Театр

      Сегодня премьера. Лола выезжает в театр из своего загородного дома, поэтому на дорогу требуется чуть больше времени. Однако она тряску в такси терпит стойко, пусть и ненавидит это дело решительно. Её часто укачивает, и после приезда в театр ей часто приходится просить служанку принести ей воды или ещё чего. Однако Лола свежа и уверена: премьера выйдет умопомрачительная. Пока такси неслось по незатейливым районам Лондона, где сновали кокни и прочий рабочий сброд, Лола смотрела в окно и думала о бедном ягнёночке Фэнге, что так отчаянно накануне вымаливал роль. О, как ей было его жаль! По крайней мере, перед ним Лола театрально пустила слезу, мол, «Очень сожалею, милый, милый Фэнг, однако у нас полным ходом идут репетиции, актёры давно набраны и утверждены антрепренёром». Ах, как же Лола была рада просмеяться в своей уборной пятью минутами позже. Ну надо же иметь такую наглость, клянчить роль у неё, Лолы Буршье, величайшей актрисы Англии!       А как он позже пытался флиртовать с ней: Лолу тошнит от этой прущей от него фамильярности. И ей совсем, совсем не жаль было ему отказать, однако его расстроенное и растроганное лицо стоило видеть: он действительно думал, что Лола сожалеет! Смех, да и только!       Мысленно вдоволь насмеявшись, Лола сменила ход мыслей на что-то более приятное. Перед премьерой она всегда была взволнована, но, пройдя уже десяток премьер, Лола свыклась с этим ощущением. Она знала: как только у театра она выйдет из такси, то на неё сразу кинутся эти глупые газетчики, которых выйдет отгонять антрепренёр Базз.       Лола знала, что билеты распроданы вот уже месяц как, стоило им объявить о начале продаж. В зале негде яблоку будет упасть. Так было, так будет всегда. Лоле льстило, что зрители приходили даже на откровенно плохие постановки, после которых она однако обольстительно хвалила писанину автора, делая вид, что зрители пришли за хорошей пьесой, а не за ней как актрисой. Молодые авторы редко когда могли устоять: они сразу расплывались в глуповатой улыбке, думая, что ей, Лоле Буршье, действительно понравилась их нерадивая пьеска! Однако Базз был не дурак и совсем уж несносную ерундистику Лоле не давал, за что она была ему премного благодарна.       Однако Лола беспокоилась за одно: будет ли на премьере Белль. Конечно, она читала всю пьесу ещё когда они вместе отдыхали на вилле их общего друга господина Байрона, но, Лола не будет кривить душой: ей бы хотелось, чтобы Белль была и на премьере. Однако в свои дела она её почти не посвящала, лишь сообщала иногда за ужином или после пылкой ночи, что намечается новое дельце, и неделю-другую Лоле лучше её делами не интересоваться. Ах, как же с Белль было тяжело! Лола стойко терпела все её выходки и порой вид ну совсем неумытой кокни просто из-за того, что они ни разу не обговаривали характер и отношений. Всё завязалось легко и быстро пару лет тому назад, и всё могло так же быстро развязаться. А ещё на Белль никогда не действовал актёрский талант Лолы. Сначала это её возмущало, потому что, заплакав по своему велению, она на Белль никакого впечатления не произвела, но Лола этим быстро заинтересовалась. Ей нравилось видеть в Белль отдушину, с ней можно было фамильярничать и не бояться, что её настоящий характер разлетится в каждый английский утюг.       Сама Белль была простачка: она и говорила, что из английской провинции, но Лола хорошо слышала акцент кокни. Она порой такая забавная! Белль позволяла себе разного рода фривольности, совсем беспардонно лезла иной раз Лоле под платье, хотя она особо против и не была: все эти кавалеры, красиво говорящие об искусстве и водящие её по музеям, знатно Лолу утомляли. Однако среди её поклонников были и те, что любили Лолу долго и преданно, поэтому она эту преданность иногда вознаграждала каким ужином, а порой и ужином с продолжением. Лоле это не стоило больших усилий, а эти ягнёночки оставались довольны и ещё более преданны.       Выйдя из такси и протолкнувшись в театр, Лола сразу же метнулась в уборную, чувствуя душевный подъём. Дни премьер были для неё особенными, поэтому она трепетно готовилась к каждой, оставляя все переживания на пороге театра, здесь же погружаясь в свой сценический образ, чувствуя власть над актёрским искусством.       Когда Лола зашла в уборную, её приятно удивил подарок на туалетном столике. Там, на небольшом резном блюде была гроздь крупного красного винограда, бутылка вина и небольшая записка. Сердце Лолы вспорхнуло, она лёгкими шагами подошла ближе, сказав служанке приготовить костюмы. Взяв с блюда записку, Лола сразу же узнала неаккуратный почерк Белль. А записка гласила «Отличное дельце провернули в Японии, как сувенир оставляю вам гроздь римского рубина и бутылочку отличного вина из него же, разопьём после премьеры? Ваша покорная слуга Белль». Внимательно прочитав записку несколько раз, Лола прижала её к груди, сладостно выдохнув: она будет!       Это знание придало ей ещё больше уверенности, поэтому Лола спешно села наносить грим. Сегодня она в роли придорожной проститутки, которая по ходу пьесы должна будет стать примерной матерью, а всё благодаря экому барону, что великодушно спасёт её из передряги.       Накладывая синюшные тени для первого акта, Лола думала о том, как зал будет рукоплескать при виде её, как она снова покажет им всем свой… ах, как же там его назвал Байрон… «гений», точно! Она всем иной раз покажет, что звание первой актрисы Англии за ней держится не просто так.       Быстро загримировавшись, Лола надела заранее приготовленное подранное платье и сделала причёску, тут же превратившись в самую обыкновенную падшую женщину, коих много в публичных домах по всей Англии. До начала спектакля оставалась четверть часа, в уборную вошёл Базз. — Готова? — Как никогда. — Снова подарки от поклонников? — он осторожно кивнул на виноград и бутылку вина. — Вроде того, — Лола осторожно красила губы алой помадой, напоследок причмокнув, чтобы помада лучше размазалась. — Через пять минут на сцену, Тара позовёт, — Базз кивнул на служанку и поспешно вышел из уборной.       Лола в последний раз взглянула на себя в зеркало, послав отражению воздушный поцелуй.       Играла Лола как никогда великолепно. Хороший отдых накануне и усердные репетиции хорошо сказались на игре Лолы, более того, на этот раз на следовала всем указаниям и рекомендациям Базза, поэтому сцены шли отточено. Более того — красиво.       Записка Белль освободила её от душевных тягостей, поэтому она могла спокойно сыграть бедную проститутку, сделав её образ таким очаровательным, что даже самые ярые критики не могли не проникнуться. Лола считала, что чтобы сделать красиво — нужно эмоции пережить и позже сыграть, нежели выплёскивать их прямо на сцене. Однажды, когда Лола особенно душевно страдала, она все чувства оставляла на сцене, позволяя говорить не героине, а самой себе. Тогда-то Базз и сказал, что играла она на редкость отвратительно, быстро сбив с Лолы спесь. С тех времён Лола старается разгрузить себя перед каждым спектаклем, чтобы никакие терзания не мешали ей, актрисе, войти в роль героини и говорить её голосом.       После первого акта зал рукоплескал, рукоплескал в первую очередь Лоле. Она, смущённо-очаровательно опуская глаза, кланялась, уходя на короткий антракт.       Спектакль прошёл без происшествий, даже наоборот: увидя восторженный зал, Лоле хотелось играть ещё лучше, ещё усерднее, чтобы сразить всех наповал. После спектакля в уборную целой толпой ввалились многочисленные друзья Лолы, нахваливая её гений и поздравляя с успешной премьерой. Лола была рада, когда её хвалили. Она сладко всем улыбалась, принимала поздравления и так же сладко благодарила в ответ. Однако это быстро утомляло, и осталась Лола одна ещё не скоро, но толпа друзей в конце концов ушла. — Сколько человек у главного входа? — лениво поинтересовалась Лола, кладя в рот крупную ягоду винограда. М-м, она невероятно сладкая! Не зря накануне на ленче Бофорты судачили, что виноград этот чертовски дорогой. Свою цену полностью оправдывает! — Человек триста, — Тара выглянула в окно, расправив подол своего передника и быстро задёрнув шторку. — Выйди и скажи им, что ждать бесполезно. А меня не беспокой, придёт мисс Толботт, — Лола пересела на небольшую софу, закинув ногу на ногу. Она уже переоделась в полупрозрачный шёлковый пеньюар чёрного цвета поверх сорочки, надетой скорее для удобства снятия. Тара осторожно поклонилась, юркнув за дверь.       Спустя десяток минут в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, её распахнули. На пороге появилась Белль, сверкая белоснежной, немного золотой улыбкой. — О, ты пришла! — Лола сразу же подлетела с софы, кинувшись к Белль. Та уже прошла в уборную, прикрыв за собой дверь и защёлкнув замок. — Ты была невероятна на сцене! — Белль осторожно приобняла за талию Лолу, что кинулась к ней в объятия. — Я в ваших театрах не разбираюсь, но ничего лучше в жизни не видела, — Белль принялась расцеловывать пунцовые щёки Лолы, оставляя пару поцелуев на припухших губах, осторожно оглаживая талию сквозь тонкую ткань пеньюара. — Открой бутылку, я достану бокалы, — скомандовала Лола, порхнув к небольшому комодику на другом конце уборной. Сердце её отчаянно трепетало от любви, от предвкушения приятного вечера в компании Белль. Она расскажет всё о «дельце» и, может, Лола даже обрадует её кое-чем вполне приятным. Белль за время, что Лола хлопотала у комода, кажется, даже успела помыть руки.       Бокал выпивался за бокалом, Белль говорила на этот раз даже больше, чем обычно. Она много смеялась, спрашивала Лолу о её делах, заботливо интересовалась, не доставлял ли ей неудобств этот «старый осёл Байрон», самостоятельно подливая вина обоим. Лола искренне наслаждалась её компанией, наслаждалась так, как не наслаждалась обществом ни одного кавалера, что так занудно рассказывали ей о картинах и скульптурах. Конечно, по молодости Лола гналась за успехом, за высокими чинами, как этот мальчишка Фэнг; она так же искала общества великих людей, чтобы потешить своё эго. Но всё это в прошлом. Знал бы этот юноша, как скучны все эти аристократы! Им бы только в гольф поиграть, да выпить кружку пива к ленчу. Но ей, право, к этому моменту всё равно на нерадивого актёришку.       Лола неспешно поднимается с софы, ставит бокал на кофейный столик, после отходя на другой конец уборной. Белль, предвкушая шоу, поудобнее устраивается на диване. В уборной почти совсем нет света: лишь один канделябр откидывает на морщины Белль тёплые тени, поблёскивая в стёклышке монокля. Для похода в театр Белль любезно сменила свои грязные тряпки на элегантный костюм с красным пиджаком, что подарила ей Лола. Сначала Белль отнекивалась и не хотела принимать подарок, мол, «Милая, мы взрослые женщины, к чему всё это? У меня есть деньги!». Но Лола в ответ лишь хихикала, давя на неё всей своей очаровательностью: «Ах, Белль, как же ты не поймёшь, у меня у самой денег столько, что мне их девать некуда, мне доставляет душевное удовольствие делать тебе подарки! Пожалуйста, прими». И Белль приняла, пусть и нехотя. И как же ей всё-таки идёт мужской крой — словами не описать. Лола начинает осторожно двигаться, ведомая лишь одной ей известной музыкой. Ах, кажется, в недавней пьесе оркестр играл такую замечательную симфонию, она бы идеально сюда подошла. Лола двигалась ближе маленькими шажками, виляя бёдрами, поглаживая сама себя, глядя на Белль томным взглядом. Резкие движения сменялись плавными, она использовала весь свой артистизм лишь для того, чтобы удивить одну единственную Белль.       Когда Лола подходит совсем близко, Белль быстро откидывает пиджак и монокль, расслабляя галстук. Лола осторожно ставит одну ножку в чёрном чулке на край софы, меж ног Белль. Та хмыкает, осторожно оглаживая голень. Однако Лола быстро одёргивает ногу, устраиваясь на коленях Белль. Женщина жеманно вздыхает, быстро уместив руки на талии Лолы. Актриса в полутьме кусает губу, представляя, как же хорошо она, должно быть, выглядит. Белль не скупится на ласки и на поцелуи, беря инициативу в свои руки. Лола нетерпеливо ёрзает на её коленях, потираясь о бедро Белль. Руки скользят выше по прикрытыми рубашкой плечам, Лола треплет чужие волосы, но ненарочно — скорее стараясь показать так своё возбуждение, желание большего. Белль, очевидно, нравилась вседозволенность, нравилось согласие Лолы и она сама. Хотя она старалась под стать Лоле момент растянуть, не торопясь с оголением спутницы.       Однако Лола была в этом вопросе словно раскрепощённее: сидя сверху, она не стеснялась шептать Белль на ухо разного рода пошлости, игриво кусать за ухо, переходить к чуть более решительным действиям, нащупывая под рубашкой грудь Белль, касаясь её осторожно и скорее педантично, но уверено. Лола тонкими пальцами щупала едва различимые соски, срывая с губ Белль тихие вздохи. — Ты не надела никакого бра в театр? Как не стыдно! — хихикнула Лола, пытаясь расправиться с галстуком Белль. — Под стать тебе, — хмыкнула она, поднимая руки с талии Лолы к груди, скрываемой лишь полупрозрачным пеньюаром и шёлковой сорочкой.       Расстегнув почти половину пуговиц на рубашке Белль, Лола скользнула руками внутрь, касаясь чувствительной кожи холодными руками, чуть сжимая небольшую грудь, большими пальцами надавливая на соски. Белль же неспешно спустилась к бёдрам, поглаживая, сжимая, оставляя лишь призрачные касания, словом — делая всё, что ей вздумается, смотря Лоле прямо в глаза. О, это было их любимым занятием: творить всякую похабщину не разрывая зрительного контакта. Им уже давно не по двадцать, поэтому стесняться аки девственники на первой ночи никто не торопился, наоборот — что-то в этом было такое притягательное. — Позволь мне сделать всё самой, Лола, — требовательно тянет Белль, за талию укладывая Лолу на софу. — Ты этого заслужила.       Она противиться не стала: Лола нашла в это что-то до того романтичное и до того возбуждающее, что ей не терпелось наконец забыться в сладостной близости. — Чудесная вещичка, — хвалит пеньюар Белль, словно не она её подарила. — Но без неё ты определённо лучше, — с этими словами она бережно задирает ткань сорочки, ведя тёплой рукой по бедру, к внутренней его части. Определив отсутствие на Лоле белья, Белль ухмыльнулась. — И ты ещё говорила мне про бра?       Лола тихо рассмеялась, притягивая Белль ближе и томно выдыхая ей в губы, когда одна её рука касается эрогенных зон. Целует сладко и требовательно, заставляя Белль быстро от поглаживаний приступить к действиям. Чужие руки Лоле определённо нравятся, кажется, Белль даже помазала их кремом перед сим! Удивительная женщина, помнит, как Лола в прошлый раз жаловалась ей на её шершавые руки! Белль медленным темпом наполовину вводит и выводит средний и безымянный палец, чуть наращивая темп. Лола изнемогает от томной неги, что принесла за собой Белль. Она так нежна и осторожна, что Лола невольно вопрошает, кто из них актриса. Она неразборчиво целует лицо Белль в полутьме, гладит её спину, даже чуть царапая. Лола чувствует лёгкий аромат её парфюма, что больше похож на мужской, ощущает приятное тепло её разгорячённого тела: его хватает на двоих, и Лоле становится даже немного жарко. — Мне лучше закончить руками? — шепчет на ухо Белль сквозь тихие постанывания Лолы. — Так неинтересно, — выдыхает Лола, ёрзая на софе, словно подставляясь под пальцы Белль.       Она на то лишь снова хмыкает, осторожно опускаясь ниже. Лола не мгновение умоляюще хнычет из-за прерванных ласк, однако впереди её ждёт удовольствие побольше.       Лола и сама не знает, что она больше любит в Белль: её язык или руки. Однако она определённо обожает всё вместе, потому что зажимать Белль меж бёдер ей тоже отчего-то невероятно нравится, иногда поглядывая в её чёрные глаза, что изредка смотрели на неё снизу вверх. Лола нетерпеливо, но стараясь не причинить вреда, сжимала чужие волосы, направляя так, как ей нравится. Ах, Белль, что же ты творишь! Лола быстро подошла к пику и, не стесняясь, позволяла себе стонать, зная, что Белль это нравится.       Она кусала губы, растворяясь в сладком забвении вместе с оргазмом, судорогой сжимая бёдра и бормоча имя спутницы, прикрыв глаза. — Как же ты хороша, — Белль осторожно поднялась с софы, затем склонившись над Лолой и оставив пару поцелуев на лбу и носу. Она быстро взяла оба ополовиненных бокала со столика, один протянув Лоле. Та его чуть погодя подхватила, как только пришла в себя, не стесняясь собственной наготы. — Вот бы меня так после каждого спектакля награждали, — мурлыкнула Лола.