В эти времена

Шаги короля оказались быстрее, чем ожидал Станнис. Два члена Королевской Гвардии тихо шли за ними – сын лорда Тайвина и сам Лорд-Командующий. Станнис был изумлен, увидев, что они направляются в тронный зал. Не может же там висеть портрет отца? – Оставьте нас, – отпустил король двух гвардейцев. – Ваше величество, – запротестовал сир Герольд. – Что, планируешь за мной шпионить, сир Герольд? Чтобы доложить о моем разговоре с Станнисом моему сыну? – король перевел взгляд на Джейме Ланнистера и ткнул мальчика пальцем в покрытую броней грудь. – А ты, мальчишка, что ты? Шпионишь для своего отца? Джейме Ланнистер бесстрастно встретил взгляд короля, но в итоге все же дрогнул, когда король продолжил злобно на него смотреть. Он опустил взгляд. Король рассмеялся. Сир Герольд едва отреагировал на дикое обвинение, словно уже привык к нему. – Мы здесь, чтобы защищать вас, ваше величество, – ответил он. – Мне не нужна защита от сына моего кузена! Мне повторить? Мне надо напомнить вам, что я ваш король? Убирайтесь, я сказал! – Сию минуту, ваше величество, – наконец сказал сир Герольд. Они с Джейме Ланнистером вышли из тронного зала, и Станнис переступил с ноги на ногу, не зная, что от него ожидается. Король стоял у подножья трона, глядя на сам трон, его острые края и предательское покрытие. – Самое неудобное кресло в мире, скажу я тебе, – прошептал король, его голос был так тих, что Станнису пришлось напрячься, чтобы услышать его. – О, я знаю, как они называют меня, Струпный Король, говорят они, так часто режется о трон. Но они не знают, что это, сидеть здесь, день за днем, день за днем, год за годом, глядя в их равнодушные лица, все они хотят чего-то, алчные, жадные, мерзкие. Сделай меня лордом, сделай меня богатым лордом, прими мою сторону в споре, снизь мои налоги. И все это время они смотрят на меня и шепчутся: «Тайвин Ланнистер был бы лучшим королем. Принц Рейгар был бы лучшим королем. Струпный Король должен был умереть в Сумеречном Доле», – голос короля становился все громче и громче, он кричал теперь. – Смеются надо мной. Издеваются надо мной. Их королем! Я Таргариен, я от крови дракона. Как смеют они надо мной смеяться? Эти простые... смертные? Вопрос не адресовался Станнису, а скорее самому залу. Или всему миру. Но Станнис все же ответил. – Мой отец учил меня, что имеет значение то, как мы судим себя, не суждение других, – ответил Станнис. Король казался опешившим, словно он забыл, что Станнис с ним в зале. Он улыбнулся. – Кузен Стеффон был мудрым человеком. Хорошим человеком, – улыбка превратилась в гримасу. – Но он никогда не сидел на этом троне, никогда не понимал, как он вероломен, – его гримаса снова превратилась в улыбку, широкую радостную улыбку, от которой Станнису стало еще неуютнее, чем от гримасы. – Хочешь присесть? Увидеть, как это? Тогда ты поймешь, что я хочу сказать. – На Железный Трон? Нет, ваше величество, я прекрасно понимаю, что вы говорите. Мне не нужно сидеть на троне. Король был настойчив. – Ты не сможешь по-настоящему увидеть, или узнать, пока не сядешь там сам. Станнис покачал головой: – Ваше величество... Король был в ярости, в ярости, как когда спорил с сиром Герольдом, который не хотел уходить. – И ты тоже собираешься мною пренебрегать ? – крикнул он. Станнис шагнул к трону. – Продолжай, – сказал король, идя рядом с Станнисом, положив руку ему на плечо. Они вместе поднялись по ступеням, звук их шагов эхом отзывался в пустом зале. Сон Лианны, тот, о котором она рассказала, вспомнился Станнису. Он не знал почему – он не шел за королем в шторм. Это был Тайвин Ланнистер, а не король Эйрис, его они с Робертом увидели на троне, когда отец в первый раз привез их ко двору, когда Станнису было только четыре. Станнис и Роберт не знали этого тогда. Он спросил себя, сколько мальчиков, даже мужчин, делали ту же ошибку, что они с Робертом. Лорд Тайвин действительно выглядел очень царственно и по-королевски. Человек, что на самом деле правит страной. Речи короля, дикие и полный паранойи, возможно несли в себе зерна истины. Но лорд Тайвин больше не Десница Короля. И подозрения его величества насчет его сына и наследника кажутся необоснованными, подумал Станинс. – Садись, – была резкая команда короля. История гласит, это кресло было специально создавалось неудобным. По крайней мере, история в словах мейстеров и архмейстеров Цитадели. На самом деле, оно не казалось неудобнее любых других кресел. Он сидел на нем в той же напряженной позе, в какой сидел на любом другом кресле. – И? – радостный тон короля шокировал Станниса. Станнис оглядел тронный зал, воображая комнату заполненной лордами, рыцарями и простолюдинами, с их просьбами и жалобами. И долгом короля было слушать, судить, решать, за весь народ всего королевства, как его долгом, как лорда Штормового Предела, было делать то же для народа Штормовых Земель. Но вообразить еще не значит на самом деле увидеть, на самом деле узнать. Он не знал, как сказать это королю. Он только знал, что хочет убраться от этого трона и от этого зала, как можно скорее. – Должно быть очень одиноко, здесь сидеть, – он не знал, откуда взялись эти слова. Они сорвались с его языка сами, прежде чем он успел их обдумать. Король долго смотрел на него. Его лицо смягчилось, и он почти напоминал человека, которого Станнис встретил ребенком. – Так ты понимаешь. Я знал, что ты поймешь, – дикая ярость снова отразилась на его лице, в голосе, когда он продолжил. – Мой сын не понимает. Рейгар совсем не понимает. А Визерис слишком мал. Слишком мал, и бессилен защитить меня от своего старшего брата. Защитить короля от Рейгара? Это паранойя, вызванная паучьим ядом, Станнис был в этом уверен. Как бы ему ни был противен наследный принц, Мастер над Шептунами был еще отвратительнее. Станнис пошел напрямик. – Что именно, по словам Вариса, планирует принц Рейгар, ваше величество? Король фыркнул: – По словам! Это не просто заявление. У него есть доказательства. Встречи. Тайные встречи. Разговоры о том, чтобы собрать совет. Провозгласить Рейгара королем. – Он ваш законный наследник, ваше величество. Он станет королем после вас, таков закон. – Он не хочет ждать! Ты не понимаешь? О, его любят, моего сына. Так любят. Его приветствуют на улицах, рассказывают о нем бесконечные сказки, о нем, о его арфе, о его восхитительном, восхитительном голосе. Какой хороший из него выйдет король, говорят они. Лучший король, что когда-нибудь видели Семь Королевств, – тяжело было слышать гнев и ярость в голосе короля. Но тяжелее всего, что беспокоило Станниса больше всего, была боль. И ненависть. Его довели до ненависти к собственному сыну, что, возможно, обернется тяжелыми последствиями для королевства. Черт бы побрал этого евнуха, выругался Станнис про себя. Король изучающе рассматривал его. – Ты не веришь мне, верно? Я разочарован в тебе, Станнис. Я не думал, что ты из тех, что поведется на чары моего сына. – Дело не в чарах, ваше величество. – Мы с тобой одинаковы, ты и я. Всегда в тени. Всегда всего лишь вторые. Второсортные. Недосточно хороши для других. Не так хорош, как твой брат Роберт. Не так хорош, как мой дед, как мой отец, как мой собственный Десница. А теперь и мой сын. – Принц Рейгар никогда бы... Король быстро перебил его. – Откуда тебе знать, чего он никогда бы не сделал? Он собирался украсть невесту твоего брата, ты это знал? Да, твою Лианну, твою жену. Она не моя Лианна, хотел сказать Станнис. И я уже знаю об этом, о принце. – Лорд Варис проводит больше времени шпионя за принцем, чем за врагами королевства, – сказал вместо этого Станнис. – Враг короля есть враг королевства. У Станниса не было на это ответа. Он молчал, ожидая, что король заговорит. – Посмотри на стену, справа. Портрет у третьего драконьего черепа. Отец Станниса, краснолицый заплаканный младенец, в руках принцессы Рейли Таргариен. Черные волосы Стеффона Баратеона резко контрастировали с серебряно-золотистыми локонами его матери. Станнис смотрел и смотрел. Он не мог отвести взгляда от картины. – Она здесь... В тронном зале... Я не думал... Я не знал, что она будет здесь. – Я приказал принести ее сюда, конечно. Чтобы все видели. Почтить память твоего отца, – мягко сказал король. – Он был мне верен. До самого конца. Иногда я хочу... Чтобы он еще был здесь. Я хочу этого каждый день, подумал Станнис. Каждый день, что я жив, а мои мать и отец – нет. Король схватил Станниса за руки. – Ты будешь мне так же верен, как был твой отец, Станнис? Могу я расчитывать на тебя, как расчитывал на него? Полагаться на тебя, как на него. Он мой король. Мой долг быть ему верным, повторял себе Станнис. – Конечно, ваше величество, – он поколебался секунду, и добавил. – Но лорд Варис... – Ценен по-своему. Мне он тоже нужен, – король казался чем-то отвлеченным. – Я должен у него что-то спросить. Что-то важное. Очень, очень важное. Иди и скажи ему, что я его жду. – Да, ваше величество, – Станнис пошел прочь из тронного зала. Он оглянулся назад на пороге, посмотрел на короля, водящего пальцами по трону, что-то бормоча. Мне надо поговорить с наследным принцем. Мысль вызвала в Станнисе отвращение. Но он знал, что должен что-то сделать. Для короля. Для королевства. Он в последний раз оглянулся на портрет отца. Отец, ты поступил бы так же? Он ждал. И ждал. Ответа не было, но он и не ожидал его. Тогда чего я жду? Король заметил, что он стоит на пороге. – Что ты здесь еще делаешь? Мне сейчас же нужен Варис. Станнис быстро ушел. Он заметил облегчение на лице Лианны, когда он вернулся на пир. Он обругал себя за то, что не подумал, каково пришлось его жене, остаться одной за этим столом. С этими людьми. Мне снова придется оставить тебя, Лианна. Прости меня. Он проигнорировал самодовольную улыбку Вариса, когда сообщал о королевском зове, и фразу Оберина Мартелла о секретах. Станнис и Рейгар не говорили, пока не отошли достаточно далеко от пира. – О чем ты хотел поговорить со мной, Станнис? – Ваше высочество... Принц улыбнулся. – Рейгар, пожалуйста. Или кузен Рейгар, если тебе так удобнее. – Что вы знаете о лорде Варисе? – спросил Станнис. – Ваше высочество. Рейгар вздохнул. Он выглядел утомленным, его глаза смотрели в ночное небо. Это была беззвездная ночь, темная и пугающая. Через несколько минут он снова посмотрел на Станниса. – Немного. Только то, что он изволил нам сказать, и конечно, кто знает, сколько из этого правда. А что? – Возможно, не мое дело это говорить, но лорд Варис обрел определенное влияние на короля, – напряженно сказал Станнис. – Возможно больше, чем следует. Рейгар кивнул. – Я знаю. Я пытался поговорить об этом с отцом, но он только все больше злится на меня. В последнее время он не очень ко мне расположен. Уверен, ты заметил. Не было другого способа это узнать, кроме как спросить прямо. – Вы планируете свержение вашего отца с трона и ваше воцарение до его смерти? Реакция принца была не той, что ожидал Станнис. Он ждал гнева, оскорбленной гордости, яростного отрицания. Вместо этого Рейгар смотрел на него печальным и задумчивым взором, казалось, вечность. Спустя некоторое время Станнису пришлось отвернуться. – Это он тебе сказал? – спросил принц. – Вы давали ему повод для этих подозрений? – ответил Станнис вопросом на вопрос. – Скажи мне, Станнис, какое у тебя впечатление о моем отце? О его...Здоровье. Его душевном состоянии. Ты давно его не видел, я знаю. – Не понимаю, чем важно мое впечатление о короле, – напряженно ответил Станнис. – Оно важно для меня. На самом деле, оно очень мне важно, – сказал принц, сверля Станниса глазами, словно стараясь прочесть его мысли. Станнису не понравилось это вторжение. Принц продолжил. – Свержение. Какое уродливое слово. – Правда часто уродлива, когда ее видят все. Какое слово предпочитаете вы? Что-нибудь милое и приятное, но полное лжи и вероломства? – Станнис не смог сдержать отвращение в своем голосе. Рейгар не оскорбился, и это только увеличило злость и отвращение Станниса. – Ты не ответил на мой вопрос, – спокойно сказал принц. Глубокий вдох. Он здесь не для споров с принцем. – Для меня было шоком увидеть его величество короля, – признался Станнис. – Как долго... – ... он такой? Это началось после Сумеречного Дола. Он никогда после этого не был прежним. Неудивительно, после всего, что он вытерпел. – А недоверие, подозрительность, паранойя? Это что-то более свежее, появилось с появлением лорда Вариса. Рейгар обдумал вопрос. – Мне бы хотелось в это верить. Но правда в том, что все началось до Вариса. Паук ухудшил ситуацию, возможно, своими шепотками, сплетнями, предполагаемыми «новостями», но мой отец перестал верить всем вокруг себя задолго до того, как Варис вступил в Королевскую Гавань. – Вы не ответили на мой вопрос, ваше высочество. Вы планируете... – Я люблю моего отца, – перебил его принц. – Я не это спрашивал, – твердо ответил Станнис. Принц был столь же тверд: – Я хочу, чтобы ты это знал. Мне важно, чтобы ты это знал. Почему? Кто я тебе? Никто. Почему это важно? Чем это важно? – Ты всегда точно уверен, где именно твой долг, Станнис? – А вы нет? – Когда-то был. Но постепенно... Постепенно я понял, что все не так просто. Так... точно. Так черно-бело. Мой долг перед отцом, перед королем. Мой долг перед королевством, перед народом. Что случится, если они пойдут друг против друга? Что мне делать? Кого выбрать? – Как именно они могут пойти друг против друга? Задумчивые глаза Рейгара снова смотрели на него, настойчиво, почти отчаянно. – Ты знаешь, как. О, ты сам это знаешь, и именно поэтому ты говоришь со мной. Пусть даже... Пусть даже я последний человек в Семи Королевствах, с которым ты хотел бы говорить. – Вы не упомянули ваш долг перед женой и детьми. Вы его забыли? Или он никогда не был вам важен? – Я это заслужил, – криво улыбаясь ответил Рейгар. – Да, заслужили, – Станнис не улыбался. – Ваше высочество. – И ты все же поможешь мне? – Помогу вам? – Обдумать этот вопрос. О столкнувшихся долгах. Мне скоро понадобится твой совет, я полагаю.