***
Шаги звонко стучали по кафельному полу. Ботан слышал, как они кружат вокруг него, то приближаясь, то удаляясь, но они определенно наматывали круги, а он все боялся посмотреть в лицо Этому Человеку. Внушительных размеров стол в конце просторной залы и кресло с узором какого-то дракона на спинке полностью приковали его внимание. А между тем… посмотреть в глаза Этому Человеку было надо — в этом он не сомневался. — Итак, парень, ты решился. — Вражко остановился прямо перед ним, а Ботан почему-то уставился в пол. Ему под ноги. На туфли смотрел. Блестящие, до блеска вычищенные… Не сказать, что новые. Но красивые. Почему-то в голове всплыло слово «достойные». — Я решился, — твердо кивнул Ботан. Другого шанса не будет — это он знал. Либо сейчас, либо никогда. — Ты правильно мыслишь, — усмехнулся Вражко. — Но ты должен понимать, что здесь — не шарашкина контора. Мы работаем день и ночь. Я пришел к единой системе бессмертия, и эта система включает в себя ряд биологических опытов, в том числе — и на самих испытателях. — Это значит? — Ботан наконец решился и, вдохнув, словно собирался нырять глубоко под воду, посмотрел прямо в глаза Этому Человеку. Орлиный взгляд мужчины, горделивый, но не пренебрежительный, заставил на мгновение сжаться. Только на мгновение — Этот Человек оказался не страшен. Он подошел, осмотрел Ботана с ног до головы еще раз. — Я читал твои отчеты, парень. Ты умный малый, но тебе предстоит нечто большее, чем просто работа мыслителя. — Он подошел вплотную, склонился к уху Ботана, его пальцы сошлись на плече парня мертвой хваткой. — Мне нужен киборг. — Глубокий тембр его голоса понизился до полушепота. — Мне нужен… вечный мозг. Который хранит все. Помнит все. Который способен на убийство и на воскрешение. Мне нужен твой рассудок, — прошептал он, и Ботан уже не в силах был отвести взгляд. Он смотрел четко в глубокие, темные глаза и думал, думал… Думал, что второго шанса не будет. Что этот великий человек позволил, посчитал, что он, он — Ботан, достоин. И он достоин. Это уж точно. — Тебе придется пройти проверку, — произнес Вражко, отпуская его плечо. — Я вижу в тебе ум, который так долго искал, но мне нужна сила тела. Операция, через которую тебе надлежит пройти, будет только одна, и мне совсем не нужно, чтоб по окончании ее у меня на руках был еще теплый труп. Готов? Вопрос ударил по мозгам. Готов ли?.. Ботан кивнул. На лице Вражко появилась улыбка — спокойная, одобряющая. Он подошел к столу, ударил по большой красной кнопке вызова. Дверь распахнулась, в залу вошла красивая стройная девушка. Пораженный ее красотой, Ботан даже не сразу заметил длинную нагайку в ее руке. — Этот? — спросила девушка, глядя в упор на Ботана. Тот вздрогнул от мысли, что с Этим Человеком можно так разговаривать. — Приступай, — послышался ответ, и девушка подошла к нему, сунула в руку маленький приборчик. — Когда поймешь, что уже сейчас отключишься — жми на кнопку. Не геройствуй, смотри мне. Трупов нам не надо. Только до обморока, понял? — Ч-что? — еле слышно спросил Ботан, но его уже волокли за локоть к стене. — Становись! Лицом к стене! — ее звонкий голос эхом прокатился по зале, и он прижался к стене, понимая, что другого выхода нет. Пальцы скользнули по стеклу. Стекло. Стеклянная стена. Свист прорезал воздух, и по спине полоснуло болью. Р-р-раз. Ботан вскрикнул и прижался к стене, чувствуя, как по рассеченной коже теплой струйкой потекла кровь, а рубашка резко прилипла к стене. Мозг работал с лихорадочной скоростью. Они испытывают, какие нагрузки он способен перенести. Тут все понятно. Все логично. Вот только что он способен перенести — он и сам не знал. Два. Он закусил губу, чтоб только не заскулить. Боль хлестала невыносимо, но он еще мог стоять и стоял, опираясь обеими руками о стеклянную стену. Три. Сколько еще? Она будет бить, пока он не нажмет кнопочку этого приборчика, зажатого в руке. Но он должен выдержать как можно больше. Приборчик, заветная машинка, жгла руку. Четыре. Да, он мог это остановить, но целью было — продержаться до са-а-амого конца. А он еще мог стоять даже без крика, хотя крик рвался наружу. И тут он увидел через стеклянную стену соседние апартаменты. Пять, шесть, семь! Трижды по спине хлестнуло, но он даже не заметил. По ту сторону стены стоял сам Вражко, скрестив руки на груди, и спокойно, без тени усмешки наблюдал за испытанием. Ботан пропустил несколько ударов. Сам не понял, как пережил еще три. Рука бешено стискивала спасительный приборчик, но он не смел нажать кнопку. Он просто смотрел сквозь стекло, безумно разглядывая каждую деталь, каждую мелочь в образе Этого Человека. Сергей Вражко. Так вот он какой. Спина была невыносимо теплой, местами, казалось, горела. Ботан знал, что надо просто перенести. Вот еще пять ударов — и он точно нажмет кнопку… Спина была неприятно липкой. Хотелось ее отмыть, но нагайка продолжала прыгать по ней без остановки. Сколько он уже ударов перетерпел? Он не помнил. Сбился со счета. Смотрел на ту сторону стекла. Удар. Вскрик сам сорвался с уст. Он увидел, как вспыхнула и тут же погасла непонятная искорка во взгляде Вражко. Еще удар. Еще. Еще. Еще. Он уже скулил без остановки, но кнопки не нажимал. Еще может стоять? Ноги тряслись, но держали. Значит, еще рано. По спине хлестнуло опять, обожгло так сильно, что, казалось, он весь в огне. Перед взглядом потекла черная пелена, словно глаза заливало чернилами. Ботан задрожал, прижался лбом к стеклу. Удар. Он вжал кнопку в прибор, быстрая сирена мигнула по всему помещению, и тень девушки тут же опустила руку с нагайкой. Ботан бросил быстрый взгляд туда, по ту сторону стекла. На лице Вражко играла спокойная улыбка.***
Опомнился от властного голоса в ухе. Он шандарахнул по голове чем-то массивным, в буквальном смысле отрезвил, прогнал все лишние мысли прочь. — Справились ли мои чертята с заданием, м-м-м? Ботан поднял испуганный взгляд на Елену. Та, в свою очередь, поправила наушник в ухе и заголосила: — Да, Босс… Объект успешно устранен. Ботан тогда поглубже всадил наушник в ухо, мокрыми, липкими пальцами придерживая, чтоб услышать каждое, каждое слово. — Тогда возвращайтесь на базу. Четыре кратких слова, которые водопадом пророкотали в ушах, заставили огонек сознания заново вспыхнуть. Где-то там, за окном этой просторной квартиры гребаного блогера, завыли сирены. Ботан никогда не умел их отличать — полиция, скорая?.. Размышлять было некогда — в наушнике зажужжало, громко, невыносимо, словно заело какой-то проводок, и голос Босса не оставил времени на анализ. — Вас засекли городские власти. Уходите. Сейчас. Ботан перевел взгляд на Лену, сам не заметил, как схватил ее за руку. В ее стальных глазах замерцали бордовые огоньки. Она перехватила взгляд Ботана, глянула в окно: — Они будут здесь через пятьдесят шесть секунд. Ботан почувствовал, как крепкая ладонь ложится ему на плечо, притягивает, как мягкие губы накрывают рот… Поцелуй вскружил голову, на мгновение из памяти вылетело все — и то, что они в осаде, и то, зачем они сюда пришли, и то, что прямо здесь, у него под ногами, валяется остывающий мягкий труп. Контроль сковал сознание тисками. Лена транслировала власть, таймер пульсировал в голове — у них есть десять секунд на этот дикий, всепоглащающий поцелуй, у них есть еще двадцать секунд, чтоб найти кнопку, выбить окно и уйти от преследования в ближайший поселок. Краткий, посекундный план, который Лена проработала в мгновение и теперь транслировала одновременно ему в мозг, на главную вражескую телевышку и базы, находящиеся в радиусе трех километров. Десять секунд… Ботан не знал, позволено ли ему. Он не мог протелеграфировать вопрос на базу, потому что что-то шептало ему, что это тупой вопрос. Но мог ли он? Имел ли право вот так приникнуть к ее губам, сладко проникнуть в ее рот, чувствовать под губами ее усмешку? Мог ли он прямо сейчас скользить вот так ладонью вниз по ее бедру, а второй — приобнимать за хрупкие, идеальные плечи? Мог ли он любить дочку Босса? Нет. Ответ нашелся быстро, ему даже показалось, что перед глазами мелькнула строчка Википедии. Нельзя. Не-льзя. Мозг говорил одно, а Лена — другое. «Еще две секунды ровно», — нежно протранслировалось в сознание, и Ботан в последний раз крепко обнял, еще раз коснулся ее губ. Вспышка вывела мозг из транса, краткий окрик Лены: «Цель!» заставил тело самостоятельно двинуться в ту сторону, где встроенные в голову радары вычислили наибольшее скопление серебра. Миг — и кнопка стиснута в пальцах. Звон битого стекла неприятно задребежжал в ушах. Лена махнула ему рукой, осторожно выбралась через разбитое окно на подоконник. Восьмой этаж. Во тьме блеснула её протянутая рука, он ухватился за нее без раздумия и сиганул вниз, его поволокло туда, на — как подсказывал рассчетливый мозг — семнадцать метров двадцать три сантиметра к земле. Почти не почувствовал удара. Черт возьми. Как он мог усомниться?..***
— Превосходно… — шепот прорвался сквозь пелену мыслей, которые метались в голове так, как не должны. Его мысли должны быть организованы правильно и четко — согласно коду программы. Ведь так?.. — Превосходно, парень, теперь дело за малым… — Сергей вытер пот со лба, его глаза снова забегали по строчкам программы. Ботан и сам бегло просмотрел — идеально. На первый взгляд — готовая программа на поражение. Если бы только его мысли были заняты той же программой — ах, как бы он этого желал!.. Но перед глазами все еще стояла незабываемая улыбка — её улыбка. Ее глаза, в которых сверкала плохо скрытая укоризна. Её — человека, о котором ни в коем случае не должен был узнать Вражко. Оливия. — Планшет принеси. Быстро, — он оглянулся. Красно-синие сирены мелькали то тут, то там, тихонько выли, сверкали в экране. Когда он успел пропустить, что что-то пошло не так?.. Пальцы сами взяли планшет, но отдать?.. Отдать… А ведь здесь все данные. Здесь все то, чего… чего недостает прямо в данную минуту для завершения программного кода. Того кода, который он предпочел Оливии. Предпочел ли?.. Сердце затрепыхалось в груди, когда он отступил на шаг, не смея предать в открытую, но в то же время и не решаясь завершить начатое дело. Вражко развернулся к нему, схватил планшет из его рук: — Дай сюда! — Рычание прокатилось по офису жутким, яростным эхо. Ботан рванул планшет к себе, не размышляя ни секунды, размахнулся и швырнул его на пол. Десятки мелких деталек разлетелись по полу.***
Сколько раз он прошелся по комнате? Ботан не помнил. Он остановился, запыхавшись. Будто двадцать кругов пробежал, ей-богу. Взглянул на Оливию — отчаяние захлестнуло с новой силой. Ботан вновь неосознанно перебрал в памяти все моменты с Леной. Ведь они с Оливией чем-то похожи, не так ли? Обе храбрые, сильные, красивые… Однако Лена тогда казалась намного прекрасней, отважней и лучше во всех областях. Почему? Ботан не осмелился ответить на сей вопрос даже самому себе. Это несомненно вошло в мешающую жить привычку. Оливия что-то пробормотала во сне, тяжко повернулась набок и обняла колени. Интересно, а Лена так же спит или по-другому?.. Может, в позе морской звезды? Черт, почему он вообще подумал об этом?! Какое ему дело? «Это все миновало, пора бы осознать!» — скурпулезно бубнил мозг. Но, может, где-то затесалась надежда повторить сладостный опыт?.. Ботан пнул рядом лежащую вещь и тихо матюкнулся. Удивился с самого себя — когда он начал материться? Определенно было необходимостью отвлечься. Ботан перевел уставший взгляд на прикроватную тумбочку, пытаясь ухватиться взглядом за что-нибудь, что привлекло бы его внимание. Взгляд забегал по обыденным вещичкам на тумбочке, бессознательно разглядывая их. Стакан воды, зеркало, ночник, наушники… Стоп, стоп!.. Взгляд впился в наушники, лицо посуровело, однако где-то внутри зажглось яркое пламя ликующих эмоций. Ботан быстро подобрался ближе к привлекшей внимание вещи. Будто током ударило, а укрепившиеся в сознании моменты вновь поползли по разуму. Наушники были чертовски похожи на те, которые ему с Леной выдал Босс… Куда же он дел единственное воспоминание из «той жизни»? А что, если выбросил, поломал, сжег? Ботан не помнил, что случилось пять минут назад, а уж тем более не вспомнил произошедшее шесть лет назад… Именно тогда он эгоистично отрекся от Вражко и увильнул к Брайну. Если бы все пошло удачнее — то каким бы он, Ботан, был? Приносила бы удовольствие та криминальная работа?.. Не сломалась бы программа в его голове окончательно?.. Ботан помотал головой, пытаясь оторваться от заполнивших голову неугомонных мыслей. Он медленно поплелся к своему шкафу. С полок попадали вещи, разлетелись по всей комнате и задели дремлющую Оливию. Стар распахнула глаза, медленно перешла в сидячее положение. — Ботан, чем ты, черт возьми, занимаешься? — буркнула, приподнимаясь с кровати. Потянулась, протерла глаза и подошла ближе к нему. — Ой, ты уже п-проснулась? — цокнул Ботан, пытаясь изобразить на лице радость. Безуспешно. Оливия пошатнулась и вновь уселась на кровать, потерев лоб ладонью. Ботан не оборачивался, продолжая обыскивать шкаф на наличие нужной ему вещи. — Что ты ищешь? — сонно спросила она. — И что подлил мне в этот свой напиток? — Ничего, просто решил сделать уборку, — проговорил Ботан, со всей силой швырнув какую-то кофту в другой конец комнаты. — С чего ты взяла, что я тебе что-то подлил? — Обычно я не сплю днем… Вдобавок устала так, будто на мне все утро верхом ездили. Ботан помедлил пару секунд, попытавшись сформулировать достойный ответ. Ничего, кроме наушников, на ум не лезло. Он повернулся к ней, прикусил губу и изрек: — Ты случайно не видела наушник один? Ну, тот, который я показывал тебе еще шесть лет тому назад… — Ботан, странный ты какой-то. Как я могу помнить, куда ты положил вещь шестилетней давности? — возмутилась Оливия. Аж покраснела от злости, так ей надоели эти недомолвки. — Мне правда нужно, прошу, поищи… — взмолился Ботан. — Ла-а-адно… — пьяно вздохнула она и поднялась с кровати, покачиваясь из стороны в сторону. В воздухе повис терпкий аромат алкоголя. Ботан ужаснулся — Оливию было трудно споить, ее организм выдерживал и не такие дозы, а тут… Наблюдать за тем, как Оливия ползет, придерживаясь рукой за стенку, было по-настоящему страшно. Сколько же он все-таки налил ей? Вопрос оставался открытым… Будто сам пьян, а не Оливия. Мыслить трезво просто не хватало сил — слишком истощили его эти противоречивые чувства. Щемящие, но в тоже время до жути приятные… Так и метался между двумя сторонами. То нож в сердце, то растекающееся по телу тепло от прожитого. В голове вихрем метались слова Няни. «Псих. Дьявол. Очкастый лицемер. Предатель»… Ботан вновь перевел взгляд на Оливию, которая копошилась в своей сумке, попутно бормоча под нос «не то, не то». Неужели она и вправду решила искать этот чертов наушник? В голове всплыл образ веселой хохотушки Оливии. Она сияла улыбкой, махала рукой и разбрасывалась своими неповторимыми шутками. Он же был влюблен в нее тогда. Втюрился по уши, сошел с ума в прямом смысле слова. Предал, черт, променял Босса на Оливию, а теперь жалеет об этом?! Посмел сидеть здесь и спаивать его Оливку, чтобы не узнала про его криминальное прошлое?! Когда же успел до такого докатиться? Оливия одной рукой обняла за плечи, другой зарылась в его волосы. Ботан почувствовал твердый предмет в ее хватке и недоуменно обернулся. В изящных пальцах она держала тот самый наушник. Ботан дрожащей рукой вырвал его из стальной хватки Оливии, всадил в ухо. Зажмурился. Да, сейчас суровый голос хлестанет по сознанию, выскажет все свои недовольства ему. Накричит, обматерит, да что угодно!.. Ботан лишь хотел услышать эту вибрацию и понять — он всё еще нужен Боссу. Сейчас он снова услышит моросящий душу тембр… Ботан вслушивался в каждые хриплые вдохи Оливии где-то в районе шеи. Ну же, ещё чуть-чуть!.. Пустота. Молчание. Гробовая тишина. Иллюзия мимолетного счастья расползлась по швам. Раздражение вцепилось в глотку костлявыми, обжигающими пальцами и не спешило отпускать. Ботан прохрипел что-то нечленораздельное, сжал во вспотевшей ладони наушник и со всей силой швырнул его в стену. Устройство разбилось на множество мелких кусочков, растаскав по комнате осколками единственное напоминание о «прошлой жизни».***
Осознание приходит внезапно. Он поднимается с места, глаза горят безумным огнем. То, что так больно, так страшно окутывало еще минуту назад, теперь становится элементарным и логичным, и он клянет себя за то, что не догадался раньше. Пальцы сами стискивают провод злосчастного наушника. Как же хочется верить, что все это — лишь какой-то нелепый сон, плод больного воображения… Как же хочется проснуться и опомниться… Спокойный, уверенный голос Вражко бьет, словно обухом, по голове, вколачивает, вколачивает простую, непреложную истину: все это время он лжет сам себе. Обманывает. Ошибается. А киборг-машина никогда не ошибается. Ботан стонет, стискивает пальцы, кулак безвольно опускается вдоль тела. Где-то дала сбой верная, строгая, как швейцарские часы, система или же проблема в нем, в нем, в Ботане? Равнодушный взгляд падает на Тигру, спокойно сидящего на столе. Вот еще одна машина, он сам создавал программу и код. Почему же Тигра не ломается, а он — он, Ботан, ошибся?.. А ведь код Вражко никогда не ошибается…***
— Итак, ты думаешь? — Оливия стоит спиной к нему, мрачно поглаживает кольцо — перстень на пальце. Ботан на мгновение задумывается: а ведь откуда у нее это кольцо? Он не знает. Сам не дарил — это точно. — Это необходимо, — спокойно произносит он, и сам содрагается — голос Вражко в голове произносит точь-в-точь то же самое, только произносит он это много дней назад. — А иначе? — Апокалипсис. Да. Оливия ухмыляется, бьет кулаком о раскрытую ладонь — жест, отточенный годами! Ботан ловит ее мимолетную усмешку, кивает. — Значит, быть бойне. — Грубый, скрипучий голос Оливии приятной музыкой отдает в мозгу. Это уж точно: бойне быть.***
Прижимается потной спиной к холодной стене, стискивает топорик. Слышит хриплое, тихое дыхание за углом — она их все-таки нашла, просто готовится напасть… — Держи, — еле слышный шепот, слышный только ей, — и он вкладывает в стальную точёную руку топорик, оброненный Оливией. Довольное шипение-хохот из-за угла — она узнает его, берет топор из рук, транслирует одну-единственную мысль: прочь с дороги.***
— Ну, прощай, — шепот сам срывается с уст, когда он видит бессмысленную, жалкую смерть Лены — дочери Босса. Умереть в шахте лифта — этого не мог предположить даже Вражко. Долго же она служила… Служила без сбоев, до конца. Он представляет, какое, должно быть, лицо сейчас у начальника — у Сергея Вражко, ведь он наверняка смотрит!.. Пусть смотрит, пусть видит…***
— Ребята, я его почти убил! — Какая дикая, безумная ложь!.. Ботан даже не пытается скрыть ухмылку — все равно в этакой темноте и при таком хаосе его никто не видит. Еле-еле касается носками уже бесчувственного тела. Кто-то прибил этого сотрудничка — интересно, кто? Оливия или Брайн?.. А он — что? Он просто пинает тело. Улыбка ползет по лицу. Они реально думают, что он на их стороне?.. Из-под очков наблюдает за мечущимися силуэтами. Брайн и Оливия, раздающие тумаки направо и налево. Няня, выросшая словно из-под земли. Какие наивные, думают, что все так просто… Пробуют драться… Не, ну молодцы, ничего не скажешь. — Лови пропуск! Ботан закрывает лицо руками, его смех теряется во всеобщем шуме. Опускает руку в карман, мерно поглаживает собственный пропуск, унесенный в ту роковую ночь. Делает несколько неуверенных шагов — не знает, куда идти. Типа не знает. Он здесь знает каждый поворот, каждый миллиметр и каждое рабочее место. Он здесь вырос. Уж он-то поведет их куда надо!.. Хохочет, слыша проклятия Няни и Оливии — бесстрашные стервы, выбивают людям мозги на пару. Кричат, раздают приказания… Знали бы они, какая участь им уготована там, дальше, в главном офисе… Крики затихают где-то там, за поворотом, и он, сняв на минутку очки, утирает слезы: Няня погибла за закрытой дверью зала. Брайн перехватывает его движения взглядом, дружески хлопает по плечу. Ботан сдавленно кивает, рукавом вытирает глаза. Плакал? Смеялся, умирал от хохота, наблюдая за тщетными — он наверняка знал, что тщетными!.. — попытками Оливии прорубить чертову дверь. Ничего у тебя, дорогая, не выйдет, — мысли сквозь слезы смеха. Конвульсивного, наглого… жестокого. Как раз такого, какой был введен в код его программы. По окончанию великолепного фокуса Сергея Вражко, Ботан подбегает к Оливии, хватает за руку. Судорожно поднимает ее с колен, встряхивает за плечи, приобнимает. Рано показывать свою истинную сущность. Ботан глядит на злую до невозможности Стар, усмехается в кулак. Черт, да цирк, оказывается, вещь смешная!.. Перестает сдерживать улыбку и показывает свой клыкастый оскал. Оливия, к счастью не замечает резкого изменения в мимике Ботана и вырывается вперед, придерживая рукой саднившую ногу. Бесится. Не знает она, куда себя деть от нарастающей озлобленной боли. Ботан из последних сил делает вид, что ему до дрожи страшно, словно переживает за ребят до потери пульса. Боится. Трясется. Скулит, сдерживая ядовитую насмешку. Так уж запрограммирован, впрочем, на это он не жалуется. Однако не выдерживает и хохочет чуть слышно, когда Брайн сам берет в руки бриллиантовую кнопку. — Это же… моя кнопка… — У Ботана чуть ли не начинается истерика от подступающего смеха — стоит только взглянуть на это ошарашенное лицо Мапса. Но еще рано. Все же хочется посмотреть на их забавные лица, когда они узнают правду. Они же всегда считали его сопляком, слабохарактерным ботаником, который то и делал, что не отрывался от книг. Они же всегда были такими крутыми и делали его откровенным идиотом. Мол, не понимаешь — не лезь. Безумная программа хохочет внутри, щекочет, но ласково уверяет: рано еще снимать личину. И вот, в этот знаменательный день, он может поставить жирную точку в этой пресловутой истории — доказать, что он сильнее и хитрее. Он — робот, а роботы не щадят никого и никогда. Ботан бездушный. И это его вполне устраивает. — Спасибо, Брайн. — В темноте вырисовывается тусклая фигура. Та же походка, тот же голос, та же усмешка. Ботан ехидно улыбается. — Она теперь заряжена… Брайн с явственным ужасом оборачивается, пытаясь проглотить визг неожиданности. Во взгляде Вражко мелькает опасный огонек, и Ботан понимает — он подхватил его двойную игру. Вражко рывком сворачивает руку Брайну и откидывает его куда-то вдаль. Делает так быстро, мастерски — точно отточил это движение с годами до идеала. Сколько же жертв пострадало от его суровой руки? Цифры в голове носятся с нереальной скоростью, но в точное число никак не складываются. Впрочем, это теряет такую важность, когда Оливия цепляется мокрыми от крови пальцами за рубашку. В этом движении столько надежды, что Ботану на секунду становится мерзко — какая же никчёмная. Она слишком много на него возложила. Ее жизнь теперь исключительно в руках Ботана. Он задерживает взгляд на топоре в ее руке. Попрощаться, что-ли?.. Убить изящно или быстро, без лишних прелюдий? Чтобы не мучилась или чтоб ощутила как можно больше боли?.. Вопросов скапливается уйма, кружат голову, закладывают уши. Но он все же не может просто взять и выхватить топор из ее родной ладони, когда она цепляется за него подрагивающими пальцами, судоржно дышит в шею. Ботан задерживает дыхание на секунду и припадает к манящим губам Стар, зарывается рукой в неопрятные волосы. Чувствует затылком сверлящий взгляд Босса и понимает — это Сергей Вражко позволяет ему в последний раз поглумиться всласть. На миг даже забывает, зачем так сладко целует ее здесь, в этом офисе. Вырывает топор из дрожащей руки, с сочным хрустом всаждает лезвие в живот Оливии. Жгучая кровь брызгает в стороны, пачкает его синюю рубашку, капает на пол. Оливия стонет прямо в его губы что-то неразберимое, а он отталкивает ее, отбрасывает, выбрасывает воистину брезгливо. Уже не сдерживает себя. Хохочет на весь офис звонким, колючим смехом. Ловит сверкающий триумфом взгляд Вражко. «Спасибо, Босс», — транслирует быстро и без раздумий, пока тело содрагается от судорожного хохота. Разглядывает еле видную слезу на щеке Оливии. В ярком освещении высотки она отблескивает красным. Слеза бешенства, печали или отчаяния? Ботан не разбирает. Пару секунд безотрывно смотрит на Оливию. Через пару мгновений она перестанет быть Оливией. Станет просто телом. Объектом, как он привык писать во всех тех программах. Уже не жалко бросать ее на произвол судьбы. Ботан больше не любит Оливию. Он сделал выбор. Усмехается, украдкой глядит в поблекшие глаза и читает в ее взгляде безмолвное, точно полоснувшее по мозгам осознание.