История про лебедя, фею и оборотня

Слэш
R
Завершён
220
автор
Размер:
268 страниц, 32 части
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
220 Нравится 268 Отзывы 109 В сборник Скачать

Глава XII

Настройки текста
Начало декабря, помимо внезапного озарения, что скоро начнутся контрольные, принесло еще и встречу с миссис Грэм — его психотерапевтом. Но по правде говоря, пока Дазай ждал этой встречи, успел сто раз передумать. — Рада снова видеть тебя, Осаму, — тепло улыбнулся женщина, и указала рукой на кресло. Отцу пришлось потрудиться, чтобы найти помещение в Хогсмиде, которое можно арендовать почасово раз в неделю. По очевидным причинам, Дазай не мог приехать к ней в лондонский кабинет, так что он старался даже не думать, во сколько обходилась отцу эта встреча. После недолгого обмена любезностями, Дазай опустился в кресло и замер, как-то разом сжавшись. — О чем ты хотел поговорить? — подтолкнула миссис Грэм, видя, что парень смотрит куда угодно кроме как на нее. В последний раз, почти год назад, они расстались на позитивной ноте. Осаму ощущал в себе силы продолжать свой путь один, но вот уже сейчас чувствовал, что спотыкался на ровном месте и окончательно потерял ориентир. Кошмары перестали его мучать, он перестал замирать посреди дороги на зеленый, неожиданные громкие звуки не действовали на него подобно стоп-сигналу и он перестал кидаться на окружающих людей, преобразовывая негативные эмоции в неуемную энергию познания. Вот до последнего месяца и справлялся, судя по ощущениям. А сейчас весь его прогресс нивелировался и превратился в абсолютное ничто. Они договорились встретиться, если станет хуже. Если вернутся кошмары, агрессия или другие практически побежденные симптомы ПТСР. Осаму не чувствовал, что его болезнь возвращалась. Но он и не чувствовал себя в порядке. — Этот год очень странный, — выдавил через силу Дазай, нервно перебирая пальцами подол теплого свитера. — В этом году я стал участником Турнира, и в школу приехали ученики других школ… Ну да вы знаете. Все об этом знают. — Осаму кривовато усмехнулся, но вышло как-то жалко. Миссис Грэм не перебивала его, давая время перебрать свои мысли по зернышку из одной кучи в другую. — Многие смотрят на меня, как на кумира, хотя я не сделал ничего выдающегося и вообще не хотел принимать в этом цирке участие. Ну да и пусть, не собираюсь опираться на их ожидания. Но… дело в другом. Мысли рассыпались, как крупа из дырявого пакета. Осаму вдруг почувствовал себя очень глупо. Щеки отчего-то потеплели, а ладони покрыла влажная пленка пота. Как же тупо то, что он собирался сказать, ей-богу. С таким вообще обращаются к психотерапевту? Миссис Грэм — серьезный специалист, она имеет кучу образований и аккредитаций, больше тридцати лет стажа и у нее до сих пор где-то хранятся его детские рисунки со старыми кошмарами. Он серьезно собирался спросить у нее такое?.. Как же стыдно. — Нет нужды заставлять себя, если ты пока не готов это сказать, — успокаивающе сказала специалистка, видя, как мальчишка перед ней то краснел, то бледнел с пугающей скоростью. Он кивнул и заставил себя длинно выдохнуть. В конце концов, она за свои годы работы повидала уже наверняка всего. Она ведь и с психами работала, и детьми, которые потеряли голос от страха — порой это был один и тот же человек. Она сама не раз говорила, что лучше прямого вопроса может быть только честный вопрос самому себе, так что стоило поунять свой стыд и перейти к сути. Не засмеет же она его в самом деле. В общем, Дазай себя уговорил. — Дело как раз таки в тех студентах по обмену, — глядя в небольшое мансардное окно за спиной специалистки, сказал японец, чувствуя удушающий румянец. — Они показались мне… интересными. Точнее, их умения. Точнее, их магия… Точнее… Дазай не нашел подходящего слова, чтобы выразить, что именно его зацепило, и заставил себя остановиться, чтобы не утопиться окончательно. Миссис Грэм со все таким же благодушным выражением лица кивнула, будто он сказал хоть что-то внятное. — Это здорово, что новые студенты показались тебе занятными. — Дазай нахмурился на ее слова: звучало так, будто в зоопарке ему приглянулась какая-нибудь зебра и он просит помощи подготовить речь для отца, зачем им на заднем дворе нужна такая же. Но миссис Грэм, как всегда, зрела в суть: — Ты хочешь с ними подружиться? По крайней мере они смогли сформулировать запрос, вяло подумал японец, чувствуя себя мелкой первогодкой. Осторожно скосив глаза на женщину, он не увидел там насмешки или снисхождения — хотя, видит бог, это звучало еще хуже, когда обрело форму из слов. — Да, — выдохнул Осаму, и оставил в покое подол свитера, потому что там наверняка была уже подпалина от его пальцев. И не найдя в себе и дальше сил терпеть жгучее смущение и стыд, пробормотал себе под нос: — Это совсем ужасно, да? Мне уже семнадцать, а у меня запрос, как у ребенка. Теплая улыбка появилась на лице женщины, преображая то. Дазай так часто видел эту улыбку в прошлом, что против воли чуть расслабился, только сейчас ощутив, насколько же были зажаты его плечи. — Желание подружиться — абсолютно естественно для любого человека. И это хорошо, что ты решил подойти к этому вопросу основательно. Но прежде чем мы начнем, ответь мне на вопрос: зачем тебе новый друг? Японец растерялся. Он так долго искал ответ на этот вопрос, что успел забыть заготовленный для миссис Грэм. Пришлось изобретать заново. Идя обратно в замок после сессии, когда темень уже навалилась на Хогсмид всем своим весом, Дазай пространно размышлял о том, что истинный ответ на этот вопрос откроется для него только когда он заполучит эту дружбу. И избавится от выматывающего чувства опустошенности — тоже. Казалось, что за его желанием заполучить эту дружбу, крылось что-то намного фундаментальнее и сложнее. Это уже начало казаться какой-то навязчивой идеей, и это слегка пугало. Воскресное утро подарило ему липкую испарину на лбу от очередного невнятного сна. Умывшись и приведя порядком отросшие вьющиеся волосы в порядок, он наконец смог посмотреть на себя в зеркало без жалости. Ведя пустой разговор с Рюноске, они добрались к остывающему завтраку в Обеденный Зал. Его сова — рогатая неясыть — сидела на обеденном столе нахохлившись и кусала любого, кто пытался подобраться к почте. Пострадал даже Ацуши, что с обиженным видом теперь сидел с прокушенным пальцем во рту. — Она никогда меня не любила, — со скорбью заявил он, когда Дазай вместе с Рюноске сели за стол. — Ты отбирал у нее печенье в детстве, — хмыкнул Осаму, и его братец обиженно засопел. — Так что это вполне оправданно. — Эй, я был ребенком! — Ты же знаешь, что печенье для сов делают из мышей и сверчков? — мстительно сказал Дазай, и судя по округлившимся глазам Ацуши, нет — он не знал. — Врешь ведь! — воскликнул гриффиндорец, забывая и про боль в пальце и про навостривших уши змей вокруг. Рюноске едва слышно рассмеялся, и Ацуши перевел на него растерянный взгляд, глянул так, словно на обновление любимой игры на домашнем пк. Дазай поспешил отвернуться, отвязал наконец почту от лапки откровенно злой неясыти и попытался задобрить ее тостом с арахисовой пастой. Но та глянула на него с каким-то слишком человеческим раздражением, резко раскрыла крылья, хорошенько хлопнув теми прямо по лицу Дазая за ожидание, и улетела. Потирая покрасневшую щеку, он увеличил почту — то были «Ежедневный пророк» и письмо от отца. На главной странице газеты на первой полосе была статья: «Чуя Рембо — третий чемпион Турнира на первом месте». Фотография рыжего француза с зажатым в руке сердцем голема была на всю страницу. — Ты знал, что Чуя участвует в маггловских гонках на мотоциклах? — снова подал голос Ацуши, заметив, что младший брат, даже не положив еды в тарелку, принялся за чтение. Не обращая внимание на отсутствие хотя бы заинтересованного взгляда, Ацуши принялся дальше самозабвенно перечислять факты из газеты: — И у него есть доберман! А еще он приемный, и у него два отца. Дазай захлопнул газету и отбросил в сторону. Самое интересное ему уже, похоже, рассказали. Неспешно накладывая себе в тарелку остывшую еду, он вполуха слушал щебетания брата про стихийную магию Чуи и что с ним все было понятно еще в два года, когда он поджег свой приют, про его мечтания стать военным и вполне себе конкретный план на будущее. Мерно жуя сэндвич, Осаму словил себя не мысли, что ему неприятно это слушать. Это было как-то неправильно — узнать обо всем этом из газеты. Ему бы хотелось… узнать обо всем этом самому, в диалоге. Статья была какой-то слишком личной, открывала горделивого и надменного француза с какой-то совершенно неправильной стороны — чересчур интимной. Дазай бы не хотел, чтобы о его мечтах и планах писали на всю магическую Британию. Впрочем, и его самого уже успели вывалить в пыли эти писаки. Не чувствуя вкуса и голода как такового, Дазай прошерстил глазами оставшихся студентов за столами, и ожидаемо не нашел Чую. Мелькнула мысль, что он, возможно, также сейчас ищет углы потемнеете, в попытке избежать повышенное внимание толпы. Хотя — с чего бы? У того вроде как не наблюдалось проблем с принятием своей популярности. Слишком много мыслей о слишком маленьком человеке за одно утро. И все-таки сбежать от этих мыслей не получилось, потому что в библиотеке, куда Осаму направился сразу после завтрака, и был источник этих мыслей. Где-то между старым фолиантом о волшебных ракообразных и тонкой книжице, как преобразовывать плоские камни — в общем, в самом глухом закутке он сидел. Японец на секунду подвис, зацепившись взглядом за сосредоточенное, какое-то ожесточенное выражение лица. Почувствовав на себе взгляд, словно его тронули рукой за плечо, Чуя тут же вскинул голову, целую долгую секунду смотрел на него злым напряженным взглядом, словно Дазай успел вывести его из себя одним своим присутствием рядом. — Чего тебе? — бросил Чуя, не отрывая от него прищура голубых глаз. — Тоже пришел поиздеваться? Дазай растерялся — он явно что-то упускал. После встречи с миссис Грэм у него в голове сложилась определенная картина взаимодействия с французской зазнобой, и сейчас, столкнувшись с ним лицом к лицу, он как-то подрастерял и уверенности, что ему это в самом деле надо, и желания набиваться в друзья — особенно когда на него совершенно незаслуженно смотрели волком. — А ты сделал что-то, по чему я непременно должен пройтись? — неуверенно усмехнулся японец. На лице Чуи мелькнуло и пропало недоумение. Не растеряв своей подозрительности, он продолжил: — Как будто тебе до этого нужен был повод. — Так и не увидев чего-то такого, что явно ожидал, француз коротко вздохнул и отвернулся, снова уткнувшись в книгу. Пробормотал уже не глядя: — Я знал, что Англия — страна консерваторов, но не думал, что у них у всех проблемы с головой. Еще пару секунд помявшись, Дазай уселся напротив и под косым взглядом голубых глаз принялся неторопливо вытаскивать свои записи. — Поверь, я все знаю об их бедах с головой, — поделился он, кривовато улыбаясь. — До сих пор не могу привыкнуть к чаю в пакетиках, брр. Или этот их тыквенный сок? Блевотина как она есть. Чуя уже не притворялся, что читает — он впился в неожиданного собеседника удивленными глазами, словно спрашивая: «Серьезно?» Уголки губ его дрогнули, но не сложились в улыбку, будто он до конца не был уверен, что это не прелюдия к очередной ссоре. Так и не дождавшись какого-то ответа, Дазай судорожно пытался придумать, чем заполнить паузу, пока их разговор не загнулся в зачатке. Придумал: — Как тебя допускают к маггловским гонкам? Ты же… — Что? — резко, зло перебил Чуя. — «Мелкий» — ты это хотел сказать? Дазай недоуменно глянул на него. — Я хотел сказать несовершеннолетний, но и мелкий подходит. Чуя ощутимо скрипнул зубами и сжал лежащую на столе руку в кулак. — Организатор соревнований мой отец, — выплюнул он так, будто ругательство, выглядя таким злым, что окончательно сбил японца с толку. — Мой второй отец. Взгляд голубых глаз подпалил бы челку Дазая, если бы мог. Осаму окончательно перестал понимать, что происходит. Боги, он был таким деревянным в коммуникации, а Чуя таким вспыльчивым, что это было похоже на истерику обезьяны, которая от бессилия что-либо объяснить каменной стене, кидалась в нее бананами. Кто порой был обезьяной — тоже не понятно. Снова устав ждать от него хоть какой-то реакции, Чуя снова заговорил, презрительно кривя тонкие искусанные губы: — Можешь не утруждать себя попыткой придумать что-нибудь цензурное. Твой однокурсник уже успел мне рассказать, как на британских островах ненавидят таких, как моя семья. Цепочка наконец-то сложилась в голове Осаму и он едва не дал себе по лбу. — Ну, как видишь, я не британец, — хмыкнул он, но вызвал лишь еще большее недоверие; казалось, единственного кривого слова Чуе будет достаточно, чтобы перейти последний сдерживающий его рубеж и от души проклясть недалекого слизеринца. — А как же твои слова в статье о том, что ты хочешь быть частью британского общества и прочая чепуха? Дазай отмахнулся от его слов, как от скучной книги. Сказал снисходительно, будто младенцу: — В газетах не всегда пишут правду, ты знал? Француз снова смерил его недоверчивым взглядом, поджал губы так, что их стало практически не видно. И повинуясь совершенно необъяснимому порыву, Осаму вдруг сказал с легкой небрежной улыбкой: — Я тоже приемный, если что. А твой отец — который Артур — классный мужик. Мне нравятся его факультативы, хотя у меня ни черта не получается. И он вроде никому не мешает и не тычет этим в лицо, так что мне все равно. Чуя уставился на него своими голубыми глазищами, в которых злость уступила место удивлению такой силы, что японец запоздало смутился. Что он несет вообще? А главное — зачем? Вряд ли Чуе нужны его потуги в поддержке. Дазай даже сам себе не смог объяснить, зачем все это вывалил и что с этим делать дальше. Не успел он запаниковать и сбежать куда-нибудь отдышаться, как заметил странный взгляд, которым француз прошелся по его лицу — пристальный, без прошлой злобы, но какой-то даже приценивающийся. И понял все совсем не так. Вздохнув, сказал: — Слушай, меня не интересуют отношения. Ни с тобой, ни с кем другим. Без обид, ладно? Дазай замахал руками так быстро, что растрепал собственную челку. Его лицо покраснело, приняло какое-то дикое выражение и он торопливо зачастил: — Нет, нет! Мне это не нужно! Ты все не так понял! Чуя тоже окончательно перестал понимать, что происходит, и выглядел сбитым с толку. Японец подумал, что точно переборщил с дружелюбием и пора делать ноги как можно быстрее. — Зачем ты тогда пялишься на меня все время? Это раздражает, знаешь ли. Дазай вскочил на ноги, будто те были на пружине. Ощущая, как в горле встал ком, а щеки горели так, что могли освещать путь в подземелья, он как попало закинул все свои вещи в сумку, не поднимая головы. Чуя запутался окончательно, глядя на этого странного парня и не представляя, что делать теперь. — Забудь, — пробормотал японец, не прерывая своих дерганных движений. — Просто пытался оценить, насколько ты хороший соперник. Оказался хорошим, вот. Он вылетел из библиотеки так стремительно, будто Чуя за его спиной превратился в голема и пытался отобрать его сердце — потому что по-другому не понятно, почему староста кричала ему вслед о школьной дисциплине. Боги, что за гребаный стыд. К черту это все. Просто к черту.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.