«Я, Кеннет Фелпс, верой и правдой служащий культу до самой кончины своей, завещаю, что на место моё встанет сын, Трэвис Фелпс.»
Эти слова растоптали все мечты молодого юноши. Теперь культу не важно, хотел ли Трэвис быть врачом или учителем. Любил ли или проклят одиночеством. Всем абсолютно не важно, чего хотел Трэвис. Он всего лишь инструмент для достижения сумасшедшей цели, не более. — Судьба? — Трэвис усмехается, кидая какую-то странную деревянную шкатулку в стену. Та отлетает с неприятным глухим стуком, ударяясь о каменный пол. Условия в этом чёртовом подвале были чуть лучше, чем у заключённых. Коридоры пахли сыростью и отчаянием, а комнаты пропитаны ненавистью и холодом. Что же чувствовал Трэвис, хватаясь за голову и вырывая светлые волосы? Боль. Невыносимое жгущее чувство, которое скреблось в груди, било и призывало уничтожить каждого. Трэвис верил отцу, любил и слушался. — Эй, старикан, — скалится Фелпс, слыша, как за стеной скребутся крысы. Здесь они были на редкость большие, — не хочешь рассказать, что мне делать сейчас, отец?! Куда ты пропал? Я ни черта не понимаю! Трэвис запомнил этот сладковатый запах, кажется, навсегда. Стоит только парню закрыть глаза на пару минут, как фрагментами начинает всплывать тот самый день. Множество людей в чёрных мантиях, старый красный изношенный ковёр и гроб. Ящик с трупом отца Трэвиса, к которому юношу буквально толкнули. Парень запомнил каждую морщинку. Кеннет лежал, как живой, готовясь уйти на вечный покой. Всё, что выдавало в нём проклятого мертвеца, врезалось в память. Трэвису не хватало воздуха. Дышать. Больше всего на свете Трэвис хотел оказаться снаружи, чтобы глотнуть свежего воздуха, увидеть голубое небо и белые облака. Фелпс отдаст всё, чтобы вернуть ту спокойную жизнь. В тот день Трэвис пообещал себе выбраться отсюда, покинуть эта проклятую дыру, чтобы больше никогда сюда не возвращаться. — Поцелуй отца, — звучит чей-то раздражённый голос. Позже Трэвис узнает, что это зависть. Зелёная и ядовитая. Зависть покрывала людей в том зале с ног до головы, а Трэвис не понимал, почему все так хотят занять это место. Ради чего? — Ну же, — торопит кто-то. Трэвис чувствует, как душат слёзы, как в нос бьёт сладковатый запах. Казалось, что Фелпса либо вывернет, либо он упадёт в обморок. Рассматривая труп ещё пару минут, Трэвис замечает аккуратно зашитый широкий порез, идущий от одной части горла до середины шеи. В жилах стынет кровь. Убили. Его отец умер по чужой вине. Ноги Трэвиса подкашиваются. Парня изнутри колотит, руки не слушаются. Фелпс буквально стоит в комнате, где каждому не составит труда убить человека.Именно тогда Трэвис и возненавидел это гнилое общество. Каждого, кто присутствовал здесь.
Что же держало парня здесь? Первое, страх, а второе... Прикованность. Трэвис чувствовал каждой клеткой своего тела, как чей-то пытливый безразличный взгляд жёг спину. Фелпс оборачивался, искал, но источника холода так и не находил. Раз за разом. Каждая минута тянулась. Этот холодный взгляд не давал нормально спать, есть, дышать, говорить. Трэвис никогда не отличался сообразительностью. Он всегда говорил то, что думал, а размышлять парень тоже любил. Особенно о вещах, которые понимал не до конца. Мог ли парень привыкнуть к подобному? Конечно, но просто не хотел. Трэвис не желал такой судьбы. Вечно молчать, ждать чуда и видеть только тьму. Ни друзей, ни света, ни семьи, ни любви... Любовь. До того самого дня Трэвис даже думать не хотел, что сердце забьётся быстрее при виде культиста. Высокий, худощавый паренёк как-то раз появился в одном из тёмных коридоров, заставив каждую клетку тела трепетать. Трэвиса заметили не сразу, но, когда лицо незнакомца обернулось, Фелпс почувствовал, как пыл и решительность ушли в никуда. — Здравствуй, — улыбчиво начал юноша, подходя ближе. — Привет, — кивает Трэвис, не чувствуя опасности. Парень ощущал какое-то тепло, но сердце кричало, что ничего хорошего ждать не стоит. Что же это за чувство? — Ты Трэвис, верно? — незнакомец протягивает руку, изящно изображая что-то вроде поклона. —Да, — Трэвис замирает в нерешительности. В глазах собеседника читалось всё, внутри с каждой секундой разрасталась радость. — Я Филлип,— человек подхватывает чужую руку и пожимает. — Филлип...— повторяет Трэвис. — Был рад познакомиться лично, sol*, — машет рукой Филлип, чьё последнее слово остаётся неизвестным для Фелпса. Коридор снова становится пустым. — Филлип,— срывается с губ Трэвиса вновь, что-то уж непривычно робко и заворожённо звучит это имя в исполнении блондина. Филлип был безумно красив и хорош собой. Трэвис запомнил каждую мелочь: эти мягкие тёмно-синие волосы, которые красиво колыхались на небольшом ветерке, прикрывая прелестные чёрные глаза, которые казались Фелпсу самыми лучшими на свете. В этих жемчужинах отражалась вся любовь и красота, что так нужны были блондину тогда. При слабом освещении кожа предмета воздыхания казалась чуть ли не белоснежной, что очень подходило синеволосому, по мнению Трэвиса. Филлип улыбался широко, открыто и очень мило, из-за чего у блондина так тепло на душе становилось, что бабочки в животе не давали покоя и поднимались к груди, заставляя кровь бурлить в неистовом потоке, приливая к щекам. Именно тогда Трэвис понял, что отдал бы всё, лишь бы быть рядом с новым знакомым.Стоит ли доверять ему?
Трэвис даже не задумывался об этом, ведь уже угодил в пучину, увяз в тёмном болоте, не находя ничего, за что можно зацепиться и вылезти. А хотелось ли? Нет, в Филлипе Фелпс искал то, что потерял. Трэвис хотел любить и чувствовать себя нужным. Понимал ли парень, что влюблён? Нет, осознание пришло только в момент, когда Фелпс бродил по пустому узкому коридору, надеясь увидеть того, за кем скучал. Жар сжал грудную клетку, когда из-за деревянной двери показался знакомый силуэт. —Ох, Трэвис, — улыбается Филлип. В горле снова предательски пересыхает. — Привет, — отвечает Трэвис. Куда делись пыл и решительность? Боюсь, никто не даст ответ. — Что же ты тут делаешь? — продолжает парень с тёмно-синими волосами, но Трэвис не успевает ничего сказать, ведь разгорячённой щеки касаются холодные и длинные пальцы. Фелпс замирает, чувствуя пристальный взгляд. Трэвис готов поклясться, что внутри что-то неистово вопило, но парень так...Беспомощен.
— Блуждал, — выдаёт Фелпс, будто не отдавая отчёта словам, а после выдыхает, — хотел увидеться с тобой. — Как же мило, sol, — воодушевлённо продолжает Филлип, хватая Трэвиса за руку, — идём. Я хочу кое-что показать. Они спускались по витым старым каменным лестницам, кажется, вечность, если не две. Трэвис лишь пытался запомнить дорогу, рассмотреть спину предмета воздыхания, дотронуться до холодной стены, — всё сейчас имело значение, каждая деталь. Филлип остановился у одной из дверей. Трэвис осознал, что никогда здесь не был, да и можно ли? Фелпс чувствует, как волнение подкатывает новым комом, а сердце шумит даже в ушах. — Мы пришли, — оглашает Филлип, поворачивая голову и снова так мило улыбаясь. — Хорошо, — кивает Трэвис, — что теперь? — Увидишь, — загадочно пропевает парень с синими волосами, дёргая за ручку в форме металлического кольца. Дверь отворяется. Трэвис чувствует, как руки немеют, а кровь холодеет. Каждая вена пульсирует так, будто лопнет с минуты на минуту. Фелпса тошнит. Он просто не хочет верить своим глазам.Это всего лишь сон?
На чёрном полу бледным пятном лежал человек. Тело не имело ничего общего с обычным представлением людей. Руки вывернуты, ноги отсутствуют, как и позвоночник, глаза залиты какой-то чёрной жидкостью. Тело было настолько искалечено, что казалось больше похожим на жидкость, чем на что-то твёрдое и когда-то живое. Неясные символы на полу дали понять Трэвису, зачем это было сделано. Ноги подкосились, а голова закружилась, всё перед глазами предательски плыло. Фелпс облокотился на деревянную дверь, тяжело дыша и борясь с рвотным рефлексом. Из транса юношу вывел нежный голос: — Ну что? Нравится? — смеётся Филлип, становясь напротив. Сердце Трэвиса падает в пятки, прекращая своё движение. По алой душе лязгнули раскалённым ножом, оставляя большую дыру, в которую теперь проникает тьма.На что ты рассчитывал?
Правильно, вы знакомы пару недель, с чего бы вдруг возникли такие большие надежды? Холодная пощёчина судьбы здорово отрезвляет Трэвиса, возвращая к главной цели.Бежать отсюда.
Фелпс смотрит на Филлипа. Смущение пропало, как и другие эмоции. Остался только ужас. Лицо Филлипа уже не казалось таким милым и красивым, как раньше. Вместо яркой и доброй улыбки — жуткий и безумный оскал, кожа, как у мертвеца, а глаза... Вместо прекрасных жемчужин были только чёрные, как бесконечные дыры, зрачки, утопающие в тьме души. Филлип подло смотрел на Трэвиса, давая понять, что это ловушка и бежать теперь некуда. Тонкая, но сильная рука сжала запястье блондина "мёртвой хваткой", вторая же держала небольшой кинжал, покрытый тёмно-алой жидкостью. Трэвис мог только предположить, что это кровь того самого "пятна". Трэвис долго стоит, думая, что делать, и ожидая проклятой участи. Этот кинжал войдёт в его шею, заставляя кровь политься алым фонтаном, или, может, Филлип задушит Фелпса этими руками, не давая даже шанса вдохнуть? —Трэвис, — голос парня с синими волосами теплеет, но эти нотки безумия звучат так громко для Трэвиса, что любой ужасный звук противнее не будет, — я с тобой говорю, sol.Шанс.
Фелпс замечает сразу, что дверь не закрыта, а Филлип худее... Трэвис ждёт, а после резко цепляется за чужие плечи, отталкивая парня с синими волосами как можно дальше. Сердце колотится в безумном танце, готовясь либо вырваться прямо из груди, либо выйти через горло. Филлип с грохотом падает на пол, издавая какой-то приглушённый звук. Трэвис хватает за ручку и тянет. — Пошёл на хуй, ублюдок, — Фелпс вылетает из помещения, начиная бежать. Адреналин внутри расползается, заставляя слышать только ритм собственного дыхания. Сколько он бежал? Куда? Трэвис даже не знал, где находился. Лёгкие кололо, а во рту осталось послевкусие металла, но... Парень не мог остановиться. Трэвис шёл, придерживаясь за стену. Ноги казались ватными, но мысли о том, что его найдут, били сильнее любого кнута. Просто двигаться. Трэвис спотыкается обо что-то и с грохотом падает. Он не чувствует боли только ужасную усталость. Фелпс осматривается и понимает, что это был изуродованный труп крысы.Хватит.
Эмоции берут вверх, заставляя сглотнуть горький ком. Трэвис не плакал, ведь просто не было сил. Он обречён? Фелпс закрывает глаза. В голове всплывает нежный образ давно умершей матери. Трэвис точно не вспомнит ни запаха, ни лица, ни цвета глаз, но само видение даёт надежду. Нет, Фелпс так просто не уступит глупой усталости. Он обязательно выберется, сколько бы времени ни потребовалось, но сейчас... Трэвис открывает глаза, почувствовав лёгкий ветер.Откуда?
В этом месте чаще был только застоявшийся воздух. С чего бы здесь быть ветру? Трэвис распахивает глаза и не верит. Ноги не слушаются, но Фелпс опирается на стену, вставая на ватные конечности. Впереди выход. Дверь оголяла тот мир, который Трэвис так хотел увидеть вновь. Фелпс начинает двигаться туда. Неужели... Из темноты вышел парень среднего роста, одетый в тёмное, со светло-рыжими волосами, хотя цвет больше напоминал персиковый. Незнакомец подошёл к Трэвису, попутно поправляя круглые очки. Глаза ярко-зелёного цвета с кошачьим зрачком быстро скользили по Фелпсу, рассматривая новое "мясо". — И куда это мы собрались? — очень быстрое движение зрачков давало понять интерес человека, задавшего вопрос, хоть в голосе и читался холод с нотками насмешки. — Кто ты? — враждебно задал вопрос Трэвис, пятясь назад. От этого человека веяло тоской, скукой и безумием. Что можно ожидать от культиста? —Тодд, — улыбается рыжий незнакомец, протягивая руку, — а ты... — Трэвис, — отвечает Фелпс, не теряя враждебного настроя. — Времени у тебя немного, — пожимает плечами Тодд, — по правилам выйти не можешь, а эти придурки уже не так далеко. —Почему ты называешь их... —Придурками? — перебивает Тодд, — Только полные кретины могли позволить тебе зайти так далеко. Я бы не пробовал сбежать без подготовки. Ты не подумал, что они найдут? Вырвут из любого уголка? Это иррационально. —Заткнись, — шипит Трэвис. Он не хочет принимать эту жестокую правду, — я просто хочу вырваться! — Вперёд, — совершенно холодно отзывается Тодд, — я не держу, но не ты ли хочешь жить снаружи? Разве пару секунд и возвращение сюда будут стоить стольких усилий? — Будто я могу кому-то здесь доверять, — язвит Трэвис, получая в ответ только смешок и несколько секунд тишины. — Так почему ты всё ещё стоишь на месте? Вали, — кивает на выход Тодд, смотря на то, как Трэвис мнётся на месте. — Теперь не знаешь, что делать? Ох, подожди... Хочешь доверить свою задницу мне? Трэвис прожигает взглядом собеседника, чьи глаза продолжали хаотично дёргаться вверх-вниз. За спиной послышались шаги и приглушённые возгласы этих мерзких голосов. Фелпс продолжает смотреть на Тодда, который что-то говорит одними губами, язвит, кажется, самому себе и матерится. — Пошли, чёртов кусок человека, — закатывает глаза рыжий и идёт в тёмную сторону, откуда вышел пару минут назад. У Трэвиса просто нет выбора...