Последний антракт

Тёплый день прогревал оголенные едва плечи, заставляя лишний раз ерзать на стуле, ощущая, как по твоему лицу проходится кисть. Теодор знал, что это такое. Ему приходилось работать и служить театру не раз в своей жизни. Он был наслышан о работе гримера и даже хотел узнать прекрасное составляющее этой профессии, увидеть данные работы в живую и прочувствовать их, словно последний шанс. Но пред глазами восседала лишь пелена. Темная пелена, невозможная для описания и неподдающаяся различным махинациям. Для некоторых это являлось пыткой. Грязной, отвратительной, муторной. Но они никогда не поймут, что ощущают слепые, живущие в своём мире, без конкретных цветов, объектов. Они прекрасные фантазеры и мастера своего дела. Чего только стоит представление о снах, коих является не так много, но достаточно, чтобы соорудить свой мирок, где цвета будут различаться. Они по-своему цветные, — Будь аккуратнее, Нотт. Слушай мой голос, шаги и иди. Главное не останавливайся, — До боли мягкий, утончённый голос раздался вновь. Признаться честно, настолько чувствительным его тело не было со времён морозов, когда руки и ноги покрывались противными, негодными мурашками, которые съедали всю прелесть хладного ветра, что действовал идентично игривой интонации, используемой так часто. Конечно, Драко всегда почтит их своим присутствием, чтобы поддержать отличающегося от остальных коллегу. И вот, он слышит шелест рядом. Знает, что Малфой надевает чёрную повязку на глаза и завязывает сооружение в тугой узел, закрепляя сзади. Он не слеп, это лишь притворство. Намеренное притворство, чтобы Теодор не чувствовал себя иным, беспомощным. Драко хочет быть подобен ему в этот вечер и плыть также плавно по сцене, как и всегда, к чему Нотт прислушивался не раз, высчитывая примерное число стуков каблука о деревянную поверхность за весь спектакль. Их было неумеренное количество, — Спасибо, — Кратко выпалил Тео, стараясь переключить манящие мысли, заделав их вторым планом, — Ты все ещё работаешь со мной и веришь, что я справлюсь, — Но в ответ ничего. Лишь мерный хмык и очередной стук всей подошвы. Это означало лишь одно - Драко хочет соврать. Сделать непростительное для некоторых. То, что противоречило бы его прошлым словам. Именно поэтому Нотт прислушался. Он выжидал и дергался от каждого шороха позади, ожидая сладкой, совсем неправильной лжи, сквозь правду, что окажется еще слаще. И вот, когда уголки губ сводятся к целому, он наконец выпаливает, словно ждал этого тысячелетиями, — Брось, у меня все равно нет выбора, — И снова ложь, — Нам нужно быть сплоченными, просто «потому», — Ложь пожирает его. Драко не знает, что Теодор догадывается о чёрной повязке на глазах, о постоянных организациях собраний за свет для слепых, означающий начало антракта. Но он не глуп, абсолютно не глуп. — Почему ты врешь мне?, — Тихо пробормотал юноша, зная, что ответа не последует, — Ты прямо сейчас лжёшь мне. Ты лжец, Драко. Я слеп, но не глух, — Но возмущения не были приняты. Повисла неловкая тишина, прежде чем раздался хлопок двери и комната погрузилась в неизведанное пространство. Его партнёр ушёл. Стыдливо и принципиально, словно не хотел признавать часть своей души. Хладный пол охватывал пространство, заставлял дрожать, цепляться за гладкую поверхность стены и мысленно выводить глубокие узоры ногтями, коих не видалось в реальности. Они были лишь плодом воображения, сопоставленное с ощущениями. Это странно. Сплошное сумасшествие, душащее и непроходимое. Даже когда макет меча проходился по его плечам, он чувствовал его - Драко. Запах. Тепло. Тепло даже тогда, когда по щеке приходится ладонь. Изящные пальцы обхватывают область его челюсти, ведут по губам и оканчивают несносную дорогу, заставляя встать с колен и слепо ощутить дыхание, раздающиеся по щекам. Губы, раскрывающиеся в миллиметре от лица, что произносят гадкие слова и тысячу глаз, обращённые в их сторону. Зал молчит. Явно ожидает чего-то и даже не дышит, отчего Теодору открывается новый шанс, услышать как сердце сделало кульбит и словно замерло на время, отдавая отчёт о себе лишь через мерный стук. Как бы он хотел видеть. Видеть эти прекрасные глаза, неживую ухмылку, приближающуюся из раза в раз. Дразняще, словно вот-вот их губы сольются в нежном поцелуе. Казалось, словно момент длился вечно, растягивался, принимал привычный темп и снова растягивался, а кровь застыла в жилах, не в силах совладать с партнером, что ловко владел руками, заставляя сходить с ума, пока желанное не переросло в реальность, а губы не поддались манящему теплу, практически падая в объятия Драко и растворяясь, придавая драмы и страсти со стороны актеров. И в тот же вечер я умер. Причина смерти осталась неизведанной, а тело было найдено в сквере, без увечий. На лице моём красовалась легкая, счастливая улыбка, а девушка, что обнаружила меня, отметила лишь одно - «В руках его, был свернутый вчетверо листок. Он крепко сжимал его. Я побоялась трогать вещи погибшего и предоставила это дело профессионалам, узнав о содержимом ради любопытства, что состояло лишь из фразы - ”я счастлив”. Написаное криво, явно неумелым человеком. И мои догадки были верны. Человек был слеп при рождении, не умел писать и соответственно читать. Работал актером в местном театре, по случаю». И я действительно не умел. Мне пригодились эти навыки при очередном антракте, чтобы передать душевно-составляющее незрячих. Я должен был играть цвет. Неизведанный, тёмный, но ассоциируемый с природой, цветом жизни. Я справился. Благодаря Драко. Я знал, что ему поручили задачу научить меня писать, но он был столь мягким, улыбчивым, что выдавала манера речи. Моя душа плыла, но я не был счастлив. Мне не хватало его тепла, губ, прикосновений. И вот, я могу видеть. Различать цвета, различать людей и их улыбки. Я наблюдаю, вижу все и даже белоснежную макушку, восседающую над могильной плитой. Он прекрасен. Ровно такой же, как я представлял. По щекам его скатываются непозволительные ранее дорожки слез, которые тот утирает сразу же платочком небесного оттенка. Я ранее не замечал такого Драко. Я знал о потаённых частях его сознания, но не присутствовал в момент кульминации. И я рядом. Прямо сейчас. Я стою сзади, глажу подрагивающие плечи и шепчу на ухо, зная, что он не слышит меня, но ощущает. Драко слеп, но не идентично мне. Он не видит меня, но осязает присутствие и временное спокойствие. След приятных ощущений от невидимых объятий со спины. Это блеклость, абсолютно невзрачная и практически неподдающаяся вниманию со стороны. Но я здесь. Рядом. Всегда буду рядом, до дня твоей кончины, Драко. Я приму твою новую семью, работу. Я знаю, что ты не останешься на том же месте, где каждая стена напоминает обо мне. Это проклятый театр слепого актёра. Мой голос эхом пройдётся по стенам и застрянет в каждом углу. Я заключённый, служащий этому месту даже здесь, в таком положении. Я заключённый наших взаимоотношений, жизненная цель которого была выполнена в тот же день. Поэтому я умер. С улыбкой на лице, ни капли не жалея и всегда помнящий о страстном, пускай и сценическом поцелуе, под взором тысячи глаз.