История про лебедя, фею и оборотня

Слэш
R
Завершён
220
автор
Размер:
268 страниц, 32 части
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
220 Нравится 268 Отзывы 109 В сборник Скачать

Глава IX Первый тур

Настройки текста
Дазай волновался с самого утра. Сна не было ни в одном глазу, хоть и проворочался он полночи. Даже то, что вчера Рюноске с Ацуши на пару едва не за руки уволокли его в комнату Юри, где они до самого отбоя повторяли школьные и не совсем заклятья, пытаясь подготовить его ко всему — Осаму волновался страшно. За завтраком кусок в горло не лез, хотя Рюноске старательно подкидывал в его тарелку тосты с джемом и омлет. С другого боку было странно пусто, потому что Виктор сегодня уселся с краю стола, в своем тесном кружке северян, и судя по небрежному взгляду — ничего не могло помешать аппетиту чемпиона Дурмстранга. Сразу после завтрака им всем сказали идти в направлении поля для квиддича, так что стоило Осаму решительно отодвинуть тарелку от себя, друзья волшебным образом оказались рядом с ним и плотным кольцом повели к месту назначения. Словно он мог сбежать. Вряд ли бы они остановили его, но желающих влезть в личное пространство Дазая и ободряюще похлопать его по плечу — да. Так что те оставались на расстоянии вытянутой руки, широко улыбались ему и сердечно желали удачи, размахивая флажками Слизерина и Хогвартса. На поле для квиддича возвели многоступенчатые трибуны, словно там собирались устраивать маггловский матч по футболу. Огромное количество людей — студенты и приглашенные гости, иностранцы и репортеры — стекались на трибуны, создавая многоголосый и навязчивый шум. Где-то здесь были их родители, но встретить их сейчас было практически нереально. Колени казались слабыми, ноги двигались лишь усилиями воли. Сердце стучало где-то в горле, и Дазай в волнении теребил рукав спортивной кофты. Все казалось каким-то зыбким, будто ненастоящим, не с ним и не про него. Понимал, что волноваться настолько сильно — глупо, их ведь не на бойню ведут, в конце концов, но поделать ничего не мог. Они остановились у небольшой пристройки сбоку от трибун, где должны были ждать чемпионы. Осаму взволновано посмотрел в лицо каждого, мысленно ища в их чертах поддержку и веру в собственные силы — и с тихой благодарностью встретил там ту. Выразительно посмотрел на Ацуши, что едва не подпрыгивал от возбуждения, и тот заставил себя выглядеть чуточку виноватым. — Если я выиграю этот чертов Турнир, я заберу твою комнату, — слабо усмехаясь, сказал Осаму, и глаза Ацуши распахнулись еще больше. — И в этом году я выбираю, куда мы поедем в отпуск. — Но в этот раз моя очередь! — возмущенно начал Ацуши, но от чувствительного тычка Рюноске замолк, обиженно взглянул на него. Тот веско сказал: — Он заслужил. Между ними началась словесная перепалка, которая заставила Осаму немного отвлечься от собственного волнения, даже улыбнуться уголками губ. Юри сказал, привлекая внимание их всех: — У тебя все получится, Осаму. Ты им ничем не уступаешь, и заслуживаешь самую лучшую комнату. Остальным пришлось согласиться, и после пожеланий удачи и победы они направились на трибуны, искать свои места и родителей. Сделав глубокий вдох, он нырнул в помещение — и его тут же ослепила вспышка колдокамеры. Потеряно проморгавшись, он увидел ухмылочку Риты Скитер и обошел ее по широкой дуге. Та вместе с другими репортерами коршунами следила за всем происходящим, но не подходила. Чуя, Виктор вместе с директорами и министерскими рабочими уже были здесь, и стоило Дазаю появиться, он стал центром взглядов самого разного оттенка. Чувствуя, что здесь катастрофически мало пространства для всех них, Дазай попытался бочком отойти к стене, но в итоге наступил на ногу французу, и тот неожиданно громко вскрикнул — и словно в синхроне, на трибунах отчего-то заголосили зрители. Чуя гневно вскинул на него глаза, и Осаму вдруг заметил темные тени под ними, заполошено бьющуюся сонную артерию и нервные пальцы — да он волновался не меньше Дазая, и это почему-то заставило японца чуть приободриться. Не всем может быть настолько побоку, как Виктору, что весело болтал с мрачно глядящим на него Фельцманом. — Смотри, куда идешь, — настолько тихо пробормотал француз, что Дазаю показалось, что он прочитал то по губам — настолько прикипел взглядом к искусанной и покрасневшей коже. Осаму заторможено кивнул и попятился назад, уткнулся наконец спиной в стену и замер. Чуя недоуменно глянул на него, закусил губу, словно сдерживая рвущиеся на волю слова, а Дазаю как-то враз стало слишком жарко. Он поспешно скинул с себя уличную мантию, стараясь не смотреть в сторону Чуи, но это было практически невозможно — тот стоял буквально в двух шагах и притягивал взгляд ярко-рыжими, собранными в высокий хвост волосами, и неожиданно хрупкими выступающими позвонками на тонкой шее, и Дазай просто отказывался понимать, почему он вообще обращал внимание на эти мелочи и в такой обстановке. — Чемпионы, подойдите все ко мне, — спустя минуту сказал мистер Малфой, и все встали полукругом вокруг него, камеры заработали, запечатлевая момент. В его руках был небольшой тканевый мешочек, привлекая взгляд. — В первом туре вам нужно победить вашего противника и забрать у него сердце, в нем будет подсказка для второго тура. Сердце метафорическое, конечно. Чтобы пройти это испытание, вам нужно проявить незаурядные магические способности, находчивость и отвагу. После прохождения задания каждый из судей будет выставлять вам оценки от одного до десяти, максимально можно получить пятьдесят баллов. Малфой раскрыл мешочек и предложил каждому опустить руку. Сглотнув вязкую слюну, Дазай полез первый, коснулся чего-то и вынул теплый, почти горячий камушек с порядковым номером один. Виктор тем временем вытянул покрытый изморозью камушек с цифрой три, а Чуя — самый обыкновенный с цифрой два. — Характеристики этих камней соответствуют вашему противнику, а цифра — очереди вашего выхода, — снова заговорил мужчина и торопливо убрал мешочек. — Сейчас вам нужно надеть защитную форму, которая в случае серьезной опасности защитит вас. Также на арене всегда будут два взрослых волшебника под дезиллюцинацонными чарами, которые будут следить за вашей безопасностью. Также приглашены колдомедики на случай травм. Если вы захотите остановить Турнир — отправьте сноп красных искр из палочки. Удачи. Вместе с министерскими рабочими вышли и все репортеры, и в помещении сразу стало просторней. Директора передали своим воспитанникам легкую даже на вид форму — щиток на грудь и наколенники, но при малейшем соприкосновении чувствовалась сильная магия, и сомнений, что эта штука сможет защитить его — почему-то не возникало. Поттер поправлял перетянутые завязки со спины, а Осаму все вслушивался в разгорающийся рев толпы снаружи и с силой сжимал горячий камень, практически обжигая ладонь. Во рту пересохло, перед глазами казалось мутно, а сердце снова пыталось выбраться на волю через горло. Наконец директор несильно хлопнул его по плечу, привлекая внимание. На его лице была легкая подбадривающая улыбка, но смотрел он так пристально, что было даже немного неловко за свой растрепанный вид. — У тебя все получится, — повторил он в точности слова Юри. — Просто хорошенько пораскинь мозгами там, на арене. Осаму кивнул, и директора покинули помещение, оставляя чемпионов одних. Практически сразу же рядом оказался Виктор, задел плечом, солнечно улыбнулся. Он заглянул в лицо японца, сказал: — У тебя такой вид, будто тебя сейчас стошнит. У вас обоих на самом деле. Чуя даже не обернулся, гипнотизируя взглядом свой камушек, а у Дазая даже на это времени не осталось — его уже вызывали на арену. Осаму вышел наружу, и словно поднялся с глубины на поверхность — звуки оглушили его. Оказалось, стены пристройки значительно сглаживали интенсивность человеческого возбуждения, и сейчас оно свалилось на Дазая в полной мере и буквально приковало к месту. Сразу отовсюду доносились хлопки, топот и кричалки, откуда-то даже звучала музыка, и все это превращалось в такую какофонию, что даже слегка замутило. Японец поднял голову и увидел шесть ярусов, полных людей — казалось, вся магическая Британия собралась здесь и еще оставалось куча места для иностранцев, которое они с энтузиазмом заняли. Людей было так много, что и лиц не разглядеть. Арена представляла собой образцовую каменную пустыню с огромными валунами, за которые можно было спрятаться, и отделена от посадочных мест тонким защитным куполом. Вдруг прозвучал громкий взрыв, и тело Дазая оцепенело. Взгляд размылся, уши заложило, отрезав от рева толпы, из легких будто вычерпнули весь кислород и стало трудно дышать. Это был сигнал к началу первого тура, но Осаму едва мог пошевелиться. На другом конце арены зашевелился… камень. Из огромного валуна появились массивные руки, оперлись о землю, поднялась голова с провалами глаз и рта, неуклюжее тело подтянулось, выпрямилось на нескладных каменных ногах и возвысилось над ареной на добрых два с половиной метра. И вдруг — вспыхнуло огнем, разом, весь, превратился в горящий, раскаленный факел, и толпа очаровано охнула. Чудовище посмотрело прямо на Дазая, и на дне его глазниц полыхало пламя. А Дазай смотрел в ответ — пальцы вжимал в грудь, словно пытался заставить свои легкие снова работать, и невидяще смотрел в ответ, чувствуя, как щиплет уголки глаз. Чудовище вытянуло руку, на огромной ладони завертелся камень, обернулся в огонь, словно пластмассовая палочка в центрифуге сладкой ватой, превращаясь в горящее орудие. Он, сначала будто неуверенный в собственных ногах, вдруг огромными шагами направился в сторону Дазая, и земля сотрясалась от его мощного монолитного тела. Чудовище приближалось быстро, слишком быстро, а Осаму все стоял, выпучив глаза. Сбоку уже начали слышаться взволнованные крики, требования бежать, не тупить, а чудовище раскрыло рот, и из его недр донесся нечеловеческое утробное рычание, что буквально дрожью окатило тело — и Дазай наконец очнулся. Словно крошечный зверек, абсолютно на инстинктах, он бросился в бок, и огненное ядро угодило куда-то сбоку от него, обожгло жаром, но не ранило. Осаму огромными, осознанными глазами уставился на горящую гору камней, не представляя, как вот это можно победить. И забрать сердце! Дазай бегал, словно заяц, от огненного чудовища, вызывая смех и улюлюканья — но ему было плевать. Он из своей парализованности итак уже потерял драгоценные секунды, и теперь лихорадочно пытался сообразить, как можно победить то, что, очевидно, не обладало сознанием, не имело органическую природу и целиком состояло из огня. Как жаль, что Ацуши не подкинул ему одну из своих книг по магическим дуэлям! Петляя между камней и уходя от очередного огненного ядра, он испробовал заклятье заморозки, но было без толку, заклятье сепарации, но опять не то, поливал его водой, словно маггловский пожарный — но тоже мимо. Чудовище двигалось медленно, движения его были какими-то вялыми, словно… кто-то управлял им, как марионеткой. Озаренный мыслью, Дазай выглянул из своего укрытия, наблюдая за бестолково рыскающим в его поисках чудовищем. Даже если он и был марионеткой — Дазай не знал ни одного способа разорвать эти нити. К нему нельзя было приблизиться из-за огня, известное ему заклинание заморозки было слишком слабым, и нельзя было вечно прятаться за камнями. Осаму уже порядком выдохся, на лбу чувствовалась испарина, спина была мокрая от бега. Он был слаб в бою, в его арсенале было не так много заклятий, которые могли бы пригодиться — и это в противостоянии с человеком, а не с огненным чудовищем. Ацуши бы точно справился. И Чуя точно справится, подумал он вдруг с неожиданной злостью. Потому что — какого хрена? Этот мелкий француз в шелках ничем не лучше его. Чувствуя непонятное воодушевление, Осаму заново осмотрел местность, пытаясь найти какие-то подсказки. Но та была скудной — камни да камни побольше. Очень хотелось верить, что новое чудовище не проснется в пару к этому. Дазай поднял голову — над ним был первый ярус, тут был сектор с приглашенными иностранцами. Японец выцепил взглядом пару лиц, что смотрели на него выжидающе, чуть нетерпеливо, и вдруг в руке одного из них он увидел стакан — обычный фирменный стакан из кофейни в Хогсмиде. В голову пришла безумная идея. — Хей, мистер! — закричал Дазай, и понадеялся, что у него есть в запасе хотя бы минута, прежде чем чудовище настигнет его укрытие. Мужчина — длинноволосый, в пальто и шляпе — нахмурил тонкие брови, словно не понимая, к нему ли обращаются. — Да, вы! Бросьте мне ваш стакан, будьте добры! Это вроде не было запрещено правилами, так что Осаму выжидающе смотрел на мужчину. Тот на секунду закусил губу, но все-таки вытянул руку над поручнем и выпустил стакан. Дазай как-то слишком поздно вспомнил, что там была защитная сетка, но, похоже, та работала только в одну сторону, так что стакан без проблем упал на поле. И спасибо, что он был уже пуст. Дазай схватил стакан влажной рукой и метнулся вбок, но огненное ядро прилетело слишком близко и скоро, упало практически рядом, и Осаму на какое-то мгновенье даже показалось, что его ногу сейчас оближет огонь, оставит страшный ожог, но защитные щитки на теле сработали, отреагировали мгновенно, окутав ноги прозрачным маревом. Трибуны взволнованно, импульсивно вскрикнули, опасаясь за сохранность чемпиона, но быстро поняли, что он в порядке, и разразились поддерживающими речевками. Осаму их не слушал — он пытался уйти как можно дальше от чудовища, но так, чтобы он не успел создать новое огненное ядро. Идея правда была скорее провальная, чем заслуживающая право на жизнь, но попробовать все-таки стояло. Осаму положил стакан на землю и увеличил его до размеров двадцатилитрового ведра. Наполнил его водой до каемки и выглянул из-за камня, заорал, что было сил: — Хей, я тут, глупый ты кусок камня! Меня ищешь? Ну так подойди и поджарь меня! Чудовище, услышав крик, вдруг сорвалось на бег, яростно рыча. Он не успел еще создать новое огненное ядро, и летел на своего противника всей своей массой, не видя преград. Дазай заставил себя ждать, стоять на месте. Хотелось дать деру, но кровь, казалось, была насыщена адреналином под завязку, и тело чувствовалось легким, гибким, готовым выполнить любой его маневр. Трибуны непонимающе гудели, разочарованно топали, но поле зрение Осаму сузилось до массы несущихся на него камней. И вот когда до него оставалось всего пару метров, он опрокинул ведро с водой, мгновенно заморозил ту, и чудовище завязло во льду, словно тяжелая махина в болоте. Не давая ему опомниться и выбраться, Дазай взмахом палочки заставил ледяные сталактиты подняться вверх на добрых полметра — те пронзили ноги чудовища, намертво приковали его к месту. Послышался отчаянный рев, пробирающий до костей, но Дазай, опьяненный небольшой победой, остановиться уже не мог — он подскочил ближе, обломал один сталактит, размножил его и с чудовищной силой впечатал в горящее тело. Против ожидания, те не расплавились, не раскрошились от встречи с огненно-каменной сутью, а пробили тело насквозь. Чудовище замерло, огонь вдруг резко затих и массивное тело рассыпалось на множество теплых, почти горячих мелких камушков. Среди всех них Дазай увидел ярко-красный — по форме почти овал, оно мерцало, звало, и японец взял то в руки, едва не обжигая пальцы. Поднял вверх, словно уже выиграл кубок Турнира — и трибуны взорвались криками, оглушили. На лице, против воли, выступила несмелая улыбка. Дазай обернулся к судейской ложе, чувствуя, как потряхивает все тело от пережитого. Те взяли минутную паузу для обсуждения, а он пока пытался выровнять дыхание и привести мысли в порядок. В уши вливался рев толпы, поздравления, ликования, и это было неожиданно приятно. Крепко сжимая сердце, слизеринец обратился в зрение, когда Гарри Поттер встал и начертил в воздухе десятку. Ослепительно улыбнулся, словно провоцируя людей на новую волну поддержки. Яков Фельцман, Малфой, а за ним и Стоун поставили девятки. Мадам Морель — восьмерку. Похоже, его несостоявшийся ожог взволновал судей и оттого отняли баллы, с недовольством подумал Осаму. Но — сорок пять баллов, и это тоже было отлично. Вместо того чтобы вернуться в пристройку, Дазай прошмыгнул на трибуны. Опустил сердце в карман спортивных штанов, с каким-то довольством и гордостью чувствуя его тепло бедром, и неожиданно для себя оказался как раз около того мужчины, у которого выклянчил стакан из-под кофе. Осаму почувствовал себя обязанным сказать: — Спасибо, мистер. Простите, не знаю вашего имени. Без вас я бы не справился. Мужчина окинул его взглядом, смешливо прищурился и ответил: — Мсье Верлен. Не стоит благодарности. Ты отлично справился бы и без меня — трансфигурировал бы любой камень в сосуд да и все. Осаму досадливо прикусил язык — надо же было ему попросить помощи у француза. Он же априори был за Чую, но искоса глянув на мужчину, слизеринец не заметил следов неприязни или злости. Не желая признаваться, что превращать сосуд из камня нужного размера было бы слишком долго, он промолчал. Посчитав разговор оконченным, Дазай снова поглядел на арену, где как раз была очередь Чуи проходить своего монстра. Осаму вдруг узнал еще кое-что — все это время его действия комментировали, но он был настолько погружен в прохождение первого тура, что в общей какофонии звуков и гулких ударов сердца в ушах даже не заметил голоса неизвестного мужчины. Но хорошо слышал его сейчас: — Приветствуем чемпиона из Шармбатона — Чуя Рембо! Трибуны зааплодировали — чуть более сдержанно, на вкус Дазая, чем ему самому, и, конечно, его неожиданный сосед также захлопал в ладоши, неожиданно громко свистнул и прокричал слова поддержки на французском. Чуя замер посреди поля, и когда снова прозвучал громкий взрыв, Дазай был готов и уже едва вздрогнул. Со спины Чуи зашевелился камень — и тот опрометью обернулся. Подобно чудовищу Осаму, этот также неловко и неторопливо поднимался, но не вспыхнул огнем, а остался изначальным. Вместо огненных ядер в руках чудовища были каменные — спрессованные, тяжелые, они врезались в землю, словно железные ядра бомбард. Чуя не замер бестолково, как Дазай — едва чудовище выпрямилось, француз уже коснулся своего тела, сделал его невесомым, и спустя секунду уже прыгал по огромным валунам, как чертов мотылек. Комментатор воодушевленно говорил: — Отличная тактика, чтобы дезориентировать и изучить врага! Чуе понадобилось всего несколько минут наблюдений за тварью, чтобы придумать план. Уходя от брошенных в него ядер с необъяснимой легкостью, он зашел за спину чудовища и в его руке оказался уже знакомый хлыст — как тогда, на факультативе. Дазай отчего-то затаил дыхание, глядя, как небольшая хрупкая на вид фигура балансировала на остром краю камня, как замахнулась и обрушила сконцентрированную мощь огненной стихии на каменную спину чудовища. Сколько же в этом крошечном на вид человеке было силы — Осаму, как и Верлен, импульсивно вцепился в поручни, во все глаза следя за происходящим. «Да это же голем», — ясно и четко проскочило в сознании японца, но уже как-то слишком поздно. Сочленения рук и тела у него было слабым, между головой и туловищем не было шеи — в каменном големе это было видно отчетливо. А еще — круглую, практически незаметную метку на голове чудовища, которая связывала его с хозяином. Огненные хлысты метили точно в слабые места с безжалостной точностью. Дазаю казалось, что он даже слышал оглушительный свист хлыста, разрезающий воздух в движении, но это было вряд ли — толпа пришла в безумство, поддерживала чемпиона Шармбатона, как родного. Осаму не было жалко — ему почему-то хотелось тоже хлопать в ладоши и громко кричать, но он крепко вцепился в поручень, чтобы не позориться. Но мужчина рядом с ним точно следовал своим желаниям. — Вы посмотрите, как он ловко расправляется со своим противником! Похоже, это будет быстрая победа! Едва не переваливаясь за поручни, Дазай немигающим взглядом следил, как быстрая фигура с предельно сконцентрированным выражением лица разбивала фигуру голема, словно спелый арбуз топором. Тот, неловкий, неповоротливый и медленный, практически ничего не мог противопоставить Чуе и его скорости, даже не успел создать больше двух каменных ядер — перерубленные в сочленениях руки упали рядом с ним грудой обычных камней. Хорошенько прицелившись, Чуя единым четким ударом опустил хлыст на череп чудовища и тот пошел трещиной — руна была повреждена, и голем рассыпался горой мелких камней. Чуя опустился на землю, аннулировал чары, из руки пропал огненный хлыст, и даже с такого расстояния Дазай видел, как сильно покраснела рука того, почти до самого локтя. Не обращая никакого внимания на безусловно неприятные ощущения, француз наклонился и вынул из груды камней чернеющее овальное сердце голема. Поднял вверх, как совсем недавно Осаму. — Это было потрясающе! Какое мастерство и навыки! Давайте посмотрим, что решили судьи! А судьи единогласно решили дать чемпиону Шармбатона по десять баллов, подарив ему высший балл — пятьдесят. Чуя уходил с поля под громкие аплодисменты, с высоко поднятой головой, держа в руках свою победу. Положа руку на сердце, Дазай признавал, что это было… потрясающе. Едва ли он когда-то произнесет это вслух, но чувство какого-то детского, неподдельного восторга заполнило его до краев, будто это была его победа, а не соперника. Еще долго не утихала толпа, и Верлен только способствовал этому, провоцируя все новые эмоциональные выкрики в честь французского чемпиона. Дазай не знал, поднялся ли Чуя на трибуну, чтобы поглядеть на первый тур Виктора, но тот уже вышел на арену. Трибуны по-новой начали шуметь, а Дазаю казалось, что к концу всего этого он останется оглушенным. — Приветствуем чемпиона из Дурмстранга — Виктор Никифоров! Виктор встал посреди арены, выжидающе похлопывая палочкой по бедру — и со стороны он казался совсем расслабленным, даже скучающим, но глаза его цепко высматривали противника. Все снова повторилось — из камня выпрямился в полный рост голем, но в этот раз он покрылся толстым слоем снега и льда, и оружие его — спрессованные ледяные глыбы. Виктор начал действовать подобно Чуе — коснулся тела палочкой, нивелируя собственный вес, и взмыл на огромные валуны. Но атаковать не спешил — просто перепрыгивал с одного на другой, словно скучающий ребенок, что-то высматривал, наблюдал, примеривался. Он скакал туда-сюда, что чудовище постепенно зверело, крутилось на месте, как волчок, глыба льда хранилась в массивной ладони, но он не мог использовать ту, потому что цель все время двигалась, а он был слишком медленным, чтобы поспеть. Не сбавляя ходу, палочка Виктора внезапно обрела острый наконечник, он полоснул по пальцам, и на тех выступила кровь. И вдруг — накинулся на голема сзади, мазнул израненной рукой по яркой руне на голове и спустился по ледяной спине, как по горке. Отступил за камень, затаился. — Что только что произошло? Что хотел сделать чемпион Дурмстранга?! Голема вдруг затрясло, словно он подхватил человеческую лихорадку, огромные руки беспорядочно засучили на уровне груди, но выше подняться не могли. Он закрутился на месте, как ужаленный, но через мгновенье снова затих, встал на месте, замер. Виктор вышел из-за камня, легко вспорхнул на спину чудовищу и что-то принялся делать со сложной руной на его затылке — с такого расстояния было не разобрать. Трибуны замерли, безмолвно замер и комментатор в ожидании развязки. Виктор снова отступил, но уже не таясь, встал прямо перед големом, его лицо приняло сосредоточенное, какое-то слишком взрослое выражение. Он повел палочкой — и голем вдруг рухнул на колени. Земля содрогнулась, и вздрогнули трибуны. Не отрывая глаз, все следили, как чудовище подняло руку и вдруг впилось в собственную грудину, совершенно без чувств раздробило лед, раздробило камень и достало из полости тела голубой овальный камень — сердце. Протянуло руку, и Виктор с готовностью принял его. Под легким движением палочки голем рассыпался на ледяные осколки. Виктор поднял руку с зажатым в ней сердцем, и то было заляпано кровью с его пальцев. Улыбнулся широко, чуть даже безумно, показалось Осаму, и холодные глаза его устремились в судейскую ложу. Комментатор как-то пытался вернуть легкую и поддерживающую атмосферу на трибуны, но получалось слабо. Публика была шокирована — не то возможностями чемпиона Дурмстранга, не то его жестокостью. Хотя с чего бы — это ведь всего лишь камень, пусть и временно наделенный энергией. Но люди почему-то упорно не понимали того, воспринимали голема едва ли не за личность — понимали единицы. Хотя с таким же успехом они могли хранить минуту молчания после каждого убитого голема, а не только после того, как с ним закончил Виктор. Или все дело в методах? Но ведь цель была одна — захватить сердце. И каждый справился. Пока судьи препирались, Никифоров успел залечить свои пальцы и обтереть камень и спортивную форму, любуюсь на него, как на драгоценный. Казалось, его совершенно не трогал чужой шок, ему было плевать, что могут подумать все разом чиновники, жители островов, гости и сами судьи — его волновало только то, что мелкое пятнышко крови все не хотело оттираться с гладкой поверхности камня. Наконец судьи огласили свой вердикт. Мадам Морель — семь. Остальные судьи — по восьмерке. В итоге — тридцать девять. Виктор оказался на третьем месте.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.