Любовь по настроению

Эмоции. Этери переполняют эмоции. Она не понимает, какие именно, откуда они взялись и как они вообще попали внутрь её головы. Если и можно описать одним словом то, что она чувствует в данный момент, то этим словом будет трансформация. Но Этери не сказала бы, что в лучшую сторону. Ей хочется соскочить с дивана, начать делать что-то, не важно что, да что угодно, лишь бы только не сидеть на месте. Ей хочется неистовствовать. Буйствовать.  Она становится импульсивной. Возбуждённой. Сексуальное желание, которое она испытывает, слишком сложно контролировать. Нельзя чувствать столько всего к одной только Жене. К Жене, которую ещё вчера напугала до смерти, заставив стерпеть один из главных её страхов — страх смерти. К Жене, которую в состоянии полного отчуждения и морального отсутствия в мире выпустила из машины, не позаботясь о том, что с ней будет. К Жене, которую порой так сильно хочется прижать к себе. И которая заходит на каток в сопровождении Валиевой, улыбаясь уголками губ. Этери не слышит о чем они болтают. Приходится довольствоваться видом. Девушки проходят на лёд и катятся по кругу, о чем-то хихикая. — А ещё я научила его делать два кувырка назад, — рассказывает Камила о своем питомце. Женя её, по правде говоря, не слушает. Внимание привлекает компания напротив них, где Этери Георгиевна Тутберидзе совместно с Траньковым меняют программу Жене с Володей. — Но Лёва хитрый и делает это только ради двойной порции корма. — Этери хватает Тарасову за волосы, придерживает другой рукой за талию, обволакивая своими большими красивыми ладонями, и смотрит на неё, как показалось призерке Олимпийских игр, невежественно, пожирая целиком и полностью. — Я, конечно, ему даю, но мама говорит, что так лучше не делать, — весело продолжает. Жене кажется, что ещё чуть-чуть и главный тренер завалит Тарасову на лёд в самом пошлом контексте этого словосочетания. — Подожди, Камил. Брюнетка катится ближе к тренерам, останавливается в паре метров от них, ожидая, что Этери увидит её и сама подъедет. Женщина почти сразу замечает девушку «глазами на лбу», что-то говорит Транькову и уделяет внимание ей, Жене. — Контролируйте свою внутреннюю шлюху, Этери Георгиевна, — с лицом «я ещё тебя не простила, но такое не потерплю» кидает одиночница. — Контролируйте свою внутреннюю ревность, Евгения Армановна, — улыбается, объезжая её по кругу, останавливаясь за спиной, и прикладывает руки чуть выше талии.  — Мне нужно с Вами поговорить, — разворачивается, прекращая общественные прикосновения, и показывает глазами на выход. — Идём.

* * *

Дверь в тренерскую с грохотом закрывается под действием маленьких рук спортсменки. Женя впиявливается в губы блондинки, перенося её руки на свою талию и управляя ими в рваном темпе. Девушка беспощадно искусывает губы напротив и корябает чуть отросшими ногтями шею, растворяясь в этом состоянии каждое мгновение. В этом чёртовом состоянии, которое пробирает до самых ног. Женя осмеливается взять инициативу на себя и заваливает старшую на миниатюрный диванчик, налегая сверху. У Этери куча ненужных пуговиц по всему телу, Женя терпеливо расстегивает их, оглядывая её, такую красивую и возбужденную, с ног до головы. — Ты хотя бы умеешь? — насмехается тренер, стягивая с младшей майку, любуясь этим телом, которое, по её стойкому убеждению, принадлежит только ей. — Вот и проверим, — улыбается, медленно нависая над блондинкой. Этери же ухмыляется, укладывает ладони на ягодицы, оглаживает их, а затем резко шлёпает, оставляя на нежной коже отпечаток своей ладони. Но у Жени другие планы. Она смотрит хитрым взглядом, расстёгивая ширинку на уже давно мокрых брюках наставницы, приспускает их, а затем и нижнее белье, сглатывает слюну, когда видит перед собой лицо Этери с закрытыми от удовольствия глазами, увлажняет кончиком языка свои сухие губы, а затем проводит языком по её клитору. Тренер довольно усмехается и постанывает, непроизвольно занося руки в волосы. Этери, не стесняясь и не думая о том, что стены в Хрустальном не толстые, громко стонет и вскрикивает, когда Женя целует внутреннюю часть бедра, чуть привстаёт на локтях и проникает в неё одним пальцем до конца. У неё перед глазами пелена, а во взгляде — похоть и желание. Чёрт, она этого так давно ждала, что сейчас готова просто кончить лишь от одной мысли, что брюнетка трахает её уже двумя пальцами. На Женю, которая только что осознала, что дверь они оставили открытой, нападёт какая-то непонятная ей сексуальная ярость. Девушка обхватывает свободной рукой лицо Тутберидзе и агрессивно целует её, захватывая губы по новой с каждым секундым толчком, с каждым мгновением, тянущемся будто бы бесконечечность. Этери безумно сложно не издавать звуков, поэтому она ладонью прикрывает себе рот, прогибается в спине и мычит от удовольствия, потому что Медведева, которая делает сейчас неописуемые вещи, доводит его до Гонконга. Она смотрит на такую Женю и запоминает эту картину раз и навсегда, чтобы потом одинокой ночью воссоздавать её и надрачивать до белых мушек перед глазами и до мозолей на руках. Фигуристка охватывает её грудь, наблюдая как Этери почти мурлычет от таких ласковых прикосновений, отрывается от губ младшей и утыкается носом в её шею, шумно выдыхая воздух. Женя продолжает свои ленивые толчки, всё ещё находясь с прикрытыми глазами, блаженная улыбка появляется на её лице, когда женщина начинает покусывать мочку её уха, видимо, поняв, в чем заключается главная слабость ученицы. Тутберидзе подпрыгивает, руками обвивает шею брюнетки и стонет ей на ухо, загнанно дышит и закатывает глаза, потому что чёртова Женя каждым своим рывком попадает точно в цель. У кудрявой перед глазами картинки плывут, звёздочки летают над головой, а в ушах непонятный шум, будто бы вообще их заложило. Этери вся выгибается, целует и сильно жмурит глаза, пока не чувствует, как по всему телу патокой растекается оргазм. Она сильнее жмётся к чемпионке, тяжело выдыхает и улыбается, когда чувствует, как младшая обвивает её талию своими руками и делает из пальцев замок. Блондинка, тяжело дышащая после оргазма, прижимает к себе уставшую Женю и убирает с её взмокшего лба тёмные пряди волос. Целует в висок, нежно пальцами ведёт по выпирающим рёбрам и чувствует, как распирает от переизбытка нежности к этой маленькой, как ей кажется, девочке. — В следующий раз стреги ногти под корень. — В следующий раз думайте, прежде чем делать. — Я не могла предположить, что это разозлит тебя, — произносит на только что полученных эмоциях. — Да что Вы говорите, — с долей усмешки и эгоизма, но все-таки с любовью. — Я все равно ненавижу тебя. — Делай, что хочешь, — пафосно бросает и сжимает её в объятиях ещё сильнее, сокращая малейшее расстояние между телами. — Только рядом со мной. — Пошла нахрен. — Я тоже тебя люблю. — Когда следующие соревнования? Мне уже пора возвращаться. Женя, стараясь как можно быстрее натянуть на себя одежду, садится в тренерское кресло, Этери хочет сесть на неё сверху, но на глаз сравнив её и себя, понимает, что такой жест может просто напросто сломать спортсменку. — Зачем? — выражает неподдельное удивление. — Хочешь попасть в книгу рекордов Гиннеса по количеству сальховов в одной программе? — Огромное спасибо, — бурчит под нос, закатывая глаза и кривя лицом. — Я серьёзно, Жень. Ты не готова к сезону, да и вряд ли сможешь набрать форму, — женщина копается в шкафу, а когда находит в нем нужное – неизвестный документ, протягивает его подопечной. — Вот, читай. Женя пробегается глазами по напечатанному. Настоящим заявлением, сообщаю о том, что я, Медведева Евгения Армановна, завершаю спортивную карьеру и не собираюсь принимать участие в национальных и международных спортивных мероприятиях. В связи с этим прошу исключить меня из... .. Этого оказалось достаточно. — То есть ты решила всё за меня? Женя думала, что после всего, что произошло в её жизни, она сможет справиться со всем, но она ошибалась. Прямо сейчас, подавляя в себе всхлипы, рвущиеся наружу, не скрывая от Этери покрасневших влажных глаз, в которых бьётся через край искренняя ненависть, раздирая свои еле склеенные сердце и душу, она не может собраться. Как она посмела так поступить? Разрушить её карьеру. Разрушить и с таким трепещущим лицом предоставить документ, который могла составлять только Женя. — Это логичный выход, — пожимает плечами. — Ты не в состоянии выступать. А попасть хотя бы в тройку лучших с таким слабым контентом уже невозможно. Женя молчит. Ей нечего сказать. Единственное, что хочется — пустить себе пулю в лоб. — Не надо на меня так смотреть, — закатывает глаза Тутберидзе и подаёт младшей салфетку, чтобы та вытерла столь раздражающие её слезы. — Я не виновата, что ты вовремя не запрыгала то, что надо. — Я сейчас убью тебя. Голос девушки настолько тихий, что, кажется, сказанное является чистейшей правдой. Она ударяет по красивой руке женщины, которая протягивает влажную салфетку, и рукавами начинает вытирать слезы. — Как хочешь. — Как хочешь, Этери? — кусает губы, чувствуя, что накал эмоций переходит именно в эту зону – в зону боли. Женя понимает, что это спасает её и лишь сильнее зажимает уста острыми зубами, чувствуя металлический привкус. — Я не собиралась заканчивать карьеру и уж тем более не собиралась позволять тебе заканчивать её за меня. — Я твой тренер. — Ты мне никто, — жёстко осекает, — после такого — никто. — Правда? — усмехается, складывая руки на груди. Блондинку хочется ударить. Сильно. Вновь это чувство. Ненависть. Женя каждый раз упускает момент, когда её слепую любовь затеняет невероятной яростью. Видя Этери перед собой, она давится этой неприязнью, ощущая, что совсем не получается с собой бороться. Потому что это Этери, которая уже выжгла всю душу и всё равно в неё лезет, будто проверяет, можно ли там подпалить ещё что-нибудь. Потому что она не видит границ своих издевательств, позволяет себе растаптывать чужие чувства всеми возможными способами. — Ненавижу тебя, — говорит совершенно честно. На лице у Этери не появляется удивление. Наверное, она сама это прекрасно знает. — Повтори это ещё сто раз. — Где Сергей Викторович? — она не в силах больше с ней разговаривать. Это слишком. Жене несомненно нужно поговорить с адекватным тренером в этом месте, а лучше с психологом. — Я его уволила. Минутное помутнение. Или, напротив, просветление. — Что ты сделала? Этери кладёт ладони на её плечи, массируя их и одновременно удивляясь, что они ещё не скинуты с тела Жени. А фигуристка понятия не имеет, как поступать. Не позволяй ей управлять собой, прозвучал голос Виктора. Я не могу, отвечает Женя. Для неё Этери, как ледяная гора, которую она всю жизнь хотела превратить в цветущий холмик, и отказаться от этого холмика неимоверно сложно. Даже невозможно. Да, она больна. И Женя оправдывает её этим. Вот скоро она вылечится и все будет хорошо. Все будет по-новому. Так, как никогда раньше. А сейчас, в этот самый момент, спортсменке хочется вытрясти из неё всю душу, заставить биться в истерике и, если получится, сделать больно физически. — Я устала, — мычит брюнетка и дрожит, оставаясь стоять на месте. — Я не могу больше. Я не хочу, — она часто мотает головой, смотря по очереди то на Этери, подошедшую к ней близко, то в пол. — Почему я не могу послать тебя и уйти к Мише? Почему я должна страдать из-за тебя? — Тренер сводит брови, смотря на неё, тихо плачущую, с сожалением. — Почему, Этери? Скажи мне. Женю тошнит от самой себя, от своего глупого рвения быть с Этери, любить её и прощать каждую ситуацию, в которой она творит страшные вещи. Она погрязла в этом мире и понятия не имеет как из него выбраться. Как снова почувствовать себя счастливой хотя бы на чуть-чуть, совсем на каплю. Чтобы почувствовать себя живой. Девушка ненавидит себя за то, что не может найти способ разлюбить, перестать страдать, наверное, это и правда сумасшествие — любить кого-то. Особенно если этот кто-то человек, который несёт за собой только страдания. — Мне очень жаль, — шепчет та, кладя ладонь на её щёку. Женя рыдает навзрыд, завывает, будто её смертельно ранили и причинили нестерпимую боль, и хочет захлебнуться своими же слезами, чтобы никогда, никогда больше в будущем не слышать этот бред о том, что Этери очень жаль. Виктор как то сказал ей, что любовь — это боль. Она с ним не согласна. Любовь — это ад. Ад, в котором ты горишь, бесконечно воспламеняешься, без права снова стать здоровым. Этери смотрит на эту истерику с равнодушным взглядом, а сердце переламывает на куски. Если бы хоть кто-то знал, как сильно она боится потерять Женю. Как съедает её изнутри этим чувством, что всё не так радужно, как показывают в сериалах. Этери корит себя за то, что по её вине Женя пережила такую пытку, самую настоящую эмоциональную мясорубку. И что она уже ничего не может исправить. Время ведь не повернуть вспять. Если бы Этери только могла, она бы вернулась в прошлое и не позволила бы Жене приближаться. Заставила бы вновь возненавидеть себя, но не позволила бы ей страдать. Этери испортила Жене жизнь. Заставила плохо спать, плохо есть, банально существовать. Этери забрала у неё надежду, а затем вернула скомканной и изорванной, рваной по краям, абсолютно тонкой и ненадёжной. — Для меня будет лучше, если ты навсегда исчезнешь из моей жизни. Нет, часто мотает головой Этери, сжимая челюсти и отгоняя от себя подступающие слёзы. Никому от этого не будет лучше. Ни ей, ни Жене. Весь этот мир рухнет и разлетится по земле песком, если они опять потеряют друг друга. — Хватит уже меня мучать, — фигуристка не видит ровным счётом ничего. Пелена слёз застилает лицо, она даже не чувствует руки тренера на своей талии, благодаря которым все ещё стоит на ногах. Женя только и делает, что рыдает, рыдает, рыдает. И никак не может остановиться. Но Этери лучше спрыгнет с десятого этажа и размозжит себе голову об асфальт, чем оставит Женю. Снова. Что-то в Жене в один миг перегорает. Она внезапно ощущает исчезновение эмоциональной реакции и чувство полной опустошённости – кажется, психологи называют это явление эмоциональным параличом. Будто всё, что делало её человеком, а не просто телом, отформатировали. Ничего не осталось. Рассыпаться внутри у чемпионки уже нечему. Всё разрушилось. Эмоции, включая животный страх, окончательно исчезли и оставили после себя пустоту. Осталось лишь физическое недомогание, неконтролируемая нервозность и скрежет, стоящий в ушах. А Женя всё равно продолжает плакать. Она этого не чувствует, слёзы просто идут и идут; ком в горле разрастается. Но Женя притворяется, что так и должно быть. Что это нормальное её состояние. Другого у неё, по всей видимости, в этой жизни уже не будет. Девушка пятится назад, прекращая видеть перед собой фигуру почти метр восемьдесят, с кудрявыми, белокурыми волосами. Она так устала. Женя выбегает из кабинета, обещая никогда больше не пережить эти убогие чувства, которые переламывают кости изнутри, выдёргивая их без наркоза, и оставляют за собой ужасные шрамы в душе. Когда Женя оказывается у себя дома, лучше не становится. Её выворачивает несколько подряд из-за нервов. И она без устали умоляет Вселенную, чтобы это наконец закончилось. Когда сил уже не остаётся и рвотные позывы прекращаются, Женя поднимается на ноги, опираясь руками о края раковины, включает ледяную воду и, кое-как набрав её в трясущиеся ладони, умывается, приводя себя в чувства. А затем падает обратно на пол, прислоняясь спиной к ванной, прижимает к себе колени и, вытерев рукавом мокрые от воды губы, берёт телефон в руки и набирает Виктору. — Я так больше не могу, — держать айфон в руках не получается, он выпадает из ослабшей руки девушки. — Я предупреждал. — Почему я должна страдать? Почему это все происходит со мной? — Женя распластывается по полу в ванной, пытаясь цепляться за холодный кафель пальцами, царапая его ногтями. Наверное, она так не плакала за всю свою жизнь, решив выплакать все, абсолютно все слезы за несколько часов. — Она завершила мой путь в спорте. Без моего, блять, разрешения. Взяла и разрушила то, что является для меня самым важным в жизни. Виктор молчит, но трубку не сбрасывает. Слушает эти страшные вопли, от которых сердце точно уходит в пятки, эти страшные вопли, от которых колени подкашиваются даже у психотерапевта. Почему я должна страдать? Почему это все происходит со мной? Я дал ответ на этот вопрос себе уже очень давно, Жень. Сказать ли тебе? Виктор психолог. Он не может не сказать. — Потому что тебя любит Этери Тутберидзе, — не уверен, что девушка слышит, но продолжает говорить, — потому что ты её любишь. Потому что она человек, родившийся для того, чтобы нести за собой страдания. Потому что ей, чтобы прибыть в пункт своего выздоровления, нужна ты. Но проблема в том, что цена этого выздоровления — боль и несчастье. —  Я уже не хочу быть этой ценой. — Тебя никто не спрашивал, — ласково тянет жестокую правду, — судьба сама уже всё решила. За нас всех. — За это время, — агрессивно начинает Женя, сминая подол своей рубашки, подползая ближе к крану, чтобы умыть лицо и выпить воды, — она сделала всё, чтобы уничтожить меня. Этери растоптала то, ради чего я десятки раз ломала себе кости, ради чего работала все свое детство, без права бегать по улице с друзьями, — Виктор отмечает, каким голосом это говорит чемпионка. Не жалким и трусливый, напротив, жестоким. И для Виктора очень показательно, что девушка упомянула это первым делом. — Она, мать вашу, чуть не убила меня, когда решила наказать за то, что я решила помочь. Этери знала, что я панически боюсь ситуации, в которых могу погибнуть, но для неё это не имело никакого значения. Раньше она поступала во благо мне, теперь же делает всё, чтобы я чувствовала себя никем, даже ничем. — До Виктора доходит, что они теряют Женю. Единственную, кто могла вытянуть его пациентку из этой грязи. — Хватит, Жень. Я все это знаю. — Тогда какого чёрта защищаешь её? — Я считаю, это благоразумно с моей стороны, — Виктор хочет перевести диалог в другую сторону. Женя на взводе, он тоже недалек от этого состояния. — Я не хочу с тобой разговаривать. Фигуристка бросает телефон в сторону, забыв отключиться и снова входит в истерику. Виктор, слушающий затянувшийся припадок Жени, боится только одного. Он боится, что она войдёт в никому ненужное состояние, плохое, порой очень сложное. И совсем непростое. Но оно так близко. Состояние депрессии. Виктор не желает такой судьбы для Жени, поэтому отрешенно и даже как-то агрессивно сбрасывает трубку, ощущая как у него, у человека со стойким холодным характером, слезы подкрадываются к уголкам глаз. И он не переносит этого, хотя бы потому что непозволительно для того, кем он себя возомнил, плакать из-за истории юной фигуристки, переживать о её карьере, а главное, за её состояние. Виктор умён и только за счёт этого своего качества сейчас осознает, что Женя, эта маленькая девочка, вошла в его жизнь и теперь он чувствует ответственность за неё. Виктор попал в ту же ситуацию, что и его пациентка. Привязался к девочке с большими карими глазами. Мужчина направляется к Этери, дабы сообщить гнусную, настолько поганую вещь, что и вообразить сложно, но без этого, как бы то ни было, не обойтись. Только если подвергать опасности Женю. А он этого не хочет. Виктор застает Этери в компании с плюшевым медведем, не желающую разговаривать со своим психотерапевтом, которого это мало волнует, и говорит о том, что Женя бросила её. На этот раз Женя. Не она.