Журавль в небе

Она вошла в зал советов мрачной и упрямой тенью, зародив в глазах генералов и самого короля искру страха. Стражники не поспевали за ней, а камердинер даже не пытался остановить. Ужас в его глазах говорил больше, чем занемевший язык. Ведьма ступила на совет короля по мраморному полу уверенно, с высоко поднятой головой. Мужчины отступали от нее, пятились, будто боялись образов в зеленых глазах, в очертании алых губ или переливах рыжих локонов. Они пятились, пока не натыкались на широкие деревянные столы позади себя, с разбросанными на них бумагами. Ведьма видела, как они подрагивали. Видела, как у каждого из этих умудренных опытом воинов дергался кадык, стоило ей взглянуть на них. Она знала свою силу и готова была ею пользоваться столько, сколько того потребовалось бы. Но сейчас, именно сейчас, когда она ворвалась на совет короля в огромный светлый зал, наполненный запахами чернил и прогоревших факелов, ей не нужно было создавать этот образ живой смерти. Ей не нужно было тащить за собой тьму. Ей хватит одних только слов для короля. На нем и остановился ее взгляд. Дерзости не было. Она понимала, что просьбу подают с поклоном, без ее привычной надменности, без кривой усмешки. Без понимания, что она куда сильнее каждого, кто находился в этом зале. Она пришла просить, доказывать, звать. И ее лицо смягчилось. Может, король так привык видеть личную ведьму королевы, что не ощутил исходившей от нее угрозы. Может, он уже понимал чуть больше. Может, что-то такое было в приподнятых в полуулыбке губах девушки. Но он кивнул стражникам на пороге зала советов. Те двинулись не сразу. Замерли всего на пару секунд, дожидаясь молчаливого одобрения со стороны короля, и только после шагнули за порог, убирая мечи назад в ножны. Генералы же уходить не стремились. Их первые секунды страха превратились в личное проклятие и оскорбление. Они страшились женщину, вдвое моложе каждого из них. Оттого взгляд короля в их сторону был расценен как новое унижение. — Мы закончили на сегодня. — Слова короля были холодными, его лицо оставалось спокойным. Кустистые седые брови нахмурились, когда его же люди, что должны были пойти на смерть после любого приказа, замерли. — Мы обсудим наши вопросы позже, господа. И вновь тишина. Никто не двинулся. Каждый из них смотрел на ведьму, преградившую им путь к свободе. Идти? Там за порогом были стражники и камердинер. Остаться? Король уже начинал нервно стучать по столу, осматривая замерших генералов. Еще секунда, и первый из них сделал шаг. Ведьма отступила в сторону, с улыбкой наблюдая за побегом умудренных сединами мужчин, что свято верили в ее возможность проклясть каждого одним только своим взглядом. Но они шли, оглядывались, толкались, но шли. Ведьма же только посмеивалась, не пытаясь как-то их напугать. Дубовая тяжелая дверь захлопнулась, когда последний из разодетых в тяжелые бархатные мантии генералов вышел, отрезая ведьму и короля. Они оставили недосказанность и вопросы там, где сейчас под сводами высокого потолка замерла тишина, а в деревянных дощечках, местами покрывавших стены, закралась насмешка. Над ним? Над ней? Прошла секунда, другая, но никто так и не решился выступить первым, спросить, заговорить. Ведьма пришла с вестями, которые легко можно было принять за столь ужасные, что и голову ведунье не удержать на плечах. Король же, зная, на что стоящая перед ним женщина способна, не стремился первым нарушить тягостное для него молчание. Он смотрел куда-то выше плеча, над рыжими локонами и сжимал кулаки. Ему не нравилась полуулыбка ведьмы. Не нравился ее взгляд. — Я пришла к вам с вестью, мой король. Она не поклонилась, даже не склонила головы. Оба в зале понимали одно — не ей здесь быть в подчинении, не ему здесь править. Король только кивнул, предлагая продолжить, ожидая ее слов, как собственной гильотины на Главной площади его же королевства. И та продолжила все с той же улыбкой на губах, от которой любой бы почувствовал, как по спине тянутся липкие когти страха. — Ваша королева, мой милорд, хочет вас убить.