***
Василь искренне радуется, когда узнает, что Романченко согласился голосовать за его законы. Улыбается и мечтательно смотрит в белый потолок автомобиля. Юрий Иванович бросает беглый взгляд через зеркало заднего вида на вмиг повеселевшее лицо гаранта, и не может тоже не улыбнуться. Президент выглядит точно как ребёнок, которому подарили желанную игрушку. Так, словно сейчас попросит заехать в «Макдональдс» за чизбургером с мороженым. На самом деле, Юрий бы от «макдональдса» не отказался, потому что своё превосходное карпаччо он так и не доел. Благодаря неугомонному, так к тому же и пожизненному приступу честности и справедливости у гаранта, разумеется. Василь еще недолго ерзает на сиденье, прежде чем затихнуть. Он сидит и задумчиво смотрит в окно. Нахмурился. Видно, переживает теперь из-за того, что Романченко в скором даст опровержение своим словам и все их текущие достижения пойдут коту под хвост. Юрию не хотелось его расстраивать, но и тешить розовыми иллюзиями тоже не должен был. Вот когда у них всё получится, когда они ловко провернут эту затею, что никто и не поймёт, как всё получилось — вот тогда можно будет радоваться сколько душе угодно. До Запоріжжя ехать им четыре с половиной часа, и Юрий бы это время с радостью провел в легкой полудреме, нежели за рулем, неотрывно следя за дорогой. По радио играет ненавязчивая музыка, которая худо-бедно, но разбавляла напряженную тишину. Василий Петрович постоянно вертелся на заднем сиденье, создавая какую-то свою атмосферу беззаботности и спокойствия, но в один миг затих окончательно. И от этого соблазн заглянуть в зеркало стал лишь невыносимее. И Юрий ему покорно сдался, позволяя себе такую приятную малость. Президент сидел, забившись в угол и прислонившись головой к холодному стеклу. Безмятежно спал, немного приоткрыв рот. Что ж, он заслужил — со всей этой беготней по фонтанам, американскими горками и прочими миссиями устать не так уж и сложно. Чуйко поспешил отвести взгляд от столь интересного, манящего зрелища на дорогу, ведь влетевшую им в лоб машину не будут интересовать причины. Даже столь оправданные и весомые. На улице постепенно темнело — густые сумерки опускались на нагретую теплым летним солнцем землю. Свежий ночной воздух просачивался сквозь духоту уходящего дня, принося с собой нотки блаженной прохлады. Спустя час тихой, молчаливой поездки рядом с Толиком, Юрий вспомнил про этого же Толика. Зря он что ли здесь сидит? А премьеру нужен отдых. И намного более приятная компания президента. — Толик, давай дальше ты. — тихо проговорил Юрий, съезжая на обочину и включая аварийку. Немногословность Толика была как большущим плюсом, так и надоедливым минусом. Но конкретно сейчас жирным плюсом, потому что охранник без лишних слов занял место водителя, а премьер наконец смог перебраться на заднее сиденье. Бережно открыв дверцу, он на мгновение замер, прежде чем сесть в салон. Василь всё так же дремал в своем углу, прижав руку к щеке, чтобы избежать холода стекла, видимо. Юрий осторожно сел рядом, и машина тронулась. Ну наконец-то. Сам он не знал, чем ему было так необходимо оказаться рядышком с президентом, к тому же спящим. Точнее, знал, но признаться себе в этом не мог. По крайней мере, пока что. Василь не обратил на нового соседа ни малейшего внимания, лишь удобней устроил голову на руках. Его грудь мерно вздымалась в такт тихому дыханию, а ресницы еле заметно подрагивали. Галстук ослаблен, а белоснежная рубашка расстегнута на две пуговицы сверху. И правда спит. Это почему то показалось таким необычным, но одновременно таким знакомым и родным, будто эту картину премьер наблюдает не впервые (если не учитывать тот раз с шутками про Мишель Обаму). Интересно, как он отреагирует, когда проснётся? А на что ему то реагировать вообще? То, что они вдвоём сидят на одном сидении еще никогда не было из ряда вон выходящего. Юрий попытался выдворить из головы ненужные мысли, которые настойчиво появлялись снова как раз благодаря такому виду президента. Рука словно сама тянулась погладить обтянутое шелком дорогого костюма колено, провести по стройным бедрам, подняться выше к беззащитной, открытой шее, и несильно сжать на ней пальцы. Премьер яростно замотал головой, словно действительно полагал, что подобные мысли вылетят через уши. Сейчас, когда подобные картинки были не фантазиями, а мучительной явью, воображать такие вещи было очень рискованно, поэтому Юрий отвернулся к окну, наблюдая за темнотой снаружи. Его и самого начало клонить в сон, а мерное дыхание президента действовало не хуже самого качественного мелатонина. В момент, когда сознание премьера находилось где-то на границе реальности и красочных пятен сна, на его плечо опустилось что-то тяжёлое. Мигом разлепив глаза, Юрию пришлось моргнуть ещё несколько раз, чтобы убедиться, что он наверняка проснулся. Василь Петрович беззастенчиво умостился у него на плече, всё так же наслаждаясь спокойным сладким сном. Юрий, опешив, глядел на бессознательного президента и не представлял, каким образом тот сумел переместиться вот так близко к нему, если бы только он не спал. А может быть он правда не спит, и лишь притворяется? Да ну, бред. Тем не менее, ощущение тяжести чужой головы было очень даже приятным. Бывший премьер-министр с нескрываемым интересом наблюдал за умиротворенным лицом гаранта и сидел, боясь пошевелиться, спугнуть. Мягкие волосы немного щекотали шею, но Юрий был готов потерпеть. О, эти волосы. Они стали длиннее с их последней встречи на сцене «Диалога». Так хотелось их взъерошить, ощутить шелковистую мягкость на кончиках собственных пальцев. И черт, лучше бы эта мысль обходила голову премьера самой дальней стороной, потому что именно ей он сдался без боя. На всякий случай кинув взгляд на внимательно следящего за дорогой Толика, Юрий осторожно прикоснулся к лицу гаранта. Повёл выше, оглаживая виски, а потом остановился на затылке. Легонько сжав пару прядей, еле заметно потянул на себя. Василю, казалось, было абсолютно безразлично вот такое наглое вторжение в его личное пространство. Но так только казалось. И лучше бы казалось дальше, лучше бы через минуту президент очнулся и начал стыдливо извиняться перед Юрием Ивановичем. Но нет. Он только льнет ближе к ласковой руке, издавая тихий, приглушенный шумом проезжающих мимо автомобилей стон удовольствия. Вот это окончательно выбивает Юрия из колеи. Он бросает настороженный взгляд на Толика, но тот всё так же самоотверженно ведет машину, не обращая на происходящее сзади никакого внимания. В целом, премьер ему за это благодарен. Но с другой стороны — а если бы президента здесь пытались задушить? Либо Толик действительно стал хуже выполнять свои охранные обязанности, или же он намеренно не встревает. Юрий рад в любом случае. Гарант тем временем активно ластился к чужой тёплой ладони, точно кот, требуя больше внимания. Чуйко не нужно повторять дважды, поэтому он продолжает незамысловато перебирать волосы на умной президентской голове, про себя поражаясь невозможности ситуации, в которую попал. Вот он сидит в обнимку с первым лицом их страны и гладит его мягкие волосы. И как же его, матерого волка, угораздило… привязаться (именно привязаться, потому что другое, более подходящее по смыслу слово ему было страшно даже в мыслях произносить) к этому сплошному клубку проблем и честности? Он ведь мог просто ненавязчиво отодвинуть его, разбудить, в конце концов. Потешиться с нелепых оправданий Василя, и в неловкой тишине продолжить смотреть каждый в свое окно. Но он не делает ни первого, ни второго, лишь крепче прижимает спящего гаранта к себе. Жребий брошен, и не Юрием. Но отступать он не собирался. «Будь что будет». — проскакивает мысль в голове перед тем, как премьер окончательно проваливается в сон.***
Просыпается Юрий от того, что кто-то больно заехал ему головой по подбородку. Дурацкая яма на дороге! Не залатаны они, правда, по его вине, но сейчас он злится именно на Толика. Из-за него проснулся не только премьер, но и Василь Петрович, судя по возне снизу, тоже. Юрий внимательно наблюдает за растерянным гарантом. — Ой, извините, Юрий Ивано… — он замолкает на полуслове, беспомощно сверля взглядом плечо премьера. — А как… — Это вы мне лучше скажите, господин президент. — добродушно смеется Юрий. — О, Боже. Василь тут же смущается, лицо заливается краской и он мечется из стороны в сторону, не зная куда себя деть. Как же стыдно! А вдруг он в бреду сказал что-то не то? Хотелось просто взять и провалиться под землю. Исчезнуть из салона автомобиля, испарится, что угодно! Да хоть выбежать на дорогу и быть сбитым фурой, но не гореть со стыда под этим проницательным взглядом. — П-простите, за то что я вот так… Честно, я не хотел… — Ну, по вам так и не скажешь. Зачем он это говорит? Васе и без этих комментариев было до жути страшно даже просто в глаза теперь посмотреть, а он ещё и стебётся. Всмысле «так и не скажешь»? Может он всё-таки что-то сказал? Или, что хуже — сделал? Господи, докатился. Буквально. Они как раз сворачивали на заправку. Нужно выйти на воздух, успокоиться, и заново поговорить с Юрием Ивановичем. Хотя на счёт последнего шага Василь был ещё не уверен. Вообще ни в чем не уверен. Гарант в отчаянии уронил голову на подголовник и сокрушенно уставился в потолок. Казалось, вот-вот заплачет. — Да ладно вам, Василь Петрович, не страдайте вы так. Ну, подумаешь, с кем не бывает — заснул человек. Кстати, неплохо целуетесь. Лицо гаранта переменилось за долю секунды. Если до этого момента оно просто выражало высшую степень отчаяния, то сейчас перешло в стадию крайнего шока. Василь ошалевшим взглядом смотрел на него и не двигался, будто если пошевелиться, то сделает ещё что-нибудь запрещенное. По крайней мере, между ними. — Да шучу я, что вы смотрите, будто пришельца увидели. Пойдемте. Ходя на грани с такими шутками, Юрий мастерски сохранял равновесие. А вот Василь безнадёжно летел в эту пропасть. Но была проблема — он ухватился за рукав премьера, и неотвратимо тянул за собой. — Шутите, значит? — порой Вася был наивным, но он никогда не был дураком. С чего бы Юрию Ивановичу отпускать такого рода шутки? Да и ещё в такой и без того неоднозначной ситуации. — А проверить не хотите? Президент не сразу понял, что вообще ляпнул. А когда понял, было поздно — из теплого и заботливого, взгляд премьера за долю секунды превратился в голодный и хищный, как у дикого зверя. Вася успел лишь нервно сглотнуть, прежде чем его грубо впечатали в дверь машины. От ощущения крепких рук на своих плечах по спине пробежал холодок, и гарант рвано выдохнул. — Юрий Иванович! — Да, Василь Петрович? Вы же сами предложили проверить. В целом то да, сам. Сам виноват. У Васи не нашлось слов, поэтому он лишь с вызовом посмотрел в глаза мужчины напротив. Пусть делает, что хочет. Стоило этой мысли проскользнуть в сознании гаранта, как тело снова прошило зарядом необъяснимого удовольствия. Тянуть дальше не было смысла. Многое изменится между ними, сказанные ранее слова приобретут новые оттенки, но Юрий был готов рискнуть. А Василь? Тот, кажется, тоже не против. Резко дернув за галстук, премьер напористо поцеловал податливые губы гаранта. Василь сдавленно застонал в поцелуй, сползая ниже по стенке и оказываясь полностью лежачим на сиденьи. Полностью лежачим под Юрием и доверчиво заглядывая тому в глаза. Президент охотно отвечал, цепляясь за широкие плечи премьера и чуть ли не мурча от удовольствия. Оторвавшись от таких желанных губ, Юрий принялся за шею, ведя носом к ровной линии челюсти и целуя каждый свободный от ткани участок кожи. Рубашка и галстук мешали, но снимать их премьер пока не спешил. Собственнически схватил за ворот рубашки (не такая она уж и бесполезная, оказывается), притягивая для ещё одного поцелуя, а второй рукой поглаживал стройные бедра гаранта. Василь извивался под ним ужом, ища более тесного контакта, и сдавленно стонал от каждого прикосновения. Незабываемая картина. Юрий без всяких зазрений совести отымел бы своего президента прямо здесь, на заднем сиденьи дорогого автомобиля, но не мог. По двум причинам. Во-первых, он хотел, чтобы Василю понравилось, но Юрий сильно сомневался, что у того был опыт подобного рода ранее. А президент, покупающий смазку и презервативы на заправке вызвал бы очень, ну очень много вопросов. И во-вторых — Толик. Везде этот чертов Толик. Сейчас он пошел расплачиваться за бензин, но момент его возвращения уже не за горами. Так что, потом. — А вы нетерпеливый, господин президент. В ответ Василь шепчет что-то нечленораздельное, затуманено глядя на Юрия. Но тот лишь беспардонно открывает дверцу за спиной гаранта, и аккуратно возвращает его в сидячее положение. Впервые за день Вася не до конца понимает, что происходит. Но осознание того, что случилось только что, накатывает с новой силой. Василь пулей выскакивает из салона и тут же морщится от резкого запаха бензина, а Юрий Иванович лениво выходит следом за ним. Президент встревожено оглядывается и трясущимися от волнения руками пытается застегнуть пару пуговиц и поправить галстук. Не получается. — Позвольте? — не дожидаясь ответа, премьер заботливо приводит гаранта в порядок, и напоследок ласково треплет по волосам. Вася чувствует, как подгибаются колени. — С-спасибо. — дрожащим голосом произносит президент. Ощущение были такие, словно его сначала согрели и укутали в тёплый плед, а потом забросили в чан с ледяной водой. Тёплый уютный плед был в машине, вдали от посторонних глаз, а ледяная вода — сейчас, на улице, на виду у всех. — Кофейку не хотите, Василь Петрович? Вася кивает и семенит следом за уверенно шагающим в кафе Юрием Ивановичем. На самом деле, кофе не хотелось. Хотелось просто быть рядом, и всё. Премьер, замаскированный под обычного черноволосого мужчину, заказывает латте и одно эспрессо. — Василь Петрович, вы ещё что-то хотите? Продолжения, так скажем? Василь знает, что это намёк, и его тут же бросает в жар. Он отрывается от тщательного изучения сникерсов и милкивэйев за витриной, парируя: — Да, продолжение бы не помешало. А то только вступительные титры успели посмотреть. На такое заявление Юрий Иванович удивлённо поднимает бровь, с своеобразным восхищением глядя на гаранта. — Мне ещё хот-дог, будьте добры. Классический. — Тогда и мне тоже сделайте, пожалуйста. Кассир, всё это время безэмоционально наблюдавший за развитием их отношений, поспешил удалиться. Спустя пятнадцать минут они закончили трапезу в виде двух несчастных хот-догов и латте. Это не карпаччо, конечно, но лучше, чем ничего. А вот Василь был очень даже доволен, и обратно в машину возвращался в отличном настроении. Но в салон забираться он пока не спешил, лишь стоял на бордюре и мечтательно смотрел на усеянное мерцающими звездами небо. Романтик. — Видите что-то? — Ну… да. Вон там Большая Медведица, рядом с ней Малая. Между ними Дракон, чуть правее Кассиопея. О, а вон там Лев! — президент вдохновленно махал руками по небосводу, указывая то на одно, то на другое созвездие. Юрий не успевал уследить за каждым, и очень расплывчато пытался найти хоть что-то отдаленно напоминающее льва в контуре из звезд, который больше был похож на утюг. Эту свою мысль он озвучить не решился, потому что Василь, видимо, слишком хорошо разбирался в звёздах и прочей космической чепухе. А всю поездку слушать о том, что он не прав, Юрий не особо хотел. Единственное космическое, в чем премьер разбирался на уровне настоящего знатока — это «Звездные войны». — А Корусант мне не покажете, Василь Петрович? Президент недоуменно на него уставился, а потом стал с озадаченным видом копаться в своих знаниях, чтобы вспомнить, что же это за Корусант. — Не уверен, что знаю такую звезду. Она в каком созвездии? Премьер громко рассмеялся, а Василь, поджав губы, продолжал сосредоточенно пилить его взглядом. — Что, что такое? — растерянно пробурчал Голобородько. — Это планета из «Звёздных войн», Василь Петрович. Расслабьтесь. Просто подумал, вдруг вы знаете. Президент стоял на бордюре, и теперь они сравнялись в росте. Юрий Иванович на автомате опустил голову, чтобы посмотреть в глаза Голобородько, и сам усмехнулся факту, что сейчас этого делать не нужно. Василь внимательно смотрел на него, нервно теребя полы пиджака. Такой красивый сейчас, когда тусклый белый свет вывесок освещал его лицо, а теплый летний ветер ерошил прическу. Юрий потянул гаранта на себя, нежно обнимая и укладывая его голову себе на плечо. Как пару часов назад в машине. Вот они впервые обнялись за долгие месяцы знакомства. Василь жмется ближе, и шепчет что-то, что Юрий услышать не может. Что-то, похожее на «спасибо». Премьер целует его в висок, прежде чем он отстраняется. Самому с себя смешно. Стоят под фонарём, как влюбленные подростки, и преданно заглядывают друг другу в глаза под трели проснувшихся сверчков. Никогда бы не подумал, что окажется в таком положении. Но оказался. И сейчас он отдал бы всё, чтобы сохранить это невесомое, но такое прочное и надежное положение. Теперь касаться Василя хотелось постоянно. Положить руку на плечо, провести между лопаток, коснутся колена. И президент был совсем не против. Вернувшись в машину, он мигом юркнул под руку сбитого с толку такими действиями премьера, и умостился у того на груди. Хотелось спать, но спать таким образом было гораздо приятнее. И теплее. Юрий не ожидал такой прыти, но облегчено вздохнул, мягко прижимая к себе сонного Василя. Где шлялся Толик — непонятно. Поэтому премьер бесцельно, но зато довольно смотрел в окно, наблюдая за приезжающими и уезжающими автомобилями, и параллельно гладя шелковистые волосы быстро уснувшего президента. Охранник вернулся меньше чем за минуту. Обернувшись на пассажиров сзади, он не сказал ни слова, и так же молча нажал на газ. Юрий мог бы последовать наглядному примеру гаранта, но не хотелось буквально проспать этот такой прекрасный и незабываемый момент. — И, Толик, с ямами поаккуратней в этот раз. Нельзя будить президента. Особенно сейчас.