вариант дракона

Играть в шахматы с тем, кто твоего уровня, — сложная задача. Исход никогда не угадаешь — воля случая, кто ошибётся первым в этот раз. Ошибаются оба — ситуация усложняется, позиции вновь сравниваются. Каждый шаг озвучивается, взгляд пронзает не хуже острых стрел. Два голых короля — ничего изменить нельзя. Партия вновь разыграна до глупого равно. — Скучно с тобой, — говорит Чонгук, вновь расставляя фигуры на доске. — Ну уж простите, в клоуны не записывался, — отвечает Тэхён, поднимаясь с насиженного места, чтобы открыть окно для проветривания. — Не открывай, холодно будет, — ворчит Чонгук, натягивая рукава водолазки на пальцы. Пиджак отброшен на подлокотник, но он не надевает его, чтобы согреться. — Так душно же. — А ты поменьше разговаривай, — говорит с улыбкой и наблюдает на лице Тэхёна немое «ха-ха». — Давай последнюю партию сыграем, и я домой поеду. — Устал? — интересуется Тэхён, проходя на кухню, чтобы приготовить чай для вечно мёрзнущего Чонгука. — От тебя — да, — отвечает с улыбкой. — Вот же заноза. Заноза. Заноза, которую он нежно терпит почти всю сознательную жизнь. Их дружба длится уже восемнадцать лет, с тех самых пор как в шестилетнем возрасте Тэхён встречает Чонгука на первом уроке в шахматной школе. Глаза, как помнит, огромные, на половину лица, передние зубы отсутствуют, а огромная тяга к шахматам по размерам сравнится с Тихим океаном. Таким он запоминает Чонгука в первую встречу. И какое же разочарование встречает после урока в глазах огромных, на половину лица, когда не удаётся поставить детский мат. Оказывается, эту тайну знает не только Чонгук. Какая жалость! Крепкий зелёный чай разбавить холодной водой, положить ложечку мёда, аккуратно перемешать. Тэхён и не скажет, сколько раз в жизни повторял эти действия, но они доведены до автоматизма. Однако сам чай не пьёт. Как правило. А в каждом правиле есть исключение. В этом случае — болезнь. К счастью, редко поражающая его. — Разбавил? — В ответ кивок. — А мёд добавил? — Снова. — Спасибо. Вместе с приготовлением чая до автоматизма доведены и ответы на одни и те же вопросы. Будто Чонгук ждёт дня, когда что-то может измениться. Игнорируя все перемены, что происходят, ждёт лишь, что однажды чай будет не разбавлен или без мёда. — Вариант дракона когда-нибудь погубит тебя, — говорит Чонгук с усмешкой, когда наблюдает на поле неизменный, любимый Тэхёном разыгранный дебют. — Конь на c3. — Озвучивание ходов они практикуют, будучи уверенными, что это поможет в шахматах, не глядя на доску. — Не ты выбираешь дебют, а он выбирает тебя. Пешка на g6. Чонгук приглушённо смеется и отпивает чай. Из-за постоянной игры с Тэхёном ему приходится значительно прокачивать навыки сицилийской защиты, хоть для себя он выбирает другие дебюты. На улице завывает ветер, заставляет ветки дерева биться об оконное стекло. Звук не раздражает на удивление, а приятно разбавляет царящую атмосферу. Правда, кошка с этим не согласится, она всё прячется в ногах хозяина, пытаясь привлечь его внимание. Чонгуку хочется закутаться в плед, но тогда он совсем думать перестанет. Веретено прядёт мысль — длинную нить, которой нет ни конца ни края. Чёрная прядь прямых волос выскальзывает и падает на нос, щекоча кончик, но Чонгук не обращает никакого внимания. Пока он играет, такое его не заботит, как и лёгкая прохлада, задевающая голые участки кожи. Партия идёт — исход неясен, но стоит Чонгуку получить минимальное преимущество, как Тэхён говорит: — Конь на f4. Чонгук, если я выиграю, ты меня поцелуешь? — Не в этой жизни. Ферзь на с7. Шах, — объявляет с довольной улыбкой. Стоит ему это произнести, зарывая в своём сознании мысли, пытается ли Тэхён лишь в очередной раз выбить его из колеи, или это снова невнятные попытки выразить свои чувства, как кошка запрыгивает на шахматную доску, сметая почти все фигуры и смотря в упор на Тэхёна. — Восстановим партию? — спрашивает Тэхён, забирая кошку на колени. — Да ну, там и так всё понятно. Я помчал! — С этими словами поднимается, допивает чай в пару глотков и ступает в прихожую, попутно вызывая такси. — Никаких манер у этой дамы, — ворчит он, пока обувается. — Ты каких манер от кошки ждёшь? — спрашивает Тэхён с улыбкой, нежной такой, мягкой, пока поглаживает кошку на своих руках. — Элементарных! Спокойной вам ночи. — А чмокнуть? — Лицо у Тэхёна, как у пятилетки, выпрашивающего конфетку у мамы до обеда — глаза большие, нижняя губа выпячена. Ну очаровательно — не иначе. Чонгук хмыкает едва заметно, поправляет сумку на плече и наклоняется, оставляя быстрый поцелуй между ушей кошки, из-за чего та начинает едва заметно мурчать. Дверь наконец захлопывается за Чонгуком, оставляя Тэхёна в квартире с кошкой, разбросанными шахматами и пиджаком, хранящим на себе лёгкий запах владельца. Удивительно, как столь опытный и успешный шахматист в жизни оказывается до ужаса забывчивым и невнимательным. Тэхён поднимает пиджак и, чуть оглянувшись воровато, будто его может увидеть кто-то кроме кошки, подносит его к лицу, втягивая приятный ненавязчивый аромат ежевики и гальбанума.

***

Тэхён одёргивает свой кардиган — коричневый с бежевыми ромбами — и оглядывается по сторонам в поисках знакомого лица. Партия должна начаться через считанные минуты, но соперника до сих пор не видно. Тэхён бросает взгляд на настенные часы, секундная стрелка неумолимо быстро завершает круг, оповещая о прошествии очередной минуты. Он может посчитать свой пульс, не прикасаясь ни к руке, ни к шее — удары сердца отдают ему в виски, разносясь по голове с нарастающим волнением. Сколько бы лет ни играл, а лёгкая тревога перед турнирами не исчезает. — Приветик. — Тэхён испуганно оборачивается и видит довольно улыбающегося Чонгука. — Ты меня в могилу сведешь. — И не мечтай так легко отделаться от меня, — говорит Чонгук и ещё шире улыбается, у внешних уголков его глаз появляются мелкие морщинки. — Ты чуть не опоздал, — недовольно бурчит Тэхён. — Ну, не опоздал же? Не драматизируй. Они разыгрывают сегодня первую партию в турнире, и Тэхён явно недоволен своим соперником. Чонгук же не разделяет его пессимизма. Это обычная практика — изучение дома партий соперника, чтобы знать все его слабые и сильные стороны. Но соперником Тэхёна является Чонгук, и если понятие «слишком изучить» существует, то оно точно про них. Попытаться разыграть другой дебют не вариант, потому что из-за отсутствия должной теоретической подготовки и достаточного опыта можно самого себя загнать в ловушку. Часы начинают отсчитывать первые секунды, за ними следует ход белой фигуры. Уже через несколько секунд на доске до боли знакомый обоим вариант сицилианской защиты. Ход за ходом напряжение на поле нарастает, Чонгук улыбается, мягко, едва заметно. И есть в этой улыбке что-то запретное, раз Тэхён совершает зевок. Непозволительная ошибка, которая приводит к потере фигуры и ослаблению ситуации. Силы явно на стороне Чонгука, и Тэхёну остаётся лишь надеяться на достойную последующую борьбу и исправление партии в сторону ничьей. Прав был Чонгук, говоря, что вариант дракона погубит Тэхёна. — Ничья? Тэхён вскидывает голову, полностью игнорируя фигуры на поле. Аккуратно оборачивается, проверяя, не приковано ли к ним излишнее внимание, и настолько тихо шепчет, что себя еле слышит: — Ты что творишь? — Я предлагаю ничью. Тэхён понимает, что это неправильно. Но он не может не согласиться. У Чонгука солнечный удар? Внезапная слепота, поэтому он не может играть дальше? «Что с ним?» — вопрос, на который Тэхён, должно быть, так и не получит ответа. Однако не согласиться на ничью не может. Иначе поступит глупее Чонгука. Ошибается первый — за ним ошибается второй. Так они и живут уже много лет. — И что это было? — шепчет Тэхён, как только они покидают зал. — Ты о чем? — Глаза невинные, будто действительно не понимает. Преспокойно берёт пластиковый стаканчик, преспокойно наливает воду из кулера, преспокойно выкидывает стакан, как допивает, и преспокойно отдёргивает рукава пиджака. Серого. Ведь чёрный все ещё дома у Тэхёна. Для Чонгука игра до сих пор продолжается. Улыбается, глазами хлопает, пока Тэхён взглядом его прожигает и ждёт ответа. Да, сам облажался, сам на ничью согласился. Но злиться на Чонгука не перестаёт. А как не злиться? Победа же упущена. Проигрывал Тэхён, а дураком Чонгука считает. — Так что это было? — повторяет вопрос. — Не хотел терять интерес к такому сопернику. — Подмигивает и уходит, насвистывая песню. Что на уме у Чонгука — извечный вопрос. Кажется, Тэхёну и трёх жизней не хватит, чтобы разобраться в лабиринте его мыслей.

***

Из-за вина думается объективно хуже. И оба это прекрасно понимают, когда наполняют бокалы. Последняя игра турнира остаётся позади, и Тэхён с Чонгуком сидят по разные стороны от шахматной доски, чтобы разобрать свои партии. Есть ли в этом толк после второго бокала? Они не омрачают вечер такими мыслями, продолжая делать вид, будто активно думают, как лучше нужно было ответить Чонгуку после хода противника конём на c7. Хотя даже в этом проваливаются, когда взгляды неожиданно прикованы к глазам друг друга, по гостиной разливаются звуки звонкого смеха, на которые кошка иногда отвлекается от сна, недовольно поглядывая. — Опять морозильник устроил в квартире, — ворчит Чонгук, вино в бокале покачивая и смотря на это заворожённо. — Я могу дать тебе плед. — Вариант закрытия окна не рассматривается. Отсутствие свежего воздуха Тэхён не переносит. — Лучше сделай чаю. — Ты же вино пьёшь, — напоминает Тэхён с усмешкой, но с места своего поднимается. — Одно другому не мешает. — И будто в доказательство своим словам делает глоток вина. Тэхён жалеет, что не умеет писать картины. Будь всё иначе, он написал бы профиль Чонгука со вскинутой головой, выступающим над кромкой водолазки кадыком, с прямой линией носа, будто со срезанным кончиком, с острой линией челюсти и едва прикрытыми глазами. Тэхён не знает, соответствует ли лицо Чонгука золотому сечению, подходит ли оно под нормы и идеалы, но он точно знает, что нет для него никого милее Чонгука с морщинками у глаз, когда тот смеётся, в забавных пальчиковых носках, которые «вообще-то удобные», со шрамом на щеке из-за драки в детстве и растяжками на спине из-за скачка роста в пятнадцать лет. Ничьи рассуждения не приводят его в такой восторг, как чонгуковы. Никто не вызывает такой трепет и наслаждение от каждой проведённой минуты. Кроме Чонгука. Крепкий зелёный чай. Разбавить. Ложка мёда. Перемешать. Дерево всё ещё растёт непростительно близко к дому, ветками стучась в окно. Кошка покидает подоконник, запрыгивая на диван, где пару минут назад сидел Тэхён. На шахматной доске конь белых всё ещё на с7. — Разбавил? — Кивок. — А мёд добавил? — Снова. — Ты меня любишь? — И ещё раз. Как приходит осознание, вскидывает голову, не отпуская блюдце. Смотрит на Чонгука, пытается понять, что у него на уме, но ещё несколько лет назад нужно было оставить эти попытки. Кивок хоть и машинальный, но полностью правдивый. Только Тэхён молчит, не добавляя ничего. Даже ни одного вопроса не задаёт — то ли удивление не позволяет, то ли просто даже выдох сделать страшно. Чонгук наклоняется вперёд, взгляд от карих глаз не отрывает. Когда между губами остаются считанные миллиметры, Тэхён чувствует прикосновение к своим пальцам — их разжимают, оставляя блюдце одиноко стоять на столике, а затем за запястье тянут на себя. Тэхён садится рядом, за спиной у Чонгука и доска шахматная, всеми забытая, и кошка мирно спящая, но он на них ни секунды не смотрит. Кажется, будто отвлечься от чёрных глаз просто нельзя. И отвлекись Тэхён, может, не заметил бы, что они опустились, изучая его губы. — Я могу тебя поцеловать? — шепчет он, боясь услышать любой ответ. — Да пора бы уже. Тэхён целует мягко, трепетно, надеясь, что их на деле бесконечно романтичные натуры в точности запомнят все эмоции от первого поцелуя с привкусом белого вина и любви. Губы нежно сминает, ощущает прохладные ладони на своей шее. Зелёный чай — разбавленный, с ложкой мёда — так и остаётся забытым на столике. Конь на шахматной доске всё ещё на поле с7. Дерево бьёт ветками в окно, словно повторяет ритм сердец. Вариант дракона не погубит Тэхёна.