The pain that grips me

      Утро. Солнце уже не светило так ярко, ведь наступала осень и она обещала быть мрачной и тоскливой. Деревья медленно покачивались из стороны в сторону, вороны в эту пору становились тихими и от того ещё более загадочными. Уже не было той влажности, какая была летом. Лёгкий ветерок, немного моросило.       Унздей так долго ждала этого прекрасного утра. Только погода и заставила слёгка приподняться уголкам её губ. Девочка открыла окно и в ту же секунду лицо охладила приятная волна ветра. Унздей невольно дотронулась до своей щеки, словно хотела поймать эту волну.       Прошло ровно три месяца с тех пор как их мать исчезла. Мортиша Аддамс ни разу не появлялась на пороге дома. Ни разу не пришла проведать их в школе. Больше они не слышали её чарующий голос, не видели её лёгких улыбок, не видели родительскую любовь. А самое ужасное было в том, что Унздей не знала, где именно находится их мама сейчас.       — Унздей, — послышался сонный голос брата — ты чего так рано встала?       — Бессонница как обычно, Пагсли. — томно ответила Унздей, наблюдая за одинокой вороной.       — Скучаешь по маме? — грустно продолжил расспросы младший брат, усевшись на кровать.       Унздей молчала. Она чувствовала, как комок подкатывает к горлу. Она знала, что если произнесёт ещё хоть слово, то обязательно разрыдается, а ей не хотелось делать это у кого-то на виду. Особенно на виду у брата.       — Мы её обязательно найдём, Унздей. — пообещал Пагсли.       Девочка по-прежнему молчала. С большим усилием подавив неприятное ощущение в горле, Унздей повернулась к брату:       — Идём завтракать. Нас наверняка уже заждались.       — Думаешь, она опять взяла Пуберта? — спросил Пагсли, встав с кровати и одев башмаки.       — Не думаю, — усмехнулась Унздей — моя последняя ловушка должна была подействовать.       — А что если она на папе сработала? — беспокойно спросил младший брат.       Унздей уже хотела повернуть ручку двери, но тут же оставила эту затею и всем корпусом развернулась к брату:       — У меня больше нет отца.

***

      Предположение оказалось верным. За столом уже собрались все, кроме детей. Унздей остановившись на середине лестницы, крепко прижимая Пуберта к груди, недоверчиво глянула на своих родственников. За столом сидела и Салли Роджерс. Ощущение, словно она вообще из дома не выходила, а оставалась ночевать.       — Дети, не думали, что вы поднимитесь так рано. — Задумчиво произнёс Гомес. — Садитесь.       Мистер Аддамс указал на стулья. Унздей, глядя под ноги, наконец достигла конца лестницы и осторожным шагом направилась к столу. Подозрение охватило её. Отец ещё ни разу не вспомнил о матери.       Пагсли сел первым.       — Унздей, — позвал дочь мистер Аддамс — Отдай Пуберта Салли.       Мисс Роджерс приподнялась, но Унздей резко глянув в её строну, заставила молодую женщину сесть.       — Нет. Мой брат будет сидеть со мной. — Отрезала Унздей.       Салли Роджерс дёрнула бровями и занялась своей едой. Мистер Аддамс хотел был что-то сказать, но всё-таки промолчал. Бабушка Аддамс села рядышком с внуками, а Фестер уселся напротив Унздей, при этом как-то странно глянув на неё. Девочка изогнула бровь.       Завтрак прошёл практически в полном молчании. Только Гомез и Фестер перекинулись парочкой фраз и на этом их беседа закончилась.       После завтрака, а поели быстрее всех дети, Унздей вместе с Пубертом вышли из-за стола и направились к лестнице.       — Дядя Фестер, — обратилась девочка к своему любимому родственнику. — Не могли бы вы мне помочь сделать новую виселицу.       — Конечно, Унздей! — радостно воскликнул Фестер и поблагодарив за завтрак ушёл на верх вместе с племянницей.

***

      — Вы хотели что-то сказать? — поинтересовалась Унздей, усадив маленького Пуберта рядышком.       Малыш тут же схватил куклу своей сестры и стал пристально её разглядывать.       — Осторожней, Пуберт. — попросила Унздей — это мамин подарок.       — Да, Унздей! — дядя Фестер чуть ли не светился от счастья — у меня прекрасные новости.       — Салли Роджерс больна неизлечимой болезнью? — Унздей вновь изогнула бровь.       — Нет…- и спустя несколько секунд добавил — к сожалению. Мы с вашей бабушкой нашли вашу маму.       Глаза Унздей широко распахнулись, рот слегка приоткрылся.       — Правда? — прошептала девочка.       Фестер счастливо закивал, увидев как девочка буквально расцветает на глазах. Унздей впервые улыбнулась. Конечно это была не широкая улыбка во все тридцать два зуба, зато самая счастливая на всём свете.       Унздей тут же ринулась обнимать своего дядюшку.       — Давайте пойдём к ней вечером, когда папа уснёт. — Предложила Унздей. — Возьмём Пуберта и бабушку с собой.       — Конечно, возьмём. — закивал Фестер — а теперь давай смастерим виселицу.       — У меня их целый ящик, но я не против новой. — произнесла Унздей.       Девочка была счастлива. Она наконец увидит маму, увидит её улыбку, возможно услышит её смех, обнимет её и скажет, что она её мать навсегда и никто ей её не заменит. Никогда.