Снега нашей памяти

      Свет лампы тревожно колыхался тенями по молчаливому холлу, порой обнажая самые неожиданные формы мебели. Словно вторя его тревоге, подол всё той же бордовой юбки робко колыхался от напряжённых шагов. Пик так и не сомкнула глаз, хотя вернулась с боя уже больше трёх часов назад. Тело до сих пор неприятно ломило, порой сковывало цепями спазмов. Как бы то ни было, от того снаряда Перевозчик её закрыл, но бесследно это не прошло. Однако в этот самый момент собственное состояние её волновало абсолютно в последнюю очередь.       За окном, кружась в медленном вальсе с ветром, падал мокрый снег, а она отчаянно всматривалась в густую сапфировую пелену, не теряя надежды наконец увидеть там две высокие фигуры в белых пальто. Но их по-прежнему не было. Томный вздох сорвался с губ, и мысли снова обратились к минувшим событиям. Война с Альянсом только набирала обороты, становилась всё кровопролитнее. Каждый новый бой риски возрастали. Они всё чаще стали возвращаться раненными, измотанными, хотя раньше было иначе.       Очередное сражение за прибрежную крепость Лесёрф увенчалось успехом, но какой ценой… С возвышенности рядом с городом ей, как никому другому, было видно, как каждая новая рота элдийцев шла на верную смерть, лишь бы выиграть те жалкие крохи времени для артиллерии. А командование снова и снова отдавало этот приказ. С товарищами их разделили с самого начала, распределив между главными козырями несколько фронтов, поэтому она не знала, чем закончился для них этот тяжёлый бой. На обратном пути в городок, где разместилась марлийская армия, ходили разговоры о том, что на Западном фронте что-то произошло. Но что именно, никто не знал. А Западный фронт был как раз под Галлиардом и Кольтом.       Поток воспоминаний отвлёк её от прежнего занятия, и чья-то медленно бредущая к дому фигура осталась незамеченной. Лишь когда тихо скрипнула входная дверь, Пик осветила тёмный коридор. На пороге стоял Кольт. Весь израненный. Немного валясь на простреленную ногу, он сжимал ладонью окровавленное левое предплечье. В этих серых глазах по-прежнему не скрывалась ни одна эмоция, всё было видно, как на ладони. Он взглянул на неё с пониманием и сочувствием, потому что догадывался, что она не спит. Вот только вернуться он должен был не один.       — Кольт, как ты? Что случилось? Где Порко?— очередь вопросов слетела с её губ, а Кольт в ответ только виновато опустил голову.       — Пик… Его повязали марлийцы. Он нарушил приказ. Начал прикрывать собой элдийцев. А потом ещё и вмазал кому-то из офицеров,— о выходках Галлиарда Кольт всегда говорил с таким видом, будто сам был в этом виноват.        Пик ошарашенно втянула в лёгкие морозный воздух. Каждое слово, сказанное Грайсом, вкладывало очень много в дальнейший ход событий. Командование такого не потерпит. И Галлиард может сильно поплатиться своей собственной жизнью. О справедливости, о банальной человечности, за которую всегда бился этот солдат, и речи не шло. Все понимали, что он прав, но безвыходность заставляла опускать руки, а ему и это было нипочём.       Пазл всего, что есть и что будет с Порко, сложился в мгновение, заставив её остервенело подорваться с места и выбежать на улицу в одной рубашке. За спиной слышался отчаянный крик Кольта, просьбы надеть хотя бы пальто, но она бежала вперёд по заснеженной улице, не обращая внимания на холод. Сырой ветер ударял по щекам, придавая сил, а перед глазами кружился хоровод белых хлопьев. И вот наконец впереди показалось такое желанное здание, где разместились офицеры. Патрульный на входе даже не успел ей ничего сказать. Одно щедрое движение подола, увлекшего за собой шлейф снежинок,— и она уже оказалась на лестнице. Сжатый кулак два раза стукнул по нужной двери, и, не дожидаясь разрешения, она ворвалась в кабинет командира.       Догадки подтвердились. Только она не знала радоваться этому или нет. Магат сидел за столом, напряжённо впившись ладонями в голову. А появление Пик, которая явно только что на всех парусах мчалась сюда, да ещё и в одной рубашке, заставило его протяжно хмыкнуть. Его и без того круглые глаза стали ещё круглее, а на губах заиграла тень понимания.       — Командир Магат!— громкая фраза смешалась со сбитым дыханием.       Он и так знал, зачем она пришла. Но осекать её не стал, вероятно, потому что давал себе самому время подумать.       — Где Галлиард? Что с ним? Его же под трибунал отдадут! Или ещё хуже…— шквал эмоций заставил её вцепиться рукой в стену.       — Успокойся, Пик. Нормально всё с Галлиардом. Сидит под стражей,— при малейшем упоминании этой фамилии голос Магата стал заметно грубее.       — Так… А вы? А что теперь?       — Ну а что теперь? Ничего. Пусть посидит, успокоится, ума наберётся,— бурчащий тон выдал очевидную озадаченность.       — Сэр, но они же от него и мокрого места не оставят… Они же после такого сделают всё, чтобы передать Зубастого кому-то другому,— её молящий о помощи взгляд, уставшее, но по-прежнему эмоциональное лицо тронули его где-то глубоко в сердце.       Тяжёлый вздох расстворился в тишине комнаты, а за ним послышалось хрипловатое:       — Да знаю я. Ладно, пойдём вытаскивать твоего Галлиарда… Пальто хоть одень! А то не хватало нам ещё и Перевозчика потерять,— последние слова безрезультатно ударились ей в спину, снова изящно матнув подолом юбки, Пик скрылась в коридоре.       Очередной вздох удивления не смог утаиться в лёгких Магата. Столько лет он работал с этими ребятами, и так до сих пор и не смог понять, как всегда спокойная и рассудительная Пик становилась такой отчаянной, когда дело касалось Галлиарда. Чтобы отдать должное её самоотверженности, он тут же покинул кабинет, прихватив своё пальто и пиджак. А Пик уже ждала на улице, утонув в объятиях снегопада. В ней он всегда ценил способность схватывать всё на лету, но в этот раз такую роль пришлось взять на себя, поэтому, молча накинув ей на плечи пальто, он быстрым шагом двинулся к зданию штаба, всеми фибрами умудрённой жизнью души чувствуя её пламенное рвение.        — Сэр, вам из-за него сильно достанется?— тихим голосом спросила она уже на пороге штаба.       Он вздохнул и с грустной улыбкой ответил: «Какая разница? За правду ведь достаётся. Это, считай, что честь. Мне стоит ему спасибо сказать». Тёмные коридоры замелькали перед глазами, Магат молча шёл впереди, а Пик снова оценила его проницательность, потому что он вёл её к камерам. Перед железной лестницей он снял со стены керасиновую лампу. Цоканье каблуков армейских сапог смело зазвучало в тишине подвала, и жёлтые лучи робко забегали по каменным стенам и железным решеткам.       Едва ли они оказались внизу лестницы, Магат вытянул вперёд руку и осветил камеру напротив. Вступив в бурный танец с темнотой, свет от лампы раскрасил всё в блеклые цвета, и лишь одни зелёные глаза заблестели в его присутствии живым ярким огоньком. Галлиард смотрел на них внимательным, лишённым эмоций взглядом. Он сидел на полу, в самом дальнем углу камеры, скрестив на коленях руки. На запястьях красовались толстые браслеты кандалов, а светлая футболка хвасталась алыми пятнами — следами минувшего боя и навсегда ушедших товарищей.       Секунды молчания расстянулись в вечность. Он перевёл взгляд с серьезного лица командира на знакомый хрупкий силуэт за его спиной. Сердце дрогнуло, стоило только заглянуть в эти бездонные, залитые океаном тревоги глаза. Как всегда спадающие по плечам смольные волосы, теперь украшенные алмазами снежинок, румянец на бледных щеках, покрасневшая от холода ладонь, сжимающая на груди накинутое на плечи пальто, выбыли из его лёгких весь воздух. Теперь пришла его очередь схватывать всё на лету. Мгновения хватило, чтобы всё понять и почувствовать. Он понял, что она позабыла обо всём на свете, когда узнала, сломя голову бросилась на помощь. Дурёха. На улице ведь мороз.        Магат первый набрался храбрости что-либо сказать и, прикрыв глаза, с улыбкой выдохнул:       — А ты счастливчик, Галлиард…— распространяться он не стал, отдал лампу Пик и направился обратно наверх принимать на свою грудь ярость командования, чтобы заполучить ключ от этой камеры.       Кроткий звон цепей заставил Пик снова поднять глаза. И опять этот пронзительный лучистый взгляд зелёных глаз прямо за решеткой камеры сковал всё тело. Она с трудом сделала шаг. Смелость очень боязливо вернулась, позволив ей оторвать взгляд от сверкающих малахитовых радужек, и обратиться к побелевшим костяшкам пальцев, сжимающих толстые прутья. Она подошла вплотную. Между ними осталась только эта крепкая железная решетка.       Рука рефлекторно дёрнулась, и холодные кончики её пальцев робко коснулись его ладони. Если бы не способность титана, эти костяшки сейчас бы были сбитыми и окровавленными, и алых пятен на его футболке было бы гораздо больше. Она точно знала. Раньше его костяшки почти не заживали, всё время были багрово-синими. Но ему и это было ни по чём, всё равно рвался в драку.       — Покко… Что же ты делаешь?— вопрос, наполненный горьким согласием со всем, что происходило.       — Наверное, то, что умею,— с грустной усмешкой ответил он,— Прости…— один из тех редких моментов, когда он действительно чувствовал себя виноватым, не перед командованием, перед ней,— Я не знаю, как можно иначе. Даже сейчас. Даже после всех этих угроз. Я понимаю, что они запросто могут от меня избавиться, но я не могу просто стоять в стороне и молча смотреть на всё это.       Даже в тусклом свете лампы дыхание, слетающее с его губ вместе со словами, серебристыми завитками расстворялось в воздухе. Она так и не убрала руки с его ладони, склонив голову к решетке, всё смотрела на эти костяшки, а в голове проносились воспоминания. Рядом с ней сейчас ведь стоял всё тот же мальчишка, смелый, отважный, ещё крепче сдружившийся со зверем под названием правда. Он стоял за неё, за совесть грудью, и никогда даже не думал отступать. А её мудрое сердце таяло, как снежинка, под этой отвагой.       — Пик…— тихий хрипловатый голос стал последним, что вернуло её в реальность.       Под кроткий звон цепей он отпустил решетку и медленно прикоснулся ладонями к её озябшим щекам. Беседа не закончилась, она продолжалась с глазу на глаз — немые просьбы не волноваться, убеждения, что всё будет хорошо, и пылкие откровения о многом. В какой-то момент он мимолётно улыбнулся и в завершение всему сказанному в мыслях поцеловал её в холодный лоб.       Где-то на лестнице послышались шаги, голоса. А он не спешил отстраняться, вдыхал свежий запах её волос, в котором чувствовались явные нотки дыма и вареной картошки. Должно быть, она сварила её, пока ждала их возвращения. На его губах заиграла тень улыбки, а сердце горячо забилось. Это было так дорого. Для него, пожалуй, бесценно. Только здесь, в этой камере, с цепями на руках, он ощутил насколько.