Баночка с окурками

Темный серый дым поднялся к черному небу, закрывая полупрозрачной пеленой яркую луну. Длинные пальцы, сжимающие тонкую сигарету, дрогнули. Эррор резко запрокинул голову и прерывисто выдохнул, но тут же хрипло закашлял. Быстро потушив сигарету, он кинул ее в старую железную маленькую банку. Никотиновая палочка была оставлена на произвол судьбы и тут же подброшена легким ветром, как и несколько других. Чернокостный скелет лишь прикрыл глаза, пустым взглядом наблюдая за происходящим. На его плечи была накинута голубая кофта. Белый мех на капюшоне сильно растрепался, где-то были вырваны клочки. Видно, что эта странная кофта была мала Эррору и совершенно не подходила к его стилю. Но вещь для него была дороже жизни. - В последнее время все стало таким сложным… - неожиданный подлагивающий голос глючного плавно разрезал тишину. – Ты не находишь? Взгляд необычных глаз был устремлен на луну. - А сегодня неплохая погода, - неожиданно сменил тему Эррор после пары десятков секунд молчания. – Теплеет… Луна все также спокойно освещала небо. - И весна скоро… снег почти растаял… а закаты сейчас красивые очень… Скелет все чаще прыгал с темы на тему. - Да что это я? – наконец пробормотал глюк и стиснул край распахнутой кофты в руке. – Понимаешь, я не знаю, что делать. Руки уже опустились и… Эррор, стараясь продолжить ход своих мыслей, запнулся и пару раз бессмысленно, будто в доказательство взмахнул руками. - Как странно, не правда ли? – продолжил чернокостный, вытягивая из пачки еще одну сигарету. – Я ненавидел тебя… а сейчас, когда тебя уже нет, я готов на все, только чтобы вернуть тебя к жизни… И вновь до чертиков надоевший дым. Но Эррор не мог без него. Он и сам не знал почему. Баночка, переполненная окурками, опять покачнулась. Со вздохом глючный медленно приподнял ее и бессмысленно начал вертеть в руках. - Только пару дней назад эту дрянь выбрасывал, - сжимая сигарету в зубах, промычал Эррор, заглянув в железяку. Глючный ушел с балкона, а после пары минут отсутствия вновь появился. Облокотившись о перила, он докуривал сигарету. Новый окурок был брошен в пустую баночку, а слова Эррора вновь были обращены к потускневшей за облаками луне. - Придурок ты все-таки, - с горькой усмешкой сказал он. – Последний дурак. Кто тебя просил тогда начать этот чертов разговор? Ты… ты же понимал, что я все равно еблан и на твои теплые слова отвечу лишь плевком в душу… То злосчастное воскресенье началось с дождя. Осень. Мокрые листья прилипали к асфальту, в любой момент готовые заскользить под обувью. Эррор, склонив голову, сверлил взглядом насквозь промокшие брюки. Крупные капли будто назло со всей силы барабанили по плечам. И вот впереди знакомый подъезд. Инк шел навстречу к чернокостному. Они встретились взглядами и Эррор тут же отвел свой. С озабоченной улыбкой художник хотел было обнять глюка, но тот шарахнулся в сторону и помрачнел еще больше. Инк потупил глаза и, не желая прерывать неловкое молчанье, медленно поплелся рядом с Эррором. Глючный поджал губы. Это не было похоже на прогулку. Они оба знали, зачем согласились встретиться. И вот дворы… серые дворы. - Эррор, ты… в порядке? – обеспокоенно поинтересовался чернильный. - Тц, ты позвал меня, чтобы спросить, как у меня дела? – раздраженно ответил вопросом на вопрос Эррор. - П-прости, Глючи… - Инк замолк и сглотнул. - Угу. Тебе не кажется, что тебе нужно выходить на улицу почаще? – осторожно протянул белокостный скелет. В ответ Эррор поморщился. - Если бы я не уговорил пойти тебя сегодня, то ты бы так и сидел дома еще неделю, - продолжил творец. - Надо бы хоть немного выбираться… - Под дождь? – перебил его глюк и фыркнул. - Как ты не понимаешь? – не выдержал Инк и резко остановился посреди дороги. – Ты сам хотел изменить что-то. - Не начинай! – провыл глюк, раздраженно закатывая глаза. Ему будто было плевать на художника, распинающегося перед ним, старающегося помочь. - Я беспокоюсь о тебе, - произнес Инк, быстро остынув. Уткнувшись взглядом в асфальт, он поджал губы. Эррор молчал. Отвернувшись, он побрел к скамейке, художнику оставалось только следовать за ним. Ускорив шаг, Инк постарался не отставать. Запрыгнув на тротуар, он тут же споткнулся о свой длинный шарф и, неловко покачнувшись, завалился на чернокостного, который с тихим рыком, резко приподнял друга за локоть, а после оттолкнул. - Ты мне так мою куртку и не отдал, - сухо заметил глюк, на секунду обернувшись и скользнув по одежде Инка быстрым взглядом. - Прости, - совсем тихо ответил чернильный. Тут вдруг он быстро снял с себя свою светлую кофту и, оставшись в теплом бежевом свитере, протянул кофту Эррору. - Возьми. - Нет, не нужна мне твоя… безвкусица. Инк выдохнул, с тихим вздохом накинул на плечи чернокостного свою кофту и поравнялся с ним, стараясь успевать. Так прошли полчаса молчанья и бессмысленной прогулки под проливным дождем без зонтика. Наконец они остановились у какого-то подъезда. Инк поспешно запрыгнул под навес и облокотился о стену. Эррор пнул ногой брошенный кем-то пластиковый стаканчик и встал неподалеку. - Эррор, - тихо и беспокойно окликнул художник друга. Глюк выгнул бровь и повернул голову к чернильному: - Чего такое? - Эррор… скажи мне честно. Ты хочешь что-то изменить в своей жизни? - Агх, к чему эти тупые вопросы? - Я серьезно, - в голосе Инка ярко прочлась нотка усталости. – Понимаешь, ты даже не стараешься… Не пытаешься. Просто стоишь на одном месте и все. Эррор поморщился и отвернулся, скрестив руки на груди. - Тебе кажется. - Но… я это вижу. Я вижу, как ты относишься к монстрам. - Тц… - У меня ведь тоже терпение не бесконечное. Я не смогу постоянно контролировать твои действия и поведение. Я… я просто не могу быть с тобой постоянно. - Инк, не нужно вновь начинать это. Но разгорячившегося художника было не остановить: - А… а ты будто презираешь всех… Насмехаешься! У тебя нет даже капли сочувствия к другим… - Инк… - Эррор раздраженно потер виски. - Тогда ведь… тогда ведь ты просто посмеялся над тем монстром. А он чуть не умер! Если бы я не вступился за него, то бедного незнакомца так и бросили избитым! - Инк. Глючный уже громче прошипел это. - Для тебя это было просто цирком! Шуткой! - Инк! – пытаясь перекричать друга, Эррор резко вцепился в свою шею рукой, стараясь сдержать гнев. - Ты и ко мне относишься, как к врагу! – Инк уже не слушал Эррора. Да и останавливаться было поздно. Впервые он решил высказать все, что думает. - А я правда пытаюсь помочь! С первого момента моего появления в твоей жизни я старался подружиться с тобой, найти общий язык. Но с каждым годом ты все сильнее отталкивал меня! Что я сделал не так? Я всегда старался поддержать, подтолкнуть тебя к другим, но тебе будто было нужно только мое сочувствие! Ты и вправду не хотел менять отношение к другим… А я ведь… Я… я даже не знаю, как ты ко мне относишься… - Да я тебя ненавижу! – взорвался Эррор и его зрачки резко сузились. – Всей душой ненавижу, понимаешь!? Твои тупые глаза, твой ебанный, длинный, везде мешающийся шарф и твою мерзкую душу! Все в тебе ненавижу! Ты глупый ребенок, так и не снявший свои розовые очки! Жалкий придурок, питающий сочувствие и сострадание к каждому встречному! Просто тварь! Я врал, когда говорил, что считаю тебя другом. Потому что я. Тебя. Ненавижу. Инк громко удивленно выдохнул и ошарашенно замолк с приоткрытым ртом. Он даже не моргал, молча смотрел на чернокостного. Взъерошенного, в ярости орущего и ненавидящего все и вся. Неожиданно лицо чернильного скелета дрогнуло. На округленных от испуга глазах медленно навернулись крупные, блестящие слезы. Инк потянул руку к Эррору, но скелет с презрением ударил по ней, заставив Инка прижать горящую от удара руку к груди. - Эррор… я… - Уйди! - Я просто хотел… - Отойди от меня, мудак! - П-прости… прости, - тихо забормотал Инк, мотая головой. Зажмурившись, он дал волю слезам и начал медленно отступать от друга. Глюк со злостью сверлил взглядом художника. Наконец Инк не выдержал и, развернувшись, бросился бежать от подъезда, от глюка, от дождя к выходу из дворов. К дороге. Эррор молча смотрел ему вслед. Мрачное, потемневшее лицо скелета выражало лишь слепую злость. Ничего больше. Стиснув руки в кулаки, он молчал и царапал ладони. Минуту спустя он развернулся в противоположную сторону и быстрым шагом покинул эту улицу. Вернувшись в свою однокомнатную маленькую квартирку, Эррор, даже не удосужившись переодеться в домашнюю одежду, плюхнулся на скрипящий диван. Нащупав на пыльном подоконнике пуль от старого телевизора, чернокостный включил первый попавшийся канал и ушел заваривать себе кофе. Так и провел он целый вечер и ночь в компании кружки, пополнявшейся каждые пару часов, и телевизора, из которого доносились голоса из канала новостей. Эррор делал вид, что ничего не произошло. Надевал маску безразличия для самого себя. Но в голове не переставал крутиться их разговор. Чертов Инк. До глюка только под утро дошло какую ошибку он совершил. Близился рассвет. Чернокостный стоял, смотрел за кипятившемся чайником и думал, какая уже эта кружка горького напитка по счету. И зачем он пил кофе? Все равно не заснул бы. Наверное, просто не хотел этого странного, рвущегося посреди ночи беспокойного сна. Доплелся до комнаты он уже пару минут спустя. Только сейчас он заметил, что так и не снял на удивление очень мягкую и удобную кофту Инка. Внимание в какой-то момент зацепилось за происходящем в телевизоре. Эррор медленно присел на диван, не отрываясь от экрана и попивая кофе. На фоне дороги стоял репортер. - Сегодня вечером парня лет шестнадцати сбила машина. Врачам спасти не удалось. Глючный слегка нахмурился. Место показалось ему знакомым. - Смогли установить его личность, - спокойно продолжал репортер. Его безразличию можно было позавидовать. На экране всплыла фотография. – Имя… Эррор узнал чье вечно улыбающееся лицо с пятном чернил на щеке было изображено на фотографии. Глючный замер. Голоса из телевизора медленно растворились в оглушающей тишине. Кружка выпала у него из рук и с глухим стуком упала на ковер. Черное, как смоль кофе медленно растеклось неряшливой лужей по полу. Стеклянные глаза глюка застыли в немом ужасе. Эта минута, казалось, была вечностью. Эррор резко схватил телефон. А в голове вертелись одни и те же слова: «Ложь! Неправда! Они врут! Ошибка!» Экран плавно включился и чернокостный быстро ввел пароль, зашел в телефон, набрал номер Инка… и остановился. Еще раз взглянул на фотографию и вновь опустил глаза на телефон. Инка уже нет. Рука Эррора дрогнула. Он вспомнил их последнюю прогулку. Как Инк тянул к нему холодную, дрожащую руку. Как на его глазах блестели слезы. Художник так переживал за друга, так искренне пытался помочь и поддержать. Глючный стиснул зубы и вдруг рухнул на пол, держась за грудную клетку. Истошный вопль отчаянья и боли разнесся по всему дому. Он бил по ушам, заставил проснуться соседей. Но Эррор не слышал всего этого. Для него существовала лишь пустота. Он не мог даже плакать. Боль сковала его движения, не разрешала вздохнуть, давила изнутри. Стены будто пытались сжать комнату в маленький комочек. Эррор резко открыл рот, пытаясь глотнуть воздуха. Не выходило. Мутная пелена перед глазами. Беззвучные крики. Боль. Адская боль. Страшная агония целый мучительный час. Часы монотонно считали секунды. Эррор сидел в углу дивана и смотрел в одну точку. В трясущихся руках он судорожно сжимал белый мех кофты Инка. На щеках застыли высохшие дорожки слез. Ладони уже давно вспотели, но чернокостный ни на секунду не отпускал кофту. Наконец он уткнулся в нее носом и вновь вспомнил Инка. Его запах все еще оставался здесь. Будто преследовал его. Такой родной запах свежей краски. Глюк зарылся в теплую кофту сильнее. Хотелось выть. Эррор мотнул головой, отгоняя такие четкие воспоминания, режущие сильнее ножа. В голове все еще отражалось их эхо. Мысли витали обрывками и где-то совсем далеко. Он мог лишь бессмысленно злиться на себя, но прошлого было не изменить. Нельзя было вернуться в тот день и исправить и свой характер, и бунтующие перепады настроения, и неумение ценить прекрасных душ. Глюк неспешно поднял голову к луне. Глаза блеснули, отражая ее свет. Ночная тишина и теплый воздух. Эррор закрыл глаза, подставляя лицо прохладному ветру и еле слышно прошептал почти одними губами те запоздалые и уже потухшие во мраке времени слова: - Я ведь любил тебя, Инк…