В эти времена

В конце концов, выбора на самом деле вовсе не было. В лучшем случае - только мираж. "Тебе необязательно за него выходить, – сказал отец. – Помолвку заключили с Робертом, не с его братом". Но Лианна знала, как надеется отец на объединение домов Старков и Баратеонов. Могущественный и влиятельный род юга, связанный с правящим родом Таргариенов через их бабушку. Куда могущественнее рода Талли, со старшей дочерью которого был помолвлен Брандон. Какая разница, за кого я выйду? За того лорда или этого. Лианна потеряла всякую надежду на счастье в тот момент, как увидела лицо Элии Мартелл, когда та заметила, что ее муж держит Лианну за руку. Она не смотрела на лицо принцессы Элии, ни на чье лицо, когда Рейгар на турнире подарил ей голубые розы. Она ни на что не смотрела, ничего не видела, ничего не замечала. Кроме его лица. Кроме его лица. Кроме его лица. Она горевала по Роберту. Не только из-за Неда, но и из-за себя самой. Она любила Роберта, возможно, больше как брата, но все же любила. Несчастье на охоте в Долине. Нед винил себя в том, что не был там. Брандон усмехался и говорил, что случись такое в Штормовом Пределе, была бы причина сомневаться, несчастный случай ли это. Лианна поблагодарила богов, что Неда не было там, и он ничего не слышал. Но ей все равно было любопытно. – Почему? Почему бы так подумали? Из-за среднего брата Роберта, объяснил Брандон. Станнис Баратеон. Все знали, что они не были дружны. – По тому, что говорил Нед... – Но Неду нравятся все. И он так легко верит людям. Ты это знаешь. Она не стала заострять этот вопрос. И не стала говорить об этом с Недом, погруженном в скорбь. О Нед, у тебя еще есть двое братьев, хотела сказать ему она, но не сказала. Поэтому когда Станнис Баратеон приехал в Винтерфелл, чтобы "обсудить состояние дел", как это назвал ее отец, Лианне было интересно увидеть этого среднего брата. Роберт немного рассказывал о братьях, но она подозревала, что Роберт вообще нечасто говорил ей о по-настоящему важных вещах, как говорил с Недом. Отец запретил ей ехать с братьями верхом встречать людей Станниса. – Южные лорды предпочитают, чтобы женщины были нежными, в платьях, а не штанах для верховой езды. – Для Роберта это не имело значения. – Роберт мертв. Это его брат. Мы почти ничего не знаем о нем, кроме того, что он южанин, – отрезал ее отец. Но отец, ты говорил, что мне не обязательно за него выходить, если я не хочу. Лианна не решилась озвучить это. Первое, что она заметила, были глаза. Смотрящие прямо на нее во время разговора, но не видящие на самом деле. Его взгляд не пронзал ее, он проходил сквозь нее, как сквозь тень. Бестелесную, нереальную для него. Смотри на меня! Я существую, хотелось прокричать ей. Твой брат никогда не видел меня настоящей, но он видел меня - живую, дышащую, плоть и кровь. Они прошли через полагающиеся этикетом приветствия. Он поправил ее, когда она назвала его "лордом Станнисом". – Лорд Баратеон. – Прошу прощения? – Следует звать меня "лорд Баратеон". Как например, ваш отец – лорд Старк, как лорд Винтерфелла, а не лорд Рикард. А я, в конце концов, лорд Штормового Предела. Лианна была ошарашена. Неужели он настолько черств, чтобы говорить о титулах, и о том, кто он, когда его старший брат мертв, перед женщиной, что была помолвлена с его братом? – Или вы можете звать меня Станнисом. Как вы звали моего брата по имени, – добавил он потише. Но ты не Роберт. И все-таки, она решила совсем отбросить слово "лорд". Посмотрим, как тебе станет неудобно, когда женщина назовет тебя по имени, Станнис Баратеон. Ей казалось, что ему от этого станет очень-очень неудобно. – Думаю, мы оба знаем, что именно должны обсудить, так, может, нам следует начать, Станнис? Она ожидала, что он покраснеет, но вместо этого увидела, как кровь отлила от его лица. Ну, ты сам просил звать тебя "Станнис". – Удовлетворит ли вас выйти за меня вместо Роберта, леди Лианна? Точно в цель. Может, ей будет нравиться с ним спорить. – Лианна, пожалуйста. Честно вернуть вам вашу учтивость. Разве не вы должны ответить первым на этот вопрос? Удовлетворит ли Вас женитьба на девушке, что была помолвлена с вашим братом? Возможно, вы уже выбрали свою женщину. Посмотрим, сможет ли он не подавиться, произнося "Лианна". – То, что я задал вопрос объясняет мои намерения, разве нет? Я бы не стал спрашивать, не будучи готовым жениться на вас. Я не всеобщий любимец, каким был мой покойный брат, но я буду верен своим брачным клятвам, в этом могу вас заверить, – он остановился. – Лианна. Он отдельно произнес каждый слог ее имени, выделяя их. Словно скрытую насмешку и над Робертом. Лианне пришлось сдержать улыбку. Ты слишком стараешься казаться бесстрастным, Станнис Баратеон. – Но возможно, – продолжил он, поняв, что она не собирается отвечать, – возможно, у вас есть причины не желать брака со мной. Или даже с Робертом, останься он в живых. Он знал. Он знал о Рейгаре. Откуда? И если Станнис знал, знал ли Роберт? Роберт был в Винтерфелле после турнира, по его словам и поступкам не было видно, что он что-то подозревал. Это неважно, поняла она. Этот человек не Роберт, идеализировавший мир, в котором жила женщина, которую он идеализировал. – Я не стану оскорблять нас обоих притворством, что не знаю, о чем вы говорите. Что бы вы ни слышали обо мне и принце Рейгаре, это больше не проблема. Это перестало быть проблемой после турнира в Харренхолле. Я была готова выйти за Роберта. – Готовы выйти за него, но не любить? Вы были готовы выйти за моего брата, в то время как ваше сердце принадлежит другому? Она рассмеялась про себя тому, как он изменился. От неуверенного младшего брата, живущего в чужой тени, к оскорбленному за честь старшего брата, которого унизили, предали, к которому отнеслись несправедливо. – Чтобы я чувствовала или не чувствовала к принцу, он женатый человек. И ничего из этого не вышло бы. Если мы и предали кого-то, то только в наших сердцах. – Тогда, полагаю, у нас нет причин не вступать в брак. Удивительно, что он не спросил, продолжит ли предавать его мое сердце и после свадьбы, подумала позже Лианна. Определенно, это должен быть вопрос важнейший для любого мужчины, для любой женщины. Но, как оказалось, не для Станниса Баратеона. Они поженились, и Лианна Старк из рода Старков, Винтерфелла и Севера стала хозяйкой Штормового Предела. Когда мейстер Крессен водил ее вместе с Ренли, следующим за ней по пятам и держащимся за ее юбку, по замку, ее удивило, как, вопреки всем ее ожиданиям, оказалось, что Роберт говорил с ней о действительно важных вещах. Он подробно рассказал ей о Штормовом Пределе. О каждой комнате, каждом коридоре, каждом угле. Она знала, куда поворачивать еще до того, как мейстер Крессен указывал ей путь. – Я внесу тебя в замок на руках, Лиа. Буду кричать "Вот она, ваша хозяйка, наконец-то! Придите и познакомьтесь с ней!". Станнис станет поджимать губы и скрипеть зубами, скажет, что недостойно лорда Штормового Предела так себя вести, но мне будет все равно. Странно, я думаю о Роберте больше, чем о нем, подумала она. Но конечно, она знала, что не должна ни о ком из них думать. В ее мыслях должен быть ее муж. Станнис. Он боится меня, поняла она. Нет, не меня – моей близости. Не физической близости, сплетения тел и чистого восторга, как она сначала думала. Не радости и кульминации он боялся, а того, что до этого. Когда ты смотришь на кого-то, по-настоящему смотришь, и узнаешь о нем истинную правду. Что бы там ни было, он не хотел этого видеть. – Мужчина в момент страсти сам не свой, – учила ее септа в Винтерфелле перед свадьбой. – У мужчин есть... Потребности, – сказали ей, и если ее муж не будет нежным, самое главное, как он будет вести себя с ней в другое время, за пределами спальни. Она подумала, как это смешно. Что септа, которую Лианна очень любила, но которая не была замужем, могла знать о браке и брачном ложе? Ей хотелось бы иметь возможность спросить мать, но мать давно умерла. Нед был самым близким из ее братьев, тем, с которым она могла говорить обо всем на свете, но она знала, что стеснительный , нежный Нед не имел никакого опыта с женщинами. А Брандон... Брандон бы велел ей раздвинуть ноги и выполнить свой долг перед мужем. Лианна сначала не поняла, в ту первую ночь в Штормовом Пределе, что комната, в которой они находились, должна была быть не их комнатой, а лишь ее. Пока он не встал и не начал одеваться. Она все еще слышала пение и крики гостей внизу. – Ты возвращаешься на пир? Был пир в честь приезда новой хозяйки Штормового Предела и празднования свадьбы для тех, кто не смог приехать в Винтерфелл. Мейстер Крессен все устроил. Он выглядел удивленным: – С чего бы это? – Тогда... – Я иду в свою комнату. Ее родители всегда спали в одной комнате до смерти ее матери, а тогда отец переехал в покои в другом конце замка, как можно дальше от тех, что он делил со своей женой. Это наказание за правду о Рейгаре? Надо было солгать. Нет, подумала она. Он уже знал. И возненавидел бы меня за ложь. И, что важнее, она возненавидела бы себя. Казалось, Станнис не заметил, что что-то не так. Он вел себя, будто правильно оставить здесь одну ее посреди ночи. И все же, Лианна слышала истории Роберта о его родителях, о том, как они любили друг друга. Стеффон и Кассана определенно не спали в разных комнатах. Так откуда Станнис Баратеон набрался идей, что может обращаться с женой, как со шлюхой - навещать ее, когда есть возможность, а потом уходить? Точно не от родителей. Хотя сомневаюсь, что он когда-либо бывал со шлюхами. Она не собиралась с этим мириться. Лианна была не из тех, кто плачет и скандалит, да и знала, что с этим человеком все равно это не пройдет. Она начала одеваться. – Если тебе комфортнее в твоей спальне, то она станет нашей комнатой. – Но... Я думал, тебе будет удобнее здесь. Она оглядела скудно украшенные покои. – Неудивительно, что я без сожалений оставлю их ради других, – она посмотрела на него, улыбаясь. Ей показалось, что он хочет что-то сказать. Его челюсти сжались и разжались несколько раз. Она потеряла счет этому движению. – Очень хорошо, – наконец сказал он. Комната Станниса была еще более скудно обставлена, чем та, которую они покинули, но она была просторнее. Лианна вошла в комнату первой и огляделась. Он в нерешительности стоял у двери. – Утром я велю служанкам перенести сюда мои вещи. – Но... Как... Сквайр и служанка... Она открыла дверь сбоку, ведущую в комнату поменьше. Его кабинет. Невообразимо аккуратен, ни одного куска бумаги не на своем месте. – Твой сквайр сможет одевать тебя в кабинете, и полагаю, ты будешь уходить туда, когда будут входить служанки, чтобы не заставлять девушек краснеть. Годится? – она снова улыбнулась ему. Он придумывает другие поводы отказаться, подумала она. Я и им найду решение, Станнис Баратеон. Наконец он сказал: – Кажется, ты обо всем подумала. – Я Старк. Мы всегда ко всему готовы. Ее муж был нетерпеливым и резким. В его словах и приказах не было налета дружелюбия, как у Роберта. Воля и непреклонность Роберта скрывалась за его шутками и дружескими похлопываниями. Гнев его мог быть взрывным, даже ужасающим, как говорил Нед, но он легко успокаивался, легко охлаждался, легко забывался. Ярость Станниса загоралась долго, но ее труднее было потушить. Невыполненный приказ или неудовлетворительно исполненная утром команда к вечеру все еще помнились. Он тихо накапливал свой гнев, и когда наконец взрывался, был страшнее Роберта. Потому что его злость была более направленной, более контролируемой, в отличие от дикого, бесконтрольного всплеска старшего брата. Но Станнис никогда не кричал на нее. Ни разу. Они не ссорились. Нет, они спорили, но он всегда отвечал бесстрастно. Он оставил все домашнее хозяйство ей. Она многое поменяла. Ему многое не понравилось. Но мейстер Крессен говорил ей это, не он. «Миледи, мой лорд спросил...» «Миледи, мой лорд предложил...» «Миледи, мой лорд подумал, что возможно,...» Все это были слова мейстера, а не ее мужа. Он скорее всего говорил что-то вроде "скажи ей" и "дай ей знать." Трус, думала она. И все же иногда она понимала, что, возможно, в браке с таким человеком как Станнис есть и положительные стороны. Роберт никогда не оставил бы ее одну. Он бы хотел все время знать, что она думает, чувствует. "Ты счастлива? Такой ли счастливой я тебя делаю, как ты делаешь меня?" – часто спрашивал он после помолвки. От этого, казалось, можно задохнуться. Наверное, ей пришлось бы лгать Роберту. Она знала, Станнис никогда не задаст этого вопроса. Может ли женщина сделать его счастливым? Способен ли Станнис вообще на счастье? Я могла бы сделать счастливым Роберта. Может недостаточно счастливым, чтобы он довольствовался лишь одной постелью, но все равно, счастливее, чем его брата. Она не думала о своем счастье. Взгляд Элии Мартелл убил все ее мечты на любовь и счастье. Любовь, что может так ранить других, до такой степени – не та любовь, которой она хотела. Однажды в постели, спустя несколько месяцев после свадьбы она наконец спросила Станниса, что он знает о них с Рейгаром, и откуда. – Ничего. Меня не было на турнире. Я только слышал, что Рейгар короновал тебя королевой любви и красоты вместо своей жены. – И этого было достаточно, чтобы что-то заподозрить? – Ты подтвердила это, когда мы впервые встретились. – Ты хочешь знать, что на самом деле случилось? Долгое молчание. – Я знаю... Ничего не случилось. В нашу первую ночь... была кровь. – Это не единственное возможное предательство. – Вы с Робертом были помолвлены. Вы не были женаты. – Рейгар был. – Тогда это он предавал свою жену. – Но она смотрела на меня. Не на него. – Кто? – Элия. Принцесса Элия. Его жена. – Когда он подарил тебе синие розы? Конечно, это само собой разумеется, что... – Нет, не тогда. Позже. Когда мы с Рейгаром встретились позже. Мы... разговаривали, и он взял меня за руку... Пальцы их рук были сплетены, ее и Станниса - остаток их соития ранее. Она почувствовала, как его хватка ослабевает. Не эту руку, хотела сказать она. То была другая рука. На самом деле, она не помнила, какая рука это была. Лианна услышала, как ее муж глубоко вздохнул. Он снова крепко взял ее за руку. Кивнул. – Продолжай, закончи свою историю. – Элия увидела нас. И у нее... Было такое лицо. – Если она злилась на тебя, а не своего мужа, то она глупа. Она покачала головой. – Нет, она не была сердита. Или печальна. Она была... Смиренной. Безнадежной. За гранью гнева и печали. Он просил меня сбежать с ним. Я хотела сказать да, бросить отца, братьев, Роберта, дом, долг, все. Но ее лицо... Я не смогла. Он молчал, и долгое время дышал так тихо, что она даже подумала, будто он заснул. Но нет, оказалось, он глубоко задумался. – О чем ты думаешь? – Принц Рейгар оказался куда более опрометчивым и безрассудным, чем я думал. Я всегда полагал, что он более... стабилен, чем его отец. Но если он способен бросить все ради женщины... Что бы сделал Дорн, если бы с принцессой Элией так обошлись? А Роберт? Твой отец? Как он мог даже подумать забыть долг ради любви? Она не знала, плакать или смеяться. Она рассказала Станнису то, чего не говорила никому, даже ее самому близкому и любимому брату Неду, а он в ответ начал размышлять о способности Рейгара Таргариена править. – Я тоже не думала ни о чем этом. – Ты не наследница престола. И ты сказала ему нет. Это ты приняла решение. – Ты не спрашиваешь, любила ли я его. – Это имеет значение? – Для тебя или меня? – Для... нас, полагаю. Ты сказала "любила", не "люблю". Какое теперь это имеет значение? Потому что ты человек, что держится за свои обиды, как пес за кость. Человек, который не забывает. Но Лианна не сказала этого мужу. Она видела, что он пытается найти подходящие слова. – Я думала, этого будет достаточно, – прервала она молчание, когда оно стало невыносимым. – Достаточно чего? – Этого. Нас. Вместе, но порознь. – Если я... Холоден или обращаюсь с тобой хуже, чем должен, это не из-за тебя и Рейгара. И не из-за тебя и Роберта. Он отвернулся от нее, когда говорил это. Она положила руку ему на щеку и повернула его лицо к себе. – Я знаю. И почему-то от этого только хуже. Они смотрели друг на друга, действительно смотрели, в первый раз. – Не только для тебя. – Я знаю. Не одно твое сердце печалит меня, мое тоже, – сказала она. – Так что нам делать? – спросил он. – Исполнять наш долг, – ответила она. Она прильнула, чтобы поцеловать его, но он был быстрее. Его губы коснулись ее первыми.