Мечты и механизмы

- Эй, Дуренки! Влюбился в листовку, башка садовая? - Завались, Айсберг! Зато она красивая… Фрэнки не из тех, кто задумывается о будущем. Он живет настоящим, и всегда старается помочь другим в этом непростом деле. В его манере забыть помыть посуду по просьбе бабули Кокоро, свалить на Айсберга все доски, которые они только что несли вдвоём, найдя деталь для своего нового корабля… Впрочем, несмотря на это, он всегда доводит начатое до конца. Даже бешеный фонтан идей в его голове не мешает этому – паренёк умеет направлять мысли в нужное русло, и делает проект ещё более потрясающим. Но сегодня все мысли разбредаются в разные стороны, а молоток уже несколько раз вместо шляпки гвоздя зарядил по пальцу левой руки. Дрожащей рукой с опухшими синяками и одним глубоким порезом – циркулярная пила вещь опасная – Катти Флам поправляет очки и, стиснув зубы, продолжает работать. Айсберг же недовольно смотрит на него и заявляет: - Нма! Иди проспись, Фрэнки! Ты мне скоро руку к черту отобьёшь! - Отвали, Дуракберг! – мальчишка поправляет шевелюру, но молоток послушно кладет в сторону. И вправду – пальцы у него подозрительно дрожат. Неудача с циркулярной пилой чуть не стоила ему руки. Про таких обычно говорят «Родился в бронежилете». Впрочем, судя по словам Тома, в будущем бронежилет ему пригодится: злобно отплясывающий сегодня на столе Спанда – или как его там? – обещал устроить весёлую жизнь тому, кто скрывает чертежи Плутона. А Том, как бы он не юлил и не отшучивался, именно этим последние годы и занимается… Ко всем прочим неприятностям прибавляется ещё и дрожь в коленях. Мелкая-мелкая, но ощутимая. Всё-таки, что бы он ни говорил, а за своего старикана он боится. И не только за него – за Кокоро, за Айсберга, за Йокозуну… И за самого себя. Сегодня выяснилось, что в игре они не одни. Том выкладывает на стол листовку. Пожалуй, перво-наперво взгляд падает не на высокую цену за голову – шутка ли, около восьмидесяти миллионов белли? - на обладательницу этой цены. Маленькая, темноволосая девочка со спокойным, но уверенным взглядом ну никак не может стоить таких денег! Нико Робин, дитя дьявола – подразумевается, очевидно, её мать с нашумевшим именем, Нико Оливия – вот ещё один человек, способный перевести чертежи. Врага следует знать в лицо. Айсберг вглядывается в листовку, коротко кивает и задумчиво отводит взгляд. Том довольно улыбается. Фрэнки же недоверчиво смотрит на фотографию. Том утверждает, что она потопила несколько кораблей Дозора, и, как и остальные историки Охары, стремится к познанию Тайной Истории. Девчонка способна перевести Понеглифы, и выдать секреты оружия Плутон… Юный Катти Флам не может понять лишь двух вещей. Первая – зачем ей это делать? Охара никогда не сотрудничала с Мировым Правительством. А её мать была разыскиваема во всех странах мира. И вторая – почему же он вот уже которую минуту не может оторвать глаз от её фотографии?.. До суда осталось два дня. Фрэнки никогда не поверит Спанде, и уверен на все сто процентов, что морепоезд заставит судью опомниться и одобрительно стукнуть молотком, закрыв дело в пользу учителя. Весь остров боготворит Тома, и не носит его на руках разве что по причине его габаритов. Даже распространенное принижение рыболюдей не мешает этому. Том, как и раньше, ходит с широченной улыбкой на все лицо, демонстрируя всем свои большие, но совсем не острые, безобидные клыки. Сейчас в Вотер 7 нет ребёнка, у которого бы рыбочеловек не вызвал улыбку. Да и взрослого тоже. Но его отрезвляющий, жутковатый взгляд, заставивший тогда вырваться из своих мыслей, и словно напоминающий о серьёзности положения, Катти Флам не забудет никогда. Все доводы и аргументы уверяют, что все пройдёт как по машинному маслу. Кажется, опасения улетучились. А сейчас Катти Флам перебинтовывает запястье. Кровь струйками стекает по руке, а мазь жжётся. Всё-таки, он слишком задумался, и заехал себе по руке ножом. Рядом стоит Айсберг, и продолжает читать нотации. Но Фрэнки не слушает – лишь задумчиво смотрит на рану и морщится. Нико Робин уничтожила несколько пиратских команд. Вот что кричал заголовок сегодняшнего выпуска газеты. Это вполне может говорить о том, что девчонка явно не на стороне пиратов. А ещё, на той фотографии, что была в газете, хорошо видно саму Нико Робин. Для своего возраста девчушка явно оформилась, и выглядит далеко не ребёнком: вся в ссадинах, царапинах; она, кажется, стоит на одном из пиратов. Худые коленки, проглядывающиеся через платьице маленькие грудки, растрёпанные волосы… Больше всего пугают многочисленные руки, появляющиеся, кажется, отовсюду. Хотя нет – больше пугает её взгляд. Даже на черно-белой фотографии, он остаётся напряжённым, угрожающим и… А вот тут Фрэнки теряется в догадках. Она явно напугана… А впрочем, стоит ли судить по фотографии журналиста, который явно уже не жилец? Пальцы все ещё рефлекторно подрагивают. За ними дрожь перенимают и колени. Может, просто судорога… Или все ещё боязнь? За кого? За Тома? За близких? За судьбу всего мира? За себя?.. За незнакомую девчонку, которая сейчас явно изо всех сил пытается выжить?.. Вздохнув, Фрэнки встаёт и окидывает себя взглядом. Нет, человеческое тело, по его мнению, ни разу не совершенно. Что хорошего в этой коже, покрытой синяками, царапинами и прочими "механическими повреждениями"? То ли дело гладкая, блестящая сталь… Особенно хорошенько отполированная, и поблёскивающая на солнце. И физически пользы от нынешнего тела было мало – на что способны эти хилые, тонкие, детские ручонки… А ещё эти подозрительные мыслишки, что забредали в голову мальчишки в последние дни… Хорошо, что никто не знает о том журнале с голыми девушками, что лежит у него под подушкой. О да: пожалуй, при взгляде на их фотографии Флам готов взять свои слова о несовершенстве человеческого тела обратно. Это не морщинистое тело, покрытое странной сеткой – чешуей? – старухи Кокоро, которое Фрэнки случайно увидел, влетев к ней в ванную без стука. И при просмотре журнальчика один механизм всегда работает безотказно… Пару раз Айсберг даже тырил его украдкой – Катти Флам имел полное право возмутиться и поднять кипиш, прочитав ему лекцию на тему пользования чужими вещами, но не хотел. Это могло перерасти в ещё одну, встречную дискуссию… Под подушкой паренька также лежала и листовка, вместе с фотографией, вырезанной из газеты… Фрэнки всегда знал, что Айсберг левша. Сейчас он выполнял сразу несколько дел, как один полководец из книги по истории – дожёвывал бутерброд, запивал его водой из фляги, поправлял бандану и с набитым ртом увлечённо рассказывал другу о девчонке из деревни, которая ему очень приглянулась. Миловидная блондиночка с очень игривым, заводным характером, и в то же время, слегка высокомерная и серьёзная – кажется, о ней Айсберг мог трепаться часами. И это уже был не первый перерыв за сегодняшний день, когда он заводил о ней разговор. Впрочем, Айсберг был один из тех редких людей, что могут работать обеими руками. Молоток, задорно стучащий по гвоздям, поочередно кочевал то из правой, то из левой руки друга. И порой было даже не уследить. Но когда Айсберг в очередной раз достал из-под подушки журнал, хмыкнув, глянул на фотографии и отправился в кладовку, за инструментами – Фрэнки был уверен – действовал он именно левой рукой… А о том, что страница со светловолосой девушкой была аккуратно вырвана, мальчик умолчал. В конце концов, какое ему до этого дело?.. - Вот вырасту – найму себе секретаршу! – вдруг заявляет Айсберг. - Ась? – Фрэнки поднимает голову, не выпуская изо рта бутерброд, - Чего это ты вдруг? - Ну сам посуди: это же так круто, когда красивая девушка носит тебе кофе… - Кофе? Попроси Кокоро – она тебе сделает… - пожал плечами Катти Флам. - Эх, балда ты, Дуренки! Ничего-то ты не понимаешь… - Айсберг развязывает бандану, и расправляет её в руках, - Задумайся: на тебя работает красивая девушка. Всегда ходит за тобой, постоянно черкает что-то в своих бумагах, а когда идет, короткая юбка у неё слегка задирается… Фрэнки давится так и недоеденным бутербродом. - Не рановато тебе о таком думать? - Почему же рановато? Вполне по возрасту… - отвечает Айсберг. Наконец, завязав бандану “по-пиратски”, как говорил дядя Том, он встает со свежих, пахучих досок и направляется к столу. А глаза у него – видно даже отсюда – горят от предвкушения… А Фрэнки лишь задумчиво кивает. В конце концов, другу недавно стукнуло шестнадцать лет. Он даже один раз оставался на ночевку у какой-то своей подружки, и вернулся с ворохом историй, накопившихся за один вечер. Кажется, именно с этого дня он начал таскать у Катти Флама его любимый журнальчик. Лучше бы, конечно, приобрел свой – эта вещь в свое время стоила Фрэнки немалого мужества, чтобы зайти в магазин и заставить продавщицу продать его ребёнку. А впрочем, какая разница?.. Главное, чтобы возвращал в целости и сохранности. - А ты знаешь, что ты извращенец? - Айсберг вытирает пот со лба. - С чего это? – Фрэнки уже готов выслушать все обвинения по поводу отсутствия штанов и внешнего вида в целом, но кажется, друг затронул другую,не менее болезненную тему… - Для каких целей ты под подушкой прячешь листовку, а? Фрэнки почувствовал, как заливаются краской щеки. - Не твое собачье дело, Дуракберг! – выпалил он в ответ, надеясь, что Айсберг опустит ещё пару язвительных замечаний. Но вместо этого тот положил молоток и сгреб в охапку Катти Флама. - Ты хоть понимаешь, во что ты нас можешь втянуть?! Эта девчонка – враг. Враг, понимаешь?! А ты!.. Фрэнки даже не мог ничего возразить. Действительно – девчонка, Нико Робин, стала для него навязчивой мечтой. Порой она даже снилась ему. И была кем угодно – но не врагом. Они вместе гуляли по побережью, он показывал ей, как строятся корабли, знакомил с семьей… Однажды ему даже приснилось – не без подачи Айсберга – что она его секретарша: серьёзный взгляд, откровенный наряд, одновременно и открывающий, и скрывающий все округлости оформившегося, взрослого женского тела… А поутру Катти Флам пьяно мотал головой и шёл к морю, окунуться в холодной воде и забыть очередной сон. Впрочем, кое-что, включая приговор Тома, его новость о чертежах и опасность, нависшая над ними Дамокловым мечом, он бы с удовольствием забыл как ночной кошмар. Но – явь оставалась горькой явью, а забывать следовало прекрасные, пусть и приснившиеся моменты. А облик девчонки продолжал маячить перед ним, как некий призрак, заставляя каждое утро отталкивать Кокоро от двери и нестись на побережье… Однажды им придётся встретиться. На чьей стороне будет она – неважно. Фрэнки должен хотя бы отогнать все те ненормальные мечты и мысли, появившиеся у него за столь короткое время… А Айсберг продолжает его трясти, читая бесконечные морали, и предвещая те ужасы и беды, которые может навлечь на них Катти Флам со своей наивной любовью, которая, кажется, давно переходит все дозволенные границы… Фрэнки уже просто молчит и ждёт, когда его отпустят. Прошло всего три дня с его «знакомства» с девчонкой. Это и впрямь какой-то необъяснимый сказочный дурман. Но сердце у него не механическое, и ему, как ни крути, не прикажешь… *** В этот день, казалось, рыдал весь Вотер Семь. Громче же всех, скорее всего, плачет Фрэнки. Схвативший первую попавшуюся в руки арматурину, он несётся наперерез морепоезду. Несмотря на все слова, угрозы, и даже слёзы Айсберга и Кокоро и попытку Йокозуны его остановить. Может быть, Том и не выживет. Но Катти Флам чувствует, что обязан ему по гроб жизни. И виноват перед ним. И перед Айсбергом – в конце концов, надо было его послушать… Съедающее заживо чувство вины – куда легче погибнуть, и больше его не чувствовать. - Верните Тома!!! – кричит напоследок Фрэнки. Спандам, задевающий своими выдающимися шишками раму окна морепоезда, злобно смотрит на назойливого паренька. А тот глотает злые слёзы и готовится к попытке уничтожить детище того, чье бездыханное тело оно везёт. Кажется, сегодня море пополнилось ещё одним литром солёной воды, слегка сбавленным машинным маслом… Вот и всё. В последний раз для него, в истерике, заливаясь, кричит Йокодзуна. На лице Кокоро пропадает вечная, как у Тома, улыбка. А Айсберг, кажется, полминуты назад сорвал голос. И теперь хрипит, вытирая рукавом слёзы, мешающие глядеть вперёд, в надежде на то, что Фрэнки опомнится и спрыгнет в воду… Заскрипели рельсы, жалобно и протяжно завыли разгоняющиеся механизмы… Дозорные тоже люди, и многие из них – сострадательные понимающие, но Спандам отдал приказ – прибавить газу и уничтожить малявку. Лишь потом, когда стоящие вечным дыбом, ярко-голубые волосы нарушителя скроются под поездом, он решит, что лучше было было поймать его и посадить в Эниес Лобби, но уже не судьба… Никто из дозорных не вздумал глянуть в окно – наверняка солёная вода окрасилась в бордовый цвет, слышен хруст и сдавленный хрип… Но нет. Это и спасло Флама… Закат в Вотер 7 сегодня был кроваво-красным. Айсберг сидел на берегу, и злобно глотал слёзы, а Кокоро впервые за много лет открыла погреб, и в одиночку выхлебала не менее пяти бутылок вина… Фрэнки злостно закручивает гайку, вечно выпадаюшую из рук. Рука почти готова, осталось лишь встроить в неё починенный пять минут назад автомат. Тело противно ныло, а из ран сочилась кровь. А чувство вины продолжало грызть изнутри… Катти Флам разложил детали по накренившейся палубе корабля, чудом не затонувшем в Аква Лагуне до сих пор. Впрочем, его медленное погружение и скрип говорили о том, что и видимая на поверхности часть медленно, но верно уходит под воду. Почесав болящий затылок гаечным ключом, Фрэнки задумчиво смотрит на плоды своего труда. Все готово. Теперь остается лишь рискнуть своим телом. Даже пожалуй не «лишь», а «всего лишь» - Фрэнки давно мечтал об этом, и сейчас подворачивался прекрасный шанс… А потом он вернётся. И как ни в чем не бывало, вновь будет жить с Дуракбергом и Кокоро, научит Йокодзуну плавать кролем… Хм, Йокодзуна? А жива ли она?.. Сердце вновь защемило. Фрэнки видел её желтоватое пузо, когда на него несся поезд. И слышал её последнее «ква»… И с силой сжал кулаки. Не последнее. Оссан, что недавно приезжал по морю на велосипеде, сказал, что лягушка весьма стойкая и крепкая. А адмирал ошибиться не может… Катти Флам вздохнул. А ведь когда-то у него была вера в Дозор. Пусть же они не солгут ему хоть в этом… Перед тем, как схватиться за пилу, он вздрагивает. Фрэнки был готов выслушать хоть двенадцатичасовую лекцию Айсберга на тему «Что ты с собой сделал, чертов извращенец», мог привыкнуть к реакции горожан, но одна вещь заставила колюще-режущее орудие дрогнуть в его руках. Он все ещё мечтал увидеться с Робин. А если задуматься, то порой он мечтал о большем, чем просто встреча. А если вспомнить некоторые его фантазии – о гораздо, гораздо большем… Фрэнки сгрёб в кучу свое будущее тело. Нынешнее продолжало истекать кровью, и неистово болело. Одно он понял точно – пока он не доберётся до берега, не стоит и думать о переделе своего тела… А ещё, пока есть шанс на исправление – добавить некоторые внешние изменения… Почистить, убрать ржавчину с некоторых из них… Увеличить размер некоторых из них… Фрэнки всегда нравилось слово «извращенец». В его понятии это был человек, мыслящий не как все. А Фрэнки никогда не был похож на остальных. И да – это не было для него синонимом слова «пошляк». Он хотел увеличить размер своих рук. Не только их, разумеется, но их – в первую очередь. *** Интересно, с ним сделали листовку? Удачную ли фотографию выбрали?.. Фрэнки лишь вздыхает и раскручивает в руке гаечный ключ. Одному лишь богу известно, каким чудом он добрался с кучей железа и с такими тяжелыми ранами до острова. Спасибо Кокоро – благодаря ей и её книжкам по биологии вместо детских сказок, он нашел лечебные травы, и листья одного редкого растения, заживлявшие синяки, раны и ушибы. Те постепенно заживали, но решение Фрэнки было непоколебимым. Он давно хотел модернизации. А тут подставлялся прекрасный шанс. Все равно он при смерти… Фрэнки всегда был рисковым парнем. Он предпочитал идти напролом, ставить на кон все и верить в себя и свои силы. «Если ты мужик – сделай это с “ДОН!”ом!» - всегда, когда после очередного объяснения Том поворачивался к нему спиной, мальчик видел перед собой эту фразу. Это означало, что спиной мастер к нему не поворачивался в любом случае. И всегда помогал ему во всем… А наверное, это было бы красиво! Мальчик в трусах, гавайке, с растрепанными волосами, игривой, детской улыбкой и задорным взглядом, скорее всего, с молотком в руках, невысокого роста и не крупной комплекции, с грозным – обязательно грозным! – прозвищем, смотрит с листовки, под которой указана немаленькая цифра. Судя по всему, за его проступок могут дать не меньше миллиона… А где-то там, на других островах, Спандам будет капать ядом, и мечтать о его немедленной поимке. Где-то там на неё напряженным, немного раздраженным и усталым взглядом посмотрит Айсберг… А ещё, далеко-далеко, на эту листовку с улыбкой посмотрит Нико Робин. Или просто окинет хмурым взглядом и выкинет… Нет, не выкинет. Врага нужно знать в лицо. Фрэнки едва заметно улыбается. Какое-то время это побудет его небольшим секретом, тайной мечтой… А пока нужно решиться на то, чтобы взять в руки пилу. Где же приготовленный ворох растолченной травы, которая, по словам Кокоро, служит хорошим обезболивающим?.. *** Фрэнки нравится наблюдать, как перед ним расступаются прохожие. Стальной – в прямом смысле слова – торс с кубиками пресса, что были у него ещё до последней модернизации, виднеется под гавайкой; огромные, нечеловеческие руки, способные, тем не менее, на самую тонкую, ювелирную работу; крепкие, волосатые ноги и суровое выражение лица. Суставы едва слышно, но приятно скрипят и скрежещут при ходьбе, а когда он встаёт в фирменную позу, мотор начинает негромко жужжать. Судя по словам пьяниц в баре, Айсберг стал мэром острова. Чтож, вполне неплохо – Фрэнки всегда знал, что этот олух, сочетающий в себе одновременно твёрдость, стойкость и мягкотелость, чего-нибудь да добьется. …А у ворот стоит шикарная блондинка. Стройные ножки, больших размеров грудь, короткая юбка, едва прикрывающая задницу… А в руках блокнот. Почему-то Катти Флам уверен на все сто процентов – это его секретарша. Но напрямую к такой девушке не подойдешь – видно, что она неприступна, как новая дамба города, которую он заметил по дороге сюда. Даже за пятьдесят метров видно, как сурово она зыркает – другого слова и не подобрать – через свои очки… Фрэнки высмотрел из толпы плотника – сурового длинноволосого брюнета с голубем на плече, и легонько дернул его за плечо. - Передай вон той девушке, чтобы передала Айсбергу, что его хочет видеть Катти Флам, - заявил он. Брюнет вздрогнул, но, моргнув, коротко кивнул и направился к секретарше. Разговора Фрэнки не слышал, но увидел, что девушка в очках направилась в мэрию… *** Катти Флам… Нет, это имя уже стоит забыть… Фрэнки сидел в баре, в окружении десяти бутылок холодной колы. Листовки с ним не сделали – Катти Флама сочли покойником. Да впрочем, что ещё могли подумать дозорные о судьбе ребёнка, бросившегося на рельсы морепоезда?И судя по словам Айсберга – это самый лучший поворот событий, что мог произойти. Кокоро – растолстевшая, с нездоровым румянцем на щеках и сотней морщин на лице, скалилась пьяной улыбкой, демонстрируя ряд мелких, острых зубов, коих насчитывалось у неё явно больше сорока или пятидесяти. - Нга-нга-нга… Подрос же ты, малыш Фрэнки… Всё так же спишь в обнимку с грязными журналами? – бабулька хохочет и делает глоток из горлышка бутылки, игнорируя поставленный ей стакан. Бруно – мрачный бармен, ассоциирующийся внешне с быком, коротко бросает ей: - У нас со своим не приходят, бабушка Кокоро… - Кто тебе тут ещё бабушка, сосунок?! – вспыхивает та, но в тот же момент остывает и добавляет, - А, черт с этим вином, все равно толку нет… Тащи ром! Бутылочки две! А лучше и три – позову Айсберга, то-то он порадуется!.. Из складок плаща она достает маленький, синенький ден-ден муши в бело-красную полосочку, неуловимо напоминающий внешне мэра Вотер 7. Переговоров Фрэнки уже не слышит. Впрочем, с Айсбергом, с которым они несколько часов назад вначале чуть не убили друг друга, а потом, со слезами на глазах, радостно обнимались, видеться тоже не хотелось – он велел ему убираться с острова. Фрэнки хмыкнул. Айсберг всегда говорит дело. Вот только когда он его хоть раз в жизни слушал?.. Ответ другу он уже приготовил. Вначале пошлёт его к чертовой бабушке, потом заявит, что поселится в Вотер 7 под именем Фрэнки, а потом пошлёт к чертовой бабушке вторично. Но интересно другое: сейчас мэра вовсю трясет Мировое Правительство. Трясет ради вороха бумажек, что он сейчас запихнул в холодильник в своем животе. Напрягает то, что Айсберг готов к пуле в лоб – а Фрэнки так запросто терять друга детства не хочет. Впрочем, самому пожить ему пока тоже хочется… А ещё есть одна маленькая деталь, которая заставляет один механизм в грудной клетке работать быстрее и интенсивнее. Робин, человек, которого ему сейчас нужно опасаться в первую очередь, сейчас выступает под именем Олл Сандей. Баррок Воркс, серьёзная преступная организация, сейчас промышляет на далеких берегах королевства Арабаста, но это слабо обнадёживает. Всё-таки, пока что она на стороне пиратов. Вечно гонимая отовсюду, как проклятое клеймо, она уничтожает все организации и пиратские команды, куда она вступала, и остаётся единственной выжившей. Впору расценивать её как серьёзного противника, особенно если она выступит на стороне Дозора… Впрочем, случится ли такое?.. Фрэнки закрыл глаза. Пожалуй, мотивов этой женщины ему не понять. Он будет стараться, но пока для него это как тёмный лес, или учебник биологии… *** Ещё одна возможность обскакать Айсберга. Фрэнки раскидывается в мягком, широченном кресле босса и открывает бутылку колы, случайно обливая квадратных двойняшек. Мозу и Киви, эти две очаровашки с прекрасными фигурами и не менее прекрасным чувством юмора, которые ещё несколько лет назад глушили покруче бабули Кокоро, сейчас были готовы на все ради Фрэнки-аники. И стойко терпели все его выходки вроде этого невинного обливания колой. Сейчас они, с диким визгом расталкивая клан Фрэнки, уносятся переодеваться. Если у Айсберга есть несколько суперских плотников, то у Фрэнки – целый клан мужиков, всегда готовых работать и слушаться его беспрекословенно. В них мужчина уверен на все сто – они никогда не предадут. Как и квадратные сестрички. Если у Айсберга секретутка одна, то у Фрэнки аж две, и не такие самоуверенные неприступные стервы, как помощница мэра, Калифа, а весёлые и заводные девчонки, готовые к любым приказам. Насчёт абсолютно любых Фрэнки пока до конца не уверен, но попытка не пытка. Четыре пощёчины по железному лицу не принесут никакого вреда, а Мозу и Киви чудо как отходчивы. - Вайна! Фрэнки-аники! – вопит Мозу с порога, размахивая газетой. Голую грудь, на которую она ещё не нацепила желтый купальник, Мозу прикрывает свободной рукой, заставляя мужиков из клана Фрэнки похотливо заулыбаться. - Новости, Фрэнки, вайна! – подхватывает Киви. - Ну что вы горланите-то так? – босс встает из кресла и выхватывает газету. Мозу тут же бежит за одеждой. Нико Робин присоединилась к очередной пиратской команде. Вновь развалилась очередная преступная организация, в которой она состояла, а значит, та же судьба ждёт и пиратов, к которым она присоединилась… «Мугивара» Монки Ди Луффи. Он прославился своими подвигами как на Ист Блю, так и на Гранд Лайн. Мир ничего не потеряет от смерти очередного молодого новичка. Страшнее всего то, что кажется, команда пропала без вести где-то совсем недалеко от острова. Фрэнки плюхается обратно в кресло. С одной стороны, дерьмовее некуда. Представители Мирового Правительства шастают сюда чаще, чем следует. Им ничего не стоит выследить Нико Робин и его самого – Катти Флама… *** Фрэнки никогда никого не боялся. Он всегда был готов, выставив грудь вперёд, претерпеть все. Он всегда говорил всем в лицо лишь то, что думал, не опасаясь мнения других, которое с детства волновало его в последнюю очередь. И сейчас он беспрепятственно разгуливал по Вотер 7, не боясь привлекать к себе внимания раза в три больше, чем следует. Ему нет никакого дела до Мирового Правительства – его ни за что не найдут никакие проныры из всех организаций. А Айсберга трясти в самом деле не за что – чертежей у него нет, а Фрэнки может отвлечь их внимание на себя… Стратегия? К черту. Всегда лучше идти прямо и в соответствии с обстоятельствами. Куда больше он волновался за малышку Нико Робин. У неё проблем куда больше, впрочем, и за душой немало. У него хотя бы нет листовки. И правительство пока не способно установить его личность. Впрочем, к его репутации отпетого разгильдяя листовка была бы кстати… А впрочем, мало кто способен обнаружить Нико Робин в её нынешнем облике. На листовке все ещё та пожелтевшая фотография с изображением милой маленькой девочки, а Фрэнки готов поставить пятьдесят бутылок колы – она неслабо изменилась за все прошедшие годы. Порой он пытался представить её себе, но образ, идя снизу-вверх от стройных ножек до большой груди, завершался на шее – лицо всегда оставалось размытым, с видимыми, но расплывчатыми очертаниями. Голубые глаза, тёмные волосы, и губы, которые редко, но посещает милая и кроткая улыбка… *** - Так это и есть ваша Нико Робин? Выглядит точь в точь как на листовке… Самоконтроль – штука серьёзная. А Фрэнки им никогда не обладал. Но сейчас, даже избитый секретуткой Айсберга и «голубятником», он спокоен и сосредоточен… Его мечта детства, тот самый зыбкий и бережно хранимый образ, стоит перед ним. Кожаная куртка с большим – пожалуй, слишком большим – вырезом, короткая юбка… Волосы чуть длиннее, чем на листовке, а лицо чуть более вытянутое. И глаза – черт возьми, не сразу даже поймёшь, что хотят сказать эти глаза. Слишком многое в них сокрыто, и ведь даже не оторваться… Отрезвляет лишь шипастый кнут Калифы. А также новость о смерти Айсберга, избитые сестрички и падение на каменный пол. Слишком много потрясений для одного дня, и увы, приятных слишком мало… Зато тело, как выяснилось, всё ещё способно что-то чувствовать… *** Просто жить – не преступление. Странно, как она до сих пор не плачет. А Фрэнки знает, насколько абсурдными порой бывают подобные приговоры. И чем они могут закончиться… Он сам таким образом лишился своего учителя, чуть не потерял друга детства и едва не помер сам… Айсберг жив. Вот что сообщила Нико Робин. Странное, давно забытое ощущение – Фрэнки вспоминает слова того высокого адмирала про Йокодзуну. Почему-то Робин он доверяет целиком и полностью… Она ещё не говорила этого, и вряд ли признает потом, но Фрэнки уже понял – она хочет просто жить. Уничтожение мира, пиратских команд и организаций не в её интересах – это всего лишь сказавшиеся обстоятельства. Фрэнки довольно выдыхает. В конце концов, сейчас они вдвоём сидят в одном вагоне, разговаривают, как сотню лет знакомые, а поезд в Эниес Лобби придёт не скоро… А на пятки вовсю наступают упорные и назойливые, как и сам Фрэнки, Мугивары, которые решили во что бы то ни стало вернуть Нико Робин. У Фрэнки всегда нюх на такие вещи. И ему кажется, что всё обойдётся… *** Какая там уже загадочность и полёт фантазии, когда твоя мечта сидит в десяти метров от тебя и, светя своими трусами под юбкой, читает книгу? В юбилейный двадцатый раз Фрэнки заезжает себе молотком по пальцу. Детская привычка, чтоб её… Луффи – и тот бы лучше сделал. А Робин лишь мило смеётся. И в очередной раз предлагает позвать Чоппера. Но Фрэнки чертовски гордый, и снова встаёт в свою фирменную позу, отнекиваясь. В конце концов, несмотря на то, что награда у него меньше – хотя, это тоже повод для недовольства – мужчина здесь он, а женщина – она. Остальные на корабле скорее дети. Сильные, самоуверенные и смелые, но дети. А Нами, пусть и оформившаяся, но все ещё девушка. Робин тоже это понимает. И знает: мужчине нужно дать почувствовать себя сильным. Стоит ли говорить, что свой шезлонг она специально поставила здесь? Стоит ли говорить, что Фрэнки сам, лично, сломал перила, и свалил все на Луффи?..