My little Рокэ-2. The Return of the King

И тут развешенные ружья начали стрелять одно за другим… (с)

Если бы можно было свалить все дела на закатных параспрайтов – Робер бы это непременно сделал. А так приходилось мотаться по всей Олларии с отрядом и утихомиривать жителей. Люра не раз смутно ему намекал, что это работа Айнсмеллера, но Эпинэ был уверен: кроме него, с этим не справится никто. А нынешний цивильный комендант может и перевешать половину населения, будь он неладен. Гимнеты были, к сожалению, не такие выносливые и за Талиг так сильно, как Робер, не ратовали. Поэтому Эпинэ махнул копытом и отпустил их в штаб. После суда с Альдо видеться абсолютно не хотелось, еще напорешься на этот взгляд обиженного жеребенка. А ведь уже король! Робер вздохнул и, оглядываясь по пути, все-таки долетел до дворца. Дела не ждали, а ведь нужно было еще подписывать кучу макулатуры. Какая все-таки это была дурацкая должность! Лучше бы его тоже сделали маршалом и отправили на границу, даром что он нужен Альдо. Впрочем, тот обещал сделать Эпинэ Первым Маршалом, как только разберется с Алвой. И в какой-то момент Робер решил, что дела ему надоели. Он вымотался, как последняя собака, да еще и Клемент пищал в сумке, требуя покушать. Возвращаться домой не хотелось. И куда же Робер пошел? Правильно, к Марианне. Все столичные неженатые пони ходят к Марианне. Эпинэ подозревал, что и женатые, в принципе, тоже, но это было дело десятое. За душевным равновесием, шоколадным молоком и печеньками (для Клемента!) нужно было лететь в салон Капуль-Гизайлей. Робер ждал неизменно теплого приема. Но у дверей салона обнаружил лишь очередной сюрприз в виде графа Люра, зачитывающего какой-то приказ, и гимнетов, которые бодро накидывали цепи на побледневшего персикового пони. Марсель Валме, кажется, так его звали. - Симон Люра! – Робер, приземляясь, громко стукнул копытами по мостовой. Названный пони вздрогнул и поёжился, растеряв минимум половину бравады. Виконт Валме, наоборот, вскинул подбородок, насмешливо косясь на гимнетов. – Объяснитесь, что здесь происходит. - Исполняем приказ цивильного коменданта! – пискнул Люра, тут же выуживая из сумки свёрток. – Сопроводить в Багерлее Марселя виконта Валме. - Я помню лишь приказ, касающийся Ротгера Вальдеса. Этот откуда взялся?! - Получили, как только вернулись на пост. - Каких параспрайтов я не в курсе?! - Не можем знать, - Симон еще раз помахал перед собой бумажкой и отступил назад. – Мы ни при чем. Спрашивайте всё с цивильного коменданта. - А виконт Валме? - Будет сопровожден в Багерлее. Эпинэ злобно выбил искры из камней, но поделать ничего не мог. - Уолтер Айнмеллер! – В порыве злости Робер влетел в постовую цивильного коменданта прямо через открытое окно. Тот, кажется, даже бровью не повел, продолжая строчить на каких-то бумажках. – Как начальник королевской охраны я требую от вас объяснений! Айнсмеллер поставил последнюю закорючку в письме, выплюнул перо и нарочито медленно проследовал к Эпинэ. - Со всем моим уважением к вам, герцог Эпинэ, у меня личный приказ Его Величества Альдо. Вот, взгляните на бумажку... - Да плевать я хотел на ваши бумажки, - нахмурился Робер, даже не взглянув на сияющие значки. – Какова причина ареста Марселя Валме? - Не ко мне, - меланхолично развел копытами Айнсмеллер и вернулся к своим письмам. – Я лишь передаю исполнителям приказы, поступившие из общей канцелярии Багерлее. Если это всё, что вы хотели узнать, я ничем не могу вам помочь. Остальное – к коменданту Багерлее. Да они издеваются! Как есть издеваются! Робер пулей вылетел в окно и через пару минут уже скакал в канцелярию во дворце. Среди новых приказов он видел какой-то, касающийся назначения на должность коменданта Багерлее, почему же он прямо тогда и не обратил внимания? Хотя нет. Лучше бы он вообще этого никогда не узнавал. - Ричард! – Эпинэ в полнейшем шоке поймал обладателя имени, указанного в приказе. – Это, считаешь, нормально - становиться тюремщиком собственного эра? - Он мне не эр! – Дик, кажется, даже немного разозлился. – Меня освободили от присяги, а Альдо знает, что делает. Или ты сомневаешься в решениях своего короля? Эпинэ тяжело вздохнул, пытаясь успокоиться, и напомнил себе, что Дик Окделл – всего лишь маленький несмышлёный жеребенок. Помогло. - Ты знаешь, что арестовали Марселя Валме? Дикон поморщился. - Так ему и надо, этому навознику. Он выступил на суде против Альдо и заслужил место в Багерлее. - Ты же понимаешь, что этот суд - полный бред, - фыркнул Робер и в очередной раз попытался наставить Окделла на путь истинный. – Я тоже выступил в защиту Алвы, тебя это не смущает? - Но ты - это ты, а навозники – это навозники. Твой титул Хранителя передался тебе по наследству, Альдо всегда говорил, что кровь говорит сама за себя! Робер помолчал. - Скажи, Ричард, ты же теперь комендант Багерлее, так? - Да, у меня приказ… - Тогда, во имя Создателя, скажи мне: за что арестовали виконта Валме? - Какая разница! Альдо сказал, что он предатель – значит, так и есть. - Дикон, - Робер злобно прищурился, - а если подумать?.. *** - Валентин, че нафиг за говорящий грейпфрут был?! - Да я его прямо там придумал. Но ты видел их лица? - С кем я связался! – возопил Сэ. – Да ты вконец упорот! - А с твоей стороны тогда на коронации было крайне некуртуазно свалиться с ног в приступе истерики. - Хорошо тебе! – фыркнул Савиньяк, все еще отплевывая смешинки. – Привык петь про себя матерные частушки, сохраняя при этом невозмутимую мину! - К тебе могли приставить придворного медика, и весь наш план пошел бы прахом. - Матерные частушки! Валентин не удержался и хихикнул в гриву. - Это была песня про радугу! - Ладно, - серьезно кивнул Сэ. – Поржали и забыли. Библиотека нам зачем была нужна, ты мне, наконец, объяснишь? - Ризвельо, - коротко ответил наследник Приддов и прошел мимо стеллажей. - И что? Вопрос был начисто проигнорирован. Валентин продолжил идти вперед, внимательно разглядывая полки с книгами. - Что ты ищешь? Еще через несколько минут полнейшего игнора граф Васспард остановился, глядя куда-то наверх, облокотился на полку и аккуратно поддел рогом одну из книг. Книга громыхнула в полнейшей тишине библиотеки, вставая на свое место. Стеллаж издал щёлкающий звук, и откуда-то сбоку вывалился толстый старинный посеребрённый фолиант. Тайная ниша? - Откуда ты знаешь про это? - Ты задаешь слишком много ненужных вопросов, - гулко проговорил Валентин, аккуратно беря книгу в копыта и магией отлистывая несколько страниц. - Принцесса Матильда оказалась прозорливей нашего нового Короля, - наконец соизволил начать объяснять Его Медузейшество. – Обряд, который она называла в письме, проводится не для этого. Я бы, если честно, даже не обратил внимания, если бы до этого Его Высочество – уже Величество – не задал мне вопрос про Зверя Раканов. Крайне неосмотрительно с его стороны. Арно промолчал, хотя вопросы роем клубились в его голове. - Ризвельо - обряд пробуждения. Зверь Раканов, после того как его призывают, исполняет волю господина, а затем убивает его. Такая древняя мера предосторожности от излишне жаждущих власти и могущества королей. Исходя из прочтенного мной я полагал, что Зверя может призвать только текущий монарх, но Ракан натолкнул меня на одну мысль… - Принцесса Матильда, считаешь, мертва?! Валентин покачал головой. - Нет. Она не могла провести обряд. Он связан с некоторыми… трудностями. Впрочем, она недаром назвала его в своем письме. Нужно узнать больше. Здесь есть какая-то зацепка, намек, который она пыталась донести до… меня или до кого бы то ни было. Валентин немного помолчал, шурша страницами. Сэ был бы сам не против прочитать, что там написано, но закорючки складывались в слова не на талиг. - Скорее всего, Принцесса Заката знает больше, чем хочет, чтобы все думали. И намного больше, чем говорит вслух. Я сомневаюсь, что Принцессе Матильде просто нездоровится. Ее вполне могли запереть в Средоточии Магии дворца, откуда она не может выбраться самостоятельно. И сделать это могла только одна пони. - Катарина? - Да. Я поговорю с ней. - Шутишь?! - Она может действовать под принуждением. Послушай, мне нужно знать больше. В книге содержатся мутные намёки, куча конкретики по поводу атрибутики и ничего насчет Принцесс. В древности Принцессы были вроде как символами, не имели никакой власти и действовали обособленно, только поддерживая порядок. Сейчас все поменялось, но Ракан, насколько я понял, жаждет вернуть старые традиции. Он, вне сомнения, говорил об этом с Принцессами. Катарина может знать очень многое. И очень многое значить. - Эй, а, может, к параспрайтам эти интриги? – страдальчески сполз на пол Арно. – Пусть эти взрослые разбираются, а мы же вроде как «детишки», а? Ну вдруг с тобой что-то случится? - Не отрицаю. Если со мной что-то случится, отыщи моего отца. Расскажи ему то, что я рассказал тебе, но не отдавай эту книгу. Расскажи, что Ракан ищет способы призвать Зверя Раканов, не жертвуя при этом собственной жизнью. До этого момента чем меньше народа знает про обряд – тем лучше. - Ну нет, граф Васспард, - шутливо протянул Савиньяк, ткнув Валентина в бок, - я так не играю! Валентин глянул в ответ очень холодно. Очень серьезно. И очень грустно. - Арно. Мы давно уже не играем. *** Они пришли последними. Перед Никола и Ротгером открыл дверь невзрачный серебристо-голубой пони в серой рясе и кивнул проходить к длинному столу. Агний – а именно так звали встретившего их – занял место у края стола и скромно устроился там, выжидательно глядя на седовласого пони в красной мантии. Кардинал Сильвестр сидел во главе стола, медленно скользя взглядом по присутствующим. Напротив него каменной статуей застыл темно-фиолетовый пони с герцогской цепью и фиалковыми глазами – Вальтер Придд. Гнедой военный правее – Энтони Давенпорт, еще чуть дальше то и дело бил копытом о пол светло-желтый Джордж Ансел, оба явно в Олларии с войсками, готовыми выступить по первому приказу своих командиров. Никола сел рядом с Анселом, правее от себя посадил и Вальдеса. С другого края сидели Ги и Иорам Ариго, что-то вполголоса обсуждая между собой, рядом с ними примостился еще один Придд, судя по лиловому оттенку шерстки. Возможно, тот самый, граф Штефан Фердинанд Гирке-ур-Приддхен-ур-Габенхафт, славящийся непроизносимым именем. Рядом с Сильвестром сидела закутанная в одежды с ног до головы поняша, видны были только светлые глаза. Ей что-то одобряюще говорил жемчужно-серый граф Рафиано, и последнее место занимал темно-розовый граф Тристрам. Кардинал поднял копыто, прося внимания и тишины. - Итак, господа, нас тринадцать пони. Тринадцать мужественных борцов за правое дело и свержение диктата нового короля. Каждому из нас есть в чем обвинить новую власть и каждый из нас ратует за возвращение Принцессы Матильды. Доподлинно стало известно из уст доверенных лиц, что слух про её болезнь – наглая ложь, и на самом деле её держат в глубинах дворца в месте Средоточия Магии. Энтони Давенпорт, почему я не вижу вашего сына? Он мог нам сильно помочь, учитывая его крепкую связь с Этериусом. - Я сам до сих пор возмущен фактом, что Чарльза по требованию этого Ракана отправили в Торку из-за каких-то непонятных «экстремистских настроений»! Вполне возможно, что это было сделано специально, чтобы он не мог предупредить о готовящихся переменах и о пленении Матильды. Ведь тогда весь план этого пони пошел бы прахом. - Я согласен с Энтони, - кивнул Джордж Ансел. – Я сразу после коронации подготовил несколько резервных батальонов на случай бунта и теперь с радостью отправлю этих пони драться против диктата. Они расквартированы по всей Олларии и только ждут моего приказа. - Солдаты из Эпинэ тоже готовы драться против узурпатора, - возмущенно чихнул Никола Карваль и поклонился Сильвестру. – Я счастлив, что вы прислали мне приглашение на эту встречу, Ваше Высокопреосвященство. - Что есть странно, - прищурился Вальтер Придд, изначально с недоверием отнесшийся к половине заговорщиков. - Потому что вы служите под началом герцога Эпинэ, который является другом и сторонником Ракана. - Монсеньор не позволит этой твари долго пудрить себе мозги! Я вижу в этом «друге» принципиальную опасность для монсеньора и не намерен терпеть этого Ракана. Он при первом же удобном случае убьет монсеньора, чтоб ему пусто было! - Довод приемлем, - дернул плечом Гектор Рафиано. – Я же вам расскажу одну притчу. Жил когда-то один шад, и не было для него большей отрады, чем придумывать и напяливать на себя различные одежды. А однажды он, нацепив на себя пестрый, отделанный позолотой костюм, водрузил на свою голову еще и корону. В этом своем царском наряде он попросил барабанщика собрать поней. Вокруг него начались пляски: пони танцевали и пели песни, а барабанщик отбивал ритм. Сам же шад, возвышаясь над всеми, разными ужимками изображал из себя властителя, величественно протягивая копыто в указующем жесте и гордо поводя головою. Вскоре, однако, на шум этого веселья явились местный блюститель нравов со своей стражей. Он в один миг разобрался в том, что происходит, и толпа плясунов и ротозеев разбежалась в разные стороны. Из всего веселого собрания остался один только пестро разодетый, как павлин, шад с короной на голове. Но эта корона не обманула стражников, и, сбив ее на землю палкой барабанщика, они плетками отхлестали шада, и тот понял, что корона - это не власть, а только символ власти, который подобает лишь тому, кто эту власть уже имеет. Рафиано некоторое время помолчал, давая остальным время обдумать идею. - Так и мы с вами, господа, легко смахнем корону с этого самозванца, ибо кому дано обманывать и заговаривать зубы перебежчикам и влюбленным в монеты, никогда не обманет верноподданных своей страны. Смахнем, чтобы водрузить ее на голову пони, который имеет законную власть. - Это правда, - серьезно подтвердил Сильвестр. – Ибо главная цель нашего противостояния – посадить на трон истинного Короля, который этого достоин и которого мы все готовы признать как такового. Принцесса Матильда назвала его имя, и теперь мы с вами обязаны не дать Ракану распоряжаться судьбой нашего законного властителя. - Рокэ Алва должен занять престол, - первым отреагировал Тристрам. Вторым кивнул Гирке-ур-Приддхен-ур… в общем, этот самый Придд с непроизносимой фамилией. Пони по кругу выразили свое согласие, и кардинал повернулся к безучастному Ротгеру, стоящему рядом с Карвалем. - Ротгер Вальдес. Вы знамениты своими бешеными идеями и не менее бешеными победами, но вы молчите. - Прошу прощения, Ваше Высокопреосвященство, - вице-адмирал тряхнул гривой и поднял взгляд. – Я задумался. Я больше моряк, и мне часто помогали кэцхен, а сейчас я не могу их призвать. Я слушаю вас и согласен, но ничем не могу вам помочь, - и зачем-то повторил, - прошу прощения. Сильвестр удивленно глянул на Вальдеса и хотел что-то ответить, но в разговор вмешался Ги Ариго. - Ваше Высокопреосвященство, думаю, нам не следует забывать то, что Ракан – аликорн и, вполне возможно, могущественный маг. Вице-адмирал находился до момента, пока его не вытащил Никола Карваль, в плену у Ракана. Не исключайте возможность, что на него могли как-то повлиять. - И также не исключайте возможность, - добавил Иорам, - что Ракан мог повлиять на любого из нас. Нам нужно быть начеку. - И мы будем, - подтвердил Вальтер Придд, позвякивая герцогской цепью. – У нас есть вся необходимая информация, а также войска. Мой сын, пока не знающий о заговоре, проводит исследования, пытаясь выяснить, чего хочет добиться Альдо Ракан своими обрядами и тайными символами. Нам есть что противопоставить угрозе. - Это правда, - кивнул Сильвестр. – И остался еще один неразрешенный вопрос. Ваше Высочество. Хрупкая поняша, которая до этого скромно стояла по левый бок от Сильвестра, откинула капюшон, и собравшиеся увидели Катарину собственной персоной, которая под тяжелыми взглядами коротко вздохнула и отступила назад, обводя присутствующих жалостливым взором. - Позвольте спросить, господа, - прищурился Карваль, - что эта, с позволения сказать, Принцесса, делает здесь? - Её пригласил я. - Она выступала против Алвы! - И только она могла заточить Принцессу Матильду. - Господа, и давайте не забывать про её участие в беспорядках недавнего времени… - Она на стороне Ракана! - Меня заставили… - через силу начала Принцесса, решив в кои-то веки не переливать из пустого в порожнее, - заставили написать эту возмутительную обличительную речь против герцога Алвы. Этот глупый король даже не проверил то, что я написала, просто подтвердил. Я… мы надеялись, что если я буду говорить такую чушь, меня никто не послушает… не воспримет всерьез. Мы так рады, что смогли вернуть на путь истинный графа Васспарда, ведь он, прослушав тот вздор, что я… мы несли, выступил против Альдо. - А ведь это правда, - задумался Вальтер. – Я спрашивал у Валентина, почему он выступил против Ракана, хотя изначально ради безопасности семьи хотел его поддержать, он ответил, цитирую: «Эта дурная бессодержательная речь Её Высочества полностью превратила суд в фарс, и я не намерен боле в нем участвовать». Так что я подтверждаю слова Принцессы Катарины. - Прошу вас… - пролепетала Принцесса, бледнея с каждым словом и сбиваясь с церемониального «мы» на «я». – Я так боюсь за Олларию… да что там за Олларию, за весь Талиг! Раньше я думала, что Великая Талигойя должна возродиться во всем ее былом величии, а потомки королей древности защитят наш дом от войн и избавят народ от страданий… Но теперь я вижу лишь корысть и честолюбие, а войны наоборот всё ближе подкрадываются к нашему дому… - Я не верю ей! – снова вскинулся Карваль. – Она лжет до последнего слова! По её вине Принцесса Матильда теперь заперта где-то, откуда не может выбраться, и это из-за нее начались беспорядки. Какой бы милой поняша не выглядела, я вижу в ней Закатную Пони, которая чуть не перевернула Олларию вверх дном! - Пожалуйста, Никола! – Катарина с последних сил задергала головой и сжала губы, лишь бы не расплакаться. Гребни от тряски выпали из волос, и перламутровая волна с мягким шуршанием опала, замерев в нескольких сантиметрах от пола. – Я… я ничего не могла поделать… меня заставили. Альдо, он… он!.. Принцессу затрясло, братья тут же кинулись к ней, Иорам попытался увести сестру, но Катарина из последних сил оттолкнула пегаса, утерла слёзы и стоически вновь подошла к столу. - Этот Альдо… это страшный, ужасный пони, который не остановится ни перед чем! Я боролась… Но чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее он меня держит. Если я скажу ему хоть слово против, он убьет меня и моего жеребенка! Создатель милосердный, в нем нет ничего хорошего, его волнует только власть и бесконечная война… Защитите ли вы меня от этого мерзавца и негодяя? Если бы я умела лгать, я могла бы притворяться и клясться в вечной верности, но я не могу… такое отвращение скрыть просто невозможно! Прошу вас… освободите меня от этих страданий! Я Принцесса, и я знаю свой долг, я не оборву свою жизнь… но она уже невыносима! - Не волнуйтесь, Ваше Высочество, он заплатит сполна за все, что сделал. - Ах, Вальтер, благодарю вас! – Катари в порыве чувств подскочила к герцогу, вытянулась и легко поцеловала его в щеку. Придд смотрел на Принцессу равнодушно-спокойно, хотя любой другой на его месте бы зарделся. Катарина тут же опустила глазки, но продолжила с надеждой смотреть на своего потенциального спасителя. Сильвестр прищурено глянул на это действо, покосившись сначала на Вальтера, потом на Катари. - Что ж, обсудим детали, - вновь взял инициативу в свои копыта Его Высокопреосвященство. – Полковник Ансел, каково расположение войск по Олларии?.. *** Дикон – дурак! Наивный, беспечный, запутавшийся дурак! Робер спикировал к земле, закрутив облака вокруг себя и резко приземлился возле своего дома. Если Альдо и дальше продолжит так легко избавляться от всех, кто ему мешает, это нельзя будет оставлять просто так. В Олларии происходило что-то непонятное, да еще и этот Айнсмеллер Роберу не нравился. Он уже сожалел о том, что последовал приказу Альдо отправить в Багерлее дезертира. Всё шло не так. Он даже с Принцессой Матильдой не мог перекинуться парой слов, чтобы та дала совет, успокоила, сказала, наконец, что все нормально. Судя по тому, что солнце продолжало восходить над Талигом, с Принцессой все было в порядке, но почему же она не вмешается в то, что творит её внук?! Эпинэ уже жалел, что выбрал путь военного, а не какого-нибудь сьентифика. Раздробленные факты не хотели складываться в четкую картинку, и Робер понимал, что он цепляется не за то и думает не так. Вот хорошо Ричарду – тот вообще не думает. Эпинэ так не мог. Он крупом чуял, как напряжена обстановка в Олларии. Карваль – единственный для Робера островок спокойствия – сидел именно там, где герцог его и оставил, разве что без пленного. Хоть что-то в мире должно было идти нормально. - Никола, вы сопроводили Вальдеса в Багерлее? – спросил Робер больше по привычке, чтобы услышать чинное «да, монсеньор» и успокоиться. - Нет, монсеньор, - совершенно четко ответил Никола. Эпинэ вытаращил глаза. - Как это «нет»?! Где он? - Не могу знать. После общего собрания Его Высокопреосвященства Ротгер Вальдес направился в неизвестном мне направлении. - Собрания?! – Робер был окончательно сбит с толку. – Да что происходит?! - Монсеньор! Мы организовали заговор против власти Альдо Ракана! Ах вот оно что! Вот он, недостающий паззл! - Ну наконец-то! Тут уже вытаращил глаза Никола. - Вы рады этому?! - Давно пора, параспрайты меня сожри. Кто еще участвует в заговоре? Карваль с сомнением поглядел на сияющего Робера, но имена назвал. Все до единого. - Заднекопытный! – выдохнул Эпинэ. – Катарина! - С Её Высочеством ничего не… Робер пулей вылетел в открытое окно. Никола в задумчивости сел посреди комнаты. - Монсеньор, конечно, выступил за невиновность Рокэ Алвы… но каких параспрайтов единственным вопросом, касающимся заговора, были имена заговорщиков?! *** В черной-черной комнате горело шесть черных-черных свечей. Салатовый-пресалатовый Сильвестр разложил в аккуратные стопочки карты, книги, письма и приказы, которые Катарина могла еще подписать сама, без ведома короля. Вроде бы ничего такого – просто небольшая модернизация общественной жизни, немного зеленых насаждений, больше деревьев, парковые скамейки и контейнеры для различного мусора. Если бы он подошел с такой чушью к королю, тот бы точно отмахнулся. Нет, кардинал, конечно, для приличия отправил письмо со списком необходимых изменений, но Ракан не стал даже вникать. Ему же хуже. Потому что именно там, на парковых скамейках и в исключительно целомудренных кустах, можно будет размещать шпионов и прознатчиков. - Ваше Высокопреосвященство. Ах да, сегодняшний гость. Необычный. Неожиданный. И крайне подозрительный. Копыта мерно цокнули, но визитёр, кажется, не сделал больше шага от двери. - Проходите. Мне до этого не доводилось видеть вас у себя в гостях, граф Штанцлер. Кансильер наклонил голову и прошел к столу. Он держался уверенно, но во взгляде, в жестах чувствовалось какое-то едва заметное напряжение. Хранитель Элемента Доброты, значит. Поторопился Рокэ с выводами, ой поторопился. Кардинал молчал, напустив на себя безразличный вид. Все-таки это Штанцлер просил с ним разговора, а не Дорак позвал к себе кансильера. Впрочем, за этим ызаргом нужен глаз да глаз. - Я в курсе вашего заговора, можете сильно не напрягаться, - тихо начал кансильер. Сильвестр помотал гривой. Вот это интересное начало диалога. – Братья Ариго рассказали мне. - С посыла Её Высочества, не иначе? – уж если быть откровенным со Штанцлером, то с начала и до конца. Кансильер мотнул головой. - Боюсь, я не могу в полной мере доверять Принцессе Катарине. - Вот как? С чем это связано? - С моим… протеже. Герцогом Окделлом. Надо же, до сих пор считает поняшку своим подопечным. С другой стороны, это было похоже на правду. Лишь благодаря беготне Штанцлера Окделл был до сих пор жив. Колиньяр сам бы не додумался так извернуться, чтобы Окделл бросил ему вызов на дуэль, да еще и всем его друзьям одновременно, слишком самоубийственная идея даже для него. Налицо работа Колиньяров и Манриков, двух вечных талигойских камней преткновения, которые всегда замешаны в какой-нибудь гадости. Семьи возвысились при Принцессе Франциске и с тех пор то и дело творили беспредел. Дорак качнул гривой и решил идти напролом. Возможно, этот разговор раскроет некоторые не ясные до конца моменты. - Значит, арест Алвы был подстроен? - Да. Альдо Ракану нужны были все Хранители Элементов, а с Ричардом он не мог поговорить, пока тот находился под опекой Алвы. Что бы Первый Маршал ни говорил, он все-таки печется о судьбе своего оруженосца. - Пёкся, - въедливо исправил кардинал. Граф печально вздохнул. - Пёкся. Прошу вас понять мою позицию: я старый больной пони, и я не могу открыто выступить против Ракана. Мне приходится изворачиваться, чтобы защитить тех, за кого чувствую ответственность. С помощью Ричарда был получен ордер на обыск дома Рокэ Алвы, и в доме были якобы найдены наброски фальшивых приказов Килеану-ур-Ломбаху, который в то время был еще цивильным комендантом. - Алва не настолько дурак, чтобы оставлять черновики у себя дома. - Конечно. Дом обыскивали Манрики, поддельные бумаги подделали они. Боюсь, не без помощи магии. - Чтобы магически подделать такие бумаги, которые на всех радарах они светились бы как подлинные подделки, нужно неплохо постараться и обладать недюжинной силой. К тому же, - Сильвестр прищурился, - нужно досконально знать почерки мой и герцога Алвы. Для этого нужно быть аликорном. Штанцлер кивнул и многозначительно промолчал. - Поэтому вы не доверяете Катарине? - Именно. Если изначально отвергнуть версию, что бумажки писал сам Алва, никто, кроме Её Высочества Катарины, не мог так чисто сделать эту работу. А если это так, я делаю – прости, Создатель! – вывод, что она причастна к покушению на убийство Ричарда и аресту Алвы. - А её никчемная речь на суде – лишь отвод глаз, который выставлен в выгодном свете и одной, и другой стороне. Тогда, граф Штанцлер, неясно, почему Альдо Ракан до сих пор не в курсе заговора. Её Высочество ведет какую-то свою игру? - Вполне возможно. Ваше Высокопреосвященство, - эр Август твердо посмотрел в глаза кардиналу. Под глазами у него были мешки, но во взгляде сквозила решимость, - мне с самого начала не нравилась эта затея с судом и дуэлью и я сейчас жалею, что не вмешался раньше и не предотвратил некоторые события. Альдо Ракан мне кажется жестоким тираном, а я хочу счастья для своего города и своей страны. Сильвестр с долей сомнения посмотрел собеседнику в глаза. Значит, старый больной ызарг пришел заключить с ним союз по свержению короля и спасению Рокэ. Информация, с которой он пришел, прояснила некоторые моменты, но о многом Сильвестр догадывался и сам. Информация безусловно верная и совершенно бесполезная. С другой стороны, его действительно волновала судьба юного Окделла. Завтра, в день Святой Октавии, по плану Дорак с Катариной должны были поднять бунт среди горожан, призвав их выступить против тирана. Если Катарина – предательница, всё может закончиться очень плачевно. Оставалось пойти ва-банк. - Я вам верю, - после паузы сообщил кардинал и позвенел в звоночек, подзывая секретаря. – Вы ведь не пьете вино? Обсудим детали за чашечкой шадди? Агний постучал в кабинет и занес поднос. Кардинал дернулся из-за стола, но Штанцлер миролюбиво махнул копытом, останавливая его. - Сидите, Ваше Высокопреосвященство. Я принесу. Эр Август забрал у секретаря поднос, поднес его к столу и протянул одну из чашек Сильвестру. *** Первые капли начали падать еще с самого утра. Дождь моросил весь день, укутывая Олларию в мягкий слезливый туман. Небо было затянуто сизыми тучами, и ни гроза, ни солнце не нарушали атмосферу общего траура, в которую погрузился город. Гулко ударил колокол в церкви, где-то каркнул ворон, провожая в последний путь. Кто-то всхлипывал, кто-то откровенно тихо рыдал, уткнувшись в гриву ближнего своего. Пони были одеты в серое и черное и растянулись в апатичную процессию, склонив головы и сдерживая плач. Некоторые держали перед собой свечки, которые то и дело приходилось зажигать вновь – дождь неумолимыми каплями гасил рыжие огоньки. Над шествием возвышалась затянутая тяжелым бордовым балдахином открытая карета, в которой покоился заколоченный гроб. Пони шагали, а дождь туманом опускался на ресницы, укрывая текущие по щекам слёзы, обволакивая становящиеся тяжелыми одежды. Агний с мешками под глазами и встрёпанной гривой, мокрый, явно не спавший всю ночь, стоял на выступе перед едущей каретой и монотонно читал текст с пергамента. В полнейшей тишине каждое слово отдавалось в ушах раскатистым громом. - Вчера перестало биться сердце Кардинала Сильвестра I. В часовне Святого Алана, что в Олларии, при участии добрых пастафарианцев и последователей олларианской церкви будет совершена заупокойная Литургия, которая завершится панихидой по усопшему. Как раз день похорон Кардинала Сильвестра I пришёлся на день Святой Октавии... Вальтер Придд наступил копытом в лужу, но как не заметил этого. Темно-серый бархат накидки почему-то невыносимо тяжело давил на спину. Не хотелось думать ни о чем, но было не время предаваться пустым печалям. Рядом мерно вышагивал сын, мордашка застыла, взгляд стеклянный, голова опущена, в зубах свечка. Огонек не гас, удерживаемый магией, но не заметить тоскливой меланхолии в светлых глазах было невозможно. Вальтер посмотрел на карету. День Святой Октавии… Действительно, как это так получилось. Буквально вчера было проведено собрание, и Сильвестр должен был сегодня вечером подать знак о начале восстания. И вот его больше нет. Всё расписано чуть ли не по минутам, каждый знает свое место, и Сильвестр оставил на себя самое сложное – поднять пони против узурпатора… и вот его гроб проносят по площади. Очень вовремя и очень подозрительно. Если кардинал умер не сам, во что Вальтер ни разу не верил, то кто мог этому поспособствовать накануне мятежа? Только те, кто знали про собрание, напрашивался вывод. Выгодно это было только Ракану и его сподвижникам. Копыто ударило по земле чуть громче, чем надо. Один из оставшихся одиннадцати – предатель. - ...день особого поминовения усопших. Особое значение дня Святой Октавии как бы обязывает олларианцев не углубляться в переживания по поводу утраты близких, а, наоборот, призывает радоваться их рождению в другую жизнь... Валентин машинально шагал по правый бок от отца, мимодумно удерживая слабый огонек на кончике свечки. Граф Васспард крепко сжимал зубами медный подсвечник, и это вроде как помогало успокоиться. Помогало думать ясно, не обращая внимания на морось и промозглый ветер, забирающийся под промокшую накидку, холодящий позвоночник. Хотелось наплевать на воспитание и тоже зарыдать, уткнувшись носом в отца. Валентин не так уж и хорошо знал кардинала, но уважал его до крайности, он был одним из тех, на кого следовало равняться, кто удерживал Талиг в спокойствии и равновесии гораздо лучше любых Принцесс. Хотелось хотя бы в последний раз взглянуть на величайшего из поней, положить у его тела две хризантемы, поклониться. Запечатанный гроб лишал всех этих возможностей, поэтому Валентин просто шагал вместе с процессией, размышляя, зачем нужно было заколачивать эту глупую деревяшку. Обычно в закрытом гробу хоронят тех, чей вид может шокировать, а если говорят, что у кардинала просто остановилось сердце... здесь что-то было не чисто. Возможно, какой-то заговор внутри заговора. Мысль Валентина зацепилась за слово «заговор». Сильвестр умер почти сразу после воцарения Ракана, значит, он участвовал, если не стоял во главе какого-то заговора, который наверняка имел место быть. Граф Васспард покосился на отца. Ему ничего не рассказывали, но и смутных намёков Валентину было достаточно, чтобы представлять сложившуюся ситуацию. Да и текст речи был какой-то странный. Написан будто бы с намёком, а намёки Валентин привык ловить повсеместно, читая между строк. Если взять за данность то, что заговор был, то радоваться, как призывал Агний, смерти кардинала может только тот, кто априори является предателем. Кто? - ...жизнь вечную. Именно победа над смертью отводит печаль о временной разлуке с родными и близкими. Поэтому мы, по слову кардинала Чезаре Борджиа, "с верой, надеждой и уверенностью... - Герцог Придд, - Вальтер обернулся на еле слышный шелест. Рядом с ним шел Ги Ариго, незаметно подплывший к ним в ходе шествия процессии и теперь косящийся на шагающего рядом Валентина, - вы должны знать кое-что, что расходится с официальной версией смерти Его Высокопреосвященства. - Говорите, - так же тихо ответил Придд. – Мы проиграли бой, не успев начать войну. Пусть мой сын тоже слушает. Граф Ариго кивнул, осмотревшись вокруг. - Мы с братом проводили расследование смерти Его Высокопреосвященства по приказу Альдо Ракана. Он погиб вчера вечером. По официальной версии остановилось сердце, но на самом деле всё обстоит иначе. Кардинала Сильвестра отравили. - Почему вас назначили расследовать смерть Дорака? – сухо осведомился Вальтер. - ...стоим у гроба усопших" и поминаем их. Это наше поминовение усопших, общение с ними в молитвах отражает веру в то, что они и после смерти не перестают быть членами Церкви Создателя. О личности Кардинала Сильвестра I можно много говорить... Это пони многосторонней деятельности… - Ракан доверяет Катарине, - спокойно ответил Ги, - и она при нем усомнилась в подконтрольности Манриков и Колиньяров, потому что он приказа об убийстве Дорака не давал, а сделать это могли только они. Поэтому она порекомендовала назначить в расследование нас. Тот согласился. Итак, большинство, кто был на собрании, – в основном обычные не искушенные в интригах военные, они предлагают свои силы, и менять сторону им было незачем. Лучший способ скрыть преступление – это о нем рассказать. Подозрения Вальтера тут же пало на Катарину и её братьев. - …пони, которого знал весь мир. За годы служения Кардинал встречал много поней, по отношению к которым проявлял свою отцовскую любовь и заботу. Жизнь и деятельность Кардинала Сильвестра I имели огромное влияние… Валентин пропустил один шаг, а мысли начали самостоятельно рисовать перед ним картинку. Картинка рисовалась, но не складывалась во что-то более-менее осмысленное. Чего-то не хватало. Чего-то очень существенного. Сильвестра отравили. Значит, заговор все-таки был, и в нем участвовали и отец, и братья Ариго. Где братья Ариго, там и Принцесса Катари. То есть Катарина, вполне возможно, против Ракана. А, возможно, ведет вообще какую-то свою игру. Узнать это можно было только одним способом. Дальше откладывать разговор с Катариной было нельзя. - …на жизнь во всём Талиге. Вечная и светлая память Кардиналу Сильвестру I. *** Meanwhile где-то на Севере. Одиннадцать хорн не такое уж и большое расстояние для пони, который может пролететь над долиной. Салатовые овраги сменялись почти черными хвойными пролесками и перемежались белоснежными вершинами высоких холмов. Ветер пружинил под крыльями, но не сбивал с направления, не бросал в лицо снег. Пока Лионель летел прямо, никаких эксцессов не предвещалось. Дриксенские гуси-лебеди вверх не смотрели даже на самой границе, но даже если бы кто-то и кинул взгляд наверх, он не заметил бы маршала меж сизых облаков. Фортификация на границе сменилась снежной пустыней. Внизу одиноко торчали низенькие деревья, и, кажется, не было ни души. Слишком уж высоко в горы Савиньяк забрался, и поверить в то, что где-то здесь находится стоянка, было сложно. Лионеля подстёгивало лететь вперед только одно. Давенпорту он верил. - Так, озера, - Ли завис в воздухе, оглядывая ледяную зеркальную гладь. – Чарльз говорил про озёра. Вот они, озёра. Где же мёртвые пони? Савиньяк хотел пролететь поверх холмов, но внутренний голос насмешливо подсказал, что небольшую стоянку давным-давно могло после такой бури засыпать, и издалека её можно не признать. Кое-где из снега пробивались достаточно высокие деревья, которые тоже могли закрыть искомое. Лионель спустился. И будто по сигналу, как только его копыто коснулось снежного покрова, ветер взметнул снежинки вверх и погнал облака к западу. Ли поёжился. Буря начиналась с новой силой. Стоянка нашлась недалеко от перевала между замёрзшими озерцами, больше похожими на исток какой-то реки. Точнее описания, которое привел Чарльз, и не придумаешь. Вот только… Давенпорт предупредить не мог, что ли, параспрайты его забери?! Лионель не почитал себя слабонервным, но всё равно с отвращением отвернулся, зажимая копытом рот. Площадка для ночлега была аккуратно выровнена сногом, поникшая палатка криво держалась на шестах. Рядом валялись разбросанные теплые плащи, пони явно покидали своё убежище в спешке, но все равно не успели. Когда к маршалу Ли вновь вернулась способность здраво смотреть на вещи, он на подрагивающих копытах приблизился к стоянке. Тела были будто разбросаны по поляне, некоторые пони лежали чуть ниже по склону, у самого озерца. Лионель насчитал девять тел. Девять изуродованных, частично окровавленных, обледенелых тел, застывших навеки с гримасами ужаса и обреченности. Высокое хвойное дерево рядом с палаткой имело обожжённые следы, но без какой-либо системы, без эпицентра. Такие же ожоги Ли нашел и на некоторых понях. Ему стало жутко. При более тщательном осмотре Савиньяк сделал вывод, что пони выходили из палатки организованно, плотной группой, беспорядочного и панического бегства из палатки не было. Подветренная сторона палатки оказалась разрезана изнутри в двух местах, на участках, обеспечивающих через них свободный выход. Маршал Ли не знал, что именно так напугало дриксенских военных, но примерно воссоздать по следам картину бегства ему удалось. Он осмотрел каждого. Сжимая зубы при виде вырванных глаз, опаленных грив и покалеченных конечностей, маршал Савиньяк представил у себя в голове путь каждого из погибших. Они шли за одним пони, лидером, в надежде, что тот их выведет, но не знали, что надежды у них уже не было. Потом нечто, Лионель решил думать, что это была внезапно сошедшая лавина, раскидало их по склону холма, не давая и шанса на спасение. Буря, вспомнил Ли. Нереально страшная буря, которая зарождалась и сейчас. Савиньяк, аккуратно ступая по снежному настилу, прошел к пони, которого идентифицировал как лидера группы. Не хватало ему еще одной лавины или бурана. С местом что-то было нечисто. В седельных сумках Лионель нашел кучку приказов и пару писем. Большей частью – доверенности поней, которые его сопровождали. Значит, военный эскорт, сопровождающий важного посла. Посол вышел из Талига, значит, шпион. Или курьер шпиона. Граф Савиньяк мысленно попросил Создателя об отпущении грехов и вскрыл чужие письма. Первое в неуемных масштабах прославляло кесаря Дриксен и принца Фридриха, клятвенно заверяя, что к концу года Талиг будет лишь провинцией на затворках великой кесарии. В такой исход верилось мало, и Лионель с чистой совестью отбросил письмо прочь, а там уж с ним пусть Заднекопытный разбирается. Никакой значительной информации оно не несло. Второе было поинтереснее. Про гражданскую войну из-за военнопленного Савиньяк знал, а вот про побег в Талиг какого-то родича кесаря – нет. Ли изрядно удивился, читая про то, что этот самый родич сейчас где-то на Марикьяре, и верноподданные Дриксен сожалеют, что не могут его оттуда вытащить. Значит, он там находится тайно, или Альмейда просто не удосужился его упомянуть в отчетах? Лионель решил не рассуждать о вещах, в которых сразу может уйти не в те дебри, и с готовностью открыл последнее письмо. И обалдел. «Полковник Дятловитц! Это письмо прямо из Олларии я могу доверить только вам. Вы должны донести его суть до генерала Южной армии Дриксен, а также рассказать об этом нашим правителям. Мы слишком долго жили, надеясь на благополучный момент, когда можно будет присоединить к кесарии территорию, сравнимую с ее нынешним размером. Этот момент, наконец, настал. Нынешний король Талига сделал Принцесс полностью недееспособными, и вскоре наш враг окончательно потеряет магическую защиту. Подставной пони в Торке подаст сигнал, вы поймете, когда это случится. Будьте осторожны! Маршал, направленный на границы, достаточно умен для того, чтобы вести длительную оборону, поэтому вам нужен эффект внезапности. Будьте во всеоружии, готовые выступить в любой момент. Атакуйте границу, как только получите сигнал от наших союзников! Не забывайте, ваша главная цель – гнедой пони, находящийся при Проэмерадоре, которого нашими усилиями специально для этих целей сослали на границу. Будьте осмотрительны! Он крайне сильный медиум и может предвидеть события в недалеком будущем, которые могут произойти на определенном отдалении от него. Бейте наверняка! Вы узнаете его по кьютимарке – это странный белоснежный отпечаток лапы неизвестного бесшерстого существа, похожий на прямоугольный круг, сверху которого нарастают треугольные овалы, или как-то так… в общем, не ошибетесь! Слава Дриксен и её кесарю! Граф Г.Р». - Вот так Чарли! – восхищенно присвистнул Лионель, аккуратно заворачивая свою находку и запихивая её в непромокаемый кожаный карман седельной сумки. Граф Г.Р. Интересно. «Граф Гектор Рафиано?» - было первое, что пришло в голову Лионелю. Впрочем, обвинять дядюшку в измене Талигу было кощунственно, поэтому Ли вновь решил не рассуждать о вещах, которых не понимал. Параспрайты его знают. Нужно было срочно возвращаться, и Лионель уже расправил крылья, как у него по спине пробежал холодок. Он совершенно неожиданно для себя осознал, что не знает, куда лететь. С дерева насмешливо ухнула сова, органично дополняя ночную картину. Звезды слабо мерцали при свете нарастающей луны. В глаза ветер то и дело бросал снежные хлопья и закручивал белоснежные крупинки вокруг ног маршала. Савиньяк в нерешительности потоптался на одном месте и подошел к палатке, стараясь не смотреть на тела дриксенских солдат. Пока он осматривал место происшествия, искал улики, читал письма, он напрочь забыл, откуда прилетел. И в принципе… - ДА! – заорал Ли в небеса. – Я признаю, что у меня топографический кретинизм, ладно?! Создатель, дай мне знак! Куда лететь? Создатель то ли не услышал, то ли у него было туго с всепрощением. Лионель с размаху осел на снег, чувствуя, как бешено бьется сердце. - Ну а ты что? – пару раз глубоко вздохнув, немного успокоившись и перестав ощущать стягивающее живот отчаяние, маршал обратился к кьютимарке. – Даром что компас. Вот если б ты реально показывала на север, а! Ну? Ты вертишься? Для правильности определения магнитного поля Ли упал на бок и впился глазами в бедро. Ноль внимания, фунт презрения. Савиньяк вскочил и наугад сделал пару шагов от палатки. В любом случае, дальше он был не намерен оставаться среди этого лютого экстерминатуса. Он страдал невозможностью определения направления, но идиотом отнюдь не был. Озера образовывали выстроенную систему, рядом с которой обязательно должен был стоять хотя бы один населенный пункт. Горный перевал, где остановились на ночлег солдаты, был явно частой точкой, если взглянуть на выровненную поверхность и, несмотря на постоянные ветра, довольно-таки плотный снежный настил. Лионель соскользнул вниз по склону к нижнему озеру. Первое правило пони, который хочет покинуть горную местность: спускайся. Лететь в этом случае был полный не вариант, ибо склон был достаточно пологий и одноцветный, чтобы с небес было непонятно, идет ландшафт в целом вниз или наверх. А густые непроницаемые облака вкупе с метелью не давали подняться настолько, чтобы можно было охватить взглядом всю долину. Острое копыто, поскользнувшись, пробило лёд, и Ли от неожиданности взлетел на пару футов. - Озёра, подавись ты спрутьими кальмарами, - выругался Ли, наблюдая, как пробитое им место тут же затягивается тоненькой ледяной плёночкой. - Это больше похоже на болота, параспрайты тебя сожри… Теперь он ступал осторожнее, пытался найти место на склоне, где был просто снежный настил, а не замерзшая вода. Всё было тщетно. Кажется, весь холм изнутри состоял из воды, куда ни ступи – имеешь шанс провалиться, и несколько раз копыта пробивали тонкую оболочку. Без проводника по этим горам было ходить смертельно опасно. Если у тебя не было, конечно, крыльев. Когда Савиньяк в пятый раз чуть не булькнулся в прохладную водицу, его терпению пришел конец. Идти через эти болота он не собирался, а если он будет лететь прямо и прямо, в какой-то момент все равно прилетит куда надо. Нужно лететь на юго-запад, так? До рассвета ждать не вариант, дело не терпело отлагательств. Нужно было что-то делать, и быстро. Лететь хоть куда-нибудь. Бесшумно парящий в ночном небе Савиньяк выглядел почти белым, да еще и снег постоянно налипал на шерстку и впутывался в гриву, не спеша таять. Лионель обогнул один из холмов и столкнулся лицом к лицу с яростным порывом ветра, который снес лёгкого пегаса на пару десятков футов влево и закружил в вихре. Еле справившись с управлением, Савиньяк оттолкнулся от упругого края урагана, взлетая над ним. Он уже было повернулся в воздухе, намереваясь продолжить путь, как в круп сверху вниз предательски ударил еще один шквал. Лионель что есть силы махал крыльями, рыча от напряжения, но в какой-то момент понял, что всё кончено. Лёд с неистовым стеклянным треском разлетелся, принимая пегаса в свои ледяные объятия. *** - Валентин… скажите, могу ли я рассчитывать на вашу помощь? Граф Васспард мерно шагал рядом с Ее Высочеством Катариной по дворцовому садику, усыпанному цветущими гиацинтами, почти такими же, как на кьютимарке Принцессы, готовый в любую секунду подхватить поняшу. Задав вопрос, Катарина остановилась, глядя Валентину в глаза, неловко уронив с шеи шелковый шарфик. - Конечно, Ваше Высочество. Граф Васспард тут же наклонился будто в поклоне и передал упавшую небесно-голубую тряпочку владелице. Принцесса подхватила ткань копытами и присела на мягкую траву, неловко сминая платок. - Как истинно верующей поняше, мне не пристало радоваться кончине Его Высокопреосвященства Кардинала Сильвестра, - всхлипнув, пробормотала Катари. – Но я надеялась, что смогу хотя бы немного пожить спокойно без гнёта его ужасных интриг… но… - Если вам тяжело об этом говорить, Ваше Высочество… Катарина еще раз всхлипнула и покачала головой, терзая нежную ткань шарфика. - Нет. Вы должны это знать. Я всегда буду в центре этих заговоров, этих ядовитых змей… как сложно жить в мире, где пони считают тебя лишь разменной монетой, ненужной вещью. Дело этого ужасного пони, Дорака, продолжил ваш отец, герцог Вальтер Придд… я никогда не ожидала такого от Пони Чести!.. Но, видимо, Дорак умел подобрать нужные слова, и теперь… Мордашка графа Васспарда застыла. Катарина смахнула с глаза слезу и тяжело вздохнула, набирая побольше воздуха. - Это страшный, ужасный пони, который не остановится ни перед чем! Я боролась… Но чем больше я сопротивляюсь, тем сильнее он меня держит. Если я... - ...скажу ему хоть слово против, он убьет меня и моего жеребенка! - картинно всплеснув копытами и сморщившись, закончил Валентин. - Вам самой не надоел этот спектакль... ваше высочество? - С… спектакль? О чем вы, граф Васспард?.. Простите, мне дурно, - Катарина пошатнулась и, бросив платочек, который мяла, прислонилась к дереву, намереваясь упасть на травку. Валентин скривился, даже не подумав сделать и шага в направлении Принцессы. От обычного ледяного спокойствия не осталось почти ничего, и он злобно бросил: - Как я вижу, экспромт у вас получается хуже, чем домашние заготовки. - Я не понимаю… - пролепетала Катари, пребывая в полуобморочном состоянии. Зрелище все сильнее бледнеющей Принцессы графа Васспарда ничуть не задело. - Дженнифер Рокслей, жена монсеньора, как вы помните, является вашей фрейлиной, - жестко начал Валентин. - А она, к вашему несчастью, довольно болтлива. Я видел эти ваши надушенные бумажки пошлого розового цвета, испещренные каллиграфическим почерком с заготовленными текстами. В нужных местах, - Валентин усмехнулся, - даже стоят пометки «упасть в обморок», «горестно вздохнуть», «броситься на шею», а, да, и, самое главное, «зарыдать, упав на землю». Какой Пони откажет такому бедному гиацинту, как же! Катарина отступила на шаг назад, огромными глазами шокировано глядя на свирепеющего с каждой секундой Валентина. - Я еще видел черновики с вашими неудавшимися виршами. Некоторые особо нелепые Дженнифер даже зачитывала вслух! Принцесса нервно сглотнула и чуть ли не обхватила копытами несчастное дерево, старательно пытаясь не упасть. - Валентин… прошу, выслушайте меня!.. Вы, насколько я могу судить, такой же умный и добрый, каким был ваш брат. Он бы наверняка вошел в мое положение! Вы не знаете… - Я знаю, Джастин тоже был вашим любовником, - почти потеряв самообладание, зарычал Валентин. – Как споро вы их меняете? Со смертью предыдущего? Юстин был хорошим братом, он писал мне письма. Вы можете сколь угодно заговаривать зубы герцогу Окделлу, но меня вы не проведете. Я знаю, какая вы на самом деле лицемерная двуличная тварь. Вы хотели оклеветать моего отца, настроив меня против него, и теперь прикрываетесь именем погибшего из-за вас Джастина. Не смейте впредь говорить о моем брате. Катарина внезапно слишком резво для страждущей взметнулась от дерева и взмахнула копытом, пронзая почти звенящую тишину отзвуком пощечины. Граф Васспард медленно поднял голову, на щеке красовался свежий порез от острого копыта. - Я думала, что вы настоящий Пони Чести… а вы смеете разговаривать с женщиной в таком тоне! Вы стоите своей гнусной фамилии! Вы стали еще одной послушной шавкой дела Дорака! Валентин смерил Принцессу холодным взглядом и небыстро зашагал в сторону выхода из сада, недвусмысленно давая понять, что разговор окончен. Катарина смерила злобным взглядом лиловую спину. Спектакль затянулся, и его пора было заканчивать. Бонус: http://vk.com/doc40062932_225071763?hash=f8fba4815c1fc452a0&dl=5f1babae95b1c7ee85