Нерушимый союз

Яркая вспышка, подобная той, что ей неоднократно приходилось видеть в документальных пропагандистских фильмах. Таких бравурных и пафосных, что могло сложиться впечатление, будто снимавшие их люди искренне рады войне и тотальному уничтожению всего человечества. Но за вспышкой не последовало сокрушающего рева преисподней, за вспышкой была лишь тишина. Девушка убирает руку от лица и пытается разглядеть хоть что-то. Кажется, она видит Солнце. В убежище висели лампы, имитирующие его свет; но они не были и в сотую долю такими же величественными, как небесное светило. Девушка вытягивает ноздрями воздух. Он пыльный, немного пахнет гарью и гнилым мясом. Но он живой. Живой! В убежище никогда так легко не дышалось. Воздух там пусть и был чище, но в нем постоянно витал какой-то странный, металлический привкус. Это как есть высококачественное соевое мясо или чуть подгоревшую отбивную из живого когда-то радтаракана. Совсем иные ощущения. Девушка посмотрела на дозиметр, встроенный в ее пип-бой; надо же, Смотритель и тут соврал, радиационный фон отсутствовал. Может, дальше? В любом случае, он говорил, что она и минуты не проживет за пределами Убежища. А она вот стоит, дышит, видит Солнце, чувствует кожей настоящий ветер, а не напор воздуха из кондея. События сегодняшнего утра вдруг вмиг обрушились на нее, она резко осознала все произошедшее, и первым же ее порывом было развернуться и начать барабанить в свинцовую дверь, умоляя впустить обратно. Но это лишь секундная слабость. Поступи она так, значит все жертвы, уже принесенные во имя этого побега будут напрасными. К тому же, она никогда не простит себя, если хотя бы не попытается найти отца. Хотя бы не узнает где он. А если идти уже не за кем, то она должна найти его тело, его могилу, найти его убийц и отомстить. И она сделает это, пусть во имя своей цели ей придется пожертвовать еще большим. Черт, она готова сровнять всю пустошь с землей, лишь бы найти его. Но сейчас ей нужна минута слабости, одна минута и девушка пойдет навстречу неизвестности, чтобы серьезно спросить с нее. *** – Проснись! Проснись, ну же! – девушка трясла свою подругу за плечи. – Да тебя хоть резать начинай, все равно спать будешь, да? – Амата? – едва приоткрыв глаза, сонным голосом отозвалась Дженнифер. – Как чудно, мой сон продолжается. – Что? Ах, очень смешно. Давай, вставай быстрее! – она попыталась поднять подругу, но та схватила ее и завалила на диван. – Давай лучше ты ляжешь, и мы вдвоем немного поспим, – произнесла девушка, почти пропев слово «немного». Дженнифер порой была просто невыносима, а когда хотела спать, ее невыносимость можно было смело множить на три. Амата вырывает руку из цепких объятий невыносимой и сильно бьет ту по щеке. Дженнифер подскакивает, ошарашенная таким внезапным нападением. Она потирает горящую щеку и недоуменно смотрит на подругу, которая, в свою очередь, боится получить в ответ. Но у Дженнифер и в мыслях такого не было, она лишь молча вопрошала «что за нахер происходит?». Амата рывком поднялась с дивана, подхватила с пола рюкзак и швырнула его подруге. Сейчас она впервые радовалась тому, что за девятнадцать лет Дженни так и не научилась нормально спать, предпочитая мягким кроватям диваны и кресла, а одеялу – комбез убежища, который снимала только чтобы помыться. Примерно раз-два в неделю. Ну, или чтобы переспать с кем-то, что случалось еще менее регулярно, чем принятие душа. Вручив рюкзак, дочь Смотрителя вытащила из-за пояса десятимиллиметровый пистолет, который выдавался в их убежище исключительно охранникам, да и то не всем. Обычно стражи порядка обходились резиновыми дубинками. – Так, вот теперь мне реально становится страшно. Что за нахер тут происходит? Амата, тяжело вздохнула, взяла подругу за руку и потащила из комнаты, обещав все рассказать по дороге. Дженнифер едва успела прихватить пару стимуляторы из аптечки, первую попавшуюся книгу и свою любимую бейсбольную биту. Хоть играть в бейсбол она ненавидела, палку для игры все же заимела. Ей было очень весело плющить радтараканов. Уже у двери она остановилась, вернулась назад и прихватила пневматическое ружье. Не сказать, что это было каким-то сверх крутым оружием, скорее оно было очень памятным и важным. Как только они вышли из комнаты, какой-то тип в форме охраны окликнул их и грозно направился в сторону девушек. Дженнифер даже не успела ничего понять, как на стража порядка набросились те самые тараканы, так забавно хрустящие по ударами бейсбольной палки. Амата потащил подругу дальше, по дороге выкрикнув охраннику искреннее: «простите». Заведя Дженнифер в мужской туалет, дочь Смотрителя сбивчиво, но довольно скоро рассказала ей о том, что творится в убежище. Выслушав подругу, Дженнифер села на краешек унитаза и на мгновение задумалась; потом, резко вскочив, она несколько раз ударила битой по бачку и снесла его к чертовой матери. Из обнаженной трубы хлынул сильный напор воды, на полу стала образовываться лужа. – Тебе нужно бежать к выходу. Я с тобой не могу, пойду другим путем. Меня охранники не тронут, не беспокойся, – Амата осторожно, как-то даже по матерински, поправила воротник комбеза Дженнифер и заглянула в ее кристально голубые глаза. – Постарайся использовать пистолет только как крайнюю меру. Хорошо? – Ты же знаешь, что я сделаю, если встанет выбор между мной и ими, – прошептала без пяти минут преступница. – Знаю, – ответила Амата и опустила взгляд. – Береги себя. Дженнифер крепко обняла подругу, закрылась носом в ее волосы и громко кашлянула, маскируя печальный стон. Как-то по-тупому все вышло. Как тогда, после сдачи долбанной КОЗЫ, когда ее отец спалил незаконную попойку малолетних авантюристов. Когда офицер Гомес чуть не застукал ее и какого-то пацана годом-двумя старше в генераторной. Их тогда отправили поковыряться в машинах, а они всю смену ковырялись друг в друге. Вернее, тот парень ковырялся в ней с ее полного и абсолютного согласия, если не сказать с ее подачи. Но эта ситуация определенно возглавит хит-парад самых тупых ситуаций в жизни Дженнифер. Она так привыкла, что Амата всегда рядом, что начала воспринимать ее присутствие как должное. Она так много ей не сказала. Просто случая удобного не приходилось, хоть и времени было более чем предостаточно. А теперь, когда нужный случай подвернулся, времени, волшебным образом, не оказалось. Она-то думала, что Амата всю жизнь будет рядом с ней, что однажды они смогут нормально поговорить, объясниться в чувствах. Дженнифер и раньше заигрывала с дочерью Смотрителя, но все это больше походило на шутки и дружеские подъебки, чем на настоящее признание в любви. Ей просто было страшно, ведь даже на такие подкаты «не всерьез» Амата реагировала порой очень остро и подолгу обижалась. «Однажды придет время», – беспечно думала единственная радость жизни местного доктора: «в конце концов, куда она денется с подводной лодки». А вот теперь оказалось, что деться придется ей самой. От этого сердце противно ныло, а зубы сводила судорога. Не хотелось никуда отпускать эту хрупкую девчушку. Хотелось остаток жизни так и простоять в мужском туалете, рядом с фонтаном из разбитого унитаза и обнимать Амату, зарывшись лицом в ее как всегда чистые и аккуратно расчесанные волосы. – Ты тоже береги себя, – произносит Дженнифер и первой выходит в коридор. Охранники сновали по коридорам, громко стуча по полу ботинками. Девушка даже представить раньше не могла, как их на самом деле много. Мельтешат туда-сюда, а толку чуть. Дженнифер неслышно крадется по темному проходу; лампы разбиты, другие едва мигают. За углом молодой парнишка в форме пытается забить дубинкой нескольких насекомых, девушка пробирается у него за спиной и ныряет в еще более темный коридор. Почти сразу она сталкивается с Бучем и, прежде чем узнать его, вскидывает пистолет и приставляет ствол ко лбу парня. – Полегче ты, – испуганно шипит он. – Только попробуй закричать, и твои мозги мигом станут жаркое для тараканов, – злобно бросила девушка. – Эй-эй, я и не думал, – Буч делает шаг назад. – Слушай... мне помощь твоя нужна. По лицу Дженнифер расползлась злорадная ухмылка. – Серьезно, да? Если я когда-нибудь буду составлять словарик для детей, эта ситуация будет описана у слова «ирония», – сказав это девушка проскользнула мимо Буча, но тот схватил ее за руку. – Стой, ну пожалуйста. На мою маму напали радтараканы. Я не справлюсь один. Ради нее. Ну, пожалуйста. Хочешь... Черт, хочешь, я подарю тебе куртку Туннельных Змей. Я же знаю, она тебе нравится, – парень так тараторил, что у беглянки заболела голова. – М-м-м, хочешь сделать меня Туннельной Змейкой, – она закатила глаза, мечтательно закусил губу и стала прокачивать бедрами, словно под ритм одной ей слышимой мелодии; не меняя выражения лица она продолжила, сладким голосом. – Иди сам свою алкоголичку спасай, а. Крутой мальчик. Куртка твоя мне года два как не нравится, а больше у тебя и нет, – сказав это, она похлопала собеседника по щеке и хотела уже побежать дальше, но что-то ее остановило. – На, держи, – она протянула Бучу пневматику. – Что? – не понял парень. – Держи оружие и беги спасать свою чертову мамашу. В конечном счете, оно и тебе немного принадлежит. – Дженнифер вложила оружие в руки Буча. Заметив непонимание в его глазах, решила пояснить. – В нем пружина от твоего выкидного ножа. Бери, и беги спасать свою мамашу. Буч благодарно кивнул, похлопал Дженнифер по плечу и побежал к своей комнате, а девушка, проводив его взглядом, побежала дальше. *** Ох, какая долгая минута слабости. Дженнифер вытирает слезы и встает с земли. Пора отправляться в путь, пора осуществить задуманное. Пока девушка выбралась из убежища, отбиваясь то от тараканов, то от охранников, она как-то не думала о том, что это только начало. Что самое сложное ждёт ее впереди. Неприветливая Столичная Пустошь, где нет чистой воды, еда не лежит в автоматах и не выдается в столовой, фонит радиация, а фауна явно куда злее и агрессивнее. А еще здесь ее никто не знает, здесь ее никто не ждет. Быть может, даже отец... Нет. Он любит ее, совершенно точно любит. Она чувствует это, иначе бы ее так сильно не тянуло к нему. Лишь одному человеку здесь не плевать на Дженнифер. Быть может, так было и в Убежище. Она теперь не узнает этого. Здесь она никому не нужна, но этим можно воспользоваться, обратить в свою пользу, начать все заново. Пусть Дженнифер, малышка Дженни, останется рваной тенью около Убежища. Дальше она не выживет. Дальше пойдет совсем другой человек. Девушка окинула взглядом тоскливый пейзаж. Никого. Совсем никого. Даже пресловутых гигантских насекомых. Одиноко. Она улыбается уголками губ, закидывает на плечо биту и еще раз глубоко вдыхает пьянящий воздух, пахнущий одиночеством и свободой. Одинокая Странница; вот кем она станет. Это ее новое имя, ее новая личность. Не девчушка из Убежища, а путешественница. Она должна найти отца Дженнифер и помочь ей воссоединиться с семьей. Это смысл ее существования, ее единственная цель. – Ты поможешь мне, Одинокая Странница? – шепчет девушка и слышит в ответ уверенное. – Да. *** – Что ты будешь делать, папа? Забьешь меня до смерти, как беднягу Джонаса? – Дженнифер слышит голос Аматы. – Ты же знаешь, я не хочу этого делать. Просто скажи, где твоя подруга… Их разговор прерывает выстрел. Офицер Стив хватается за шею и падает прямо у ног Аматы, забрызгав ее своей кровью. Дженнифер целится в Смотрителя и, недобро ухмыльнувшись, говорит: – Я здесь. – Черт тебя дери! – вырывается у мистера Альмодовара. – Вот и поговорили, – девушка уже готовиться стрелять, но в последний момент между ней и целью встает Амата. – Какого хрена ты творишь? – едва успев убрать палец со спускового крючка, спрашивает Дженнифер. – Не убивай его, пожалуйста! – она почти плачет, лицо и комбинезон заляпаны кровью. От такого жуткого вида сердце Дженнифер защемило. – Его? Он убил Джонаса! Хотел убить моего отца! Меня! Тебя! – Дженнифер рвет глотку, не заботясь о том, что ее могут услышать другие охранники. – Тебя убить, дура! – Не надо, – Амата подходит к подруге, кладет руки на пистолет и опускает его вниз. – Не надо. Он же мой отец. Дженнифер морщит нос и отводит взгляд. Как же все-таки хочется прошибить голову этому чертову мудаку. А потом еще раз, для надежности. Может, даже выпустить в него весь магазин и отпинать ногами. Девушка тяжело вздыхает, кладет руку на плечо Аматы и медленно обходит ее. Альфонс просто смотрит на них, ожидая, что будет дальше. Дженнифер не подходит близко, держится на расстоянии, вертит в руках пистолет. Еще раз вздыхает. – Давай по-хорошему. Как открыть дверь? – спрашивает она. – Ну, уж нет, ты от меня ответов не дождешься, – огрызается Смотритель. – У меня пистолет, просто напоминаю. – Ты хоть представляешь, что с тобой будет, если ты меня убьешь? – Амата, выйди, – говорит Дженнифер после короткой паузы. Дочь смотрителя хватает подругу за руку и начинает умоляюще мотать головой. – Амата, выйди! – рявкнула девушка и, дождавшись, когда та покинет помещение, поднимает пистолет и стреляет в Смотрителя. Мужчина падает на пол, ухватившись за простреленную ногу и, кажется, матерится сквозь зубы. Дженнифер подходит ближе. – Напоминаю, у меня пистолет. Говорите, как отсюда выйти. – Ты не убьешь меня, – улыбается Альфонс. – И дело не в наказании, которое тебя ждет после этого. Амата тебя не простит, поэтому… Девушка наступает на прострелянную ногу Смотрителя и еще раз повторяет вопрос. Вся эта ситуация ее уже дико бесит, она начинает чувствовать себя беспомощной, а она просто ненавидит это чувство. Ведь этот сукин сын прав, другие охранники рано или поздно придут сюда, и вряд ли она сможет отбиться ото всех. Но в чем-то он и не прав, пока его псы сюда добираются, у Дженнифер будет время выбить из него пароль от компьютера. – Пароль. Мне нужен пароль. – Амата, – хрипит Смотритель. – Она тебе не поможет. Говори пароль. – Пароль – Амата. Имя моей дочери, тупая ты девка. Дженнифер убирает ногу. Черт, а этот тип не умнее таракана, поставил паролем имя своей дочери. Да если бы ей пришлось бы подбирать код к его компьютеру, это было бы первое, что она вбила. Ну, или одно из первых. И насколько же нужно быть фанатично преданным строю Убежища, чтобы пытать свою дочь, ради информации о чертовой «мятежнице». Дочь, имя которой он поставил паролем к своему компьютеру. У Дженнифер неприятно скрутило живот, кажется, ее буквально затошнило. Это же настоящее безумие. Все, что здесь происходит. Оно словно не по настоящему, все это чертов розыгрыш, иначе и быть не может. Ее отец сбегает, Джонас мертв, Альфонс устраивает допрос своей дочери. Надо бы зажмуриться и поскорее проснуться, но Дженнифер не может себе этого позволить. Она выбегает из комнаты и несется в кабинет Смотрителя. По дороге она сталкивается с Аматой. – Что ты сделала? – почти кричит девушка. – Спокойно-спокойно, твой отец жив. Немного нездоров, но ничего страшного с ним не случилось, – пытается она успокоить подругу. – Что ты сделала?! – уже во весь голос орет Амата. – Да в ногу я выстрелила ему. По краешку, даже кость не задела, – оправдывается беглянка и добавляет, чуть помедлив. – Наверное. Амата хочет что-то сказать, но вместо этого просто крепко обнимает подругу. Дженнифер обнимает ее в ответ, шепчет, что не смогла бы убить того, кому Амата так хотела сохранить жизнь. Дочь Смотрителя тихо благодарит ее и говорит, чтобы та скорее бежала, что они встретятся у выхода из Убежища, что все будет хорошо. Дженнифер с трудом отпускает подругу и, не обернувшись, направляется в кабинет. Там она включает компьютер и ищет программу активации двери. В терминале она находит кучу записей о вылазках за пределы убежища, о городе Мегатонна, о гигантских скорпионах и о много чем еще. Решив, что сейчас нет времени все читать, она скидывает некоторые файлы себе в пип-бой и, наконец, открывает дверь. Стол смотрителя поднимается, девушка бегом спускается по ступеням, ведущим вниз. У выхода из Убежища как-то жутко. Темно, горит только аварийное освещение. Массивная круглая дверь преграждает проход к свободе. Или ограждает обитателей от смерти. Нет, сомнения прочь, нужно скорее уходить отсюда, иначе смерть точно настигнет ее. А там, может, еще есть шанс на спасение. Птенцу пора покинуть родное гнездо, пора прощаться с ним. Каким бы сумбурным и скомканным это прощание не было. Она подходит к панели управления, дергает за рычаг и механизм, с тяжелым скрежетом, начинает отпирать дверь. – У тебя получилось, – слышит она. – Получилось, – отвечает Дженнифер и смотрит на Амату. – Пойдем со мной. Что тебе здесь делать? – Нет, – шепчет Амата. – Я не выживу на пустоши, только ты на это способна. К тому же, я нужна Убежищу. Кто, как не я, сможет повлиять на моего отца… – Амата… – она не успевает договорить, за стеной слышен топот ног. Когда охрана вбегает в помещение, Дженнифер уже за порогом своего подземного дома. Ее подруга стоит у пульта управления. Дверь закрывается, и последнее, что видит Дженнифер, как двое охранников подбегают к Амате и бьют ее дубинками. Дженнифер кричит, наваливается на уже закрывающуюся дверь, словно в ее силах отодвинуть ее, но тяжелое свинцовое колесо отодвигает ее в сторону страшной неизвестности, преграждая путь назад. *** Мегатонна. Огромная куча мусора, собранная в виде города вокруг неразорвавшейся бомбы. Одинокая Странница впервые подходит к ее ржавым, ненадежным стенам и поистине восхищается плодами человеческой жажды выживания. Несуразная, пугающая конструкция возвышается над ней, накрывая своей холодной тенью. Неужели на поверхности все живут, как на помойке? Даже если и так, даже если и ей придется здесь жить – все не имеет значения. Значение имеют только Джеймс и Дженнифер, которым жизненно необходимо вновь встретиться. У входа в город сидит человек в потрепанной одежде и с надеждой смотрит на нее. – Воды. Дай, пожалуйста, воды, – тихо произносит он. Дженнифер кивает и лезет в рюкзак. У нее точно есть несколько бутылок с собой. В этот момент у девушки в голове всплывает воспоминание: она протягивает стимулятор раненному офицеру Гомесу. – Даже не думай. Там, куда ты идешь, он тебе пригодиться. Потом еще сто раз пожалеешь, что отдала его, – Герман болезненно вздохнул. – Сейчас поступим так – ты уходишь, а я делаю вид, что ничего не видел. Ну, уходи! – У меня нет для тебя воды, – говорит Одинокая Странница и, закинув рюкзак за плечи, направляется к воротам города.