Три света и одна тень

На улице давно за полночь, два фонаря напротив друг друга баскетбольного поля со слышным треском тока освещают Аомине. Аомине, который с особой яркостью избивает Макото Ханамия. Удары ногами с глухим звуком врезаются в полуживое тело соперника, который, кажется, скоро захлебнется в собственной луже крови на асфальте. — Аомине-Аомине, — раздался тихий осуждающий голос около баскетбольного кольца. Парень, находившись в тени, помотал головой, поражаясь этой звериной жестокости, — убьешь же его. — Похуй, — Аомине со всей силы впечатывает свою ногу в грудь Макото, не давая тому даже нормально отхаркнуться сгустками крови. Смотрит прямо в глаза и скалит зубы, зная, что ситуация сейчас полностью под его контролем, — постарайся в следующий раз не трогать Куроко, сладкий. — Иначе здесь будет не только наш ангелочек Дайки, — Мидорима забинтованными пальцами обхватывает свою шею и сжимает, ясно давая понять: в следующий раз он будет в трех метрах под землей. *** Аомине не ненавидит Куроко Тецуя и об этом знают два человека: сам Куроко и Мидорима, который оказался в такой же ситуации с этими обоими. В жизни можно добиться многого, например, победить на Зимнем Кубке; сходить на выпускной с первой красавицей в школе; быть узнаваемым игроком в своей стране. Но только все это меркнет на фоне Куроко, который выбирает себе Свет. Быть его Светом — взять от жизни по максимуму, а потом догнать эту жизнь и еще раз взять свое. *** — Аомине, — Куроко тихий в сексе, жмурит глаза и руками цепляется за плечи партнера, который точными толчками в него вбивается. Вряд ли раздевалку на межшкольных соревнованиях можно назвать хорошим местом для секса двух противников, но Куроко так не считает. Сам ближе жмется к крепкой большой груди и кусает губы, не желая привлекать к себе внимания посторонних. Аомине только увереннее его подхватывает на руки и продолжает в него входить, чувствуя, как Куроко внутри сжимается сильнее. Тихие стоны, капельки пота на разгоряченной коже и дрожащий Куроко в руках — персональный ад Аомине, повернувшегося вовремя телом к двери, слыша как кто-то заходит. Заходит и видит Аомине держащего Куроко и вбивающего в него колом стоящий член. И на этом моменте Кагами стоило бы уйти и забыть этот день как страшный сон, но вместо этого шумно сглатывает слюну и не сводит прикованного взгляда со спины Куроко и крепких рук на его ягодицах, которые уже оставляют яркие красные следы. Жар окутывает постепенно все тело, начиная с низа живота, распространяясь тяжёлым осадком внутри. Таким тяжелым, что член Кагами заинтересовано дернулся на протяжном стоне Куроко и белесой сперме, которая немного запачкала грудь Аомине. Этого хватило, чтобы позорно закраснеть и сбежать из раздевалки в душ, сразу включая холодную воду. Этого представления хватило, чтобы с ненавистью стянуть с себя одежду, прижаться лбом к кафелю и за короткое время довести себя до иступления, кончая с выжженным Куроко на сетчатке глаз. *** У Кагами исключительная везучесть знать о Куроко больше, чем нужно. Например, он не особо желал знать, что Тецуя когда сосет Мидориме, разрешает хватать себя за волосы и глубже запихивать себе в рот член внушительных размеров. Особенно ему не нужно было знать, что он может взять всю длину и не поперхнуться, даже наоборот, только шире расставить свои колени и касаться себя, дрожа от предвкушения. Мидорима не Аомине, который пытался использовать все свои конечности для сближения с Куроко. Ему хватает левой руки в его волосах и уже покрасневших губы на члене, с которых иногда пошло стекает слюна. И, если честно признаться, Кагами не смог остаться и в этот раз равнодушным к такому. Хотелось быть на месте Мидоримы, который прямо сейчас буравил в нем огромную дыру, но, блять, как же это возбуждает. Он никогда бы не подумал, что его друг во всех этих позах выглядит горячее всех дам в журналах Аомине, которые он не выпускает из рук. Стыд — еще одно чувство, которое Кагами презирает в себе. Именно поэтому он быстро ретировался из общего душа и сбежал в свою квартиру, сразу закрывшись в темной комнате. — Бля, да какого хуя происходит? *** — Значит, трахаешься одновременно с Аомине и Мидоримой? — Кагами с Куроко задержались после тренировки в зале, чтобы отточить новый прием Света и Тени. Куроко, на удивление, даже не подавал виду, будто это не он был застукан за еблей с двумя противниками. — А ты у нас любишь наблюдать за процессом? — Куроко не шутит, ему правда интересны сексуальные предпочтения Кагами. Считать, что фетиши проблематичны, Куроко ненавидел. Ему нравилось узнавать что-то новое про других, узнавать что-то такое личное, которое мало кто может увидеть. Например, когда Аомине очень возбужден, то Куроко разрешает ему облизывать и кусать свою шею, а тому же Мидориме хватать за волосы и шлепать по ягодицам. И если его новый Свет любит наблюдать за сексом других, то он готов устроить ему это представление. Все, что нужно от Кагами — согласие. — Я не… — Кагами делает два шага назад и отдает пас Куроко с особой злостью, — В следующий раз хотя бы закрывайтесь, ублюдки. И дело не в том, что Кагами не хочет увидеть еще раз Куроко с кем-то. Как раз таки очень хочет, но знает, что если зайдёт так далеко, то шанс выбраться равен нулю. Куроко тянет за собой в пучину, окутывая так, будто он то самое одеяло из детства. Только одеяло из детства не душит тебя энергией и любовью.