Ревновашки

Огурчик определенно ревновал и дулся. Егор покосился на сидящего за компом парня и криво ухмыльнулся. Нет, нельзя сказать, что никто и никогда Егора не ревновал, но раньше это не было так показательно, так сурово и так мило. Огурчик сердито шкрябал стилусом по графическому планшету, рисуя очередного монстра. Кажется, малыш решил призвать для казни Егора весь демонский пантеон, а если готовых демонов не хватит, то дорисует и придумает десяток новых. — Эй, — на пробу позвал Егор, но сердитое сопение у компа только усилилось. — Ежик. В ответ на него даже не оглянулись, но Егор интуитивно понял, что глаза его мальчишки в эту секунду наливаются яростью и желанием убивать. Огурчик ревновал редко, но метко, выбирая как раз такие моменты, когда нельзя было выкрутиться, а оставалось только сдаться и пытаться загладить вину. Существующую только в богатой на фантазии голове ревновашки. Егор никогда даже не думал изменять Огурчику, потому что… ну, а смысл? В его любимом мальчишке сочеталось все, что нужно для того, чтобы влюбиться, запечатлиться и прикипеть душой. Не сказать, что Огурчик был так уж красив. Скорее нет, чем да. Но только до того момента, когда на его узком лице не расцветала широкая лисья улыбка, открывающая ряд белых острых зубов с немного длинноватыми клычками. Щеки тогда обретали некую округлость и шокировали ямочками, которые так и притягивали взгляд. Эти ямочки Егор готов был целовать и облизывать каждый день и каждый час. Чуть раскосые (опять же — лисьи) карие глаза словно светлели от улыбки, сверкая весельем и задором или лукавством и хитринкой — в зависимости от настроения. При всей своей обманчиво «конфетной» внешности Огурчик обладал такой сучностью, что мог свести с ума любого, кто рискнет приблизиться на расстояние «Свой». Мелкий и хилый с виду, Огурчик был упрямым и настойчивым, как пиранья в поисках свежей крови. Он мог смотреть с ясной невинностью во взгляде, а потом с яростью и остервенением рисовать очередное воплощение ужаса для своей работы. Мог ласкаться и игриво прыгать вокруг, заманивая в свои сети, а потом вдруг настаивал на своей активной позиции в постели. Огурчик мог вести интеллектуальные беседы с отцом и дядей Егора, целовать ручки маме, делиться с ней кулинарными рецептами, а потом с такой же легкостью рубиться с младшим братом в какую-то зверскую игру, матерясь так, что увядал даже кактус. Мог также монотонно и занудно прогибать свое мнение через мнение Егора, а потом, когда уже не было сил сопротивляться, менял все кардинально. Мог ныть и ругаться на то, что Егор курит/пьет пиво/ест мороженое ложкой из ведерка/ходит раздетым на холодный балкон/засиживается допоздна за работой, а потом устраивал марафон рисования, выстраивая вокруг себя курганы из чашек из-под кофе и коробок из-под вредной еды. Мог быть настоящим гаденышем… но не был. С ним, Егором, Огурчик никогда не вел себя хуже, чем умел. Потому что им хватило нескольких месяцев отчуждения и почти полного разрыва, когда оба решили проявить характер. Теперь они оба знают, какие границы переступать не стоит. И вообще, где эти самые границы проходят. Но Огурчик умел держать Егора в тонусе… Егор его обожал. И никакие прелестники, сладкие мальчики и просто искатели богатого «папика» ему не были нужны ни оптом, ни в розницу. Потому что, несмотря на все свои недостатки, Огурчик был надежен, как литосферная плита. Он умел понять, умел простить, умел разрулить ситуацию. Но были случаи, когда он вел какую-то свою игру, и Егор уже мысленно прикинул, во что выльется его так называемая «измена». Огурчик явно имел в офисе Егора свои «глаза» и «уши», потому что знал, как и когда приехать. Иногда он спасал Егора или от голода, или от приступа «всех уволить нахрен», или от слишком непонятливого заказчика. Или, как было в этот раз, приезжал для своих личных целей. Егор как раз «обедал» перспективную заказчицу, которая повелась на его обычное поведение воспитанного и приличного самца и кокетничала без удержу. Кто стуканул Огурчику, Егору даже не хотелось выяснять, потому что лисеныша в компании боялись и обожали одновременно. Самый талантливый графический художник-разработчик для фирмы, создающей компьютерные игры, — это перспектива больших денежек. К тому же, Огурчик умел нравиться, когда хотел. И умел отомстить, поэтому с ним старались не ссориться. Заказчицу Огурчик помиловал, да и Егору ничего не сказал, но неодобрение и возмущение, сгустившиеся в воздухе, можно было резать кусками и складывать в банки. Огурчик дулся уже второй час, терзая свой планшет, а Егор ждал нужного момента, чтобы выяснить причину ревновашек. — Эй! — вторая попытка привлечь внимание была более продуктивной. Огурчик оглянулся на миг и пробил взглядом в груди Егора пару дырок. И отвернулся. Егор подошел ближе и погладил напряженные плечи. — Скажи уже, чего ты хочешь. — С чего ты взял, что я от тебя чего-то хочу? Нет, все же хочу. Справку от венеролога. — И от психолога, — поддакнул Егор, разворачивая кресло с Огурчиком к себе. — И от него. — Конечно. Ведь надо быть сумасшедшим, чтобы начать изменять тебе, — мягко произнес Егор и слегка воспрял духом, когда на одной из щек мелькнула ямочка. Он опустился перед креслом на колени и потерся головой о грудь Огурчика. — Хочешь, я тебе сейчас… Тонкие, но сильные пальцы быстренько притянули голову Егора к паху. Как ни странно, при общей субтильности, член у Огурчика был довольно крупный. Егор давно познал эту истину со всех сторон своего тела. И сейчас примерялся, как бы взять поглубже раньше, чем нетерпеливый мальчишка начнет настаивать на своем желании. — Ммм… научился на своих бл*дках, — недовольно проворчал Огурчик, но его пальцы довольно нежно разворошили волосы на голове Егора, запуская по телу щекотливые мурашки. А потом расслабленно откинулся на спинку кресла и застонал. Так сладко и протяжно, что Егор сразу же полез к себе в штаны, потому что побоялся, что член выпрыгнет из трусов, не дождавшись ласки. Кончили они почти одновременно. Егор, слегка отдышавшись, встал, подхватил своего мелкого сученыша и уволок его в спальню, где уже более серьезно ублажил, разнежил и заласкал до писка. И уже много позже, поглаживая его влажную после душа спину, спросил: — Игорчик-Огурчик... так что случилось? — Егор, в этот раз я ревновал просто так, расслабься, — мелкая пакость довольно ухмыльнулась. — Слабо верю, что ты стрелял из пушки по воробьям просто из любви к искусству, — хмыкнул Егор, ущипнув своего лисенка за упругую жопку. — Ты прав… Просто ты не выполнил свое обещание, — Огурчик слабо улыбнулся, и Егор впился в его рот поцелуем. — Какое обещание? Я вроде не косячил. По работе или в личном? — Ты уже три дня не говоришь мне… — Игорь смотрел довольно встревоженно, и Егор лихорадочно принялся перебирать все свои обещания и привычные ритуалы. Потом замер, широко улыбнулся и прижал своего хитрюгу крепче. — Прости. Я действительно виноват… Люблю тебя, мой маленький, хороший мальчик. И хороший мальчик Игорь улыбнулся так, что у Егора перехватило дыхание, а в глазах предательски защипало. Да, влюбиться в тридцать с копейками в семнадцатилетнего парня, почти подростка: доставучего, переменчивого, совершенно неподходящего солидному уже бизнесмену — это… прекрасно. А прожить с ним уже десять лет, совершенно не замечая бега времени — еще лучше.