* * *
Чонгук проклинает тот день, когда Тэхён переехал во Францию, он даже готов собственноручно изобрести машину времени и отговорить Кима лететь в эту страну или украсть его документы, да хоть что-то предпринять. А что бы вы сделали, если бы новоиспечённый воздыхатель приходил к вам на работу каждый день и читал стихи, стоя за закрытой дверью? Чонгук к этому моменту пробует всё: уговоры, швабру, даже воду из лейки для цветов, но тот всё не успокаивается. Новый день не без Ким Тэхёна. Чон потягивает кофе, который купил по дороге на работу у хорошего бариста Аллара, работающего в кафе напротив. Тот никогда не пытался подкатить к Чонгуку, видно, в этом мире есть бог, но... может быть, высшие силы обиделись на Чонгука, раз послали ему демона в лице Тэхёна. — С добрым утром, ликорис! — опять это прозвище, от него уже начинает тошнить, или это молоко в рафе несвежее, но, кажется, все же первое. — Опять ты… — цыкает Чонгук, стискивая зубы так, что начинают ходить желваки. — Какой недружелюбный, — Ким прикрывает за собой дверь, хотя ему здесь не рады, и лучше бы он бежал со всех ног, ведь в руках Чона горячий напиток, который может оказаться у него на лице и запачкать его отглаженную вельветовую рубашку. — Ты ходишь сюда и ничего не покупаешь, только отнимаешь моё время, выход знаешь где? Или тебя проводить?! — Чонгук очень старается не грубить, но выходит плохо. — Хочешь, куплю весь твой магазин? Неожиданное предложение, которое выбивает из колеи на долю секунды, а ведь день так хорошо начинался. Если Тэхён не притащит свою задницу хоть раз, во всей Франции точно пойдёт дождь из жаб, и хотя бы одна упадёт на это нахальное лицо. Чонгук уже подумывает тихо смыться обратно в Сеул, поменять паспорт, сделать пластику лица, чтобы никогда в жизни больше не пересекаться с этим парнем. — Нет, — Чон старается не закатить глаза, — не хочу. Выделяет каждое слово, чтобы до Тэхёна наконец дошло — ему здесь точно не рады. — Coeur dis-moi comment obtenir l'amour, pourquoi est-elle si enivrante? — Ким делает шаг на каждое слово, грациозно, медленно, прикладывая раскрытую ладонь к груди на последних словах. Опять та же песня, но Чонгук наврал бы самому себе, если бы сказал, что стихи Тэхёна ужасны. Чон прокручивает их в голове, теребя языком кольцо за губой: «Сердце, скажи, как добиться любви, почему он так опьяняет?». Вот только посвящены они не тому человеку, не в том месте и, черти бы его драли, когда это уже прекратится? Десятки записок, подсунутых под дверь, столько же появлений Тэхёна в магазине и ни одного здравого ответа на вопрос «зачем это всё?». Нет, у Чонгука всё в порядке с самооценкой, он даже смирился с тем, что многие не могут принять отказ с первого раза, но это уже похоже на сталкерство, другими словами, адекватности в поведении Кима столько же, сколько завядших цветов на прилавках — ноль. — У тебя всё? — выдавливает Чон, сжимая пластиковый стаканчик, держа его наготове. — Да, сегодня как-то мало написать получилось, давно не видел свою музу! Хорошая шутка, а ничего, что он ходит сюда, как на парад? — Передавайте ей от меня привет, — отшучивается Гук, делая громкий глоток кофе, желудок передаёт ответный спазм, стоило съесть хотя бы печенье, которое ему предложил Аллар, но Чонгук спешил на работу, поэтому о перекусе подумал в последнюю очередь. — Я думал, мы уже на ты перешли… — грустно выдыхает Ким, наигранно дуя губы. — Брось, всего одно свидание! Сейчас бросит, но не привычку давать отказы, а что-то тяжёлое и прямо в голову Тэхёна, чтобы у него вся эта дурь из нее вышла. — Я что, неясно выразился? — выкрикивает Чонгук, нервно растирая переносицу подушечками пальцев, сколько у него ещё осталось терпения — неизвестно. Вот прямо сейчас счётчик катится к нулю, а всё из-за парня, неумеющего принимать отказы с первого раза. У Чона с такими разговор короткий, выставить за дверь — и дело с концом, но с Тэхёном всё пошло не по плану. Он странный, должен был сбежать и назвать продавца придурком, когда тот окатил его тёплой водой, но стоит перед ним, как ни в чём не бывало. — Вполне себе ясно, — улыбается Тэхён, — но ты так сильно покорил моё сердце, что я буду приходить сюда, пока не услышу положительный ответ! Вот тебе раз. Он глухой или тупой или сразу всё вместе? Приём, вселенная взывает к разуму Кима, пора оставить бедного Чонгука в покое. Чон уже считает французов приятными людьми, они хотя бы уходили и больше не возвращались, по крайне мере, Гук с ними больше не пересекался. — Хочешь потратить на это всю свою жизнь? — посмеивается Чон. — Уже представляю: ты седовласый старик, кричишь на меня, а у тебя в этот момент вываливается вставная челюсть, — гогочет Тэ. Боже упаси. Чонгук не против проработать в этой лавке до конца своих дней, но точно не в компании надоедливого Тэхёна. — У меня много работы, от которой ты меня отвлекаешь, — мешки под глазами Чона похожи на две Марианские впадины, он засиделся вчера за очередным букетом до поздней ночи, а сейчас жёлтые розы украшают его скромный магазин, радуя посетителей своим присутствием. Тот, кто сказал, что эти цветы к расставанию или чему-то плохому, явно перечитал статей в интернете от всяких домохозяек, но Чонгук видит в них нечто прекрасное, словно те поцелованы самим солнцем. Красные вкрапления в сердцевине и лёгкий аромат, благоухающий на всё помещение, не могут оставить равнодушными людей. Вот бы отхлестать ими Тэхёна так, чтобы следы остались, и он ещё потом долго зализывал раны, обиженно сидя под дверью лавки. Жаль только...Не Кима, а розы, которые ни в чём не провинились и не достойны такой участи. — Зайду вечером! — Ким разворачивается к выходу, не давая Гуку сказать что-то против, прикрывает за собой дверь, глупо машет рукой на прощание и посылает воздушный поцелуй. — М-м, — мычит раздражённо Чонгук, падая в кресло за столиком, дотрагиваясь пальцами до петуний в фарфоровых горшочках: мягкие, словно человеческая кожа, но гораздо приятней на ощупь. Он не улыбается, озирается по сторонам, размышляя, что ещё можно добавить в интерьер, но идей ноль. Кажется, здесь уже есть всё, вот только Чон всегда ищет новую изюминку, не переставая экспериментировать. Если бы у Чона было больше свободного времени, он даже устраивал бы здесь семинары по уходу за цветами, делился бы с людьми нажитым опытом, ведь нет ничего лучше для творца поделиться своими знаниями с ближними.* * *
И Тэхён пришёл. Снова. Так сказать, явился — не запылился. Заноза, прилипала, вьющийся плющ, — и ещё с десяток других прозвищ, которые придумал мозг Чонгука. Сейчас ему явно не до этого, Чон уже двадцать минут мажет руки кремом против аллергии, поставщик опять отправил ему ужасную химию для обработки помещения, от которой у парня по всему телу начинается дикий зуд, а в районах тату всё ещё хуже — там образуются красные пятна в крапинку и слегка набухают. Он чешет волдыри чуть ли не зубами, глотая таблетку за таблеткой, как в таком состоянии работать — неизвестно. Сегодня на улицах Страсбурга ливень, небо затянуто серыми тучами, поэтому в магазине никого нет, да и вряд ли кто-то придёт, на набережной ни души. Чонгук растягивается в кресле, смыкая веки, прячась от яркого света светильников. Все цветы политы на несколько раз, пыль с них аккуратно стёрта, поэтому Чон может позволить себе отдохнуть. Нет же. Ну нет. Опять Тэхён, всё никак не успокоится, ну сколько же можно. Чонгук, не видя, кто зашёл в лавку, уже подсознательно чувствует неприятного гостя. Ким стягивает кремовый берет, промокший под дождём, и стряхивает капли воды с чёлки, вороша её пальцами. Чон громко выдыхает, но старается держать себя в руках. «Я ещё вернусь, ликорис» — что за глупое прозвище, но вопрос в другом: почему Чонгук его запомнил? — Спишь? — бубнит Тэхён, подходя к столешнице и упираясь в неё ногами. — Да вот пытаюсь, — нехотя отвечает Чон, открывая глаза и буравя взглядом парня напротив. — А я тут кофе нам взял, — в руках Кима два картонных стаканчика, один из которых он ставит рядом с рукой Чонгука, а из второго громко отпивает, облизывая губы. — Вкусно, попробуй! Нам. Кто-то скажет Тэхёну, что его поведение выходит за рамки дозволенного? Чонгук настороженно осматривает стакан, принюхивается, нет, ну а вдруг туда что-то подсыпали? Какое-нибудь зелье из заморских трав под названием «После-него-ты-влюбишься-в-Ким-Тэхёна». — Тэ… — недовольно поджимая губы, выдыхает Чонгук. — У меня нет настроения для твоих выходок, чего ты хочешь? — Свидание, я же, вроде бы, уже говорил, — пододвигая стульчик ближе, Ким опускается на него, укладывая руки на спинку и смотрит, смотрит прямо в глаза Чона. Почему этот разговор не хочется прервать, как обычно? Чонгук уже даже привык к появлению Кима каждый день в своей лавке, это стало традицией. Дебильной традицией, от неё нужно избавляться. — Хорошо, я по парням, — признаётся Чон, но больше самому себе, у него что-то вроде кризиса ориентации, он не до конца уверен в том, что ему нравятся мужчины, но к девушкам его не тянет от слова совсем, попытки отношений были, но ничем хорошим они не заканчивались, у Чонгука просто не вставал. Но это не самое страшное, он чувствовал себя не в том месте, не в то время, словно каждый человек, с которым он пытался понять, что такое любовь, говорил на неизвестном для него языке. — Вот! С этого стоило начинать! — Тэхён искренне улыбается. Ким другой. В нём схожести с другими людьми — ноль. А Чонгук общается с ними очень часто, и Тэхён для него выделяется. В голове появляются ненужные вопросы: «Что он любит?», «Где работает?», «Учится?», «Почему переехал во Францию?». Но он ничего не спрашивает, вслушиваясь в постукивание капель о крышу здания. — Теперь ты никогда не успокоишься? Я имею в виду, — Чонгук поглаживает пальцем стебель цветка, но не смотрит на него вовсе, — будешь добиваться меня до конца своих дней? — Да, — коротко и ясно, чего ещё стоило ожидать? — Во мне нет ничего особенного, есть куча парней, которые поведутся на твою модельную внешность, — размышляет Чонгук. — Да, но судьба привела меня к тебе, — тянет тот, переводя взгляд на цветы. — Ты ненормальный, ты в курсе? — вырывается у Чонгука: он смотрит в ту же сторону, что и Ким. — Ещё бы! Я самый главный конченый в этом городе! А всё из-за тебя, между прочим! — констатирует Тэхён. Чонгуку тепло от этой беседы, она, вроде бы, ни о чём, но в то же время переполнена искренностью, поэтому он даже готов дать Киму шанс. Крохотный, но всё же шанс. — Сегодня не лучшее время для прогулки, — намекая на дождь, отнекивается Чон. — Считай, что свидание уже началось, — Тэхён стукает крышкой стакана об стакан Чонгука, обхватывая свой обеими руками. Хитрый. Неимоверно хитрый, но Чонгук на этот раз ведётся. — Расскажешь что-то о себе? — ласковым тоном предлагает Чон. — Моё имя ты уже знаешь, — откидываясь назад, начинает Тэхён. — Что же ещё? А, да, я держу собственное заведение недалеко от твоей лавки, я с детства любил готовить и поэтому, когда пришло время открывать своё дело, решил сделать это во Франции. Романтичное место, я влюбился в красоту этой страны и окончательно перебрался сюда пару лет назад, сейчас мое заведение пользуется популярностью не только у местных, но и у туристов, я вкладываю в него все свои силы и душу, ты его, наверное, знаешь, этот кофе приготовил мой бариста, — на лице Кима появляется лёгкая ухмылка. Вот оно что. Кафе, в которое заходит Чонгук каждый день, принадлежит Тэхёну, всё постепенно встаёт на свои места. — Как давно? — усмехается Чон. — Как давно, что? — не понимает Ким. — Ты понял, о чём я... — Пару месяцев. Ты зашёл в кафе после тяжёлой смены, я как раз заканчивал с отчётами и увидел парня, шарм которого сбил меня с ног, я долго думал, как завоевать твоё расположение, Аллар предупредил, что ты не из робких, но я тоже не пальцем деланный, — с сарказмом кидает Тэхён. — Аллар знал... — делает выводы Чон, — но не сказал мне. Почему я раньше тебя не видел? — Просто не туда смотрел, — разглядывая флориста, размышляет Ким. И Чонгуку нравится: узнавать что-то новое о Тэхёне, не чувствовать раздражения от одного его вздоха. Тот словно обычный человек, который просто влюбился и не знает, что ему делать с этим чувством. Чон же любви боится как огня, наломал дров конкретно и никому не доверяет, не подпускает к себе ни на километр. — Давно ты пишешь стихи? — теперь очередь Чонгука задавать вопросы. У Тэхёна взгляд нечитаемый. — С детства, — Ким допивает кофе, находя себе новое занятие — расписывать белый пластиковый стаканчик. — Сначала выходило плохо, однотипные рифмы, темы, но со временем стали появляться и совсем сносные работы. Потрясающе. Чон восхищён, ему всегда нравилось слушать о творчестве других людей, он к ним тянется, как магнит. — На французском? — шепчет Чонгук. — На французском я стал писать, когда увидел тебя, — их взгляды встречаются на долю секунды, Чон не моргает, Тэхён — тоже. — Мне даже на корейском никто ничего не посвящал, — Чонгук не выдерживает первым, отворачиваясь в сторону. — Ну и дураки! — выкрикивает Ким. — Я тебе ещё столько не прочитал! Решил пожалеть, не знаю, себя или тебя, но всё ещё не могу забыть тот случай, когда ты облил меня водой из лейки. Спасибо, что хоть тёплой! — Я сначала думал окатить тебя из шланга, но с ним долго возиться, — смеётся Чон. Чонгук больше не злится, он смог притереться к Тэхёну и его выходкам, читайте как просто смирился и у него больше нет сил выгонять Кима каждый раз, а в особенности сейчас. Он красивый, если отбросить раздражение, неуместные шутки и злобу, Тэхён чертовски привлекательный и талантливый к тому же. Возможно, им, как и другими, тоже руководит похоть, желание уложить Чона на стол, встать между его разведённых ног и подарить самую незабываемую ночь, а после — исчезнуть, словно тебя и не существовало. Чонгук через это уже проходил с девушками, те не могли свыкнуться с мыслью, что Гук не желает бросать свою «грязную» работу и устраиваться в чистый офис, где и платят больше и не нужно возиться с цветами сутками напролёт. Они все не видели самого главного, того, что спрятано под его всегда испачканной толстовкой — любви к тому, что он делает. Ему не нужны несметные богатства, машина последней модели, если за это придётся предать все убеждения, которые закладывались в его голове ещё с малых лет. Чонгук смотрит на людей, идущих в офисные здания, их лица напоминают обиженных шарпеев, такие же несуразные, обозлённые на общество, гляди — и укусит тебя, если ты случайно наступишь на его лакированные туфли. Тэхён же пошёл дальше, и увлечение всей его жизни потихоньку переросло в огромное детище. Наверное, к этому и стоит стремиться, не искать лёгких путей, не идти уже по протоптанной дорожке, а отдаваться своему призванию полностью — и у тебя всё получится. Они долго не разговаривают, Чонгук клюёт носом в стол, практически засыпая, дождь за окном слаще любой колыбели. Тэхён всё видит, поэтому аккуратно встаёт, задвигая за собой стул, и исчезает, оставляя стаканчик рядом с уснувшим флористом. Запах лимона уже въелся в стены магазинчика, от него уже не избавиться просто так, или это всё в голове Чонгука и он не хочет признаваться самому себе: Чон-повёлся-на-Ким-Тэхёна.* * *
Утро понедельника самое спокойное, посетителей мало и поэтому Чонгук разлепляет глаза, отрывая щёку от столешницы. В его голове отчётливый образ Кима, а на него смотрит стаканчик, расписанный аккуратным почерком. «Une fleur unique que j'ai trouvé une fois et j'atteindrai son cœur, parce que je n'ai rien à faire». Чон обводит буквы пальцами, улыбаясь уголками губ. Хриплый голос Тэхёна на французском — что-то за гранью фантастики. — Уникальный цветок я когда-то нашёл и добьюсь его сердца, ведь мне всё нипочём, — шепчет Гук, пока ставит стаканчик на полку, там, где у него лежат книги по уходу за растениями, и ещё долго смотрит на него, им ведь было вчера хорошо и спокойно вдвоём. Сердце предательски колотилось весь вечер, а Чонгук пытался делать всё, что угодно, только не рассматривать Кима. Практически весь день Чон занимается своей привычной работой, и его никто не беспокоит, кроме покупателей, долго выбирающих букеты, трогающих каждый стебель и ныряющих носом в сердцевину, но ничего не покупающих. Чонгук всё понимает, его лавка часто привлекает туристов, и он никогда их не прогоняет, но сегодня он заметил за собой странное — он действительно ждал, когда зайдёт Тэхён, но он так и не появился. Скорее всего, завал на работе или любая другая причина, Чон не должен переживать об этом, но делает обратное. Дни сменяются неделями, а Тэхёна всё нет. Даже номера не оставил, какой подлец. Тоже исчез, как и другие, когда не получил то, чего так хотел. Чонгук грустно усмехается, крутя в руках стаканчик, единственное напоминание об этом парне. Что происходит? Почему так? Весь месяц тот не отлипает от Чона, к чему такие изменения? Приходится даже «случайно» зайти в кофейню и проторчать там несколько часов, нервно поглядывая на дверь, когда та открывается, но каждый раз входит не Тэхён. Чонгук устает ждать, пальцы нервно дрожат, когда он выходит на улицу, а стоит вернуться в лавку, и в голову ударяет лимонный парфюм. Яркий, приторный, но Кима здесь быть не может, он, наверное, занят более важными делами и стоит о нём забыть. Просто очередной пережитый опыт, ничего личного. Чон проходит до столика, на котором лежит коричневый конверт, украшенный алой печатью. Первая мысль: прощальное письмо от Тэхёна, глупо, он мог просто зайти. В нетерпении парень разрывает конверт, не моргая вчитываясь в текст: «Уважаемый Чон Чонгук, на ваше имя была арендована плантация, просим вас приехать в ближайшие дни, чтобы подписать бумаги» Чон вскрикивает, откидывая конверт в сторону и вытирая вспотевшие ладони об джинсовую рубашку, Тэхён не мог этого сделать, он ведь… «Хочешь, я куплю весь твой магазин?» — резонирует в ушах, а в глазах темнеет от волнения. На ватных ногах Гук падает в своё кресло, закрывая лицо руками. Нет. Нет. Это же стоит целое состояние. Грёбанный Ким Тэхён.* * *
И Чонгук едет, следующим же утром. Его лавка всегда работает без выходных, но сегодня приходится её закрыть. Виды за окном такси меняются, маленькие домики и кафе возле канала совсем скрываются из виду, машина выезжает за границу города. Подставляя лицо под лучи солнца, он просит остановиться, не доезжая до точки назначения. Чон хочет пройтись пешком. Касаясь подушечками пальцев травы, он находит протоптанную тропинку и за полчаса оказывается перед чистым полем свежевспаханной земли. Опускаясь на корточки, Чон обнимает себя руками и всхлипывает, это, наверное, просто сон или дурацкая шутка. Но все сомнения отпадают, когда возле него останавливается маленький фургон, который ещё используют во время игры в гольф. Тэхён в жёлтой рубашке с расстёгнутыми пуговицами, демонстрирующий острые ключицы, аккуратно спрыгивает на землю и идет медленным шагом, останавливаясь возле Чонгука. — Как тебе подарок?! — закидывая руки за голову, восхищённо интересуется Ким. Он сейчас издевается? — Я думал, что, когда приеду, это окажется глупой шуткой, — утирая слёзы, хрипло отвечает Чон, поднимаясь и разминая ноги. По его лбу тут же щёлкают пальцами. — Как можно?! Ладно, все бумаги уже подписаны, правда, с твоим работодателем пришлось повозиться, он долго не хотел продавать свою лавку и всячески отпирался, — усмехается Тэхён. — Но я был очень убедительным, Аллар рассказал мне, что ты хотел бы выращивать цветы сам, но твоё начальство не было в этом заинтересовано, а сам такую плантацию... — Ким мычит, пытаясь подобрать слова, — ты себе позволить не мог. Чонгук не бедняк, ему хватает на жизнь, но твою мать, это же несколько гектар земли, конечно, дорого! — Это, — запинается Гук, — всё моё? — Ты что, меня совсем не слушал? — ворчит Тэхён, осматривая Чонгука. Он клонит голову вбок, выдыхая, прикрывает глаза. — С-слушал, — заикаются в ответ. Но, всё происходящее такой абсурд, как и вся наша жизнь в целом, тогда почему, ему просто не поверить Тэхёну? — Да, это теперь твоё, выращивай, поливай, ухаживай, в общем, делай всё, что любишь, — смеётся Ким. Чонгук ещё долго ходит вдоль грядок, размышляя о том, какие цветы ему посадить первыми, он прочитал уйму книг по их уходу и для него выходить целую плантацию, как нечего делать. Тэхён медленно идёт рядом, не сводя взгляд с лица Чона, они останавливаются возле кирпичного домика. — После ближайших дождей на крыше вырастут цветы, — мягко проговаривает Тэхён. Да хватит уже сюрпризов. У Чонгука сердце не резиновое, можно было просто подарить букет или семена. — С-спасибо, — наконец успокаиваясь, благодарит Чон.* * *
Маленькая лавка Чонгука разрастается, он даже становится способен выкупить ещё пару участков возле неё, чтобы её расширить. Поставщик Чона никогда не славился чем-то особенным, но теперь он сам себе поставщик и после закрытия магазина едет к собственному полю. Прогуливаясь вдоль разноцветных рядов, он касается пальцами каждого цветка. Тэхён стоит неподалёку, машет рукой, попивая горячий кофе из кружки. А, да, Чон всё-таки дал ему шанс, маленький, но дал. Ким идёт навстречу, останавливаясь рядом с Гуком, вокруг них цветут новые цветы, рядом ни души, только их общее сбитое дыхание. Чонгук опускает голову на плечо Тэхёна, на краткое мгновение касаясь губами его шеи, мажет по коже, громко выдыхая, когда чужие пальцы вплетаются в его хвост. Ким согласно кивает, когда их глаза встречаются, и касается мягких губ своими, идёт спиной к домику, задерживаясь на веранде, где, покачиваясь, скрипят деревянные качели. Тэхён опускается на них, усаживая сверху Чонгука. Он запускает руки под футболку, обжигая чувствительную кожу прикосновениями. Плевать, что они оба вспотевшие и грязные после работы с землёй, Ким тоже участвует в посадке цветов. Плевать на неудобное место, они смотрят в глаза друг другу, словно видят их в первый раз. Ким стаскивает с Чона одежду, покрытую мазками грязи, целует в плечо, нежно прикусывая, пока Гук скользит бёдрами по его колену и сдержанно стонет. Они слишком близко, как никогда до этого. Размер качелей позволяет Тэхёну уложить на них Чонгука и нависнуть сверху, разводя чужие бёдра в стороны и устраиваясь между них. Чону тесно, поэтому с него тут же стаскивают брюки, Ким ведёт носом по мягкой коже, опускаясь всё ниже, останавливаясь возле ткани боксеров и снимая их. Чонгук думает, что им пора бы остановиться, но зажмуривается, когда чужой язык касается сжатых ягодиц. Вот почему его сегодня просили принять душ трижды. Ещё это странное подмигивание... Тэхён продумал всё наперёд. Чонгук прикусывает ребро ладони, ударяясь звонко головой о перекладину качелей, зажмуривает глаза, чувствуя внутри себя теплоту чужого языка. Ким присасывается губами к нежной коже, наслаждаясь громкими стонами. Крепче обхватывая бёдра, он останавливается через пару минут и нависает над раскрасневшимся Чоном. Красивый, нереально красивый, вспотевший и влюблённый. Тэхён точно такой же. Он снимает брюки, успевая захватить из кармана презерватив, отрывает кончик упаковки зубами и раскатывает латекс по члену. Палец за пальцем проникает внутрь Чонгука, растягивая узкие стенки, пока парень под ним то и дело вздрагивает. — Эй, ликорис, — смеётся Ким, — посадим мою гортензию в твой горшок? Чонгук задушено смеётся, ударяя Тэ по бедру, или куда там получилось, но замирает, когда пальцы выходят и их заменяют членом. Осторожно, медленно, хватаясь за спинку качелей, он аккуратно толкается вперёд. Они замолкают, когда их горячие тела соприкасаются, когда Тэхён давит под нужным углом, ловя каждый вздох Чона, не сводя взгляда с его лица. Ким не ускоряется, хотя уже на грани, ему хочется больше, но вместо этого он ложится сверху на Чона, придавливая его своим телом и двигаясь всё так же плавно. Сплетая пальцы друг друга вместе, Гук целует чужую макушку, что-то неразборчиво шепчет о придурковатости Кима, но его вовремя затыкают поцелуем. Ещё немного — и они задохнутся оба. — Кажется, после нам придётся двоим воспользоваться шлангом с холодной водой, — смеясь, чеканит Тэхён. Когда он уже забудет эту ситуацию? Видимо, никогда. Его просят заткнуться, Чонгук крепче сжимает пальцы Кима в своей руке, когда чувствует, что на грани. Когда Тэхён перестаёт церемониться и набирает темп, игнорируя скрип качелей, полностью выходя и снова погружаясь внутрь, он замечает сильно покрасневшее лицо Чона, ведёт взглядом ниже и усмехается. Белые разводы пачкают торс Гука, его член вздрагивает, постепенно становясь мягким. — А ты быстрый, — смеётся Ким, закидывая волосы назад взмахом головы, и делает последний толчок. — Выпусти меня, — шипит Тэ, когда чувствует, как его буквально зажали. Чонгук слушается, сердце колотится в бешенном ритме, сейчас бы точно не помешал холодный душ, но вместо него они продолжают лежать, Тэхён сверху на Чонгуке уже не шевелится, и второй стискивает его в объятиях, не желая ни за что в мире расставаться с этим придурком.