Социальное искусство

- Двадцать тысяч йен! – глаза влетевшего к Соби Кио горели азартом, возбуждением и разве что не светились в полумраке, как у кота. – Хватит шаманить! Раздевайся! – решительно заявил он и хлопнул по выключателю на стене. Невеликие просторы квартиры на крыше залил тускловаты свет – на электричестве прижимистый Соби периодический экономил. «Эликсирам свет не нужен, а плесень в полумраке лучше растет» – Зачем раздеваться? – меланхолично поинтересовался Соби, аккуратно нарезая сухой мышиный хвост ровно на десять кусочков. На плитке размеренно побулькивало что-то розоватое серое распространяя приятное тепло. То и дело на поверхность варева всплывал мышиный череп, кокетливо мелькал обломанным передним резцом и вновь уходил на дно. Кио увлечённо вцепился в него взглядом, но лезть пальцами в варево Агацумы побоялся. Кипяток, да и Соби все же с ножом стоит. – Так зачем раздеваться? – снова поинтересовался Соби. – Позировать! Выставка! «Молодые художники – здоровая нация!». Двадцать тысяч йен! – фанатично проскандировал Кио. Магические слова «двадцать тысяч йен» манили к себе как мираж над пустыней, его хотелось прижать к себе, насладиться, овладеть и сделать своим. Вернее их. Все двадцать тысяч. Потом Кио посмотрел на тощего, в запотевших очках, сутулого Агацуму с мышиным хвостом в одной руке и ядовито-зеленой пластиковой поварешкой в другой и смутился. Словосочетание «Здоровая нация» касательно него явно было лишним, касалось это здоровья психического или физического. Но кому это надо знать? – И что? – все с тем же меланхоличным скептицизмом вопросил Соби. Насчет себя как ролевой модели здоровой нации у него тоже были сомнения. – Двадцать! Тысяч! Иен! – раздельно и для понятности повторил Кио. – Раздевайся. – И решительно дернул за шнурок на поясе на домашних штанах Соби. Соби одной рукой отложил поварешку и придержал штаны, а второй бросил в варево еще один хвост. Двадцать тысяч йен – это почти ведро эликсира, что он варит. Нет! Три ведра!! И девять сушенных мышей! Кио как последний аргумент добавил: – Мне с себя, глядя в зеркало, рисовать неудобно. Нам нужна аллегория! Символ! Достоинство и стойкость нации! Стоять на табуретке было холодно. Соби поджимал пальцы на ногах, как цапля на болоте и то и дело одергивал заслуженную рабочую майку-алкоголичку, все что ему оставил Кио – стоять совсем без ничего было бы чревато простудой. Соби разгладил заскорузлый край майки, выпачканный старой кровью и поинтересовался у Кио: – Как ты думаешь, Рицка поймет вот все это, когда увидит? – молча стоять тоже было и холодно и скучно. – Картину? – высунув кончик языка Кио увлеченно выписывал блик на кольце пирсинга в члене Соби. – Конечно!! Это же социальное искусство!! Авангард! Видишь! – он повернул свое творение к Соби. Достоинства нации – раза так в два от натуральной величины – внушали. Сияющее кольцо в члене, размерами больше подходящее быку, тоже внушало. – Надо еще по кольцу что-то написать… Вдохновляющее… – в творческом экстазе пробормотал Кио под нос. Соби стоически пошевелил пальцами ног еще раз и уточнил: – Я не про картину. – Да? – недоумевающий Кио почесал кончиком кисти сначала кончик носа, потом за ухом, сережки приглушенно звякнули. – А что тут можно не понять? Я же сам тебе его вдевал. Классно же вышло! Мотивацией в свое время было «мне интересно как это, когда отсасываешь, а в члене кольцо». А Соби против тоже тогда ничего не имел, был пьян – и ему тоже было интересно, а как это. – Сеймей вот бы не понял, – задумчиво протянул Соби. – А ты показывал? – Нет, – скорбно вздохнул Соби и потыкал пальцев в прожженную кислотой дырку на подоле майки. Зная Сеймея, ответом на предложение «хочешь покажу свой пирсинг», могла быть дырка не в майке, а в Соби. Кио не скрывая сарказма фыркнул. – Зато сенсей понял, – в свое оправданнее заявил Соби. – И сказал, что он рад моей мировоззренческой позиции открытости ко всему новому. – Вот!! «Никаких границ!» Так на кольце и напишем! – обрадовался Кио вдохновенно выписывая на холсте. – Стоп, – до Кио дошёл смысл сказанного. – А где он тебя без штанов видел?! – от любопытства у Кио аж уши зашевелились. Соби молчал и всей фигурой без штанов в драной майке на табуретке выражал стойкость и непреклонность молодых японских художников в застенках американской военщины. – Готово! – торжествующе заявил Кио. – Я могу наконец надеть штаны? – облегченно поинтересовался нервничавший Соби, вскоре из школы должен был прийти Рицка. Кио отрешенно кивнул, созерцая свое творение, с видом Пикассо, завершившего «Падение Икара». – Но нам нужны детали и акценты, – наконец вынес он вердикт. – Мое кольцо тебе недостаточно для акцента? Обретя обратно штаны к Соби вернулся и сарказм. – Достоинство нации, силы жизни и дух торжествуют над злом! – кратко описал Кио содержание своей картины. – Они не могут торжествовать в одиночестве. Вздохнув Соби поддернул штаны и полез под кровать – там у него хранился запас из разряда «может пригодиться». Кио колебался. Три пушистых хвоста сони-летяги, одна кроличья лапка, шкура ужа, крыло зимородка, сухие лепестки пиона в пакете и голубое фарфоровое блюдечка с присохшей ко дну дохлой стрекозой. Решившись, он пододвинул к себе все. На картине места еще много. Соби скорбно вздохнул еще раз от такого расхищения своих запасов и напомнил себе про двадцать тысяч йен и отпуск на побережье с Рицкой и Зеро. На стук открывшейся двери Соби вздрогнул, Кио даже не повернулся. Рицка смотрел на полотно. Соби смотрел на Рицку. Один Кио увлеченно раскрашивал прикрепленную к холсту сухую ужиную шкуру. С одной стороны, чешуя уже была выкрашена в цвета национального флага, а с другой стремительно превращалась в радужный. – Эта картина для социального конкурса «Молодые художники – здоровая нация!», – не выдержав, пояснил Соби. – О, Рицка! – вынырнул из творческого процесса Кио и жизнерадостно полез обниматься. Рицка вежливо уклонился. – Нравится?! Скажи, что круто и что обязательно возьмем первое место! – Читается спонтанность, импровизационность, пластичность и творческий экспромт, – задумчиво протянул Рицка. Кио засиял. – Это достоинство нации, силы жизни и дух торжествуют над злом, – польщенно пояснил он. – А название? – Пока нет, – потупился Кио. – Я предлагаю «Образ нации – дыхание авангарда» – Рицка аккуратно трогал сложенные трилистником хвосты сони-летяги. Кисточки на хвостах задорно топорщились. Вокруг члена. Присыпанного сухими лепестками пиона. – Член! С кольцом! – с искренней радостью, как при виде старого друга провозгласил с порога Нацуо. Из школы подтянулись и Зеро. Йоджи молчал, но разглядывал полотно с каким-то гастрономическим интересом и загибал пальцы что-то подсчитывая. – Это не член! – возмутился Кио. – Это достоинство нации, силы жизни и дух торжествуют над злом! – в который уже раз повторил он. – Членом! – гордо уточнил Нацуо. – У вас все мысли только об одном! А это Искусство. Авангард, – не выдержав, возмутился Рицка. – Это ты отрицаешь свою сексуальность, – безмятежно отмахнулся Нацуо. – Все вы Аояги одинаковы. – А почему яйца квадратные? – внезапно подал голос Йоджи. – Член! Член! А я даже знаю чей! – дразнясь, высунул язык Нацуо. Соби позеленел. Вот так и мойся в одной комнате за одной клеенкой. Контроль ситуации утекал как вода в песок. – Три бутылька свой отравы для потенции будешь должен, – шепнул Кио, – С натуры он! Моей! – Кио с видом невинно обвиненного в краже морковки кролика поправил очки и с готовностью рванул пуговицу на штанах. Соби оказался быстрее. Одной рукой перехватил Кио за запястье, а второй отработанным жестом съездил по лбу Нацуо пластиковой поварешкой, что так и лежала у позабытого всем эликсира. Нацуо икнул и заткнулся. Йоджи еще раз внимательно осмотрел картину, почесал в затылке и тихо потянул Нацуо за собой куда-то в угол. Рицка перевел взгляд с полотна на Кио, обратно на полотно и снова на Кио. В его глазах задумчивость плавно сменялась глубоким уважением. К достоинствам нации. Соби зеленеть перестал, покраснел и мстительно прошипел в ухо Кио. – Никаких три. Один и не больше. Рицка снова уткнулся в полотно, теперь трогая уже ужиную шкурку и блюдечко с дохлой стрекозой, в которое эта шкурка упиралась. Зеро чем-то тихо шуршали в углу у своей кровати. Соби попытался расслабиться. Мало того, что он заботливая мать для трех несовершеннолетних детей, у него еще Кио, Сеймей, клиенты и нервы. Да, а еще и сенсей в Гоуре. Плеснул себе в чашку уже остывшего эликсира из кастрюльки на плите. От нервов. Хотя хотелось налить виски из бутылки, что была спрятана на кухонных полках. Тоже от нервов. Но не при детях же. Непривычно тихий Йоджи подошел к Кио и вежливо подергал того за край рубашки. – Вот, – Йоджи скромно потупился и с видом «как плох этот мир и как я хочу сделать его лучше и добрее» протянул что-то Кио на раскрытой ладони. Презерватив. Использованный. Теперь Соби побледнел и одной рукой схватился за сердце, другой за плечо Кио. Для некоторых эликсиров ему иногда требовалась сперма. Но кто же знал, что вредные Зеро найдут его заначку за кроватью. Разгорелся спор крепить или не крепить презерватив на полотно. Конец ему положил Кио. Изрек «Здоровая нация, нация без ЗПП!» – Рицка посмотрел просветленно и благостно. Соби мысленно восславил Будду и перевёл дух. И недрогнувшей рукой пришпилил презерватив в верхний левый угол полотна. *** Две недели спустя … – Понимаете, сенсей, – Нацуо грустно шмыгнул носом и потупился. Йоджи синхронно потупился рядом. – Мама очень занята, у нее исследования. И этот… проект. С ее начальником. Ну мужем, типа. А он нас не любит. Он своего приемного сына любит больше. А у мамы проект и диета. Поэтому она нас не кормит, а кормит только этого своего хмыря белобрысого… – Нацуо, так нельзя, – Хитоми сочувственно посмотрела на двух нахохлившихся, как воробьи на ветру, братьев Саган. – Надо говорить «партнер». – …Яблочными кроликами. Так что мы не в обиде. Пусть он их жрет, в смысле, ест, – поправился он. – Поэтому мы живем у Соби. Раз этот хмырь… Простите, сенсей, – снова поправился Нацуо под укоряющим взглядом Хитоми, – мамин партнер, его опекун. Тогда Соби наш старший брат. А наша мама – и его мама. Приемная. Верно же? Мы все родственники и семья, – гордо резюмировал он. – Он нас зато кормит. Соби вообще ничего, особенно по сравнению с маминым любовником. Почти нормальный, только с прибабахом. – Творческая личность, – машинально поправила Хитоми, уже подзапутавшись в этой семейной саге. И молча придвинула Нацуо и Йоджи два купона на бесплатные сеансы у психотерапевта. Детям из неполной семьи надо с кем-то обсудить свои проблемы. – И вы утверждаете, что на этой картине изображен ваш старший брат? – Хитоми кивнула на фото в телефоне. Собственно, там была одна деталь, но уж очень выдающаяся. – Да! – в унисон кивнули братья Саган. – Круто же! Нарисован он, а рисовал уже его партнер. Соби то. Но не эти прибобахнутые Аояги, а нормальный. Видите же, как нарисовал! – «Молодые художники – здоровая нация!» – вставил Йоджи. – Ментально и физически. – Очень круто, – осторожно согласилась Хитоми. Она да, видела. И подвинула к ним еще два купона. Одним сеансом тут точно не обойтись. – Агацума, а Агацума, – голос Зеро разносился на всю квартиру, – а тебя в школу вызывают. Как нашего брата. И маму. Соби, где стоял, там и сел. На бортик ванны. У него ревизия, учет. Плесень сама себя не вырастит и амулеты сами себя не сделают. Планирование операции в Гоуре. Они с Кио прошли с картиной во второй тур конкурса. Клиенты, наконец! Какая школа?!! – Какую маму? – слабым голосом осведомился Соби. – Нагису-сенсей, – торжествующе заявили Зеро. – И папу – тут Заро не выдержали и заржали в два голоса. – Папу тоже. Вызывают. Ну Ритсу-сенсея. И этого твоего Кио. Всех вас вызывают. На семейную консультацию. А еще нам дали четыре купона на сеансы у психиатра. И все это только за две фоточки с выставки! – мы же… как это.. Йоджи, а ну повтори, – пихнул того в бок Нацуо. – Дети из неполной семьи с проблемами эмоционального интеллекта, которым требуется принятие собственного я, – прочел по бумажке Йоджи. – Поэтому ты должен нас кормить и не бить поварешкой, – резюмировал Нацуо. Соби бить и не стал. Он запустил блюдцем с плесенью. – Может и Сеймею тогда позвонить? Пусть тоже придет, – задумчиво вставил, наблюдающий со стороны Рицка. Соби схватился за сердце. Двадцать тысяч им явно не хватит. Не на терапию для всей семьи.