Подарки из прошлого

      Мягкий, приветливый ветер треплет светлые волосы и чуть распахивает полы плотного плаща, в котором на летнем Конохском солнце моментально становится жарко. Знакомый до последнего куста лес, легко уловимые звуки обычного дня в деревне Скрытого Листа, что доносит ветер до чуткого слуха шиноби. Боруто бы и рад обмануться, но к сожалению или к счастью, не получается. Шинигами побери эти чёртовы военные тропы, что слились с обычными, людскими. И кунай в зад их везению и умению нарываться на неприятности, ведь юный Узумаки вот прямо совсем не ожидал, что снова окажется в прошлом.       Он возвращался с миссии с Саске-сенсеем, и оба устали от выматывающего напряжения — ненавидели дипломатические задания. Боруто из-за скуки, сенсей по каким-то своим причинам. А возможно дело было просто в том, что отец, отправляя их, был встревожен и зол. А ещё, и теперь Боруто это отчётливо замечает, отец и сенсей очевидно поругались до этого. Потому что отец сверлил Саске-сана взглядом, а тот даже не собирался помогать ему. Смотрел сквозь, перед уходом ответил «да, Хокаге-сама», и в тот момент Боруто споткнулся на абсолютно гладком полу от прорвавшейся вспышки горячей чакры. И решил, что не будет оборачиваться ни при каких обстоятельствах.       Теперь же, осматриваясь с Хокаге-ива, Боруто вяло подумал, что такие ссоры перед миссией — что-то сродни плохой примете. Ну, знаете, черные кошки, разбитые чашки… Ссорящиеся отец и его любовник. Хотя, скорее, партнёр, ведь в простое «любовник» не помещается все, чем они друг для друга являются.       Аккуратный косой взгляд натыкается на ленивый жест сенсея «маскировка». Чтож, Боруто и не обольщался остаться незамеченным.       Снять повязку, вывернуть куртку символом водоворота внутрь, переобуться, спрятать волосы банданой. Пока для него это надёжнее хенге. Сенсей же вообще не заморачивается, ему хватает секундной алой вспышки на сложную иллюзию.       — Вам знакомо время, сенсей? — тихо спрашивает он, подмечая хорошо скрытые следы недавних разрушений. Кажется, Коноху разрушали дважды. Или трижды?       — Годайме, нападение Пейна. Надеюсь, Наруто не в деревне. Идём, доложим.       Они пробираются тайными тропами АНБУ, пока Боруто думает, почему сенсей так не хочет пересечься с отцом. Зная, что они были в прошлом врагами, догадаться не трудно, но теперь, после того путешествия, за которое Боруто безумно стыдно, но о котором он ничуть не жалеет, есть сомнения.       — Хокаге-сама, — обращается сенсей, до того кратким погружением в иллюзию дав понять эффектной блондинке с тяжёлым взглядом, что разговор не предназначен ни для каких ушей, кроме ее собственных. По крайней мере, так Узумаки понял, поскольку Гадайме напряглась на мгновенье и жестом отослала всех. Вторым она активировала барьер, когда они вошли.       — Ты, — щурится она, лишь на секунду мазнув взглядом по Боруто.       — Пространственная аномалия.       — Цикличность?       — Неизвестна.       — Доказательство твоей лояльности, — склонила она голову к правому плечу.       Сенсей заколебался на секунду, после чего неохотно отвязал от пояса и подал свой перечеркнутый протектор. Что разглядела там Гадайме, не понятно, но требовательно протянула руку в сторону Боруто. Тот, получив согласие Сенсея, протянул свой хитай-атэ тоже. Карие глаза чуть распахнулись, чакра дрогнула.       — Сын.       — Мой ученик, — весомо добавил Саске-сан. Годайме недовольно зыркнула на него, но усилия не оправдались — сенсей даже в лице не переменился.       — Наруто на миссии. А ты три недели назад убил Данзо. Не скажу, что сильно сожалею, но я недовольна. Даже он в нынешнее время полезен деревне.       — Приношу извинения, — и правда чуть склонил голову сенсей. Удивительно, Боруто подобного раньше не видел. Расскажет Сараде, та не поверит.       — Поживёте у тебя, квартал не пострадал. И с тебя пять миссий.       — Одна.       — Три, и я сделаю вид, что ты не Глава клана-основателя.       Сенсей видимо поморщился, отклоняя голову влево. Во имя всех ками, сегодня что, снег пойдет? Боруто безмерно уважает своего сенсея, но не будет ложью заметить, что у Саске-сана всего два выражения лица для окружающих его людей: безразличие и недовольство. Лишь с близкими, круг которых исчезающе мал, он другой.       А через секунду случились две вещи. Сенсей весь подобрался, как перед атакой, и дверь распахнулась внутрь, являя на пороге его отца: недовольного, встрепанного, пышущего густым раздражением. И плевать он хотел на барьер, на статус, на субординацию.       — Цунаде-ба-чан! Какого черта этот придурок-Сай прётся вместе со мной на миссию?! Я!..       Вау, подумал Боруто.       Это было как… Грохот сомкнувшихся волн. Как контузия от взрыва. Он не умеет говорить красиво, за этим к Мизуки, но ощущение создалось примерно похожее. Р-раз, и взгляды заклинивают на друг друге. Р-раз, и мир выцветает, сыпется, теряется. И так же быстро жизнь врывается обратно.       — Наруто! — рявкает Годайме, и осекается тут же, из-за схватившегося за футболку на груди отца. Но не подходит, остановленная полным властности жестом. Боруто не знал, что его отец уже в это время имел такое влияние на людей. Даже на собственную главу деревни.       — Добе, — а вот сенсею плевать, как и всегда.       Он подходит, жёстко перекладывает ладонь на собственную грудь, упирается лбом в лоб. Это могло бы быть смешно из-за разницы в росте, но Боруто скорее до терпкого горько, чем весело.       — Саске… Саске, ублюдок, теме, как ты посмел… Саске… — скороговоркой хрипло говорит отец, и Боруто понимает, что это тоже не для чужих ушей.       — Сенсей, — зовёт он. — Я догоню.       Саске-сан не оборачивается, не кивает, не благодарит. Фиолетовая вспышка, и их уже нет на месте, только уставшая Годайме и он, не знающий, как ему тактично свалить в туман.       Цунаде-сама выдыхает, достает сакэ, пьет из горла. И при том все ещё выглядит как принцесса клана Сенджу. Со всеми вытекающими. Трет переносицу, хмуро смотрит на него сквозь светлую прядь чёлки, подпирает щеку изящным кулачком. Боруто не позволяет себе метнуть панический взгляд в сторону окна. Он не какой-то генин сопливый, он чунин и даже целый. И вообще.       — Хочешь расскажу что-нибудь? Все равно дел на сегодня больше нет.       Это по-настоящему шокирует. Не само предложение, а отсутствие дел. Нанадайме себе такую роскошь может позволить не так давно, и то не всегда, а тут… Впрочем, и Коноха не та, что в его мире.       — Не возражаю.       — Смотрю, ты не удивлён? — машет ему Гадайме на стул напротив. — Эти двое все же вместе. Хорошо.       — Не вместе. Точнее, не во всём. Оба женаты. У меня есть сестра.       Цунаде-сама снисходительно смотрит на него, но Боруто на подобные провокации с недавних пор совершенно не ведётся. Все же, учитель Саске-сана, отец Мицуки, шиноби многих талантов. Не зря отец морщится, но принимает к сведению периодически звучащие советы, оформленные в особенно замысловатой и ехидной манере. Как однажды заметил Шикамару-сан, это змеиный саннин так сочувствует и заботится об ученике друга. На Нара-сана они тогда оба покосились с сомнением, а отец ещё и предложил своему советнику пару дней отгула взять. Разгрузить, значит, мозг, а то уже мерещится всякое. Доброе и вечное. От Орочимару, ага, не к ночи будь помянут.       — У них… Все сложно. И часто они далеко друг от друга слишком долго. Это одно из условий… В общем, старый Альянс помнит их силу.       — И им все ещё есть, что предъявить, — без труда подытожила Хокаге. А потом глубоко задумалась, щурясь. — Знаешь, а у меня есть для тебя кое-какое задание. Пошли-ка. Буду учить тебя плохому, — усмехнулась она.       Боруто жгуче покраснел.

***

      — Что это? — растерялся отец, держа в руках официальный свиток. Боруто фамильярно потягивается, зевая — усталость жуткая после перемещения.       — От Цунаде-ба-чан. Сказала, это поможет, цитирую: «Засунуть кунай в жопу этим ублюдкам за какие-то там предъявы».       — Боруто, — хмурится отец, не глядя разворачивая свиток. И через минуту вскакивает с места. — Не может быть… Это… Это же…       Он сияет. Боруто никогда не видел, чтобы отец так ярко, так непосредственно радовался чему-то. Словно бы и не было войны, не лежит на плечах многотонная ответственность. Нанадайме готов взлететь, а чакра рвется озорным щенком, наполняя, кажется, всю деревню пёстрой радостью. От этого так горячо пульсирует нежность в сердце, и по той же причине в самом уголке остро отзывается сожаление о том, как сильно это угнетало и старило отца. Настолько, что исчезнувшая тяжесть буквально вернула ему жажду жизни. Яркую, тёплую, как рассвет. Как обещание счастья.       — Хорошие новости? — ехидно тянет Боруто. Отец походя целует его в макушку, ерошит волосы, и уносится бешеной белкой через окно, оставляя собственного сына обескураженно краснеть посреди кабинета.       — Куда это он умчался, — бубнит Шикамару-сан. — С Академии его таким не видел. Чего там, налоги отменили?       — Вон, посмотрите, свиток. Это с нашей миссии. Цунаде-сама передала. Я пойду?       Нара машет на него рукой, дымя сигаретой, а потом перечитывает видимо первую строчку, бормоча:       — Да иди ты…       Боруто понимает его. Их обоих.       На дорогой бумаге, черным по белому, прописана информация высшего уровня секретности и ехиднейшей улыбки Годайме Хокаге Конохагакуре. Учиха Саске получил миссию от главы деревни в 13 лет. Внедрение, ученичество, наивысший приоритет и полномочия.       Шанс на нормальную жизнь.