Blood, sweat and tears

Слэш
NC-21
Завершён
189
Размер:
132 страницы, 21 часть
Описание:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
189 Нравится 172 Отзывы 61 В сборник Скачать

Ты все равно мой.

Настройки текста
Примечания:
Кирилл с Андреем уединились в мужской душевой, отсекая привычный шум спортзала плотной стеклянной дверью. Миронов не теряя времени втолкнул Андрея в отдельную кабинку и прижал собой к стене. Его мокрый, разгоряченный после тренировки, тяжело дышащий малыш выглядел до одури сексуально, и сейчас ничего не удерживало Кирилла от того, чтобы завалить его и хорошенько оттрахать… даже сопротивление самого Андрея. Он жадно приник к вырывающемуся спортсмену, вклинил колено между его бедер, уткнулся носом ему в шею и с наслаждением вдохнул щемящий сердце аромат. Андрей рычал и пытался оттолкнуть его от себя, но противостоять заведенному и не контролирующему себя Кириллу было нереально. Истосковавшийся по нему Миронов трогал его повсюду, залезал горячими ладонями под футболку, жестко стискивал соски, ласкал языком ключицы и грудь Андрея. Со стороны это напоминало помешательство, и Кирилл знал про свою ненормальность. Он был зависим от него, физически привязан к Андрею как к единственному на свете источнику удовольствия, он его боготворил и готов был носить на руках. Измена бывшего любовника с Вадимом оставила незаживающую кровоточащую рану в сердце восточного чемпиона. Он ненавидел их обоих, желал смерти каждому из них и вместе с тем хотел Андрея — отчаянно, до боли в сердце и яйцах. Отшлепать ремнем до ярко-розовых отметин, наорать, разорвать на нем одежду и повалить на кровать. Сначала взять жестко — с подготовкой, но без лишних прелюдий, так, чтобы скулил, визжал и плакал, срывая голос, а потом выйти, зацеловать и затискать до потери сознания… и взять еще раз. На этот раз нежно. Кирилл перехватил руки рвущегося из нежеланных объятий Андрея и неожиданно поцеловал его в губы. Тот протестующе замычал, отвернулся, разрывая поцелуй, попробовал рвануть крепко стиснутыми запястьями. Бесполезно. Кирилл рывком повернул его лицо на себя и поцеловал снова — на этот раз более настойчиво, требовательно, словно пытаясь стереть этим поцелуем любую память о прикосновениях Вадима. Ему было неприятно осознавать, что Андрея касался другой мужчина, что его ненаглядный так же страстно целовал заклятого врага Кирилла. При мысли о том, что Тихонов занимался сексом с его любимым, Миронова захлестывала животная ярость. Он по собственной глупости отдал свою сладкую игрушку другому и теперь горел ревностью и жаждой перебить собой любые воспоминания Андрея о шлюхе Вадиме. — Мой. Ты только мой, слышишь? — прошептал он, отрываясь от пленительных губ партнера. Андрей сумел выдрать одну руку из хватки Кирилла и влепил ему хлесткую, болезненную пощечину. — Я же сказал тебе — у нас ничего не будет, — прошипел он, тяжело дыша. Его глаза неестественно ярко блестели, по лицу текли мелкие капли пота, зацелованные губы едва заметно дрожали. Яростью, кипящей во взгляде Андрея, можно было бы сжечь Кирилла на месте. Миронов медленно отнял ладонь от вспыхнувшей резкой болью заалевшей щеки и перевел нехороший взгляд на бывшего партнера. Этими выебонами он бы сумел обмануть кого угодно, но Кирилл знал Андрея наизусть и прекрасно видел, что в глубине его красивых светлых глаз плескалось не отвращение к насильнику своего парня, а дикий, затаенный страх. Перед ним. Это так заводило. — И с ним у тебя тоже ничего не будет, — холодно произнес Кирилл, глядя Андрею в глаза. Видимое спокойствие, с которым он произнес эту фразу, не могло обмануть привыкшего к взрывному характеру своего бывшего Андрея. Это было затишье перед бурей, тишина, царящая в океане перед девятым валом. Несмотря на то, что Кирилл никогда не причинил бы вред собственному парню, он боялся его до жути, до мелкой противной дрожи в сердце. Миронов мог сделать с ним все, что пришло бы ему в голову; хорошая физическая подготовка не дала бы Андрею против него ничего — уже имел удовольствие убедиться в этом на собственном горьком опыте. Раньше он надеялся, что хотя бы у Вадима получится поставить зарвавшегося бойца на место, но после поражения Тихонова понял, что остановить эту секс-машину не под силам никому… по крайней мере, в среднем весе. В постели Кирилл часто перегибал палку, и несчастный затраханный Андрей, исходя на крик, просил его остановиться, быть нежнее и мягче. Он до ужаса боялся того, что в один прекрасный вечер Миронов просто забьёт на его просьбы и овладеет им так, как сделал это в их первый запомнившийся на всю жизнь раз. В ту роковую ночь, когда они впервые встретились один на один на залитой ослепительными огнями арене Колизея. — Я трахнул Вадима так же, как когда-то трахнул тебя, — хищно усмехнулся Кирилл, не отрывая своих темных как ночь глаз от побледневшего лица Андрея. — В очко. По полной программе. С тобой я был, конечно, нежнее, но целку сбил одинаково вам обоим. Вадим больше не твой и не актив. Если ты все еще думаешь, что у вас что-то получится, — Миронов холодно улыбнулся, — мне придется тебя расстроить. Он теперь моя личная шлюха. Как и ты, Русин. Услышав собственную фамилию, Андрей вздрогнул как от удара. Сознание яркими вспышками памяти разрезали непрошеные воспоминания их незабываемого первого секса. «Неплохо для начинающего, Русин, но тебе еще учиться и учиться. А сосешь ты реально классно, видны задатки настоящей соски». «Да ладно, Рус, ты же сам знал на что подписывался, когда сюда шел. Давай ты не будешь зажиматься и портить удовольствие нам обоим, ладно?». «У тебя такая охуенная, рабочая задница, я просто теку. Признайся честно, Русин, ты ее специально качаешь?..» Андрей с силой оттолкнул от себя Кирилла. Сердце обожгли непрошеные слишком реалистичные воспоминания, которые он все это время так тщетно старался уничтожить, а тело само вспомнило грубые, собственнические прикосновения его первого мужчины. — Какая же ты сука, Миронов, — с ядом в голосе прорычал он. — Никак успокоиться не можешь. Готов сдохнуть, лишь бы испортить мне жизнь, да? — Да, я готов на все, чтобы ты снова стал моим, — непривычно серьёзно и грубо ответил Кирилл и рванул его руку в сторону, прижимая её к стене. — Я ради тебя сделал Вадима своей шлюхой. Ради тебя вызвал его на бой и оттянул в жопу. Он снова вбил Андрея мускулистым накаченным телом в холодный кафель душевой, отвёл другую руку вниз. Русин выдохнул сквозь сжатые зубы, когда умелые пальцы Кирилла проникли под резинку его тренировочных шорт и скользнули дальше. — Я буду ломать его до тех пор, пока он не признает себя моей сукой и публично не откажется от прав на тебя, — Миронов хищно ухмыльнулся. Андрей смотрел ему в глаза с нескрываемым больше ужасом. Кирилл отодвинул тонкую ткань его трусов и накрыл ладонью мужское достоинство своего любовника. Русин отчаянно зажмурился, задохнулся влажным горячим воздухом душевой, когда его начали аккуратно ласкать там, внизу, осторожно перебирая яички и нежно массируя их пальцами. Это так не было похоже на тот ужас, который Кирилл творил с побежденным Вадимом двумя днями ранее. Теперь его действия были непривычно ласковыми, едва ощутимыми, вызывающими невольную дрожь в коленях и сладкую истому где-то под сердцем. — Знаешь, малыш, он так горько плакал, когда я разминал ему яйца. На крик исходил, вообще не мог себя контролировать. Выл как девчонка, — нежные ласки Миронова резко контрастировали с тем, что он говорил. — Весь ринг залил своими соплями. Хоть вместо смазки используй. Он такой же актив, как и ты, Русин. Актив до первого встречного с крепким хуём. Андрей неподвижно стоял, облокотившись о холодную мокрую стену, и остановившимся взглядом смотрел на трещинки в белоснежной пластиковой двери. Кирилл умело разогревал застывшего в его объятиях любовника. Второй рукой он отпустил безжизненно расслабившееся запястье Русина, и тот медленно прижал кисть себе к груди. Он словно оцепенел, потерял всякую волю к сопротивлению, когда Миронов набросился на него и перешёл к активным ласкам. Кирилл обнял Андрея за талию и притянул ближе. Он просунул руку между им и стенкой, чтобы не давать тому касаться спиной сырого кафеля. Русин, словно замороженный, послушно подался вперед в объятия бывшего. Он загипнотизированно смотрел перед собой, едва ощутимо вздрагивая от острых вспышек зарождающегося удовольствия. Кирилл так же невесомо и профессионально продолжал массировать ему яйца, гладил ствол его члена, маняще проходился пальцами по головке. Он видел ту безмолвную, но от того не менее жестокую и принципиальную битву, которая светилась в растерянном взгляде его любимого. Андрей искренне любил Вадима и отказывался принимать его потерю, но в глубине души он понимал, кто здесь настоящий альфа. Тихонов был взрослее, обаятельнее и интереснее малолетнего выскочки Миронова, но врождённым инстинктом Андрей чувствовал, что как мужчина Вадим без шансов проигрывал Кириллу. Ему было очень больно осознавать, что по его вине тот, кого он безоглядно любил и ради кого ушёл от Миронова, стал жертвой чудовищного изнасилования и публичного безжалостного унижения… и так же отвратительно признаваться — хотя бы мысленно, самому себе, — в том, что по-настоящему Андрей всегда хотел Кирилла. И только его. — Да ладно, малыш, ты же отдаёшься только лучшим, — понимающе улыбнулся Миронов. Его рука творила такое, от чего у всегда холодного внешне Андрея горели щеки и подгибались ноги. — Вадим тебя бы не вывез. Морально он намного слабее меня. Я ведь тоже проигрывал раньше, — он наклонился вплотную к едва дышащему Андрею и с наслаждением провел ему носом вдоль сонной артерии. — И не кричал. Ни разу. Даже когда мне рвали связки на обеих ногах. Русин отвернулся. Ему было мерзко от самого себя. — Отдайся мне, — едва слышно прошептал Кирилл, вжимаясь ему в бедра налившимся крепким стояком. — Ты знаешь, я мог бы сделать это силой, но смысл… Я хочу твоего абсолютного согласия. Андрей молчал, откинувшись головой на прохладную стенку душевой. Он не хотел думать о том, что в соседних кабинках могли находиться другие люди. — Ты не обязан хранить верность тому, кто не смог сохранить её тебе, — иронично рассмеялся Кирилл. — Давай, солнце. Сделаем друг другу приятно. Русин упорно смотрел на покрытую сетью мелких трещин дверь и старательно избегал опускать взгляд вниз, туда, где ткань ярко-красных боксеров натягивал вздыбленный стояк Миронова. Он специально не смотрел на его литые мышцы, рельефом вздувавшиеся на плечах даже в расслабленном состоянии, на выпирающие грудные, почти вплотную прижимающиеся к его телу, на шесть кубов проработанного пресса и украшающую их блядскую дорожку. Он отводил взгляд от фигуры бывшего любовника специально, чтобы не завестись ещё сильнее, потому что этот загорелый, темпераментный, невыносимый боец возбуждал его до колик в животе, до сладкой дрожи где-то глубоко внутри. Он пробуждал к жизни какие-то первобытные инстинкты обычно спокойного и безэмоционального Андрея, бил прямо по его триггерам, которые тот старательно скрывал от всего мира и самого себя. Ни у одного из тех парней, которых Русин знал лично, не было этой тёмной харизмы, мощного животного обаяния, сносившего все предохранители. Они все были… слишком адекватными, слишком спокойными, слишком благородными. Даже Вадим, покоривший сердце Андрея в тот самый день, когда они намертво сцепились с Кириллом в клубе, не пленил его настолько сильно и безнадёжно. Он был красивым, сладким и идеальным. А Миронов — ебанутым, живым и искренним. Кирилл отнял руку от его налившегося члена и скользнул ею дальше. Андрей прерывисто выдохнул сквозь сжатые зубы, почувствовав невесомое прикосновение там, внизу. Другой рукой Миронов приспустил его тренировочные штаны ему на бедра. Русин болезненно поежился, когда нежная кожа ягодиц встретилась с ледяным кафелем душевой и прохладный влажный воздух бесстыдно коснулся его разгоряченных яичек. Это все повторялось… Их очередной секс, он по классике принимающий, Кирилл, как всегда, актив, своим напором сметающий любые возражения Андрея по поводу предстоящей позиции в сексе. Это все было бессмысленным — уход, новая влюблённость, жаркие ночи с Вадимом, тщетные, полные ярости попытки Тихонова защитить любимого от посягательств этого зверя, их бескомпромиссное противостояние, и все ради такого итога. Он стоит, прижатый мускулистым телом своего бывшего, раздетый, доступный и беззащитный, а настойчивые пальцы Кирилла уже разминают его сжатый анус и нежно ласкают между ног. Андрей словно оцепенел, застыл, лишился возможности давать отпор и вообще что-то делать. В голове пульсировала надсадная, ненавистная мысль: «Ты сам позволяешь ему это все, ты добровольно разрешаешь Кириллу делать это с собой». Андрею было мерзко; он не знал, смог бы при желании остановить дорвавшегося до объекта своего вожделения охотника, или их секс был всего лишь вопросом времени. Его тошнило от осознания того факта, что разомлевшее под чувственными ласками Кирилла тело велось на сладкую близость их единения и требовало продолжения близости. Андрею правда хотелось думать, что мощный стояк и желание, скручивающее мышцы в болезненной истоме, вызваны одними лишь физическими воспоминаниями. «У нас уже ничего не будет с Вадимом, но я не хочу отдаваться тебе, грязное, озабоченное животное». Кирилл провернул внутри него пальцы и надавил на выпуклое твёрдое уплотнение передней стенки. Русин тихо выдохнул и слегка наклонился вперёд, приоткрыв влажные искусанные губы. Он полностью сконцентрировался на ощущениях, которые дарили входящее в его тело пальцы, на коротких сладких вспышках удовольствия от нежной стимуляции простаты. Дрожащие после тренировки ноги подкашивались, голова шла кругом. Кирилл закинул обе его руки себе на плечи, и Андрей вцепился в литые мышцы своего бывшего, чтобы не упасть ему в ноги от пронзительного наслаждения. Как долго у них не было секса… Миронов сам терял рассудок от лихорадочного возбуждения и осознания собственного триумфа. Его навязчивая цель, нездоровая безумная идея наконец нашли свое воплощение в реальности, и пьянящий вкус заслуженной трудной победы тёплой волной разливался в груди. «Я сделал тебя, Вадим», — с мрачной улыбкой думал Кирилл, чувствуя, как расслабляются под его ласками тугие стенки Андрея. «Теперь я тебя по-настоящему сделал». — Я ненавижу нас обоих, — простонал Русин, закрывая глаза и утыкаясь порозовевшим от стыда лицом Кириллу в плечо. Его пальцы судорожно сжимались, впивались в плотный слой мышц партнёра, до красноты стискивали смуглую кожу. Миронов слегка поморщился от приятной боли, демонстративно закатил глаза. — Тебе нравится это так же, как и мне. Умоляю, не ломай комедию, Андрей. Выглядишь жалко. — Я люблю только Вадима… — Тебе не кажется лицемерным признаваться ему в любви с моими пальцами в жопе? Андрей молчал, положил голову Кириллу на плечо и сдерживая тихие выдохи наслаждения, когда тот попадал прямо по его нежному месту. — Если бы ты был по-настоящему против, — хрипло произнёс Кирилл ему на ухо, — ты бы сопротивлялся до последнего. Как тогда, в Колизее, — он рывком отстранил от себя растерянного, раскрасневшегося Андрея и грубо повернул его к себе спиной. Прижал щекой к стене, с оттяжкой шлепнул по стройной — совсем не такой, как у Вадима, — ягодице и снова вставил пальцы. Русин с шипением прогнулся в пояснице. — Хотя, если честно, Андрей, — с усмешкой добавил Кирилл, — я сомневаюсь, что ты и тогда был так уж сильно против. В светло-серых глазах Андрея вспыхнули яркие искры гнева. — Я не хотел этого! — прорычал он, обернувшись к своему любовнику. Тяжёлая рука Кирилла, которой тот прижимал его лицом к кафелю, не давала развернуться и посмотреть на него нормально. — А сейчас хочешь, — холодно парировал Миронов. Его движения становились быстрее, грубее и жёстче, прежняя нежность расторилась в животной, бездумной похоти, завладевшей сознанием. Его мальчик был здесь, рядом с ним, покорный, открытый и готовый на все. Кириллу надоело играться с ним, изображать сладкую любовь и растягивать как девственника. Андрей — он знал это по опыту — был способен принять его размер без дополнительных игрушек и специальной смазки. Никто не говорил о том, что обоим не будет больно. Ничего, потерпит, не умрет. Всегда выдерживал же раньше. И даже просил ещё. — Кирилл, не так быстро, — проскулил Андрей, когда Миронов вытащил из него пальцы и приставил к растянутому входу истекающий обильным предсеменем член. Неторопливо достал, раскатал и надел презерватив. Его мощный запах заполнял собой всю кабинку, сносил ароматы геля и шампуня, пропитывал взмыленного партнёра. Андрей не до конца верил, что это все происходит по-настоящему. Что сейчас, когда Кирилл резко подастся бёдрами вперёд, он навсегда потеряет Вадима и больше никогда не сможет с прежней любовью во взгляде посмотреть ему глаза и улыбнуться. Андрей зажмурился и прислонился пылающим от жары и стыда лицом к прохладным плиткам матово-черного кафеля. Миронов за его спиной ожидаемо не внял просьбе любовника и крепко взял за стройные бедра, готовясь насадить на себя. Русин подавился спертым воздухом душевой, закусил нижнюю губу, впился ногтями в кафель и вскрикнул от укола резкой боли, когда огромный член Миронова с неумолимостью механического поршня стал входить в его тело. Он скулил, выгибался в спине, упирался горячей ладонью в бедро Кирилла, пытаясь отодвинуть, просил его быть нежнее и медленнее. Бессмысленно. С таким же успехом можно было умолять мельничный жернов о мягкости и милосердии. — Блять, мне реально больно, Кирилл!.. — Сочувствую, что Вадим своей маленькой писькой не растянул тебя как следует для настоящих мужчин. Андрей прошептал что-то матерное в адрес своего бывшего и обречённо затих. Вставив ствол до конца, Миронов не дал ему передышки. Слишком долго ждал этого момента, чтобы жалеть похотливую сучку, с радостным визгом прыгнувшую в постель к Вадиму. Кирилл начал неторопливые, размеренные движения, со вкусом смакуя незабываемые секунды его абсолютного триумфа. Без смазки было неприятно, но разработанная задница Андрея казалась полным кайфом по сравнению с тугой, девственной, болезненно узкой жопой покоренного Тихонова. Миронов жёстко и быстро растягивал жалобно сжимающиеся стенки вскрытого ануса партнёра, с силой долбил корчащегося от непередаваемых ощущений Русина. Он отпустил его бедра и просунул обе руки ему под грудью. Обхватил ладонями аккуратные грудные Андрея, стиснул пальцами его затвердевшие соски. Контраст между ледяной стеной и горячим телом Кирилла пьянил голову и заводил, тяжёлое дыхание Миронова невольно возбуждало отвыкшего от их соитий принимающего любовника. Андрею было больно, но даже на фоне этой вибрирующей в каждой клетке его уставшего тела боли яркими искрами проскальзывало знакомое накатывающее наслаждение — физическое и моральное. От тёплых ласковых прикосновений Кирилла, от его страстных поцелуев на шее и плечах, от того, с каким рвением Миронов прижимал к себе своего ненаглядного. От осознания того, что снова с ним. В пассивной позиции. С его огромным, твёрдым как камень членом в ноющей и текущей от возбуждения дырке. «Я грязная, бессовестная, бессердечная шлюха», — думал Андрей, затуманившимся взглядом рассматривая неправильный узор белых линий на тёмной кафельной плитке. «Я похотливая сволочь, которую нужно лечить психотропными. Вадим не заслужил такую тварь как я… Из-за меня он развязал эту бойню с Кириллом, а я отдался его врагу и теперь получаю от этого кайф. Но как же это охуенно, блядь, так больно и приятно одновременно… " Миронов резко вышел из Андрея, который практически растекся по кафельной стенке душевой и бесстыдно отвёл назад бедра, чтобы не касаться холодных стен чувствительным членом. Русин стоял в нереально вызывающей, заводящей позиции, расставив ноги и прогнувшись в пояснице, облокотившись локтями об стенку. Он старался не думать о том, как пошло выглядит со стороны; ему было плохо осознавать, что Вадим сейчас восстанавливается после своего поражения в Колизее, а он в позе бывалой шлюшки ублажает того, кто унизил и разрушил жизнь его любимого. Кирилл рывком повернул его к себе, подхватил под бедра, приподнял и медленно нанизал на себя из позы на весу. Так было острее, непривычнее и приятнее. Андрей нечленораздельно проскулил «отпусти меня, я тяжёлый», но его фраза оборвалась, когда Миронов протолкнул головку колом стоящего члена ему между ягодиц. Он без видимого напряжения удерживал потрясенного Андрея, любуясь растерянным выражением его физиономии. Русин вцепился в его плечи, крепко обхватил ногами талию. Он не ожидал от Кирилла такого, не знал, что его бывший любовник умеет так. «Я же не пушинка», — пронеслась мысль, тут же сметенная резким проникновением на всю длину. Миронов, казалось, без особых усилий удерживал его в таком положении и активно натягивал партнёра толчками литых, очерченных бедер. Со стороны они представляли из себя очень красивую пару: смуглый, более крупный и мышечный брюнет держал на руках стройного, аккуратно сложенного светловолосого парня, слабо поскуливающего на каждом толчке. По их телам обильно струился пот; обоим было жарко от секса и страсти. С Кирилла в процессе слияния окончательно слетели шорты, Андрей откинулся на стенку кабинки и одним движением сорвал с себя пропитанную потом влажную футболку. Они двигались в унисон: приноровившись к темпу любовника, Русин начал слегка привставать и опускаться на таранящий его изнутри член. Страсть захлестнула и ослепила обоих; они присосались друг к другу и забыв обо всем на свете наслаждались диким, необузданным животным сексом. Андрей не помнил, в какой момент он сначала начал тихо постанывать, а после — демонстрировать свои ощущения в полный голос; хрипеть, скулить и кричать, не стесняясь других людей. Кирилл тяжело дышал как загнанный огромный зверь, покрывал его грудь яркими засосами, вжимал Андрея в стену так, что тому сложно было сделать вдох. Воздух в кабинке разгорелся настолько сильно, что кафельная прохлада стенки уже не приносила облегчения; по лицам бывших возлюбленных крупными каплями тёк пот и заливался в глаза. Русин задыхался от напряжения: секс с Кириллом требовал гребаной физической подготовки как у профессиональных спортсменов. Он отчаянно кричал, расцарапывал ему спину и плечи, специально сжимал ягодицы, чтобы сделать Миронову приятнее, щекотал языком ему шею, игрался с ним поцелуями, дразнил — и в самом конце не запомнил того момента, когда сознание взорвалось ослепительными осколками раскаленного удовольствия. Оба пришли к финалу практически одновременно, и только одному удалось сохранить контроль над собой. Оргазм Андрея был таким сильным, что он временно потерял сознание, расслабился в крепких объятиях Кирилла. Миронов долго и с матом изливался в треснувший презерватив — даже дорогая резина не выдержала напора их страсти, — а после аккуратно вышел из отключившегося любовника. Он нежно опустил Русина на влажный пол, заботливо включил тёплую водичку — привести того в чувство. Сам же оперся обеими ладонями в стену, нависая над лежащим у него в ногах Андреем и просто долго стоял, приходя в себя, возвращая себе нормальное зрение и с большим трудом переводя сбитое дыхание. Им потребовалось не меньше двух минут, чтобы отдышаться, отойти от настолько мощного экстаза, унять дрожь в ногах и снова обрести способность связно говорить. Андрей подтянул колени к груди и закрыл лицо руками. Приятная тёплая вода слабым дождём лилась на него сверху, смывая пот и это проклятое наваждение. — Что я сделал, боже, что я натворил… — Да ладно, малыш, не загоняйся, Вадим все равно бы так не смог, — усмехнулся Кирилл. Его голос стал грубее и ниже, от участившихся выдохов голосовые связки осипли. — Заткнись, Кирилл. Просто заткнись, — прошептал Русин, остановившимся взглядом неверяще глядя перед собой. Миронов закатил глаза, подался вперед бедрами, чтобы расслабленный после оргазма член коснулся лица Андрея. Тот с неприятием отвернулся. Кирилл вздохнул. Снова играет роль. — Перед кем пытаешься отмазаться, Андрей? — скучающе поинтересовался он. Тихонова здесь не было, а он знал его как облупленного. — Перед собой? Русин ничего не ответил. Только вернул на место штаны и вытер собственную сперму с живота. Его мутило. — Ладно, если хочешь и дальше ломать комедию — на здоровье, — Кирилл быстро оделся, встряхнул мокрыми волосами. Брызги воды остались мелкими каплями на матовых стенках кабины. Кажется, в других душевых тоже были люди, но Миронова это волновало меньше всего. Пусть знают, что он все-таки смог его поиметь. — Я ухожу. Машина на парковке. У тебя три минуты. Адьос, сладкий. «Какая же ты шлюха», — с внезапным разочарованием подумал он. «Вадим ради тебя дрался в Колизее…» Под мерное журчание воды промокший насквозь Кирилл в тёмной от влаги спортивной форме вышел из кабинки и вальяжным неторопливым шагом направился в сторону спортзала. На полу остался лежать использованный порвавшийся презерватив. Вместе с Андреем, который по ощущениям чувствовал себя примерно так же. Он какое-то время просто лежал, бессмысленно глядя перед собой и отказываясь думать о том, что произошло. Было слишком больно. Слишком стыдно и мерзко. Потом, словно проснувшись, сел рывком на заливаемом скользком полу и набрал на ручных часах телефонный номер Вадима. Господи, хоть бы он и в этот раз не взял эту чёртову трубку. Три невыносимо долгих гудка. Сумасшедшая надежда в ожидании знакомого голоса автоответчика. Судорожный стук сердца в ноющей от вины и ненависти к самому себе груди. — Привет, мое солнышко. Андрей отчаянно всхлипнул и прикрыл лицо рукой. — Привет, Вадим. Мне нужно кое-что тебе рассказать.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.