Приключение на 20 минут

Сегодня с ним расплатились связкой рыбы и бочонком какой-то перебродившей сивухи. — А что, ведьмак, ты там жениться не надумал? — хитро прищурилась Бенгта, заматывая краюху свежеиспеченного хлеба в какую-то дерюгу. — Такие руки в хозяйстве в наши дни многим бы пригодились, — подумала, и доложила пару мелких яблок. — А что детишек Фрейя не жаловала, так это дело поправимое. — Твои бы слова, да вашей Фрейе в уши, — Дункан наспех обтер руки и принял корзинку. Форели он и сам мог наловить, но раз дают — почему бы и не взять. — Ты лучше скажи, ярла видела сегодня? Дело к нему есть. Бенгта удивленно нахмурилась. По ее лицу, испещренному мелкими заоспинами, трудно было что-то прочитать, но Дункан понял, что ярл сильно не в духе, и лучше бы пока поостеречься и переждать бурю. Корабли в гавань пришли потрепаннее обычного. — Вернулся сегодня, — она перевела задумчивый взгляд на дом Удальрика, скрестив руки на груди, — но ты лучше к нему завтра зайди, потолковать с тобой хотел. Дункан не стал уточнять, в конце концов, он не слыл среди жителей Сворлага любителем вести праздные беседы, а раз так, то нечего было и начинать. Весна на Спикерооге мало отличалась от зимы. Да и от лета с осенью не особо. Снежные шапки гор закрывали собой солнце, когда оно только-только начинало вставать, корабли уходили в море с первыми его лучами, а возвращались через несколько лун, и то не всегда, женщины в деревне обсуждали, чей муж притащил в иной раз больше награбленного, а местный ярл был уныл и невзрачен еще сильней, чем до снятия каким-то заезжим ведьмаком проклятия. Сирены плодились. Несмотря на все дункановы усилия. Он перебрался сюда недавно, прямиком с Ард Скеллига, и, хоть местные и отнеслись к нему сначала с обычной осторожностью, работы пока хватало. Да и сворлагский кузнец, на радостях, что у кого-то, наконец, дошли руки до выведения местного сиреньего гадюшника, подправлял Дункану оружие чуть ли не за бесценок. За сиренами пошли эхидны, за эхиднами — эндриаги разной степени паршивости, утопцы, накеры, неизвестно как попавшие сюда черти и, наконец, парочка местных троллей, которые, на поверку, никому особо и не мешали, а выжить их спикероогцы хотели из-за природной воинственности. С троллями Дункан с трудом, но договорился, гнезда прочих страховидл зачистил, а вот сирены упорно не поддавались, и на каждую убитую приходилось по три новых, не менее гадливых. Что ж, Дункан был не из тех, кто бросает дело на полпути. Выделенную ему избу, несмотря на то, что походила она больше на убогую халупу, Дункан любил какой-то иррациональной нежной любовью и благоустроить пытался всячески, начиная от банальной починки прохудившейся еще до него крыши и заканчивая сколачиванием табуретов, полок и прочей не столь необходимой в быту, но радующей глаз утвари. Чутье подсказывало, что подобное поведение людям его профессии не свойственно и даже губительно, в какой-то степени, но избавиться от него Дункан не мог, да и не особо хотел. Спикероог был неплохим местом для того, чтобы осесть и начать новую жизнь, а там, глядишь, может Бенгта и права окажется. Работа здесь всегда будет, пусть и не та, к которой он привык. Часть рыбы он сразу убирать не стал — после догонялок с сиренами есть хотелось зверски, — и, дожидаясь, пока очаг достаточно прогреется, принялся чистить оружие. Куртку, конечно, тоже надо было подлатать, да и штаны уже ни к черту. Благо, сворлагские женщины, как и любые другие, относились к нему более, чем благосклонно. Утро плавно перетекало в обед, в который Дункан, оторвавшись от смешивания эликсиров, все-таки запек принесенную рыбу, а потом и ужин, который он провел в компании русой Агнетки, потерявшей мужа три луны назад. Ярл не звал, и, засыпая, Дункан считал балки под потолком чужого дома. *** — Уж постирать и сам мог бы, — Дункан неопределенно хмыкнул в ответ, и Агнета бросила на него гневный взгляд из-под густых темных бровей. — В чем ты вообще так изгваздался? Несет аж за три сажени… — Мог бы. Поверь, ты не хочешь знать, — Дункан повел плечами и зачерпнул каши из котелка, цвет которой так некстати напоминал о внутренностях вчерашнего главоглаза, на которого он так некстати наткнулся в погоне за последней сиреной. Фауна Спикероога с каждым днем удивляла его все больше. — Куда? Не сварилась ещё! — от подзатыльника его спасли только пресловутые ведьмачьи рефлексы, но дальше искушать судьбу он не стал, и вовремя — ярл, не к ночи будь помянут, изволил-таки вспомнить о существовании скромного ведьмака Дункана с Большой земли и затребовать его сей же миг. Дрожать медальон начал ещё на подходе к дому Удальрика, но если бы дело действительно пахло жареным, ведьмака бы позвали ещё вчера. Ярл, наученный горьким опытом, полагал, что лучше перебздеть, чем недобздеть, и в этом Дункан с ним был совершенно согласен. Посему выходило, что срочно выдернули его из-за того, что из ряда вон выходящее случилось не далее, чем минут двадцать назад. Из ряда вон выходящее встретило его прямо за дверью, с меланхоличной безысходностью созерцая зависшие под потолком лавки, горшки и широкую ярлову кровать. Ярлов же сын, радостно хлопая в ладоши, носился вокруг родителей и, казалось, один не был обескуражен сложившейся ситуацией. Дело пахло хуже, чем вихтова похлебка. — Удальрик, я не колдун и не нянька, — Дункан решил зайти с козырей. — Отвезите его к друидам, откуда вы его вообще выловили? — Пробрался в трюм на Ард Скеллиге, пока все были на пиру, — Удальрик опасливо покосился на зависшее прямо над сыном ложе. — И назвал твое имя. Ведьмак, лучше скажи, ты можешь как-то это прекратить? Дункан снова перевел взгляд на мальчишку, которого увидел сразу, как вошел в дом. Тот флегматично пожал плечами, но даже в приглушенном свете свечей, Дункан видел его глаза. Испуганные глаза. — Акки сказал, что хочет, чтобы его кораблики летали по воздуху, и… Дальше Дункан слушал уже в полуха, ему внезапно очень захотелось прикрыть лицо ладонями и, может быть, внезапно оказаться наедине с каким-нибудь лешим. Очень старым и злым. Общение с детьми никогда не было его сильной стороной. — Послушай, — он присел так, чтобы мальчику не пришлось задирать голову при разговоре. — Как тебя зовут хоть? — Пол, — тот разглядывал его с таким же интересом, хотя напряжение в его теле никуда не ушло. — А ты — ведьмак Дункан из Айдахо? У тебя глаза, как у кошки. Дункан решил, что разберется с этим позже. — У всех ведьмаков такие. Пол, — он знаками попытался донести до ярла, что тому лучше ретироваться наружу вместе с семьей. Горному троллю ясно, что если бы мальчик мог, он бы не стоял сейчас столбом и не пялился на летающую по дому утварь, — я не маг, и плохо разбираюсь во всем этом, честно говоря, но я могу научить тебя одной технике. Использую ее, когда не могу расслабиться, — он постарался тепло улыбнуться, и ощущал, что если и не похож сейчас со стороны на бородатую ипостась Мэлителе, то очень к этому близок. Мальчик посмотрел на него с надеждой и несмело кивнул. Тихо скрипнула дверь, и они, наконец, остались одни. — Так, — полностью опустившись на пол, Дункан жестом предложил ему сделать то же самое, — ничего сложного в этом, на самом деле, нет. Сядь поудобнее, — мальчик уселся напротив по-офирски скрестив ноги, прямой, как палка, — положи руки на колени и закрой глаза. Не хмурься, если бы я захотел тебе навредить, ты узнал бы об этом гораздо раньше. А теперь дыши. Они провели несколько минут в молчании. Дункан — разглядывая доски пола, а мальчишка — изо всех сил пытаясь сосредоточиться. — Ты слишком громко думаешь, парень, — Дункан поднял взгляд на ожесточенно сопящего мальчика и еле заметно качнул головой, — сосредоточься на том, как воздух наполняет грудь, а потом выходит из нее, на ощущениях вот здесь, — он легонько ткнул его в центр грудины, — и считай. Медленно. Пока выдыхаешь. Дело пошло, и Дункан тоже прикрыл глаза, обращаясь в слух. Мальчишка откуда-то знал его, и, скорее всего, целенаправленно его искал, но один? Добраться до островов, ни разу не сдохнув по дороге, и даже не покалечившись? На вид Дункан дал бы ему лет тринадцать. Вот уж точно, благословение пресловутой Фрейи. Хотя… О детях-истоках ходили разные слухи, хорошо ещё, что он на Фаро не телепортировался. Увернувшись от летящей в него лавки, Дункан мысленно поздравил себя с маленькой победой. Слева с треском приземлилось ярлово ложе. Мальчишка все ещё сидел с закрытыми глазами, но дыхание его сбилось с налаженного ритма. Ярл, прибежавший на шум, застыл в дверях, загородив собой жену и сына. Дункан поднялся и оглядел комнату. — Как понимаю, ты хотел поговорить со мной именно об этом, — он попытался вложить в последнее слово все оттенки чувств, которые испытывал, — но так получилось, что вчера утром я нашел полудохлого кейрана, зализывающего раны около южной оконечности острова. — Кракен здорово потрепал корабли, — ярл кивнул, — но мы задали ему трепку. предупреждая твой вопрос — нет, ничего подобного здесь раньше не водилось, даже мой отец, — он с сожалением взглянул на Акки, — не видел подобных тварей за всю свою жизнь. Дункан перевел взгляд на притихшего мальчишку. Все это очень скверно пахло. — А этот? — После того, как парни предложили ссадить его на ближайшем острове, заголосил так, что сиренам — и тем не снилось, сказал — у него к тебе Право Неожиданности, — о том, что у него с кем-то было Право Неожиданности, Дункан услышал в первый раз, но перебивать не стал, — А потом мы попали в шторм. А потом на нас напала зверюга, но выкинуть мальчишку за борт — сам понимаешь… Историю жизни ярла знали все на Спикерооге, поэтому Дункан только кивнул, соглашаясь. чутье его никогда не подводило, не подвело и на этот раз. Из дома ярла они выходили вдвоем, и он понятия не имел, что теперь с этим делать, но кое-какие соображения у него, все же, были. *** Мальчишку определенно кто-то учил до этого. Не мудрствуя лукаво, Дункан соорудил ему тренировочное чучело прямо у входа в дом, но знающему человеку с первого взгляда было ясно, что таких чучел мальчик видел если не десятки, то парочку точно. Его попытки подойти к нему то с одной, то с другой стороны, конечно, все еще оставляли желать лучшего, но фундамент уже был заложен. На все попытки поговорить мальчик отмалчивался, будто не сам недавно так стремился к Дункану, что ему не смогли помешать ни море, ни шторм, ни пресловутый подохший кейран. Дункан наблюдал каждое утро, как мальчик носит воду, оскальзываясь на тропинке, ведущей к дому, как молотит чучело деревянной болванкой и как молча жует пережаренную рыбу, и медленно сатанел. Учить его он решил сразу — не только махать мечом, но и хоть как-то контролировать силу. Двимерита на островах не водилось, а проснуться от того, что лежанка оторвалась от земли или, что еще хуже, от того, что от хаты остались одни обгорелые головешки, Дункану не особо хотелось. С Предназначением тоже все было мутно, Дункан никак не мог припомнить, чтобы просил у кого-то что-то подобное, а на провалы в памяти пока не жаловался. По всему выходило, что мальчишка где-то не договаривает, но ни угрозами, не обещаниями правды от него добиться не представлялось возможным. После того, самого первого раза, когда он ему доверился, Дункан, казалось, утратил с ним всякую связь. — Эй, парень, — Дункан оторвался от смешивания ядовитого состава для клинков, — ты в гвинт-то играть умеешь? Мальчик посмотрел на него грустными глазами. — Ясно, — в принципе, иного он и не ожидал. Некоторые вещи мальчик схватывал на лету, а об другие бился, как о задницу тролля. — Хочешь, научу? Дункан выудил из нагрудного кармана свою потрепанную нильфскую (ирония, злая ты сука) колоду. — Зачем это? — мальчишка наблюдал за ним со скепсисом, пальцами заложив место в книге, которую читал с самого начала пребывания в дункановом жилище. Дункан, правда, сунул туда нос в один из дней, но ни слова не разобрал. — Заказов нет, а ты, парень, не особо разговорчив, — Дункан усмехнулся, глядя, как мальчишка подбирается ближе, — скучно. Как он и думал, мальчишка втянулся буквально с первых же ходов. Особенно когда Дункан заговорил про шпионов и разведку. Поэтому следующий час они провели сидя за столом и увлеченно обсуждая преимущества тех или иных карт, и Дункан, когда потерял второго лазутчика, с удивлением обнаружил, что мальчишка был горазд на выдумки. — Не верю, что ты в первый раз играешь, — разглядывая оставшиеся карты, протянул Дункан. У него снова остались одни осадные орудия, но он мастерски блефовал. Мальчишка пожал плечами. По его лицу тоже нельзя было ничего понять, но Дункан чувствовал, как он трясет ногой под столом. Впрочем, это еще ни о чем не говорило. Дункан выложил заразу и разыграл коровью тушу. — Пас. — Я собираюсь в соседнюю деревню, посмотрю, нет ли там чего интересного, — Дункан раздумывал, вкинуть ли еще одного шпиона напоследок, или оставить как есть, — не хочешь со мной? Пас. Мальчик неверяще посмотрел на него: — А можно? Гвинт тут же был позабыт. — Посмотришь, как я работаю, — пожал плечами Дункан. — Когда-то же надо начинать. Эй, ты чего? Видимо, он сказал что-то не то, потому как мальчишка весь разом съежился и отвернулся. — Парень, — Дункан наклонился над столом, так, чтобы их лица были примерно на одном уровне, — Если ты продолжишь молчать, я никогда не пойму, что делаю не так. Паршивец не оборачивался и, казалось, был занят пересчитыванием камней в кладке стены. — Эй! Мелкий, я с тобой разговариваю! Отвечай, или я… — Или что, продашь меня работорговцам? Раз в ведьмаки я не гожусь? — Отправлю тебя к девкам белье стир…что? — мальчик повернулся, и теперь смотрел на него неожиданно выжидающе и зло. Дункан аж руки опустил. — Кто тебе сказал такую чушь? — Да люди в деревне только о том и шепчутся, — теперь он выглядел еще и виноватым, — что думали, что ты меня сразу в ведьмака превратишь, а раз не превратил — значит, я даже для этого не гожусь… — Так, — перебил его Дункан, — Тебе это ребята в деревне сказали? Или что-то в моем поведении натолкнуло тебя на эту замечательную мысль? — В деревне. И ты… ты меня даже по имени не зовешь никогда. — Сиськи Мэлителе! Я очень давно живу в одиночку, и теперь мне слегка непривычно, но это… — Дункан приложил ладони к вискам: голова начала нещадно раскалываться толи от всего того бреда, что щедро развесили мальцу по ушам, толи от стремительно меняющейся скеллигской погоды. Староват он уже для такого дерьма. — Пол, — попробовал он, — никто тебя ведьмаком делать не собирается, ты уже слишком взрослый для этого. И продавать пиратам тоже, — быстро договорил он, пока мальчишка снова не открыл рот и не выдал новую порцию бреда. — Деньги у меня пока есть, обойдемся без жертв. Понял? Пол кивнул: — Что тогда? — Что-что… Возьмем лошадку и поедем в Хов. Авось, там кто-то помимо бесовых сирен и завелся. *** За неделю до Беллетэйна Дункан забрал заказанный у кузнеца короткий тонкий клинок — для Пола и несколько десятков наконечников для болтов — для себя. Мальчик делал успехи и задавал столько вопросов, что Дункан порой ловил себя на мыслях о том, что скучает по временам, когда тот молчал. И ладно бы эти вопросы касались только чудовищ, с которыми ведьмак когда-либо имел дело. Но нет, Дункан отвечал, что за птичка только что села на ветку, что это такое плавает в супе, что это за ягоды-не-трогай-они-ядовитые растут на крайнем от дороги кусту и что случится, если добавить в пиво хреновуху. Учиться магии ребенок отказывался наотрез, и не то, чтобы это Дункана смущало, со дня их знакомства Пол больше не выходил из себя, а знакомых друидов у Дункана не было. Правда, за неполный месяц из знакомства мальчишка с полдюжины раз будил его своими кошмарами, но ничего, кроме «оно под водой» Дункан от него не добился. Под водой могло быть все, что угодно, а сны могли быть всего лишь снами, но Дункан старался не терять бдительности. Сложно готовиться, когда не знаешь — к чему. В доме мальчика не было — Дункан нашел его на небольшом утесе шагах в двадцати. Отсюда, как на ладони, было видно всю деревушку, а жители ее казались не больше ладони в величину. — Давно сидишь? — Дункан знал, что чутье у мальчишки было звериное, и он каким-то образом точно знал о его приближении, но злоупотреблять этим не хотел. Пол отвел взгляд от серебрящихся на солнце волн. — Я закончил упражнения, а тебя еще не было, — он повел плечом, — Ты был у кузнеца? — Хочешь посмотреть? — Дункан опустился на топчан у двери, приладив сверток себе на колени. Пол встал рядом: он все еще был слишком худым и маленьким, но Дункан дал себе слово, что нарастит на этих косточках немного мяса. — Вот, — он развернул ткань, — Пока не отрастишь себе хоть какое-то подобие мускулов, будешь ходить с этим. — Ты… — мальчишка явно был поражен, — ты разрешишь мне ходить с собственным оружием? — Для начала я разрешу тебе тренироваться с собственным оружием, — хмыкнул Дункан, — не хочу, чтобы ты покалечился с непривычки. Но если увижу его заброшенным в грязный угол, на эхидн будешь охотиться с палкой. — Мы будем охотиться на эхидн? — мальчишка оторвал взгляд от кинжала, который разглядывал последние несколько минут, и теперь выжидающе смотрел на Дункана. — И на утопцев. Через неделю Беллеэйн, у нас заказ от ярла. Чтобы, стало быть, в решающий момент никого не схватили за голый зад и не утащили в гнездо, — Дункан выразительно подвигал бровями, и щеки Пола залил неровный румянец. — Ну, чего столбом встал? Сирены сиренами, а к новому оружию еще привыкнуть надо. Глядя, как мальчишка осваивается с кинжалом, Дункан думал, не рановато ли он собирается взять его на настоящий заказ. Сам он был намного моложе, когда его привезли в крепость, но и учился гораздо дольше. С другой стороны, Полу будет полезно посмотреть на его работу поближе. Да и засиделись они что-то. Выезжали на следующее утро, но, когда неспешным шагом добрались до противоположной стороны острова, солнце уже стояло в зените. Пол, сидящий впереди, оживленно вертел головой, рассматривая спикероогскую природу, и Дункану приходилось то и дело отплевываться от его взъерошенных волос. Пару раз им встречались небольшие — голов десять — стада бурых скеллигских овец, пасущиеся по сторонам от дороги, но людей заметно не было. — Дункан, — Пол попытался обернуться и посмотреть ему в лицо, но у него не то, чтобы получилось, и он прекратил ерзать. — А волков здесь нет? Самая ближайшая к тропе овца меланхолично жевала траву, пребывая, казалось, в полной гармонии с природой. — Были, — кивнул Дункан, — Да кончились все. Ты не устал? — Давай ещё немного проедем, — Пол попытался сесть поудобнее, — Смотри, озеро! На взгляд Дункана, это, скорее, было болото, но расстраивать мальчишку он не стал. Найдя кочку посуше, он все же решил устроить привал на заросшем камышами и осокой бережку, и теперь наблюдал, как Пол с аппетитом вгрызается в вяленое мясо. — Если сейчас ничего не найдем, поедем в сторону Хова, — Пол угукнул. В деревьях коротко прокричала птица, и с противоположного берега ей вторила еще одна. Дункан погладил кобылу по морде, и та доверчиво ткнулась носом ему в шею. — Готов? Они двинулись дальше на северо-запад, пока тропинка не привела их к какой-то полуразрушенной хибаре с покосившейся крышей. Здесь-то до слуха Дункана и донеслись чьи-то чавкающие звуки. — Дункан! — Пол, понизив голос, напряженно сжал луку седла. — Слышу, — Дункан тоже перешел на шепот, — Действуем, как договаривались. Он слез с лошади, стараясь лишний раз не шуметь, и направился к побережью. Остов разбитого драккара был заметен издалека, но, несмотря на это, первым, что привлекло внимание Дункана, был запах. Тошнотворный сладковатый запах тел, разлагающихся на солнышке. Сами тела обнаружились почти сразу — в окружении синюшных трупоедских туш, в своем копошении напоминающих червей-переростков. Дункан насчитал с полдюжины утопцев и парочку гнильцов, изголодавшихся, видимо, у себя на болотце. Это было не очень плохо, но и не хорошо. Пользуясь тем, что твари, поглощенные разматыванием чужих кишок, пока не обращали на него ни малейшего внимания, он дал Полу знак отъехать подальше и выпил эликсир. Первым двоим он снес бошки, пока они копались во внутренностях подгнившей женщины, от когтей третьего скользяще увернулся, поднырнув под непропорционально длинную руку, и рассек его от груди до паха одним слитным движением. Четвертого, подбирающегося к нему сзади, догнал арбалетный болт в череп, пущенный откуда-то из кустов, и Дункан, подавив раздражение на непослушавшего его мальчишку, уложил гнильца, метнувшегося в ту сторону, броском одного из клинков. Оставшиеся трое зашли с разных сторон, и один удар он все же проворонил — плечо обожгло болью, но вскользь, — но следующий принял на клинок и вывернулся из смертельного круга, оказавшись за спиной у одного из утопцев. Пол в кустах, похоже, уже перезарядил арбалет, потому что следующий гнилец взорвался, не добежав до Дункана какие-то несколько шагов, обдав того горячей зловонной жижей и зацепив соседнего утопца. Дункан добил его одним ударом и осмотрелся. Кроме женщины, на берег вынесло еще несколько тел: оба, кажется, были мужчинами при жизни, точнее сказать было нельзя. То, с чем не справились рыбы, доделали трупоеды — на месте лиц у тел было кроваво-бурое месиво, а одежда превратилась в грязные малопонятные лохмотья. Вздувшиеся на солнце животы у обоих были обглоданы до позвоночников, а руки и ноги остались почти целыми — не успели. — Мы оставим их так? — первой реакцией разгоряченного недавней схваткой тела было ударить, но Дункан сдержал себя усилием воли. Это Пол. Это всего лишь Пол, подошел бесшумно и теперь стоял рядом, наблюдая это малоприятное зрелище с близкого расстояния. — Вот, я достал. Дункан забрал у него второй клинок, весь заляпанный внутренностями гнильца, и поразился стойкостью мальчишки. — Мы их сожжем, чтобы на вонь не собрались новые трупоеды. И, — он покосился на арбалет, который мальчишка все еще сжимал во второй руке, — очень тебя прошу, в следующий раз предупреждай, если собрался меня подстрелить. — Я умею стрелять, если ты не понял! — взвился мальчишка, — меня учили дома, если ты не заметил! — Я заметил, — Дункан спокойно встретил его горячий взгляд. Если он сейчас начнет скандалить с ребенком, то на его ведьмачьей карьере точно можно будет поставить крест. — но ты сам ничего не рассказываешь о том, кто ты и где жил раньше. Это, знаешь ли, немного осложняет ситуацию. Лошадь, как Дункан и полагал, нашлась в тех же кустах, наспех привязанная к какому-то низкому сучку и насквозь испуганная. Успокоив ее знаком и покопавшись в седельной сумке, он выудил на свет чистую тряпицу и вернулся на пляж. За эти несколько минут мальчишка заметно подостыл и теперь с тоской смотрел на волны, медленно накатывающие на берег. Дункан присел на ящик, бывший некогда собственностью мертвецов, и принялся чистить клинки. — Дома волны были такие же, — неожиданно произнес Пол, и слова внезапно полились из него, будто что-то прорвало плотину, державшуюся все это время. — Мы жили на Каладане, я, отец и матушка, и мой отец был герцогом, — Дункан знать не знал никакого Каладана, но перебивать не стал, боясь спугнуть момент. — На нас напали, и он…он…а что случилось с мамой, я не знаю, она сказала найти тебя, Дункана из Айдахо, и я пошел искать, — отросшие волосы прикрывали лицо Пола, но в голосе слышалась несвойственная детям горечь, — думал, что, когда увижу тебя, почувствую, почему именно ты, что нас что-то связывает. Но там, в доме, я не почувствовал ничего, и позже тоже… Дункану изо всех сил захотелось ударить себя по лицу, ответ был на поверхности, а он ходил вокруг, как беременная корова, которая не может отелиться. — Когда я оказался на том, другом острове, я услышал, как люди Удальрика произносят твое имя, и обрадовался, я был так рад… — Пол, — он отложил клинки, которые, казалось, натер до первозданного блеска, пододвинулся ближе к Полу и взял его руки в свои, — Я не Дункан из Айдахо, я даже не знаю, где оно, твое Айдахо. Я Дункан Айдахо, простой ведьмак. Он чувствовал, как дрожат тонкие пальцы, и как ему передается эта дрожь. Пол смотрел на него потеряно, будто только осознал, что оказался один в неизвестном ему мире, и в этот момент Дункан понял, что даже если их и не связывало никакое предназначение, он просто не может оставить этого ребенка — наконец доверившегося ему ребенка — одного. А затем он понял еще одну вещь. Дрожал не он. Дрожала земля, и волны постепенно превратились из прозрачных в грязно-зеленые и все наращивали амплитуду, доходя уже до их ног. Пол сжал его руку. — Это оно! — Кто, пацан? — Дункан подхватил его на руки и начал медленно отступать с пляжа, изо всех сил стараясь не оборачиваться. — Чудовище из моих снов! — Пол вцепился в его куртку, будто гарпия в золотое колье, и нервно зашептал на ухо, — оно утягивало меня под воду, каждый раз, и я просыпался, а во рту было солоно, и… — Пол! — Дункан с ужасом наблюдал, как чудовище, о котором ходили местные легенды, вываливается на берег, и как его огромные — каждое в обхвате с корабельную мачту — щупальца шарят по песку, ломая, сдавливая своей чудовищной силой все, до чего дотянутся. — В следующий раз расскажешь об этом сразу! Оно выползало. Оно выползало, слепо таращась на них тысячей глаз, которыми были утыканы его щупальца, ощериваясь всеми ртами с сотнями мелких зубов внутри, пока не выползло полностью и не завопило, обнажив огромный провал пасти, обдав их гадким зловонием и слизью. Дункан разлепил глаза — чудовище колыхалось, распластавшись на берегу, и замер, когда откуда-то с периферии послышалось испуганное ржание. «Вот холера, ” — только и успел подумать он, а гигантское страховидло уже успело потянуться к кустам, и ржание из испуганного превратилось в совсем уже истошное. «Какая же ты сука, ” — подумал он, когда увидел свою лошадь, чье тело щупальца чудовища обматывали несколько раз поперек туловища и, кажется, тянули ее к гигантской пасти. «Блядская мразота, ” — упомянутая мразота лошадь до рта так и не донесла. Кобыла лягнулась в последний раз, и это стало финальной точкой в ее жизни, а сразу после ее сплющило и перекрутило, и Дункан, к своему сожалению, увидел, как разрывается ее кожа, словно бумага, ее алые мышцы в прожилках сухожилий и белые кости ребер, ломающиеся с отвратительным, пробирающим до мурашек хрустом. А потом их с Полом обдало фонтаном остро пахнущей лошадиной крови и запоздалым криком умирающего животного, и Дункан оглох на миг, не слыша ничего кроме монотонного шепота Пола. «Страх убивает разум, ” — он попытался сосредоточиться на словах мальчика и найти пути к отступлению, один из которых только что был кроваво пресечен. «Я встречу свой страх лицом к лицу, ” — перед глазами все закружилось, а мальчишка вдруг стал настолько тяжелым, что удерживать его теперь приходилось с огромным трудом. «А когда он пройдет…» — к горлу подступила тошнота, и Дункана внезапно швырнуло и подкинуло, а когда он попытался вдохнуть, то понял, что находится в воде, а Пола в его руках больше нет. «Внутренним оком я разгляжу его след, ” — он вынырнул, и на миг его оглушил шум города. Рядом, отплевываясь, всплыл Пол, нервно стуча зубами и быстро перебирая всеми конечностями. — Мэлителе! — двумя широкими гребками Дункан преодолел разделяющее их расстояние в страхе, что мальчишка сейчас снова уйдет под воду. — Все в порядке, — Пол снова обхватил его, как белка — ствол, и забился на груди, — Я умею плавать. Вывалившись на берег, они еще с полчаса пытались привести себя в порядок и хоть как-то оттереться от кровавых разводов, и только после этого Дункан смог как следует оглядеться. Окончательно сникший Пол молча созерцал каменную кладку города, когда он снова взял его на руки и поплелся вверх по земляной гряде. — Я знаю этот город, — Дункан чувствовал, что надо сделать хоть что-то, чтобы развеять царившее между ними напряжение, а когда он не знал, что делать, он начинал говорить. — И, если повезет, один мой знакомый все еще держит здесь трактир. — И мы просто так к нему завалимся? — Пол медитативно наматывал его волосы себе на палец, второй рукой обхватив его шею, и снова дышал в ухо. — А как же чудовище? — Он бывший ведьмак, — Дункан пожал плечами. — И мы будем держаться подальше от большой воды.