Шоколадные подарки

- Что это? – меня одарили таким раздраженным взглядом, что впору было загореться. Но не сгорел, лишь отметил про себя, что подобный вид просто загляденье. - Шоколадка. - Это я понял. Я имел в виду, что это значит? - Подарок. - Ты охренел? - Нет, - беззаботно осклабился, наслаждаясь собственной безумной идеей. - Убью, - спокойно пообещало это чудовище. - Это вот так теперь благодарят человека, передавшего шоколад от поклонницы?! – я драматично вздохнул, закатив глаза. – Ну, раз надо… - От поклонницы? - Ну, не от меня же, блин! На кой черт мне что-либо дарить тебе, малознакомому человеку?! Да ещё и парню! - Хм…Логично. Ну, надо же, стоило узнать, что шоколад от девки, и Данька аж весь засветился от удовольствия. - Эй, крашеный педик, чего тебе от Даньки нужно? Пожалуй, моя реакция на это словечко схожа с реакцией гомофобов, как эти двое. Во всяком случае всегда мгновенно выхожу из себя, а руки начинают чесаться врезать по наглой морде сказавшего. - Ещё раз меня так назовешь, - медленно встал, уничтожая взглядом этого дружка. – И сам педиком заделаешься, т.к. девок трахать нечем будет. Я, может, не качок-спортсмен, но мои слова всегда достигают нужного эффекта. Наверное, это где-то в генах сидит, так сказать от предков досталось. Тем более все знают, что я драться умею и легко могу уложить на лопатки при случае. Правда, нетипично для гея? Да, да, я гей. И вообще не вписываюсь в обычное представление несведущих о геях, как о тощих, смазливых, нежных, милых и романтичных мальчиках. Рост высокий, телосложение обычное среднестатистическое. Внешность обычная, если не считать крашенных в рыжий волос, да пары татуировок, но и тут ничего «типично гейского». А уж характер далек от милого, как от Москвы до Пекина пешком! За словом в карман не лезу, вспыльчив, резок и прямолинеен, но в принципе дружелюбен, подружиться со мной несложно. А, ещё забыл! Я ко всему прочему ещё и типичный разгильдяй. Кстати, своим родокам я в лоб сообщил об ориентации. Ожидал в тот момент истерик и ругани, внутренне готовился молча сдержать натиск. Не тут-то было. Даже мама спокойно отреагировала, пожав плечами и продолжив мыть посуду, а батя вообще заявил: «Молодость. Перебесится ещё, мелкий демон». На том и порешили. И все равно вот некоторые, как этот Данилин друг, будто чуют мою отличность от них, хотя и не могут знать точно, что уж говорить про доказательства. И всё равно, мудаки, нарываются, обзывают и всячески пытаются поддеть. Бесят эти интуиты чертовы! В общем, больше ничего не сказав, я ушел к себе на последнюю парту. Уткнулся в учебник, делая вид, что готовлюсь, а сам краем глаза наблюдал за персональным чудовищем. - Что? Совсем глаз оторвать не можешь? – насмешливо спросила соседка по парте и одновременно лучшая подруга. - Ой, молчи уж, Оль! Благодаря этой девушке, никто до сих пор не знает о том, что я гомосексуален. И хорошо! Зато я имею в наличии не только прикрытие, но и надежного человека, на которого могу всегда положиться. Знаем мы друг друга с садика. Подружились сразу. И с тех пор всё время вместе. Никаких тайн. Вместе играли, вместе впервые влюбились, причем друг в друга. И первый поцелуй разделили тоже между собой. Отношения у нас были, что надо. Романтика, доверие и все такое. Но быстро поняли, что друзьями быть круче. А через пару лет выяснилось, что я неровно дышу к людям своего пола. И Ольга, как самый близкий человек, узнала об этом первой. Так что о том, что я влюблен в ярого гомофоба Данилу, знает не понаслышке. - А чего он довольный такой? - Я ему шоколадку от поклонницы передал. - Ой, от поклонницы ли? – Ольчик лукаво улыбнулась, глядя на меня. - Всё-то ты знаешь! – фыркнул в ответ. – Ну, ему сказал, что от девушки, а остальное ему знать необязательно. - И что теперь? - В смысле? - Так и будешь передавать шоколад якобы от анонимной поклонницы? - Обойдется. Ещё не хватало допросов по поводу, кто она и откуда. Будет тайно их получать. - Как? - Как-нибудь, - неопределенно пожал плечами. – Например, подкладывать в сумку его буду. - Рискованно. - Да у меня всё через это место! – горько усмехнулся, а затем жалобно посмотрел на подругу. – К тому же, ты же поможешь? Да? Да? - Вот ты гад! – рассмеялась Олька. – Ладно, чем смогу, помогу. Так и началась вся эта эпопея с шоколадными подарками. Мы незаметно подкладывали шоколадные батончики, целые плитки, даже шоколадные конфеты. А потом вместе наблюдали, как Данька их находит, удивляется, а потом радуется и светится от счастья. И так день за днем. Правда, этот шатенистый гомофоб пытался выпытать от меня, кто та девушка, но я стойко выдержал допрос и описал лишь в общих чертах, что мол средний рост, темные волосы, симпатичная. Данилку взбесило то, что я якобы не удосужился хорошенько рассмотреть красавицу, но сделать ничего не мог, поэтому отстал. А потом я взял и испортил ему жизнь. К очередной шоколадке прицепил записку: «Надеюсь, ты любишь шоколад так же сильно, как я тебя». С припиской злорадной: «Твой преданный воздыхатель!». О, как он бесился! Я чуть не спалился, заглядевшись на него. Ругался, матерился и обещал убить «педрилу членососную». Правда, чуть обидно, что шоколадку выбросил. Она всё-таки денег стоила. Жалко. - Ну, ты даешь! – восхищенно тогда прошептала Ольчик. – А не боишься, что он начнет сверять почерк? - Пускай. Я в детстве со скуки научился каллиграфическому почерку, которым в обычной жизни не пользуюсь, вот и подписал им же. - Круто! И всё же не нравится мне это. - Да ладно, я всё равно скоро прекращу эти подарки. - Что так? - Тяжело мне, - с тяжелым вздохом искренне покаялся я. – Бесит всё же, что он такой непроходимый гомофоб. Когда думал о влюбленной, аж светился, а я то по чуть-чуть, но ревновал. - Да уж, - подруга сочувственно потрепала по волосам. – Угораздило же тебя влюбиться в него. - И не говори… Потом я действительно перестал оставлять шоколадные подношения. Правда, раньше, чем планировал. И не совсем по своему желанию. Просто несколько дней ещё дарил, а потом свалился с температурой на пару недель, поэтому покупать сласти стало некому. Можно было бы попросить Ольгу, но я валялся с температурой и в один из дней даже бредил, так что было не до этого. К тому же одно дело помогать мне, подкладывать, и совсем другое ещё и покупать за меня. По окончании второй недели оклемался, а в понедельник вернулся в универ. И тут же знатно спалился. Правда, сам не заметил оплошности. То ли я ещё немного бредил, то ли болезнь мозги повредила, а может не выдержал кислой мины возлюбленного. В любом случае, я взял, да проходя мимо Даньки, в открытую бросил ему на парту шоколад со словами: «От поклонника». То-то у него такая ошалевшая рожа была. - Ты подумал и таки решил не скрываться? - Чего? – я недоуменно уставился на Ольгу. - Чего, чего! Говорю, решил в открытую ему заявить, что шоколад всё это время от тебя был? - Эээ… - Погодь! – она перестала улыбаться, и ошарашено посмотрела на мою озадаченную рожу. – Ты это не специально?! - Что не специально, мать твою! – взорвался я, чем заслужил замечание от преподши и удивленные взгляды одногруппников. - Ты сейчас шоколад подкинул… Не успела она закончить фразу, как до меня таки дошло, о чем она. - Етить этот мир налево! – задушено взвыл я, уронив голову на парту. – Убейте меня, пресвятые ежики! - Ну, теперь держись, Жек! Если что, я помогу! Да уж, помощь мне тогда не помешала бы. Но на перемене я даже пискнуть не успел, как Данька выволок меня из аудитории и потащил на крышу. И ведь выждал, когда Ольчик отошла к преподавательнице задать вопрос. - И как это понимать?! – заорали на меня. - Что? - Ты знаешь что! Не придуривайся! - Нет. - Это ты дарил мне этот чертов шоколад, педик! Если б не это слово, то скорей всего я бы попытался отвертеться. Но мне уже сорвало тормоза, из-за чего я, не задумываясь, врезал любимому мудаку. - Не смей меня так называть! – прошипел, зло глядя на удивленного парня. – Тот факт, что я тебя люблю, не дает тебе право употреблять подобное слово в мою сторону! Высказался и тут же развернулся, направляясь к выходу с крыши. Еле удержался, чтобы не побежать. А зря. - Эй, ты! – сначала послышалось сзади, а затем меня дернули за шиворот, чуть не задушив нафиг. – Я ещё не закончил разговор! - Завянь! – огрызнулся, т.к. несмотря ни на что, все ещё был зол. «Вспыльчивый, но отходчивый» - это не про меня. И тут же словил ответный удар в собственную челюсть. Началась драка. А что? Я тихо терпеть не стану. К тому же я с дуру решил, что если уж умирать, то сражаясь во всю силу. А после особо сильного удара, когда шустро навалилась темнота, и я отключился, успел всё же подумать «Ну, всё, я труп». Умереть не умер, конечно, и даже очнулся через некоторое время. Удивился тогда больше не самому факту, что жив, а тому, что лежу в медпункте нашем. Не на крыше. Т.е. меня кто-то добросовестно приволок оттуда. - Етить всех налево! – выругался, когда попытался перевернуться, а тело «деликатно» взорвалось болью. - Попрошу не выражаться, - раздался голос нашей медсестры. – Ну, как ты себя чувствуешь? - Словно попал под товарняк, груженый слонами. Несколько раз попал. - Ну, значит, жить будешь! – улыбнулась она и вышла. На перемене прибежала Ольга с моими вещами. Выслушала мой рассказ, отругала на чем свет стоит, да и отвела домой, продолжая журить. После я в универе не появлялся ещё примерно месяц. Во-первых, не хотелось светить пятнистой рожей. Во-вторых, мне было паршиво. А что? Такие, как я, тоже умеют страдать, особенно, когда влюблены. Не неженка, но боль из-за сердца, которое считал разбитым, чувствовал. А ещё обиду. И даже некую отрешенность. Когда избивают, всегда больно, но когда бьет тот, кого любишь, то даже несильный удар становится подобен выстрелу в упор. Но когда родители просекли, что от синяков и ушибов я избавился и вообще вполне здоров, то шустро выгнали меня из дома в универ со словами, что я и так отстал. Ну, да, я не стал им сообщать, что меня избил одногруппник, да ещё и за мою к нему любовь. Правда, их слова были далеки от истины, т.к. благодаря доброму Ольчику, я не только прочитал и переписал лекции и семинары, но и знал все новости универа. Например, то, что Данька после драки нашей на следующий же день стал вновь ходить на пары, а про синяки отмахивался, что с отморозками какими-то подрался. Обо мне ни слова, что было странно. Но совсем убило, когда он один раз подошел к моей подруге и поинтересовался, как я. Ольга, добрая душа, наплела ему, что я чуть ли не при смерти в физическом и моральном смысле. И всё же убегать не в моем характере, а потому я послушно потащился на пары. Но возвращался в универ всё равно с опаской и некоторой нервозностью. Всё думал, что как только появлюсь, так Данька сразу расскажет всем обо мне, а дальше мне придется в срочном порядке показывать всем, что несмотря ни на что, я буду за себя сражаться. В подобном состоянии я даже умудрился появиться раньше всех в аудитории. Занял своё место за последней партой и угрюмо смотрел на подтягивающихся на лекцию одногруппников. Но стоило появиться Ольке и всё, я отвлекся на неё. Мы тут же принялись обсуждать новые фильмы и книги, благо даже предпочтения у нас были в чем-то похожи. - Эй! Объект твоих воздыханий не отрывает от тебя взгляд, - заговорщическим шепотом вдруг сообщила она. Это было что-то новенькое. Повернувшись, я пересекся взглядом с Данилой. Лишь на несколько секунд, а затем он стремительно отвернулся. Ну, надо же, как дела творятся прямо! - Что будешь делать, Женька? - Выяснять отношения. - Как? - Увидишь. Точнее расскажу после. Стоило преподу отпустить всех на перемену, как я решительно направился к выходу. Но проходя мимо всё ещё любимого чудовища, бросил: «Пошли, поговорим!». По пути на крышу, ни разу даже не обернулся, идет ли этот гомофоб за мной. Просто откуда-то знал, что идет, как миленький. Правда, наверняка, в отдалении, но это маловажно. Оказавшись на продуваемой по-весеннему холодным ветром крыше, я прошел к краю и наконец обернулся. Данька был мрачен, напряжен и насторожен. - Чего надо? - Это я хотел у тебя спросить. Ты никому не рассказал, ни обо мне, ни о нашей драке. Отнес меня тогда в медпункт. Спрашивал у Ольчика, как у меня дела. Чего тебе нужно от меня? Шантажировать вздумал? - Ничего подобного! – замотало головой это чудовище, удивленно глядя во все свои широко открытые карие глаза. «Не ожидал, что такое скажу?» - чем дальше, тем удивительней все становилось. - А что тогда? Почему не рассказал? Не по доброте же душевной. Такие, как ты, так не делают в отношении таких, как я. - В смысле, такие, как я? - Гомофобы, - терпеливо объяснил я. – Вы геев ненавидите так люто, что ни о какой доброте в наш адрес и речи быть не может. - А ты не похож на этих слащавых пе… - Данька осекся и осторожно поправился. – Слащавых геев. Да и дерешься неплохо, не каждый натурал так может. Ты мне нравишься даже. - Чего? – я начинал злиться, хотя вроде бы не с чего было. – Ты охренел мне такое заявлять?! Поиздеваться решил, гад?! - Нет! Я, прищурившись, пристально смотрел на парня, пытаясь найти хоть намек на то, что он шутит. Нифига! Серьезен, как перед боем. Вздохнув, пришлось ограничиваться покачиванием головы. - Что? - Ничего. Просто пытаюсь понять, какого черта тут происходит. Повисло молчание. Каждый думал о своем. Уж не знаю, о чем думало это чудовище, а я думал о собственном бешено бьющемся сердце, которое переполняла воскрешенная надеждой любовь напополам с сильной тревогой, что мне попросту морочит голову этот придурок. - Слушай, - вдруг несмело начал Даня. – А ты правда меня любишь? Ишь, какие вопросы начал задавать. Интересно ему видите ли. Ну, да ладно. - Кривда. Да, люблю. Не знаю, как другие, а я с таким не шучу. К тому же признался тебе, когда вспылил, а в такие моменты мне не до вранья. Снова замолчали. - А каково это…ну…целоваться с парнем? «Пресвятые ежики! Что творится!» - ошалело подумал я, во все глаза глядя на это засмущавшееся аж чучело. - Так интересно узнать? – все-таки негромко ответил вопросом на вопрос. - Ну, не то, что бы очень… «Вот как? Ну, ладно» - с этими мыслями, я ловко оттолкнулся от парапета и в едином порыве подошел к своему персональному чудовищу, да и поцеловал, приобняв за шею. Глаза специально не закрыл, дабы насладиться зрелищем шокированной моськи этого придурка. Но тут вдруг Данька положил руку мне на затылок, не давая отстраниться, да как начал отвечать. Пришла моя очередь шокироваться. Но целуется этот гад так, что крышу уносит за долю секунды. Поэтому я быстро пришел в себя, а через секунду мы уже забыли обо всем и просто исступленно целовались, словно от этого зависели наши жизни. «Жаль, мы не умеем обходиться без воздуха!» - раздраженно подумалось мне, когда легкие рвануло жгучей болью из-за недостатка кислорода, а нам пришлось прервать страстный поцелуй. - Охренеть, - выдало чудовище с пьяной улыбкой, пытаясь отдышаться и глядя на меня. - Не смотри на меня так, я сам в шоке! Уж, что правда, то правда. Такого поворота событий я уж никак не ожидал. Да, где-то на задворках сознания позволял себе мечтать о подобном, но и только. - Я не в том смысле! – от избытка чувств Данька энергично помотал головой. – Было супер! Круче, чем с девчонками! - Да ладно, - протянул я недоверчиво, снова ища подвох в его словах. - Правда! Девушки в этом плане…мм…пассивные. А с тобой…похоже на ту драку, когда на равных. Выплеск адреналина колоссальный! Это всегда так? - Нет, просто я классно целуюсь! – рассмеялся его немного детской восторженности. – А вообще фиг знает. - Хм… - Что? - Никогда не видел, как ты смеешься. Вот вообще. Даже со своей Ольгой лишь улыбаешься в универе. - И? - Ничего! – слишком уж энергично помотал он головой и смущенно отвернулся. Я, кажется, даже начал улыбаться, как счастливый дебил в тот момент. - Эй! А не влюбился ли ты часом в меня? - Что?! – тут же вскинулся он. - Да, ладно, ладно. Ну, пошутил. Знаю я, что ты ярый гомофоб. Куда тебе влюбиться в парня. Жаль. Надежда умирает последней, да? Как раз в то мгновение она у меня собралась красочно подыхать. А тут это чудовище выдало: - Ты мне нравишься. - Уже слышал. - Опять не понимаешь! - Чего? - Не как друг! - Естественно! Мы ж не друзья ни разу! - Блять! - Кто? - Никто! Ты мне нравишься, как парень! Слишком много шока за один короткий день, который ещё даже не закончился. И удивительных вещей тоже очень много. - Брешешь! - Охренел?! - А сам?! - Ладно…Но я не шучу. И тут я впервые дал волю своим эмоциям и чувствам при нем. Хохотнул, а затем порывисто обнял и вовлек в новый поцелуй. И всё-таки целуется он охренительно! И да, Данька был прав, говоря про борьбу. Целуешься с ним так, словно мини-драку устраиваешь. Да и не только в поцелуях у нас такое случается. Всё время. Да, да, именно после того раза мы постепенно и пришли к тому, что стали всерьез встречаться. А шоколадки я ему до сих пор иногда дарю, незаметно подбрасывая в портфель, пока он собирается на работу. А вечером он возвращается, дарит мне очередной умопомрачительный поцелуй, и мы дружно смеемся, вспоминая то прекрасное время. Всё-таки чудо, что у нас всё так сложилось.