Иногда ошибка может стоить сердца

Чёрная пелена. Сгустки страха и безысходность осязаемы. Одиночество вокруг. Резкий возврат в реальность. Яркое солнце. — Братик, Максим! Алё! Ты опоздаешь. Ну, сколько можно кричать, я уже осипла! Ты меня чё, игнорируешь? Кто-то резким толчком вытаскивает из-под него одеяло, попутно валя его следом на пол. С глухим ударом о холодную поверхность он полностью возвращается из мира страшных снов. — Проснулся? Нако… Ах! О, ужас! Что с тобой? Ты весь в синяках! — Ааа… я подрался.-Смущённо проговорил брат, прикрываясь одеялом. Это был студент третьего курса, отличник и просто занудный старший брат — Максим Ефремов, 19 лет отроду. Болело всё тело. Когда он попытался сесть, его позвоночник, от кончика до самого черепа, пронзила острая боль. У него вырвалось страшное кряхтение, напугавшее сестру. — Тебе очень больно? Эй. Не похоже, что это синяки от драки… только не говори, что тебя… — Заткнись! Нет, конечно! Это… — Максим кое-как поднимается и ложиться в кровать. — Не твоё дело! — Братииик! Ты как вообще? — обеспокоенный и заинтересованный голосок. — Блин, от тебя не скроешься, — разочарованно протянул брат. — Шмакодявка. — Что?! Да сам ты шм… — Нормально, только гордость и зад болит. Но гордость больше. Все, отрежу нах пряди, и со всеми направо и налево гулять буду. — Чтооо?! В своем уме? Решил спид или еще чего нагулять? А волосы вообще не трожь. Это и есть твое отличие. Твоя гордость. Ты же их годами отращивал. А со стилем я тебе помогу, лучше сиди и лечись, долбоебо-брат, — надула губки младшая сестренка Света. Оставив брата в покое, она с гордой головой пошла из комнаты, бубня себе под нос: — У всех братья как братья, а у меня мозгоклюй. — Эй, малышня, если я не могу сейчас тебя достать, это не значит, что я не смогу добраться до тебя потом. — Ладно, ладно, — как-то безразлично прокричала она из соседней комнаты. Оставшись наедине, его начала давить тишина. Странные мысли лезли в голову. «Почему я ничего не сделал? Не остановил его? Или даже не сказал, что я парень. Неужто я такой трус? А сестра… Я знаю, она никому не скажет. Но не изменит ли она мнения обо мне? Не перестанет ли считать самым классным старшим братом? Хотя… Однажды я видел, как она смотрела откровенные картинки с целующимися парнями (это я БЫЛ дома). Может, поэтому Света так странно отреагировала на эту новость. И не слишком ли она счастливая ушла отсюда? Черт. Почему я думаю о сестре после такого? Хотя лучше думать о сестре, чем…» Максим провёл весь день лёжа в постели. Встал только раз, и то по нужде, когда сестры дома не было. Впервые в жизни он отвергал своего «друга». Заглянув в ванную, он с опаской посмотрел в зеркало. «Мда, плачевно. Что за синяки по лицу и под глазами? Не зря Света испугалась, тут сам чёрт испугается». Не считая лица, следы были повсеместно: на ногах и бёдрах, общий вид дешёвой шлюхи… Даже царапины от ремня. Ну и, конечно, от собственного ремня — на запястьях и спине. А укусы и засосы добавляли красных оттенков к шедевру. Вдоволь насмотревшись на всю жизнь, он пошёл спать. А что ещё делать? Парень еле передвигался по квартире и следующие несколько дней. Макс жил один с сестрой. Так что проблем не было, не считая, собственно, сестру. В институте он сказал, что сильно заболел, и просил не приходить к нему. Через несколько дней затворничества прискакала Света с пакетами и счастливым личиком. Вывалив груду одежды в кучу, она заставила во всё это принаряжаться. В итоге у Максима полностью поменялся стиль. Висячие штаны, скрывающие упругие ягодицы, широкие тёмные майки, не показывающие животик, которому позавидовали бы сотни девушек в институте. Это только в институте столько. Не стянутый ремень и чёрные фенечки. Теперь он выглядел тоже как неформал (почему «тоже как», он им и не был, а просто был похож). Но только теперь такой, который пиздит таких, каким он был. С волосами Света долго ухитрялась, в итоге сделала две косички из передних прядей, соединила их на затылке, а оставшиеся взъерошила. Получилось по её мнению классно. Взглянув на себя в зеркало, он подумал, что смотрит не на себя. Парень в зеркале смотрел потухшим взглядом голубых глаз на Максима. Это была громоздкая тёмная сущность со светлой, но не менее угрожающей шевелюрой. Впору самому испугаться. Куда делся вечно весёлый, яркий парень не знал никто, или знал, но молчал в тряпочку. — Красавец! Плейбой! Знаешь, не будь ты занудным братом, я бы… Не, ну кра-са-вец! — - Чтобы ты? Ах, ну ладно.-Довольно грустным голосом ответил он своей сестре. — Ты чё хмуришься? Не нравится? А я так старалась, — надула губки Света. — Если это из-за того, что это не ты, не переживай. Ты всё тот же занудный хиппи — старший брат.-С искренней улыбкой (хоть и с хитринкой) отозвалась она. Эти слова задели Максима (и улыбка, конечно) и он улыбнулся, впервые после случившегося. Таким образом, он решил, что не изменится хотя бы ради своей милой маленькой сестрёнки (кстати, ей 17 О_о). Оклемавшись до конца, на следующий день он пошёл в институт. Его изменившаяся внешность колоссально повлияла на студентов. Студентки замечали крутого новичка и шушукались. Некоторые боялись и расступались, чтобы ненароком не задеть его плечом. Некоторые не особо показывали, что замечают его. Добравшись, наконец, до кабинета, он зашёл в него, как ни в чем не бывало сел за своё место, и стал готовиться к паре. Ну нужно же достать тетрадки с ручкой. Сзади подошёл его однокурсник — Лёша Иванов, наверное единственный из всех, здесь присутствующих, которого он мог назвать другом. Были ещё двое, но одна училась на параллельном курсе, а верзилу он тут не видел, опять просыпает. — Эй, извини, но здесь сидит обычно мой друг Максим. То, что его не узнал Лёша, его удивило, но не сильно. Решив пошутить (странно, что у него было на это настроение), он, не оборачиваясь, говорит нарочито грубым голосом: — О, привет, Лёша. Это я, Максим! Не узнал, что ли? Леша застыл, уставившись на белобрысый затылок парня. Он не решался обойти его и посмотреть ему в лицо. Наконец, отойдя от шока, русый обошёл стол, всё ещё не решаясь, и опустил взгляд на парня. Какого было его удивление, когда он обнаружил у верзилы лицо его неформального друга. Макс никогда не называл себя неформалом, но если взять его стиль, то по меркам общественности, это ненормально. Но теперь этот ненормальный перешёл все границы. Русый, за многие годы их учения вместе, уже привык к джинсам, которые, ну не может нормальный человек так назвать, к цветастым майкам и кофтам. Максим всегда был оптимистичным и улыбающимся, наивный как ребёнок, но очень умный. И в этот раз он улыбался. Но в его глазах скрывалась грусть. Окружающие бы и не заметили ничего, кроме смены одежды, но не Лёша. Максим так и улыбался, дожидаясь комментариев Лёши. Тот молчал, обдумывая: говорить ему о том, что он заметил или не стоит. Наконец, решив молчать, он тоже улыбнулся и, залившись смехом от своей тупости, долго не мог успокоиться. — Ну ты даёшь, шутник. Я чуть в штаны не наделал, — отдышавшись, сказал он сиплым голосом. — По твоему лицу можно сказать что не чуть… Ах-ха-ха… — продолжая шутку, грубым голосом прокомментировал Максим. После они долго смеялись вместе. До самого начала пары они не затыкались, и даже на паре тихо переговаривались. У Максима промелькнула мысль: а ведь ничего не изменилось. Он смеялся и шутил. Все эти дни зря себя накручивал. Делал трагедию из случая, какой-то неприятности (да быстро успокоился, а, ну, начхать). Он мысленно поблагодарил своего друга за психологическую помощь и поддержку. Возможно тот и не знал, как сильно ему помог, и вряд ли бы понял, что значит «психологическая…», но Максим был счастлив.