***
А месяцем позже он услышал о пепельноволосой ведьмачке. Бесстыдница, в один голос заявили местные. Молодая и приятная на вид, но подходить к ней слишком близко казалось неразумным: из-за странных глаз и злобного взгляда стоило подумать дважды, прежде чем заговаривать. И потом, кто слышал о девчонке, которая бы сражалась с чудовищами? Правда, ходили россказни о ее владении мечом, но чудовища?.. Пепельноволосая девушка три дня назад уехала из деревни, чтобы отыскать василиска. А день спустя явился небольшой военный отряд, который расспрашивал о ней. Регис сильно удивился, что Цири — по всему это была она — до сих пор оставалась на Пути. Геральт говорил о ее намерении вернуться в Туссент после победы над Дикой Охотой, но Регис считал, что тяготы кочевой жизни рано или поздно заставят ее передумать. И явно недооценил ее любовь к приключениям. Или упрямство. Известие о том, что она взяла заказ на василиска, тревожило, но известие о солдатах, разыскивающих ее, было куда хуже. Он решил убедиться, что ни один пепельный волос не упадет с ее головы. Иначе как потом смотреть в глаза Геральту?***
Ранним вечером он нашел в лесу солдат. Они разбили лагерь близ распутья, между деревней и рекой. Пятеро нильфгаардцев. Старший в отряде заметил его первым. — Эй ты, там! — Чем я могу быть полезен, милостивые государи? — Регис покорно подошел. — Девушка на черной лошади. Видел такую? — К несчастью, не видел. У местных девушек нет лошадей, и они не ездят верхом. — Та девушка не из местных кметок, — фыркнул молодой солдат, который сидел рядом с костром. — И делает много чего неположенного. — Прошу прощения, я не встречал никого похожего на ваше описание, — Регис покачал головой, вместе с тем читая их мысли. Ничего интересного, почти весь отряд просто думал о скорой еде и дочери трактирщика. А вот их командир… «Она не могла уйти далеко с такой раной. А Кирус точно задел ее, я видел, как она покачнулась в седле. Нужно просто обыскать ближние овраги и найти тело. А потом доложить императору, что василиск ее ранил, а яд добил… Даже лгать не придется. А получив награду, я наконец оплачу долги… Какого черта он все еще здесь? Смердит, как исчадие ада». Вампир похолодел от страха, но усилием воли сохранил спокойствие. — Могу я помочь чем-нибудь еще, милостивые государи? Молодой солдат, который говорил ранее, взглянул на своего командира, но тот просто махнул рукой. — Если увидишь ее, тут же разыщи нас, — он почти не скрывал раздражение. Регис поклонился и пошел прочь. Он чувствовал на себе их взгляды, намеренно уходя в сторону от своего пристанища. Обрывки прочитанных мыслей вспыхивали в разуме. Тяжело ранена. Яд. Следует найти ее. Сейчас же. Он подождал, пока не скроется от взглядов, и преобразился. К счастью, луна была полной. Регис двинулся к пещерам, а там нашел следы крови. Поняв, куда она бежала, он начал планомерно обыскивать лес. И через несколько часов нашел Цири лежащей на маленькой прогалине, скрытой за внешне непроходимыми зарослями. Ее было видно только сверху. Лошадь охраняла Цири и громко выразила недовольство, когда Регис снова принял вид человека и подошел ближе. Он осмотрел девушку, нашел и вытащил отравленный арбалетный болт, обработал раны и высосал большую часть яда. Попытка напоить ее отваром тысячелистника успехом не увенчалась. Цири лежала в горячке, дыхание было поверхностным, пульс — слабым. Она потеряла много крови, и Регис чуял, как яд распространяется по ее венам. Он похолодел, осознав, что может оказаться слишком поздно. Стараясь оставаться спокойным, он обдумал возможности. До его лачуги почти час полета, поэтому лошадь оставалась единственной надеждой. Кобыла сначала противилась, явно недовольная сильным запахом, который шел от Региса, но, к счастью, скоро успокоилась и позволила посадить Цири в седло. И не попыталась сбросить, когда он тоже сел верхом. Как можно осторожнее одной рукой он держал бессильное тело девушки, а другой правил лошадью. Несколько раз Цири едва не выскользнула из его хватки, но он всякий раз удерживал ее. Путешествие оказалось длинным и утомительным. Когда они, наконец, приехали к домику, солнце уже взошло. Регис спешился и снял Цири. Войдя внутрь, он положил ее на кровать, промыл и перевязал раны. У него получилось напоить ее отваром. Девушка по-прежнему находилась в тяжелом состоянии, хотя пульс немного окреп. Регис сидел рядом с ней и следил за малейшими изменениями. Через несколько часов Цири неистово задрожала, лихорадка усилилась. Он менял холодные полотенца, вытирал пот, давал ей пить. Вечером второго дня он, наконец, ощутил, что яд исчез из ее крови, но ей по-прежнему грозило заражение. Три дня она боролась за жизнь; три дня он сидел рядом, внимательно наблюдая, ожидая признаки улучшений. К концу четвертого дня лихорадка стихла, и самое плохое окончилось.***
Регис услышал движение позади. — Здравствуй, Цири, — мягко произнес он, оборачиваясь. Она растерянно оглядела домик, а потом задержала взгляд на нем. Он подошел к кровати и положил ладонь ей на лоб. — Ты в безопасности. — Мои мечи… Моя лошадь… — Все здесь. Тоже в сохранности. — Солдаты… — Они не найдут это место. Цири с явным трудом посмотрела на него. — Спасибо, — она помолчала мгновение. — Я… помню тебя. — Польщен, — он улыбнулся. — Но сейчас тебе нужно отдохнуть. Мы поговорим, как только ты немного окрепнешь.***
Цири спала еще полтора дня. А когда проснулась, ощутила себя сильной и голодной. Регис дал ей бульон из кролика и наблюдал, как на ее лицо возвращаются краски. Потом сменил повязки — раны хорошо заживали, но оставляли новые шрамы. Он все время чувствовал ее взгляд: оценивающий взгляд изумрудных глаз — единственное, что сохранилось неизменным. Все остальное сильно изменилось за годы, минувшие с их последней встречи. — Я помню твое лицо, — тихо сказала Цири. — И больше ничего. Это раздражает. — Удивлен, что ты вообще меня помнишь, наша встреча была очень краткой, — Регис улыбнулся, показав кончики зубов. Она вздрогнула от неожиданности, резко вздохнула. — Вильгефорц. Ты — вампир, который спас меня. Не помню твое имя… — Эмиель Регис Рогеллек Терзиефф-Годфрой, покорный слуга вашего ведьмачьего высочества. Она фыркнула и поморщилась от боли. — Не заставляй больного смеяться, — она умолкла, задумавшись. — Но… Геральт сказал, что ты умер… — Вильгефорц едва не убил меня… Я не смог бы регенерировать самостоятельно. Но другой вампир нашел меня и вернул к жизни. — Как обычно при мысли о Детлаффе уколола боль и вина. — Твой друг? — Цири внимательно следила за ним. — Долгая история, — отмахнулся Регис. — Было бы интересно услышать ее. — А я бы с огромным интересом послушал тебя, ведьмачка. Но ты еще слаба, как птенец, а пока восстанавливаешься, с долгими историями стоит повременить. Цири скривилась, и он улыбнулся. Выражение ее лица было знакомым. — Спасибо, — добавила она после некоторого молчания. — За мое спасение тогда, я бы не сладила… И за нынешнее спасение. Я в большом долгу перед тобой, вампир. — В прошлый раз всему виной был Геральт, — Регис улыбнулся. Ему нравились те воспоминания: о компании, о неожиданных друзьях, о поисках Цири. Да, он любил их. Естественно, кроме воспоминаний о том, как поиски закончились лично для него. — Он вдохновлял нас своим упорством и решимостью, полным безразличием к непреодолимым на первый взгляд препятствиям, надеждой, безумием. Любовью. Самое впечатляющее, особенно для мутанта, лишенного всех эмоций, как он сам называл себя. Она слабо улыбнулась, впервые со времени своего появления. — А теперь… — продолжил Регис. — Теперь тебе повезло оказаться здесь. Я с большим трудом нашел тебя, в последний миг. И даже боялся, что опоздал. — Повезло… — повторила Цири. — Думаю, так и есть. Если верить в везение. Ты веришь, Регис? — Опыт подсказывает, что удача — лишь цепь случайных событий, которые хорошо закончились, — он улыбнулся. Она фыркнула и снова поморщилась. Регис подал кружку с очередным травяным отваром и аккуратно помог ей сесть. — Я должна это выпить? — Цири с подозрением принюхалась к напитку. — Таково настояние врача, — ответил Регис. — Защита от лихорадки, инфекции. Травы для повышения свертываемости крови и кое-что из снотворного. Сейчас, прежде всего, тебе нужно отдыхать. Он придерживал кружку, пока она нехотя пила настой. — Боги, вкус жуткий. — Вовсе нет. — Регис помог ей лечь, пока Цири слабо сопротивлялась, потом промыл раны и наложил свежие повязки. — Просто твои вкусовые рецепторы не распознали, а следовательно, не смогли оценить столь сложный букет. Он убрал тряпицы и инструменты. А когда снова взглянул на Цири, она уже спала.***
— Те солдаты… Что ты знаешь о них? Регис оценил ее состояние и моральную готовность, прежде чем ответить: — Они повсюду спрашивали о тебе. У них приказ отыскать тебя. — Тогда зачем они стреляли отравленными болтами? — Цири поморщилась. — Интересно, кто их послал… — Император. Но потом все усложнилось. — Регис со вздохом сел и налил в две чашки травяного чая. — Я читал их мысли, пока они расспрашивали меня, — объяснил он, заметив ее удивление. Цири кивнула, позволяя продолжать. — Видишь ли, император Эмгыр приказал найти тебя и привезти в столицу. Бережно и с почтением. Но позже они получили предложение получше — избавиться от тебя. Цири некоторое время молчала. — Похоже, враги моего отца куда ближе, чем он думает, — сказала она потом. — Твоего отца? — повторил Регис, удивленно взглянув на нее. Цири поморщилась. — Геральт не рассказывал обо мне? — Только в общих чертах. В Диллингене, где я жил до войны, я слышал историю про Дитя Предназначения в самых разных вариациях… Дани из Эрленвальда и есть император Эмгыр? — Геральт сам догадался… Что? — она заметила его выражение. — Ничего важного, Цири. Продолжай. Она с подозрением взглянула на него. — Как я сказала, Геральт узнал. Йеннефер тоже догадалась, наверное, в замке Вильгефорца. А я… Эмгыр сказал сам, в похожих обстоятельствах, отказываясь от намерения жениться на мне. — Когда решил жениться на ложной Цирилле? — прервал ее Регис. — Цинтра была уже завоевана, не понимаю, чего он еще надеялся достичь. — Понятия не имею, — Цири покачала головой. — Знаю только, что тогда он уже имел врагов при дворе. Филин искал меня вместе с какой-то знатью. — Она рассеянно коснулась шрама на щеке. — Но раз уж кто-то может отменить приказ императора так явно, обстановка еще хуже. — Похоже, так и есть, — согласился Регис. — Думаю, он не поверил в историю Геральта о моей героической гибели, — пробормотала она. — Не собираюсь осуждать твои действия или взгляды, но скрытность точно не главное твое достоинство. Даже здесь, посреди леса, я слышал истории о пепельноволосой ведьмачке, — улыбнулся Регис. — Императору, должно быть, поведали о твоих приключениях прежде, чем первый убитый тобою монстр испустил дух. — Я только хотела стать свободной, — Цири взглянула на него раздраженно. — Конечно, я понимаю. Но чего ты хочешь теперь? Она собралась ответить, но вдруг передумала и нахмурилась. — Ты читаешь мои мысли? — Одна из моих особенностей, — Регис, извиняясь, развел руками. — А можешь… не делать этого? — Я не управляю чтением мыслей, — ответил он. — Это скорее дополнительное чувство, как вкус или запах. Какое-то время я могу игнорировать мысли людей или мысли определенного человека, но не могу полностью пресечь поток. Цири какое-то время обдумывала его слова. — Я могу попробовать подавлять свои мысли… — задумчиво произнесла она. — Наверное. У меня получилось однажды, но это произошло невольно, когда кто-то проник в мой разум. Я не чувствую, как ты читаешь мои мысли, поэтому не знаю… К тому же, должно быть, ты сильнее тех, с кем я сталкивалась. — Ты сейчас слишком слаба для таких попыток, — прервал ее Регис. — Твои мысли для меня словно ветер, я знаю про них, но могу уверить, не вслушиваюсь в смысл. Мысли, которые направлены на меня, немного другие — сильнее, громче, их сложно не заметить, как привлекает внимание громкий шум. Такой была твоя мысль про усталость на Пути, которую я уловил ранее. Если это причиняет неудобство, что вполне понятно, конечно же, попробуй. Но только когда окрепнешь. Я настаиваю. Не стоит провоцировать кровотечение или головную боль. Цири согласно кивнула; ее неожиданная уступчивость, скорее всего, была вызвана тем, что она пыталась встать сама и, скривившись от боли, оставила попытки. Регис терпеливо ждал, наблюдая. Она бросила на него слегка раздраженный взгляд. — Цири, ты пришла в сознание всего четыре дня назад. А встанешь, самое раннее, через неделю. — Неделю? — недоверчиво спросила она. — Или две, — добавил Регис, не обращая внимания на ее хмурый вид. — Минуту назад я вообще опасался за твою жизнь. — Ненавижу валяться в постели, — с досадой вздохнула Цири. — Поверь, я хорошо понимаю твои чувства. Он проигнорировал ее заинтересованный взгляд и помог взять следующую чашку травяного отвара. — Опять хочешь меня усыпить? — запротестовала она. — Так нужно, — улыбнулся Регис. — Ты же не собираешься спорить с врачом? — Это угроза? — Цири тихо засмеялась. — Ни в коем случае. Это предупреждение.***
— Я должен ненадолго уйти. Тебе что-нибудь нужно? Сделаю все, что смогу. — Со мной все отлично, если забыть про унизительную невозможность передвигаться, — голос Цири сочился сарказмом. — Иди, вампир. Я справлюсь. Когда ранним вечером Регис вернулся со свежим сбором трав, кое-какими вещами и новостями, он нашел ее безмерно скучающей, но на том же месте, где оставил. — Никто в деревне уже несколько дней не видел и не слышал про отряд нильфгаррдцев, — сообщил он, раскладывая травы, чтобы высушить их или сварить зелье. — Должно быть, они бросили поиски или ушли в другую часть леса. — Или явились с какой-нибудь убедительной историей к Эмгыру, — вздохнула Цири. — Надеюсь, они оставят меня в покое. — Ты никогда не думала прийти по своей воле? — Куда? — она вскинула голову, сверкнув глазами. — В Нильфгаард? К нему? Потому что никто давненько ничего не засовывал мне между ног?! Он ответил не сразу, давая ей время успокоиться. — В тебе говорит душевное потрясение, которое вполне понятно… — Что ты знаешь о моих потрясениях, вампир? — прошипела Цири. — О лично твоих потрясениях — немного. О потрясениях в целом, впрочем, достаточно. Вот почему я думаю… — Перестань думать, — оборвала она его. Регис был вынужден молча вернуться к травам. Он чувствовал на себе ее взгляд, но не обращал внимания. — Он захватил Цинтру. Убил мою бабушку, спалил город дотла. Послал за мной Филина, приказал Вильгефорцу выследить меня. А еще собирался жениться на мне и заставить рожать детей, — Цири говорила резко. — Но вместе с тем он помог Геральту и Йеннефер узнать о твоем возвращении и преследовании Дикой Охотой. Его сведения помогли выяснить, где тебя искать. — Не думаю, что обязана ему, — фыркнула она. — Это он мне задолжал, и не сможет погасить долг, даже если сильно постарается. — Может, именно этим он и занят? — мягко предположил Регис. — Старается? — Твоя вера в людей очень трогательна, — огрызнулась Цири. — Ты явно знаешь нас не так хорошо, как думаешь. — Напротив, — он улыбнулся. — Узы родителя и ребенка у вашего вида очень крепки. В этом отношении наши расы весьма схожи. Подумай: после личного знакомства с тобой император отказался от своего дикого плана. И с тех пор искал тебя. Не думаешь, что стоит его выслушать? — Давай свои сонные травы, вампир, — она нетерпеливо замотала головой. — От тебя уже голова болит. Регис замолчал и вернулся к работе, гадая, раздражает ее упрямство или привлекает. Или все сразу.***
— Не скучаешь в изгнании по обществу? — спросила Цири следующим утром, лежа на кровати и внимательно осматривая его домик. — По обществу? — повторил Регис. — Нет. Ни по вампирам, ни по людям. Я скучаю по друзьям, хотя их очень мало. — По ним я скучаю больше всего на Пути, — она улыбнулась. — Соратники, друзья, глупые шутки у костра, совместные радости и тяготы дорог. Я помню путешествие с Геральтом и краснолюдами в детстве. Вокруг бушевала война, но все равно воспоминания хорошие. Последний год я ездила с группой жонглеров, но через несколько недель наши пути разошлись. И даже в одиночестве последние три года прошли прекрасно. Впервые за десять лет за мной не охотились, я могла идти куда хочу и когда хочу. Свобода, управление своей жизнью… Это бесценно, — она сонно умолкла. Регис не отвечал, и Цири искоса взглянула на него. — Ну хорошо, — вздохнула она, закатывая глаза. — Да, время от времени я скучаю по дому, которого нет. Было бы и вправду здорово выбирать, что рассказывать о себе, вампир. — Я ничего не сказал, — с улыбкой возразил он. — Я начинаю различать оттенки твоего молчания, — насмешливо заметила Цири. — Хуже того, начинаю понимать их. К слову о краснолюдах, костре и прочем: ты играешь в гвинт? — Это их любимая игра в карты? Нет, не играю. — Прекрасно! Я научу тебя. Регис молча вскинул брови. — Тут должен последовать твой восторг. Колода карт в седельной сумке. Будь любезен, принеси ее. — Я не люблю игры и карты, — заспорил Регис, но вынужденно подчинился. Он нашел колоду и принес ей. — Еще меньше тебе понравится, если я заскучаю, это точно. — Теперь ты читаешь мои мысли? — усмехнулся он. Цири взглянула на него, в глазах сверкнула улыбка. — Ничего подобного. Все написано у тебя на лице. Он сдался.***
Она кричала во сне, сильно дрожа, не замечая боли, которую себе причиняла. Мельком Регис уловил обрывки образов: смерть, буран, страх, и поверх всего — невообразимый холод. Он зажег свечи, схватил ее за плечи и осторожно встряхнул, стараясь не причинить боли. — Цири, это всего лишь ночной кошмар. — Никакой реакции, судороги усиливались. Он сжал ее крепче. — Цири, проснись! Распахнув глаза и задыхаясь, она в ужасе оглядывала комнату. — Цири, успокойся. Ты здесь, в безопасности. Тебе приснился сон. Она взглянула на него, обмякла и отвернулась к стене, закрывая глаза и плотно сжимая губы. — Хочешь рассказать? — Регис не отпускал ее плечи. И увидел, как она заплакала. — Там был… Белый Хлад, — в голосе Цири звучали слезы. — Он убил все и всех, кого я любила, а я не смогла остановить его. Потому что… не справилась. — Не справилась? — повторил он в замешательстве. Цири глубоко вздохнула, успокаиваясь. Регис встал, чтобы заварить ей чай. Потом помог сесть и подал дымящуюся кружку, которую она с готовностью приняла. Ее руки были ледяными. — Аваллак’х готовил меня, чтобы остановить Белый Хлад, — медленно начала Цири. — Учил управлять силой, чтобы я справилась, когда придет срок. После стычки с Охотой он открыл портал в Tor Gvalch’ca на Скеллиге. Я вошла туда, а потом… ничего не помню. Только жуткий холод и снежную бурю, которая все скрыла. Видения, воспоминания. Я шла сквозь пургу, ослепнув от снега, пока не пришла к другой башне, куда более внушительной. Огромная, черная как глухая ночь, сверкающая в белой мгле. Пугающая. Я поняла, что должна открыть ее — сама. Она вдруг умолкла и закрыла глаза. Регис внезапно осознал, что понятия не имеет, кто сидит перед ним и какой силой обладает. — А потом… — продолжила Цири с видимым трудом, — потом я вдруг вспомнила, что единороги в мире Aen Elle говорили мне: Аваллак’х и Эредин не собираются останавливать Белый Хлад; они оба хотят только открыть врата между мирами, чтобы захватить другие измерения. И еще поняла, что победа над Эредином сделала Аваллак’ха самым могущественным из Aen Elle, и теперь некому встать у него на пути. Он был моим учителем, помогал мне и много раз спасал. Я доверяла ему. Но стоя перед той башней… Я не чувствовала, что собираюсь остановить бедствие. Скорее, что непременно открою врата между мирами. Башня… От нее исходила магия, будто она центр всего, всего сущего. Я испугалась этой силы, боялась даже подойти к ней, коснуться. А уж мысль открыть ее для кого-то… — ее голос затих. — Что ты сделала? — тихо спросил завороженный Регис. — Вернулась, — она на мгновение поджала губы, глядя в сторону. — Но с тех пор сомнения — поступила ли я правильно, не обрекла ли всех на ужасную судьбу — преследуют меня. Знаю, Геральт никогда не доверял Аваллак’ху. Но он научил меня всему, что я знаю, а… я ослушалась… — Цири, — мягко сказал Регис. — Я не думаю, что твой дар должен останавливать стихийные бедствия. Они неизбежны, судя по ученым трудам, которые я читал. Конечно, неизвестно, что планировал Аваллак’х, но принимая во внимание твои способности, я считаю, открытие врат между мирами более правдоподобно. — Он умолк, пораженный внезапной мыслью. — Интересно, если бы ты открыла башню, позволила бы ты нам, вампирам, вернуться в наш мир… Цири долго не отвечала. — Прости, — наконец, шепнула она. — Ласточка, — Регис улыбнулся, и она удивленно вскинула голову. — Это лишь предположение. Ты оценила угрозу и приняла лучшее решение в сложившихся условиях. Если не знаешь, кому доверять, всегда доверяй себе. В глазах Цири снова блеснули слезы. Она порывисто обхватила его, вызвав изумление. Он крепко обнял ее. — Спасибо, — прошептала она. Они долго сидели неподвижно, человек и вампир, смертельные враги. Он обнимал ее, она прятала лицо в его одежде, и Регис вдруг понял Геральта, понял, почему ведьмак был готов на все, чтобы отыскать ее. Почувствовав, что она немного успокоилась, он слегка отстранился. — Постарайся снова заснуть, — сказал он с улыбкой. — Сейчас едва миновала полночь. Цири кивнула. Он сменил повязки, удостоверился, что раны не открылись во время усилий вырваться из кошмара. А потом сидел рядом, глядя на нее и слушая затихающие мысли, пока она не забылась глубоким сном без сновидений.***
— Регис. Я точно знаю, что ты умнее меня. И не верю, что ты не понял правила. — Я просто позволил тебе выиграть. — Угу.***
— Чем это пахнет? — Цири с интересом потянула носом. — Тушеным кроликом. — Впечатляет, вампир. Я умею только насадить что-нибудь на палку и зажарить над огнем. И даже это не всегда получается. — Потому что засыпаешь? — Как раз наоборот, — рассмеялась она. — Потому что съедаю половину еще до готовности. — Терпение — не самое главное твое качество… — Насколько я понимаю искусство беседы, — фыркнула Цири, — это не вопрос. Она взяла миску, полную дымящегося мяса. — Теперь я еще больше удивлен, как ты провела так много лет на Пути. — Постоялые дворы, — Цири пожала плечами, неторопливо начиная есть и явно наслаждаясь каждым кусочком. — Не было трудностей с реакцией людей? — поинтересовался Регис. Проблемы Геральта еще были свежи в памяти. — Бывало, — она жутковато улыбнулась. — Особенно поначалу. Никто не верил, что я могу выстоять против эндриаги или гуля. Даже принося их головы, приходилось выбивать плату. Но несколько слов с мечом в руке меняли отношение. — А ненависть и предрассудки, которые так задевали Геральта? — Видишь ли, я не проходила мутаций, поэтому серьезных проблем не было… И легко расправлюсь с людьми, которые оскорбляют меня, — вызывающе произнесла Цири. Регис кивнул. — А усталость… — Читаешь мои мысли? — оборвала она его, поморщившись. — Признаю, зимой было тяжело. И время от времени я устаю от Пути. Но я тяжко сражалась за эту свободу. И не сдамся так просто. — И не видишь свое будущее по-другому? — Ты не любишь ведьмаков, женщин с такой работой или лично меня? — сощурилась она. — Цири, просто я думаю, что ты способна не только на Путь ведьмака. — А кем, по-твоему, я должна стать? — огрызнулась она. — Главой обновленного Капитула чародеев? Императрицей Нильфгаарда? Регис в ответ вскинул брови, и Цири замолчала, с подозрением глядя на него. — Ты всерьез думаешь… Думаешь, Эмгыр хочет именно этого? — тревожно спросила она. — Не знаю, Цири. А делать безумные предположения при отсутствии информации неразумно. Мы знаем только, что он снова ищет тебя, после того, как Геральт солгал о твоей смерти. Или скорее, попытался солгать. — Это сработало, — улыбнулась она. — Нет. Но дало тебе три года такой желанной свободы. — Кажется, ты не одобряешь? — Вовсе нет. После всего перенесенного, охота на чудовищ, должно быть, заманчива своей простотой. — Точно. — А что касается императора… Вариантов не так много, но гадать нет смысла. Улучшение отношений между вами, подходящий кандидат для замужества, чтобы продолжить род вар Эмрейсов… — Цири фыркнула, но Регис не обратил внимания и продолжил: — Либо он хочет сделать тебя наследницей. Но если дело в этом, я не могу представить, как он собирается представить Цириллу Фиону, свою дочь, двору, если весь двор пятнадцать лет назад увидел Цириллу Фиону, его жену и королеву Цинтры. — Понятия не имею, — она покачала головой. — Даже не знаю, что с ней случилось. По слухам она умерла от болезни или из-за несчастного случая. Не помню точно. И очень хочется верить, что мой милый папочка тут ни при чем. Что не создавал условий для моего появления к упомянутому нильфгаардскому двору, например. — Ты всерьез подозреваешь его в таких поступках? — вопросительно взглянул на нее Регис. — Не подозреваю, — пожала плечами Цири. — Но слишком много я видела, чтобы ждать честной игры, когда ставки так высоки. — В любом случае, подведем итоги, — продолжил он через мгновение. — Насколько я понимаю, все варианты заведомо не плохи, и ты можешь отказаться от них, верно? — Не плохи? — ее зеленые глаза снова вспыхнули. — Даже забыв на минуту о попытке превратить меня в племенную кобылу для разведения благородных нильфгаардских детишек, стать императрицей, по-твоему, отличный план? Сесть на трон Нильфгаарда, который убил мою семью и все у меня отнял — имя, дом, родину? — ее голос зазвучал громче, холодно и неприятно. — Я знаю, наши земли и политика мало значат для тебя, Регис, но забудь об этом. — Ты всегда можешь прийти и сказать это ему в лицо — если таков его план, — он улыбнулся. — Только представь удовлетворение… Цири удивленно взглянула на него, а затем громко рассмеялась, мгновенно забыв о злости. — Мне нравится, когда ты взываешь к моим низменным инстинктам, вампир, — она покачала головой и внимательно посмотрела на него. — Ты в самом деле убежден, что я должна пойти к нему? — Цири, просто я думаю, если твой отец так упорно добивается встречи с тобой, разумнее всего выяснить зачем. Что касается твоего будущего, всегда полезно четко представлять возможности, прежде чем принимать решение. — Философ, чтоб тебя, — вздохнула она. — Одиночество настраивает на размышления. — Ты все еще не рассказал, почему выбрал одиночество, — хитро улыбнулась Цири. — Это ужасно длинная история, — Регис покачал головой, слишком поздно понимая, что загнал себя в ловушку одной фразой. — Подожди… — Она притворилась, что подсчитывает что-то. — Сколько еще дней постельного режима ты мне отвел? Два, три? Этого тебе хватит? Он поморщился. Цири неожиданно серьезно взглянула ему в глаза. — Регис, я ничего не знаю о тебе, — на удивление тепло сказала она. — Ты спас мне жизнь, дважды. Обычно мы либо просто еда для твоего рода, либо, в чуть лучшем варианте, аперитив. Но ты спас меня. Нас. Ты пожертвовал собой ради нас. Черт возьми, ты носил меня в уборную. Почему? Он опустил голову, избегая ее взгляда. — Я сильно задолжал вам, людям, — ответил он тихо. — Но это и вправду долгая история, а сейчас уже поздно. Отдохни, обещаю, завтра я расскажу тебе все, что захочешь. Хорошо? — Хорошо, — она улыбнулась. — Значит, завтра. Спокойной ночи, Регис. — Спокойной ночи, Ласточка.***
— Не трать время на раздумья, вампир. Это всего лишь твой ход, а не спор о нравственности медицинских экспериментов на мертвых или бессознательных больных. Пропускаешь? Уверен? Шпион! Ха! Говорила тебе, не думай слишком долго!***
Регис совсем не хотел рассказывать Цири свою историю. Несмотря на обещание, он как мог оттягивал мгновение, занимаясь зельями, обедом и чаем, пока Цири тихонько сидела и смотрела во мрак за маленьким окном, скрывая нетерпение и любопытство. Только исчерпав все отговорки, Регис сел рядом, протянул ей кружку свежезаваренного чая и набрался смелости заговорить. — В дни своей молодости я совершал в отношении людей неописуемые вещи, — начал он неловко, и притворное безразличие Цири мгновенно сменилось пристальным вниманием. — Юные вампиры бывают такими же глупыми и жестокими, как люди, но мы куда более распущенны и почти бессмертны. Правил и наказаний не существует, пока мы не обернемся против родичей. И поэтому мы веселимся в полную силу, соревнуясь в играх с вовлечением низших видов. Чем безжалостней игры, тем лучше. Регис стиснул зубы — эти воспоминания он ненавидел всей душой. Цири слушала внимательно, молча. — Среди друзей не я один пил много, но в отличие от других не чувствовал меры. Я мог бросить, когда встречал какую-нибудь вампиршу, но когда она уходила, мое пристрастие снова вырывалось из-под контроля. Значение имела только выпивка; обстоятельства, участники и впечатление друзей жестокостью к людям были уже не важны. Я стал небрежным. В итоге меня поймала толпа кметов, порезала на куски и закопала. Регенерация заняла пятьдесят лет. Полвека — более чем достаточно, чтобы поразмыслить о содеянном. Восстанавливаясь, невозможно двигаться, наедине со своими мыслями невозможно отвлечься. Вечность на размышления и пересмотр прошлых деяний, встающих перед глазами. Некоторые из них преследуют меня по сей день. Цири мягко сжала его руку, и Регис умолк. Он удивленно посмотрел на нее и не нашел в ее глазах осуждения, которого опасался, только тепло и сочувствие. Такое же тепло и сочувствие он уловил в ее мыслях, объявших его, будто кокон, успокаивающих боль. — Восстановившись, я не вернулся к старой жизни. Скитался в одиночестве, без цели и смысла, пока не встретил старого вампира, гуманиста, который взял меня под крыло — прости за каламбур. Он помог мне осознать вину, дал советы и варианты работы с ней. Когда он ушел, я принял его наставления и образ жизни, и бросил пить совсем. Я не мог больше жить среди своих, но боялся слишком долго находиться рядом с людьми. И только спустя несколько десятилетий осмелился использовать свои познания в медицине, чтобы помочь вам и хоть немного искупить вину. Зимой я работал в Диллингене, а летом собирал травы и занимался перегонкой снадобий. Но и тогда воздерживался от близких знакомств или связей с кем-либо — за редким исключением — пока не появился Геральт с товарищами. — Лютик рассказывал о вашей встрече, — улыбнулась Цири. — Не сомневаюсь в этом. Он помнит те события до мельчайших подробностей. К счастью, я не знаю баллад, в которых фигурирует моя скромная персона, — Регис тоже невольно улыбнулся. — Геральт часто говорил, что давно уже должен был хорошенько побить его и бросить в канаве, — усмехнулась она. — Похоже на него; как и то, что он никогда не сделает этого. Улыбка Цири стала теплой и ласковой, как всегда при упоминании ведьмака. — Доверие Геральта, ведьмака, глубоко потрясло меня, — продолжил Регис после дружеского молчания. — Ведьмака, который всю жизнь охотится и убивает существ, подобных мне, и который вместе с тем видит во мне что-то большее, нежели смертельную угрозу. — Он глубоко вздохнул. — Я впервые искренне поверил в возможность прощения, которую пытался донести мой наставник-вампир. Если люди, пусть и немногие, знают о моей сути и все же верят мне, если они знают мою историю и прощают меня… — он прервался на мгновение. — Может быть, однажды я и сам смогу простить себя. — Регис, никто не безупречен, — Цири снова сжала его руку. — На мне тоже слишком много крови; из-за глупости, ненависти или жажды мести… Лишь малая часть этой крови пролита ради самозащиты и честного дела. Никто не имеет права судить тебя за прошлое. И то, что ты делаешь теперь… Ты самое праведное создание, которое я встречала. — Она заглянула ему в глаза. — Но ты ведь понимаешь, что поиск нашего прощения для успокоения — путь в никуда? — Конечно, Ласточка. Но с чего-то нужно начинать. Поэтому я присоединился к Геральту; возможность принятия, тем более дружбы, слишком заманчива, чтобы упускать ее, даже если для начала пришлось открыть свою натуру. Это стало откровением. Воин, неграмотная девушка и поэт — все они смогли побороть дикий страх и стихийные предрассудки и приняли меня. Поверь, Цири, это было одно из лучших мгновений моей жизни, среди войны и трагедии, что окружали нас. — Верю, — она улыбнулась. — Когда я, убегая, присоединилась к Крысам, банде разбойников и убийц, то нашла то же самое: поддержку, дружбу, близость. Они замолчали. Через какое-то время Цири подняла голову. — Регис? — Да? — Расскажешь об остальном? — Остальное… — он поморщился. — Остался Вильгефорц. Потом: небытие, полное холодного ужаса, и Детлафф, друг, вампир, который нашел меня и спас собственной кровью. Восстановление шло медленно и болезненно; в первый год я не мог даже самостоятельно ходить — именно поэтому более чем понимаю твое нетерпение. Детлафф вылечил меня, и все это трудное время я был его наставником. Он… своеобразный вампир: не мог ужиться с людьми, не понимал поведения в обществе. Однажды он исчез и только с большими усилиями я, наконец, отыскал его в Боклере. Как выяснилось, он стоял за некоторыми убийствами, будучи управляем любимой женщиной, человеком. Когда ее коварство раскрылось, его охватила ярость. Он послал всевозможных вампиров разрушить Боклер и уничтожить его жителей. Мы принудили его к встрече, я и Геральт. Я убеждал его, выступая посредником, но напрасно. Когда что-то пошло не так, он без предупреждения напал на Геральта, и передо мной встал невыносимый выбор. Не в силах смотреть на Цири, он отвернулся и закрыл глаза. — Мне очень жаль, — выдохнула она шепотом. — Страшно жаль… — Я знаю, на самом деле выбора не было, — Регис покачал головой. — Все зашло слишком далеко: поглощенный животной яростью Детлафф не слышал голоса разума, его можно было остановить только физически. Он мгновенно восстанавливался и убил бы Геральта, поэтому я сделал то, что следовало… Но я никогда не прощу себе его убийства. — Ужасно, — сквозь слезы сказала Цири. — Высшего вампира может убить только другой высший вампир, — горло Региса перехватило от боли и скорби. — Пойдя против своих, я был обречен на проклятие. И таким образом любой вампир мог напасть на меня, согласно нашей версии правосудия. — Разве они не понимали, что для тебя жизнь с содеянным куда более страшное наказание? — Хотелось бы, чтобы все оказалось именно так. К несчастью, наши правила сильно упрощены: смерть за смерть. Отсюда мое сокрытие, отсюда уединение. Я собирался поехать в Нильфгаард, но сил для путешествия не хватило. И с каждым днем уйти было все труднее. — Он улыбнулся ей. — Но сейчас я очень рад, что остался. Цири улыбнулась в ответ. Регис посмотрел на свечи, их вновь окутала тишина. Но на сей раз, он не волновался; на него не давил груз тайн, невысказанных слов и скрытой боли. Теперь молчание наполнялось теплом, пониманием, сочувствием. Ему пришло в голову, что он снова привык делить свое время и мысли с другими, но разве вся жизнь не один бесконечный урок искусства утрат?***
— Кажется, карты — единственное, в чем преуспели люди. — Я просто считаю, что такие развлечения не по мне. — Конечно, вампир. Именно так. Если тебя это утешит, я никогда не выигрывала у краснолюдов. — Нет, не утешит. — Так я и думала.***
Следующим утром, когда они разбирали травы, Регис задал вопрос, который беспокоил его последние несколько дней. — Как именно работает твой дар? Цири оставила травы и некоторое время раздумывала над вопросом. — Кое-кто, целую вечность назад, назвал меня Владычицей Пространства и Времени, — она поморщилась. — Несколько преувеличенно, но прекрасно объясняет все это. Я могу путешествовать по разным местам и временам. Хотя второе, как правило, гораздо сложнее — я несколько раз попадала в серьезные неприятности из-за ошибок. Вот почему я не делаю ничего такого без необходимости. С местами намного проще: стоит подумать о месте или человеке, сосредоточиться, и вот я там. — Насколько я понимаю, ты можешь путешествовать и между мирами? — он вдруг напрягся и лишь усилием заставил голос звучать спокойно. — Да. Я посетила — или, скорее, пробежала — много миров за последние годы. Есть даже несколько любимых мест, куда я время от времени возвращаюсь, — Цири улыбнулась, не сводя с него взгляд. — Тебе так сильно не нравится жить в нашем мире? — Так и есть, — признался он, удивленный ее прозорливостью. — Раньше я думал, что такова наша участь, участь чудовищ, заключенных в вашем мире после Сопряжения Сфер… — Чудовищ! — не выдержала она. — Серьезно? Да ты самый человечный из всех так называемых людей, которых я видела. Даже не уверена, уместен ли тут термин «человечный» и не стоит ли считать его оскорблением. — Благодарю, ведьмачка, — с улыбкой кивнул Регис. — Но если позволишь продолжить, раньше я считал, что неизменная, досадная тоска по миру, где не нужно скрывать свою суть, — наша судьба. Но с твоими способностями… Цири смотрела на него, задумчиво нахмурившись. — Я могу попытаться отыскать твой мир… если хочешь… — медленно произнесла она. — Даже не думай об этом, — тут же прервал он ее, старательно игнорируя волну надежды и радости, вдруг всколыхнувшейся в груди. — Ты же еще не поправилась. И это наверняка опасно для тебя и в хорошей форме. — А я уж понадеялась, что сейчас случится что-то захватывающее, — она закатила глаза. Регис с улыбкой покачал головой. — Возможно, когда-нибудь, Цири, когда мы оба наберемся сил. Возможно, когда-нибудь я попрошу тебя об этом. Она кивнула, внимательно наблюдая за ним. Он не обратил внимания на ее взгляд и вернулся к работе, стараясь подавить безумные мысли и успокоить дрожь рук.***
Через неделю он, наконец, разрешил Цири встать. Она окрепла, и он не обнаружил ни заражения, ни давних признаков яда — а ее терпение достигло предела. Первые попытки с треском провалились и Регису пришлось поднимать яростно шипевшую Цири с пола. Но спустя несколько дней она смогла прогуляться вокруг хижины, а еще через неделю даже забралась на свою кобылу и проехалась верхом. И все чаще заговаривала об отъезде.***
Регис открыл давно забытую бутылку вина, которую нашел в углу маленькой кухни, и наполнил две чашки. Цири подняла свою в тосте: — За возвращение к жизни и благие дела, столь редкие в этом прогнившем мире. Он улыбнулся и сделал глоток. — Еще раз спасибо, Регис, — ее голос зазвучал серьезно. — За все. Не знаю, как теперь отплатить тебе. — Мне это было в радость, ведьмачка. — Радость, — ухмыльнулась она. — Я бы использовала другое слово, чтобы описать дни, проведенные со мной, сходящей с ума от скуки… — Конечно, твое настроение связано с моей приятной компанией, навевающей скуку, — усмехнулся Регис. — Вот поэтому снотворные отвары самые полезные. Было приятно слышать ее смех. Краткие мгновения умиротворения в тревожные времена, еще более драгоценные и достойные праздника. — Уже решила, что сделаешь дальше? — спросил он. — Может, навещу Геральта в Туссенте, чтобы успеть до того, как снег завалит перевалы. Я ужасно долго не видела его. — Было бы здорово снова встретиться с ним, — улыбнулся Регис. — Ты все еще не можешь поехать туда? Он покачал головой. — Два года — не срок для вампиров. К сожалению, тот край еще долго будет слишком опасен для меня. Она кивнула и продолжила: — Куда после Туссента — не знаю. Может, что-нибудь придумаю. Или просто вернусь к охоте на чудовищ. — Цири вздохнула при виде его выражения. — Ты этот выбор по-прежнему не одобряешь. — Цири, мы много раз спорили насчет моего мнения, ты прекрасно знаешь его, — Регис с улыбкой пожал плечами. — Пожалуйста, не относись к моим рассуждениям как к попытке принудить тебя к чему-то. На самом деле, я более чем уверен, ты справишься с любыми трудностями, независимо от выбора. Она снова подняла чашку в безмолвном тосте и задумчиво взглянула на свечи.***
Маленькие ручки тянутся к высокому темноволосому человеку, который улыбается и берет ее на руки. Он что-то напевает на незнакомом языке. Он несет ее на балкон. Девочка смеется и утыкается ему в шею, пряча лицо от слепящего солнца в небе. — Видишь корабли на море? Горы? — голос человека глубокий и бархатистый. — Однажды все это, и все за горами, станет твоим. — Но… — она, прищурившись, смотрит на него. — И твое, и мамино? Он кивает, но его лицо неуловимо меняется. — Конечно, и нашим тоже. Конечно, Цири. Она обнимает его, и он нежно гладит ее волосы. — Va faill, luned, — тихо добавляет он. Позади них ступени, покрытые кровью.***
Вампир, скрестив руки, стоял у хижины, пока Цири седлала лошадь. Она подтянула подпругу, проверила седло и сумки, и только потом обернулась. Он смотрел на нее удивленно. — Когда ты передумала? Цири на миг сжала губы в тонкую линию. — Прошлой ночью мне приснился сон. Сон о моем отце… О Дани. Я хочу увидеть, осталось ли что-то от него в императоре. — Она прищурилась. — И хочу узнать, кто стоит за покушением. — Признаю: я не ожидал, — улыбнулся Регис. Она подошла ближе и обняла его. Он ответил крепким объятием. — Farewell, вампир. Еще раз спасибо. Надеюсь, у меня будет возможность отплатить тебе за все, что ты сделал. — Всего хорошего, Ласточка. Я буду сильно скучать по тебе. Удачи. И помни… — Если не знаешь, кому доверять, доверяй себе, — закончила она с улыбкой. Она почувствовала его улыбку. Он сжал ее последний раз и отстранил, чтобы взглянуть. — Если тебе что-то понадобится, ты знаешь, где меня найти. Цири кивнула, села в седло и поехала прочь. Она оглянулась только раз. Регис по-прежнему стоял у хижины, глядя ей вслед. Он вскинул руку. Она махнула, отвернулась и пустила лошадь в галоп, позволяя ветру осушить ее слезы.