Не обмани

Дмитрий Просыпаюсь утром следующего дня немногим раньше заранее установленного на подъём сигнала. Лёша во сне укатился на противоположный край кровати и, видимо, ещё в процессе стащил с нас обоих пододеяльник, который теперь бесформенным комком валялся в ногах. Лениво тянусь к тумбе и отключаю будильник практически в ту же секунду, как он начинает разгонять свою занудную трель. Затем снова ложусь на спину и ещё минут пять просто пялюсь в белый потолок. Вчера я определенно был под впечатлением от произошедшего. Ладно, выпил я тоже прилично, но всяко меньше Алексея. Так что помнил я всё случившееся этой ночью чётко и в мельчайших подробностях. Как и свои последующие выводы. Олег меня убьёт, когда узнает. Заметьте, я не говорю «если», потому что совершенно точно уверен, что рано или поздно наши отношения с Лёшей станут известны его отцу. Это лишь дело времени. И да, отношения? В смысле, мы теперь друг другу кто? Партнеры? Любовники? Да я же ему в отцы гожусь… О, да, рядом с ним я буду прям вылитый папочка или лучше будет сказать «папик»? Поворачиваю голову и останавливаюсь зрачками на лежащем на животе парне. А он тем временем распластался кривенькой морской звездой: одна рука вытянута вбок и согнута в локте, вторая точно в таком же положении, но прячется под подушкой; левая нога согнута в колене, которое свисает с края матраца, и только правая выпрямлена ровно. Как же так спать-то можно? Ещё и задницу отклячил, я бы даже назвал это «призывно», если бы точно не знал, что он спит. А то, что Алексей всё ещё пребывает в царстве Морфея, становится сразу же понятно по еле слышному сопению в промокшую возле губ подушку. Надо же, смешной такой, спит и слюни пускает. Забавно. Да и вообще он выглядит очень мило. И я ловлю себя на мысли, что любуюсь этим видом, как какой-то влюблённый дурачок, и улыбаюсь ещё к тому же. Выгляжу со стороны, наверное, по-уебански, но не могу контролировать своё лицо, губы сами растягиваются в этой блаженной ухмылочке, когда вижу Лёшку таким беззащитным и ранимым. Да и нет тут никого, кроме нас двоих, поэтому не так уж важно, как я выгляжу. Смотрю ещё некоторое время на него спящего, пока не начинает, звонко причмокивая, облизывать губы и не отворачивается от меня, утапливая в мягкой подушке уже другую щёку. Лицом на мокром спать неприятно, наверное. Тихонько посмеиваясь, приподнимаюсь на руке и подползаю ближе. Сгребаю его тощую, но длинную тушку в объятья и крепко прижимаюсь грудью к его спине. А затем ведомый каким-то неведомым мне доселе порывом утыкаюсь носом в его всклокоченную светлую макушку и, зажмурившись, шумно вдыхаю запах его волос. Апельсин? Вот значит, откуда эта тонкая и едва уловимая цитрусовая нотка в витающем вокруг него аромате, которую я постоянно ощущаю рядом с ним. Мне нравится. Лёша сквозь сон, ожидаемо, отвечает на мои невинные прикосновения и инстинктивно жмётся ко мне задом. А я, между прочим, тоже не железный. Член в трусах уже колом стоит, что после произошедшего ночью и не удивительно. Не получив такой долгожданной разрядки и насилу подавив желание, очень логично с утра напороться на требующий к себе внимание недотрах. Справедливости ради, я в отличии от некоторых, вчера потрудился на славу. Лёшка, вон, так громко к богу взывал, кончая, что любо-дорого было смотреть. Заслужил же я тоже немного удовольствия? Можете не отвечать, сам знаю, что да. И вполне возможно, я его сейчас получу. Приподнимаюсь на локте и целую его в открытое местечко на шее. Прямиком в размеренный пульс под бледной кожей. Щекочу его губами, и по вмиг появившимся пупырышкам, понимаю, что махинации мои проходят удачно. Особенно, когда задеваю колючим подбородком плечо, сразу перед тем, как прихватить кожу губами и оставить очередной засос. Нравится мне, как смотрятся эти алеющие пятна и следы от зубов на его коже. Никогда не замечал раньше за собой этого жгучего желания кого-то пометить, а вот его отчего-то хочется. Балансируя на локте, немного переношу вес выше и вжимаюсь бёдрами в его ягодицы, пока веду протяжно языком вдоль острой ключицы и оставляю после себя мокрый и быстро остывающий след. В ответ на мои действия он лишь сонно охает и запрокидывает голову назад, затылком тут же натыкаясь на моё плечо. А я в очередной раз с некоторым удивлением отмечаю про себя, какой же он всё-таки отзывчивый и страстный. И с внезапно охватившей меня жадностью вдруг прикусываю кожу на его ключице и снова трусь членом между упругих ягодиц, облаченных в премилые пижамные штанишки с голубыми смурфиками, будь они трижды прокляты. Моя бы воля, он бы спал со мной исключительно голышом. Надо будет обсудить с ним этот вопрос, раз теперь у нас с ним… Внезапно впадаю в ступор, потому что так и не придумал ещё название нашим с ним отношениям. И тут же думаю, что пусть лучше Лёша сам подведёт логическую черту и придаст этому всему необходимую форму. Такую, какую захочет, потому что меня устроит всё, что бы он в итоге ни выбрал. Лишь бы только был просто рядом со мной и всегда точно так же, как сейчас, отзывчиво стонал в ответ на все мои прикосновения. Хороший мальчик. Искоса наблюдаю за тем, как, неспешно просыпаясь и потерянно хлопая всё ещё слипшимися длинными ресницами, Лёша медленно возвращается из зыбкого и волшебного сна в бренную реальность. В единственно правильную реальность, где он, наконец-то, в моих руках. — Ммм, Дима? — моргает и поворачивает голову, пытаясь найти меня взглядом. — Доброе утро, соня, — улыбаюсь ему и тянусь к нему за своим утренним поцелуем. Однако он внезапно замирает и резко отшатывается, тут же начиная таращиться на меня своими огромными глазами. — Ты чего? — сконфуженно интересуется и губы свои ладонью так смешно прикрывает. — Я зубы ещё не чистил, фу же… Смотрю на него, как на полоумного, и приподнимаю вопрошающе бровь: — Чего? — Умыться надо сначала, а потом уже вот это вот всё, — тут он косит глазами вниз, куда-то в район моего члена. — Это что за правило такое? — Личной гигиеной называют, — недовольно поясняет и с тяжким пыхтением пытается выбраться из моих крепких объятий. — От меня же перегаром разит за километр, а ты целоваться… Совсем уже? — вопрошает возмущённо, а потом в плечо мне упирается рукой и продолжает: — Пусти, я хотя бы зубы почищу. — Окей, — нехотя разжимаю руки и выпускаю Лёшу из постели. И он давай сразу суетиться, да так мельтешит, что эти смурфики на штанах вдруг словно оживают и, мне даже кажется, что шевелятся при каждом его движении. Аж в глазах рябит, чесслово. Забегает в ванную и из приоткрытой двери кричит: — Я твоей зубной щеткой воспользуюсь? — Ты можешь воспользоваться своей, если вернёшься в номер, — логично рассуждаю, что так даже быстрее будет. Если каждый из нас одновременно в своей собственной уборной искупается, потому что на ожидание своей очереди на пользование моей душевой кабины у нас явно времени не так много до выхода. А хотелось бы ещё этим утром хотя бы раз, но простыни-то попереворачивать. — Нет! Кричит мне в ответ Лёша, на что я лишь брови домиком свожу да заросшую колючей щетиной щеку двумя пальцами поскрёбываю. — Ну нет, так нет, — вздыхаю тяжко и, поправив хозяйство в трусах, поудобнее на кровати усаживаюсь. Слышу, как плещется в раковине. Бормочет там что-то, то ли напевает — не разобрать. Смотрю на экран телефона, а там уже почти половина восьмого. Ещё немного и утренние мыльно-рыльные процедуры в душе мне уже перестанут светить. А тем временем в соседней комнате раздался шум включенной душевой лейки. Ну все, думаю, это же надолго. Лёша всегда плескался в воде часами, любит он это дело до сморщенной кожи на подушечках пальцев. И я точно знаю, что пока он там напидорится до скрипа, я уже раза три точно спокойно в его ванной помоюсь. В результате дав ему ещё пять минут, которые ничем не закончились, я покидаю своё насиженное место, надеваю спортивки и иду в номер Алексея. Благо дверь не заперта. Хотя по этому поводу я потом ещё обязательно поговнюсь. Надо же было так ужраться, что оставил без присмотра да с незакрытой дверью и чемодан со всем своим недешевым барахлом, и документы ещё. Вот же балбес, каких свет не видывал, а! Оказываюсь, значит, в его ванной комнате. Душ здесь тоже не особо впечатляет своей толерантностью к высоким людям. Душевая лейка, зафиксированная на стене, льёт воду прямиком мне в подбородок. Обидно, досадно, но ладно. Тут хотя бы локтями в пластиковые стены не упираюсь, как в прошлом году в отеле на Сахалине, и на том спасибо. Лешина жёлтая мочалка для мытья меня так и вовсе не удивляет. После смурфиков мне уже ничего не страшно. Подумаешь — утконос, почему бы и нет? Вожу, значит, медленно и в глубокой задумчивости этим самым утконосом по своей груди, тщательно намыливаясь, когда слышу шум хлопнувшей двери в номер. Успеваю только мочалку в руке сжать, хлюпая пеной в кулаке, как на пороге ванной появляется растрёпанный и розовощёкий Алексей. В дверях замирает, видно, что дух переводит, полотенце натянутое до подмышек поправляет и уверенным шагом подходит к кабине. — Дима, ты что тут делаешь?! — возмущённо и, мне кажется, даже немного обиженно спрашивает и распахивает двери душевой. — Моюсь, — хрипло отвечаю и смотрю на него не моргая почти. Такой он после мытья соблазнительно румяный что ли, даже не знаю, как это ещё сформулировать. — Я думал, ты меня ждёшь, — хмурит брови свои и губы поджимает. Обиделся на что-то явно. — Выхожу, а тебя нет! Я с перепугу подумал, что ты в окно выпрыгнул! От его предположений давлюсь одновременно и смехом, и водой из душа. Загораживаю лицо ладонью от потока воды и отплевываюсь, пока Лёша скидывает с себя полотенце и, оставляя его на полу ванной комнаты, решительно шагает ко мне. А кабина, к слову, тут далеко не лухари стайл, то бишь не резиновая. Делаю шаг назад и сразу же упираюсь лопатками в стенку. — И с чего бы мне в окно выпрыгивать? — спрашиваю, пока абсолютно обнаженный Алексей дверь кабины за собой прикрывает. Смотрю на него прищурившись, наблюдаю. У меня от его наготы кадык нервно вдоль горла прокатывается, потому что вид соблазнительный донельзя. Я конечно догадываюсь, что он мог задумать, но у нас ведь график… — А, может, ты передумал? — задаёт вопрос Алексей, складывая руки на груди и отфыркиваясь, когда вода попадает ему в рот. Киваю вниз на свой стояк: — По-твоему, это похоже на «передумал»? Лёша опускает подбородок и смотрит вниз. Вижу, как его намокшие ресницы резко взлетают, а глаза становятся больше. И мне вдруг кажется, что с таким вожделением и обожанием на мой хуй ещё ни одна баба не смотрела. Такое впечатление, что он тут на ацтекские сокровища Монтесумы пялится, не иначе. Ага, прямо-таки нефритовый жезл и мешочек с самоцветами. Если бы не интимность момента, я бы взоржал, наверное, но тут приходится себя сдерживать. Он же ранимый, как фиалочка, обидится ещё. — Н-нет, не похоже, — с придыханием отвечает Алексей и поднимает свои яркие голубые глаза на мое лицо. И я вижу по медленно растекающемуся по радужке зрачку, как нарастает в нём желание. Он облизывает губы и вместе с тем слизывает с них воду, а у меня от этих манипуляций член в изнеможении дёргается. И вот Лёша делает шаг вперед и обхватывает мою шею руками, тут же прижимаясь ко мне всем телом. Его желтый утконос безвольно выпадает из моей руки и шлепается на пол в пенную воду. Мой мальчик тянется ко мне, становится на носочки, чтобы сравнять нашу разницу в росте, и это так мило, что невольно улыбаюсь. Прямо в губы ему улыбаюсь. Обхватываю одной рукой его шею сзади, пальцами второй держу за подбородок и увлекаю нас обоих в наш первый утренний поцелуй. Он ещё не наполнен страстью, он мягок и нежен, желает тебе доброго утра и хорошего дня. Говорит о том, что мы наконец есть друг у друга и никто не сбежит, и уж точно не выпрыгнет в окно. Он дарит нам уверенность в том, что происходящее правильно, потому что оба сейчас трезвые и совершенно точно осознаём, что делаем. А потом Алексей начинает дышать чаще. Становится горячим в моих руках и его твёрдый член непривычно упирается мне в бедро, но меня это ничуть не отталкивает, а скорее наоборот только сильнее заводит. Осознание того, что это именно я его так возбуждаю, просто сводит с ума. И мои руки уже скользят по его спине, оглаживают рёбра и спускаются к пояснице. Пальцы впиваются в небольшие упругие полушария ягодиц, надавливают и массируют их. А тем временем Лёша в ответ лишь теснее вжимается в меня и стонет в приоткрытые губы. — Через полчаса нам нужно выходить к завтраку, — предупредительно напоминаю, когда наши с ним взгляды встречаются и я вижу этот лихорадочный блеск в его глазах. — А без завтрака никак? — Гоша будет ждать. Не выйдем, пойдёт нас с тобой искать. И у нас очень плотный график сегодня перед вылетом. Он целует мой подбородок и щетина наверняка неприятно царапает губы, но ему это не мешает. Лёша оставляет на моём лице поцелуй за поцелуем, присасывается к ямочке на щеке и мне в самом деле кажется, что он может оставить засос прямо на ней. Пока я глажу его по спине, он спускается ниже и ведёт губами по моей шее, лижет мокрую от воды кожу и оставляет после себя розоватые следы. Добирается до сосков и сначала с интересом посмотрев на них, а потом с озорством мне в глаза, он вбирает правый в рот. Старательно цепляет его зубами и посасывает, не отрывая взгляда от моего лица, а затем вопросительно изгибает бровь, этим самым якобы спрашивая «ну как?». Всерьёз пытаюсь прочувствовать его энтузиазм, но все эти манипуляции мне никак вообще не доставляют. Поэтому я лишь скептически свожу брови и с сомнением поджимаю губы. Со звонким «чпок», он выпускает мой сосок изо рта и раздосадовано кусает меня в грудную мышцу рядом. — Ай! Полегче, — прошу, пока Лёша опускается на колени и утыкается лицом мне в живот. — Это тебе за плотный график, — бурчит, сжимая мои бёдра ладонями по бокам. — Сам же его составлял, умник, — хмыкаю в ответ и с неподдельной заинтересованностью смотрю вниз на то, что он там вытворяет. А он уже вовсю живот мне облизывает и языком в пупке ковыряет. Нефть он там ищет, что ли? Вздрагиваю от его чрезмерной настойчивости и упираюсь ладонью в боковую стену кабины. Ты бы чуть ниже полизал, Лёшенька, пока время ещё есть. Там мне точно будет в кайф, отвечаю. И якобы в подтверждение этим мыслям мой пульсирующий член упирается влажной от смазки головкой прямиком Алексею в подбородок. Намекает как бы, что уже пора бы и им заняться, а то что он тут, зря стоит что ли? Лёша спускается ниже и наконец присаживается задом на собственные пятки, тем самым оказываясь аккурат лицом напротив стратегически важного для меня объекта. Смотрит на мой стояк завороженно, дышит часто и без того от воды влажные губы по пятому разу облизывает. Примеряется что ли? Я догадываюсь, что красноярский «тропический» душ из хилой лейки ему сейчас будет явно не в помощь и поспешно выключаю воду. Лёша же, кажется, вообще вокруг себя ничего не замечает, льётся вода ему на голову, не льётся — плевать. — Я себе столько раз это представлял, — бормочет восторженно и длинными ресницами хлопает, а потом вдруг мягко носом мне в волосы на лобке утыкается. И тянется ручонками своими к моей заднице, а затем ногтями в неё так больно вцепляется, зараза, что я от неожиданности на месте чуть ли не подпрыгиваю. Хуя себе, какие у них там с моим членом страсти! Целует меня в волосы на лобке, носом по ним водит, шумно затягивается, а у меня яйца тем временем ещё сильнее поджимаются. Хотя, казалось бы, куда ещё-то? И так на пределе уже, того гляди и зазвенят. — И как? — хриплю осипшим голосом по пересохшим связкам в горле. Мотает головой и пальцами соскальзывает с задницы, вбок по моему бедру ведёт, прямиком к члену. Который в итоге таки крепко и уверенно сжимает в ладони, а после начинает ритмично двигать рукой вдоль ствола. Ммм… Вот это уже кайф! Шумно втягиваю носом влажный воздух и опускаю руку ему на голову, путаясь пальцами в длинных волосах. Нет, не направляю и не давлю, просто массирую кожу на затылке и собираю мокрые пряди в кулак, чтобы не мешали ни ему делом заниматься, ни мне за процессом наблюдать. — Реальность намного, намно-о-го лучше, — тянет и улыбается мне, поглядывая со значением во взгляде снизу вверх. Губами этими своими умопомрачительными улыбается, а мне от желания между ними свой член присунуть, аж челюсти сводит. А уж когда он ими к головке прижимается, а потом обхватывает её и медленно погружает в теплоту своего рта, я и вовсе, кажется, стону. Бог ты мой! Так горячо и влажно, что на хрен дыхание перехватывает от охуенности момента! — О, да-а-а, — решительно поддерживаю вслух всё им вышесказанное, пока Лёша обсасывает мою головку, аки волшебный сахарный леденец. Причем по всему внешнему виду парня можно с абсолютной уверенностью сказать, что сам он от этого получает не меньшее удовольствие. Мне хочется верить, что он не сильно опытен, и именно поэтому не берет глубоко в рот. Вместо этого Лёша активно помогает себе рукой, крепко сжимающей мой член, и когда суёт его себе за щеку, и когда упирается головкой в ребристое нёбо, и даже когда, очевидно утомив челюстные мышцы, делает небольшие перерывы и скользит по стволу мокрым и горячим языком, подхватывая губами выпирающие на нем вены и то и дело прижимая его к раскрасневшейся щеке. От остроты ощущений, как и от вида самого Лёши, мне напрочь сносит крышу. И да, может быть, с технической точки зрения это не самый лучший минет в моей жизни, но от того что мне его делает именно Алексей, он априори получает все воображаемые призовые места и почетные звания в моей голове. Мне кажется, я готов кончать только от его вида, вот так сидящего на коленях с моим членом во рту. Что собственно я и делаю, когда меня накрывает оглушающим оргазмом, и скопившееся внизу живота и яйцах напряжение наконец-то находит выход. Мышцы сводит в сладкой судороге, когда Лёша снова берёт в рот и делает очередные движения головой. Я даже не успеваю его предупредить, а он в свою очередь не успевает отпрянуть, когда сперма моя ему в горло выстреливает. Но даже тогда, он всё равно не отстраняется. Лишь тянется рукой к своему пульсирующему от возбуждения члену и в пару скольжений крепко сомкнутых пальцев догоняет меня в таком же восхитительном оргазме. Он сидит у моих ног такой весь расслабленный с осоловелыми глазами и припухшими губами. И я понимаю в очередной раз, что всё, я вляпался по самые уши. Чувствами к нему я весь какой-то переполненный, и столько там всякого разного, что перечислять, наверное, долго можно. Но сильнее всего сейчас мне хочется его обнять, поэтому протягиваю к нему руки и на ноги поднимаю. Благо он быстро приходит в себя и не совсем безвольной тряпичной куклой в моих руках болтается. Прижимаю его к груди и крепко обнимаю, пока в шею мне тяжело дышит. Стоим так ещё несколько минут в полном молчании. И не потому, что сказать нечего, а потому, что вроде как не нужно. Я его понимаю без слов, а он меня. Нам сейчас кроме, как быть близко друг к другу, ничего больше и не надо. Гладить друг друга по спине, перебирать пальцами волосы, целовать куда придётся и дышать как будто синхронно. У меня такого вот ещё ни с кем не было. Когда нежностью с головой затапливает и хочется в том, втором человеке, раствориться просто. Не было. А теперь есть.