, и Такао, виновато поджав плечи, отстраняется. Нежность нежностью, а пельмешки могут помяться. Казунари аккуратно забирает пакет из рук оцепеневшего Мидоримы, ставит его на обувницу и помогает Шинтаро снять пальто. Тот как будто в трансе, безвольно выполняет команды Такао (вытащи руку, повернись, сними обувь) и послушно идёт следом за Казунари, когда тот берет его за руку и ведёт в гостиную. Мидорима не замечает, как улыбается Такао, поглядывая на него зависшего через плечо. Такао знает, что Мидорима зависает вот так и грузится, когда чувствует себя виноватым. Он как маленький ребёнок сразу становится потерянным, забивается в угол своего сознания и сам обгладывает себя чувством вины. Но также Такао знает, что в такие моменты нужно показать Мидориме, что на него не злятся, не стали меньше любить и все так же дорожат им. Правда, одного Такао не знает: из-за чего сейчас Мидорима чувствует себя виноватым? За ёлку в гостиной? За новогодний декор по всей квартире? За свечи в доме? За вот эти вот гирлянды на окне? За венок с двумя летящими голубями? Зря. Зря. Зря. Потому что ёлка идеальна. Новогодний декор — на высоте, всё так красиво и атмосферно. А аромат от свеч и диффузора просто волшебный. Гирлянда на окне потрясающая. А два летящих голубя на венке — это чертовски символично и до безумия романтично. И к этому списку добавьте, пожалуйста, одного Казунари Такао, который безмерно счастлив и бесконечно влюблён в своего мужчину, за одну ночь сотворившего самое настоящее чудо в их квартире. — Шин-чан, ты невероятный, — уже без вопроса произносит Такао, констатируя очевидный для себя факт. Его мужчина, на самом деле, невероятный. Вы же тоже видите, да? Да? Да. Вот только этот мужчина не ваш. Этот невероятный мужчина выбрал Такао, полюбил его и сделал всё это волшебство тоже для него. О небеса, как же Такао влюблён! А Мидорима смущается, всё ещё не до конца верит в слова, все ещё чувствует вину за слишком позднее озарение, за то, что отнимал у Такао чудо в его самый любимый праздник. Но всё-таки прислушивается к его словам, слышит их и поэтому немного смущается. — Иди в душ, я пока разогрею пельмени, — отмирает Мидорима и Такао провожает его влюблённым взглядом и глупой улыбкой на лице.***
Когда Казунари выходит из душа, смыв с себя часть усталости, и проходит на кухню, Мидорима уже накрыл стол и теперь разливает чай, стоя спиной двери. Небольшое пространство кухни наполнено аппетитным ароматом горячих пельмешек, перебиваемый запахом молочного улуна, любимого чая Мидоримы в зимний период. И всё это так чертовски по-домашнему уютно, что Такао хочет закутаться в этот уют и никогда больше из него не выходить. Он бесшумно подходит сзади, окольцовывает талию Мидоримы руками, прижимается к нему всем телом, кладет подбородок ему на плечо и утыкается носом в шею, вдыхая запах Мидоримы (запах свежести с лёгкой отдушкой одеколона). — Давай никуда не поедем сегодня, — приглушенно произносит Такао, невесомо касаясь губами кожи Шинтаро. — Встретим Новый год дома. Только вдвоём. М? — Предлагаешь послать Мияджи нахуй? — так же приглушенно отзывается Шинтаро, растворяясь в объятиях Казунари. Такао отрицательно мотает головой, елозя подбородком по плечу Мидоримы. — Шин-чан, я предлагаю послать нахуй весь мир. Мидорима хмыкает, но не возражает. Как тут возразишь, когда тебе твой мир, твой дом, твоё всё предлагает послать к черту весь остальной мир, который не имеет никакого значения без прижимающегося к спине Такао? Конечно, Мидорима не возражает. Он готов послать целую Вселенную нахуй ради уютного вечера с Такао. Решено, этот Новый год они разделят друг с другом. Такао отлипает от Мидоримы и занимает свое место за столом. Они едят пельмешки, приправляя их соевым соусом и закусывая салатом, пьют зеленый чай и болтают. В основном говорит, конечно, Такао. Он строит крутые планы касательно их личного Нового года, говорит, что нужно заказать еду и сходить в магазин за шампанским и мандаринами, а потом закрыться в квартире и больше никуда не выходить до следующего года (шутка на десять баллов, Такао). — И ещё нужно позвонить Мияджи и сказать, что нас не будет, — напоминает о приличиях Мидорима. Он, конечно, может послать целую Вселенную нахуй ради Такао, и если Вселенная вряд ли обидится на это, то Мияджи предупредить всё-таки нужно. — Не парься насчёт Мияджи, я все улажу, — спокойно заверяет Такао, цепляя палочками намасу и с хрустом отправляя ее в рот. — Но сначала определимся с едой к новогоднему столу. Нужно заказать заранее, чтобы не просидеть в ожидании до утра. Уверен, у ресторанов завал. Мидорима согласен. Нужно заказать заранее. Он достаёт телефон и открывает приложение доставки еды на дом. Остаток пельмешек съедают уже из одной тарелки и одними палочками, потому что Такао со своего стула перекочевал на колени Мидоримы, чтобы было удобнее вместе смотреть в экран телефона, и кормил «мужа» с рук, пока тот зачитывал названия и состав блюд. В итоге заказывают один набор осэти-рёри (Новый год, всё-таки) и любимый сет роллов. После обеда, пока Шинтаро моет посуду, Такао звонит Мияджи и долго и упорно объясняет, почему они с Мидоримой в этом году не придут на вечеринку. В ход идут правда, попытки надавить на жалость, немного вранья и драматизма, но в итоге разговор заканчивается простым, но искренним «Прости, но нынче без нас». Мидорима не знает, что ответил Мияджи на это, но Такао звонко смеётся, называет того придурком и советует не завидовать. Скорее всего Мияджи их назвал «женатиками», как обычно. Мидорима почему-то улыбается. В четыре часа Такао всё-таки сдаётся под натиском усталости и заваливается на кровать, чтобы вздремнуть хотя бы пару часов. Мидорима заботливо накрывает его пледом и говорит, что он может проспать хоть до десяти вечера, ведь им не нужно париться с готовкой и прочей лабудой. От них сегодня многого не требуется. Такао что-то неразборчиво мычит в подушку, мгновенно отрубаясь, и Мидорима, стараясь не шуметь, выходит из квартиры за шампанским, мандаринами и бенгальскими огнями. С этих пор Мидорима намерен потакать любому капризу Такао в новогодние праздники, чтобы отныне каждый Новый год для Казунари стал чем-то особенным, а не ассоциировался с резкими словами, которые Мидорима произнёс за праздничным столом много лет назад.***
Курьер с едой приезжает точно к установленному времени и будит звонком в дверь спящего Такао. Мидорима, выпроводив курьера, как раз заворачивает с пакетами на кухню, когда из спальни выползает помятый после сна Такао. Но даже с торчащими волосами и следом от подушки на щеке он выглядит очаровательно, и Мидорима трогательно улыбается, глядя на него. — Почему не разбудил? — кряхтит Такао, проходя на кухню. — Через полчаса отделы с алкашкой закроются во всех магазинах города. И будем, как дебилы, теперь уже без шампанского в Новый год. — Не будем, — спокойно отвечает Мидорима, разбирая пакеты из ресторана. — Я всё купил. Такао замирает на секунду и после удовлетворенно улыбается. Восемь лет назад он поступил правильно, решившись признаться этому человеку в любви. Что ему мешает сделать это ещё раз? — Шин-чан, я люблю тебя, — произносит Такао, снова прижавшись к Мидориме со спины (ну, охуенная у него спина если), и коротко целует в изгиб шеи (шея у него тоже охуенная), вдыхая аромат свежести и любимого одеколона (да, пахнет Шинтаро тоже космически). — Ладно, — почти сразу отлипает Такао, пока не завёлся и не вспых от возбуждения. — Пойду приведу себя в порядок.***
Новогоднее пати Такао предлагает развернуть прямо на полу в гостиной. А что? Там есть ковёр и много места. Мидорима по-прежнему потакает его капризам и поэтому не возражает. Еда кочует из кухни на пол гостиной. Шампанское, бокалы и мандарины тоже. Гасится большой свет и комнату освещают гирлянды на окне, ёлочные огни и свечи. Такао подключает к колонке телефон Мидоримы и на минимальную громкость включает новогодние мелодии для фона и атмосферы. А атмосфера, нужно сказать, на высоте. Мидорима постарался на славу и создал настоящую сказку, не упустив ни одной мелочи — он ведь даже с запахами заморочился, свечки купил и диффузор! Праздник на полу начинается под звон бокалов, громкие восторги Такао и тихий смех Мидоримы. Они медленно уплетают роллы и осэти-рёри, запивая все шампанским и болтая обо всем и ни о чем одновременно. То они подводят итоги года, вспоминая самые лучшие моменты. То составляют планы на следующий год. Дают обещания заняться спортом, записаться в какой-нибудь тренажёрный клуб и оплатить сразу годовой абонемент, чтобы точно ходить. Планируют летний отдых где-нибудь за границей и делают пометку, что нужно подать заявление на загранпаспорта. Потом говорят о чём-то приземлённом: нужно не забыть заменить масло в машине, за интернет опять забыли заплатить, к Мияджи всё-таки надо будет съездить, а ещё к родителям, подарки так и не купили, два остолопа. Такао хихикает и говорит, что тогда нужно будет съездить в ТЦ, но Мидорима неожиданно заикается про рынок и на удивленный взгляд Казунари невозмутимо пожимает плечами и говорит, что там неплохой выбор. Такао охуевает, но ничего не комментирует, выпивая залпом полбокала шампанского. За минуту до полуночи Такао врубает на ноутбуке прямую трансляцию какого-то канала, где идёт обратный отсчёт до Нового года, и пока он, чертыхаясь и матерясь, переключает ноут с неоплаченного wi-fi к точке доступа своего телефона, с которого раздаёт интернет, они едва не опаздывают и подключаются к отсчёту на цифре пять. — Четыре! — радостно подхватывает Такао и пихает Мидориму в бок, чтобы он тоже присоединился, и в унисон они продолжают: — Три! Два! Один! На экране ноутбука взрываются фейерверки, а в гостиной вспыхивают бенгальские огни, раздаётся звон бокалов и восторженный крик Такао, утопающий в стенках бокала, когда Казунари энергично опрокидывает в себя шампанское. Мидорима улыбается в свой бокал, наблюдая за восторженным парнем, и в следующее мгновение успевает усмехнуться в его губы, прежде чем Такао утягивает его в глубокий поцелуй. Они целуются до тех пор, пока в их руках искрами тлеют бенгальские огни, каким-то чудом не выпавшие из рук и не учинившие пожар. — Спасибо за лучший Новый год, — выдыхает Такао в раскрытые губы Мидоримы и снова из коротко целует. — Люблю тебя не представляешь, как сильно. Мидорима улыбается, слегка мотнув головой, потому что Такао не прав. Шинтаро знает, как сильно его любит Такао, потому что сам любит не меньше. Он притягивает Казунари к себе и снова утягивает их в поцелуй, в котором признаётся в своих чувствах Такао. А потом Мидорима вдруг резко отстраняется, и Такао даже на мгновение пугается и практически не дышит, пока Мидорима убегает на кухню и возвращается оттуда через долгие десять секунд. С белой коробочкой в руках. Глянцевая пленка отражает огни гостиной. И Такао хмурится, силясь понять, что это, и удивлённо вскидывает брови, когда видит наушники. Гребаные AirPods — Чтобы ты мог слушать музыку и заряжать телефон одновременно. Такао замирает, долго-долго смотрит на коробку, потом на Мидориму и взволнованно выдыхает. — Что это? — голос его дрогнул, видимо, от шока и неожиданности, и он прочищает горло. — Ты какой-то слишком щедрый нынче. — Зато был козлом несколько лет. Такао ошарашено моргает, не понимая, почему вообще Мидорима говорит так. — Новый год — твой любимый праздник, а я… — Спасибо, Шин-чан, — Такао мягко перебивает его, потому что не хочет, чтобы между ними было место для «Прости» и тем более для чувства вины. Ни сегодня, ни когда-либо ещё. Такао притягивает Мидориму и целует его, целует, целует, и тёплые ладони Шинтаро, скользящие по его спине, ощущаются до невероятного хорошо. Это, и правда, лучший Новый год. Пышные вечеринки Мияджи и рядом не стоят. И эта ночь, когда они решили послать к черту весь мир (а Мидорима целую Вселенную), заканчивается тем, что захмелевший Такао врубает минусовку «All I want for Christmas is you» и поёт, посвящая каждое слово Шин-чану. Порой он не попадает в ноты и путает слова, приправляет песню своими авторскими «на-на-на», потому что не знает всех слов, на что Мидорима сначала улыбается, а потом смеётся так заливисто, что его глаза теряются за яблочками щёк, и ради его низкого смеха Такао готов спеть хоть весь мировой репертуар рождественских песен. Это любовь. Да-да, она самая. И это самый лучший Новый год в жизни Такао (и в жизни Мидоримы тоже).