Закатное зарево

Я живу у реки. Она пенится, пенится, и рыба на нересте скачет. Каждый день закат солнца над водною гладью другой. Он то сиреневый, то ярко-алый. Я не знаю, что это значит. То совсем бледный, кажется, будто больной. Только знаю - когда-то, совсем уж давно, жила в моём доме старуха. Лет этак сто, а может, и больше, лишенная полностью слуха. Но была у неё прекрасная дочь, у дочери - муж. И их сын. Он любил гулять на берегу между старых осин. Как-то раз он пошел, а после не вернулся с прогулки. Исчезла где-то на берегу маленькая фигурка. Отец и мать в плач, одна лишь старуха глухая руки худые к небу подняла, к Богу безмолвно взывая. Вот она говорит, да только губами, что будет её внук жив, если вечером золотом озарится их маленький тихий залив. Наступил вечерок. И старуха ушла, ничего никому не сказав. А по ночи вернулась измученная. И вся в слезах. - Не было зарева... - с губ сорвалось безмолвно, и тихо дочурка присела на землю. А старуха села перебирать своё зелье. - Знаю, что нет жизни вам без сына... - и снова губами, - Держите. - и протянула руку с черными бобами. - Вы съешьте их. Отправитесь к сыну. - немо шепчет старуха. - Но, мама... - Она права. - жену берет муж за руку. Они съели эти бобы на рассвете грядущего дня, о жизни лучшей мечтая и о сыне погибшем бредя. А старуха... Старухи уж нет. Лет так сто или двести. Только в каждый злотистый закат мне птица приносит вести. Говорят, в этой птице - самой старухи дух. По селу не один год ходит такой слух. Иногда, когда зарево встанет над речкой, и будет сиять допоздна, если в мутную воду вглядеться, можно увидеть часть дна. Там три камня лежат, и четвертый, поменьше, тут рядом, это старуха, внук и родители, что потравились ядом. И никто и не знает, что с ними случилось - их даже никто не отпел. Только домик, в котором жили, совсем-совсем потемнел.