-//-
− Шнайдер, будь другом, выруби музыку, так по мозгам долбит, сил нет. − Пить меньше надо. Не выключу, мне скучно, - решительно заявил Шнайдер. Выключи музыку, ага. Да он и включил-то ее, потому что достало слушать возню Ландерса, который никак не мог усесться. − Шнайдер, ну это ж звук ебучей бензопилы, а не музыка, христом-богом молю, выключи. − Это не ебучая бензопила, а Pantera. − Да хоть саблезубый тигр, пусть перестанет, пожалуйста, − едва ли не жалобно попросил Пауль. − Что-то качество твоего остроумия заметно упало. По шкале от 0 до 10, насколько сильное у тебя похмелье? − Примерно на 15. Сжалься, а? Шнайдер задумался на секунду, но решил стоять на своем. Уступил бы ему Пауль, если бы Шнайдер обратился к нему даже с самой незначительной просьбой? Вот то-то же. − В жопу иди. Сказал же, мне скучно. − Знаешь, в русском языке есть выражение "тамбовский волк тебе товарищ". Ты тамбовский волк, Шнайдер. − Понятия не имею, о чем ты. Ладно, я могу сделать потише, но только потому, что меня достало твое нытье. − Спасибо. Тогда ты больше не тамбовский волк, ты просто волк. Волчара. Как же мощны твои лапищи, – пробормотал Пауль, закутываясь поплотнее в ветровку и принимая лежачее положение. − Для человека с сильным похмельем ты многовато пиздишь.-//-
− Шнайдер, останови, мне отлить надо, − донеслось сиплое с заднего сидения. Господи мать твою налево, как же было хорошо, пока он спал. − До ближайшего леса не потерпишь? − Вообще никак, все настолько срочно, что ты не представляешь. − Ландерс, мы посреди деревни, вон люди везде, где ты тут отольешь? − Шнайдер, я панк, справлять нужду на людях мне не привыкать. − О, я в курсе, поверь, − хмыкнул Шнайдер. − Только одно дело на фестивалях среди таких же бухих долбоебов, а другое – посреди тихой деревни перед нормальными людьми. Не ломай им психику, а? − Шнайдер, я поссу в бутылку или из окна, если ты не остановишься. − Это будет последнее, что ты сделаешь в жизни. − Ты очень жесток, Шнайдер, и в других обстоятельствах мне бы это даже понравилось, но сейчас я устрою тебе золотой дождь вне зависимости от твоего согласия. − Стоп! Нет! Застегни штаны обратно! Смотри, деревня почти закончилась, я мееедленно съезжаю на обочину… − А быстро съезжать ты можешь?? – Ландерс почти перешел на фальцет. − Вот, смотри, последний дом почти. Все, останавливаюсь, не так уж и сложно было, да? Конец его реплики дослушать было некому, поскольку Пауль выскочил из машины еще до того, как она полностью остановилась.-//-
Они еще даже не пересекли границу Германии, а Шнайдер уже опытным путем выяснил, что мудачество Ландерса на репетициях, в свободном пространстве и в присутствии других людей, и его мудачество здесь и сейчас, особенно когда этот говнарь перебрался на переднее сидение, это вещи очень разной интенсивности. Казалось, что напряжение между ними, не спадавшее ни на градус уже долгие месяцы, сейчас как будто достигло своей высшей точки, вскипело-вспенилось, до пределов заполнило раздолбанную тачку Флаке, и стало трудно дышать, несмотря на открытые окна. Шнайдер сорвался: − Вот ты доебывал меня в Feeling B, доебываешь меня сейчас, так хоть причину толком объясни! − Такой уж я человек, − пожимая плечами, равнодушно ответил Ландерс, игнорируя явно нарастающий приступ ярости Шнайдера и его мертвую хватку на руле. − Что я тебе сделал? Что ты от меня плохого видел, кроме хорошего? И что ты знаешь вообще обо мне? − Ну так расскажи, красавица, − донеслось от Ландерса, вальяжно развалившегося на сидении и закинувшего ноги на приборную панель. − Да пошел ты нахуй! – кажется, крепкую, выстраиваемую годами дамбу терпения Шнайдера все же прорвало, − Невыносимый ублюдок, я тебя до сих пор из тачки не высадил только потому, что с меня Тилль потом спросит. − Ты такая прелесть, когда злишься, − тем же насмешливым тоном ответил Пауль, поправляя на носу темные очки. – Ай, больно вообще-то! − Заслужил, − Шнайдер несколько раз сжал и разжал кулак, которым только что съездил по плечу Ландерса. − Слушай, ты меня очень сильно достал, я ведь реально могу высадить тебя в лесу, где тебе и место, чудище дремучее. Подумаешь, Тилль побурчит, переживу. Посредственных гитаристов в Германии дохрена, найдем замену даже не напрягаясь. − А я выберусь из леса, приду и Флаке у вас заберу. Соберем с ним другую суперкрутую группу, а вы будете жопу сосать. Как тебе такой ход, красавица? − Флаке слишком нравится в Раммштайн, никуда он с тобой не пойдет, − Шнайдера так увлекла идея будущего без Пауля, что он даже пропустил мимо ушей очередную «красавицу». − Ладно, допускаю, но вы же там закиснете без меня. Я главный весельчак, шутник и балагур в группе, а вы унылые говна. Сам подумай, ну разве вам со мной не веселее? Разве тебе, Шнайдер, со мной не веселее? − И где только такую самооценку выдают, адресок не подскажешь? Да твоя фотка должна в словаре иллюстрировать статью «сомнительное веселье», так что толку от тебя по-прежнему ноль. − А кто тебя научил так изысканно огрызаться? Раньше-то все отмалчивался или глазищами своими ледяными злобно зыркал, а тут вон какой прогресс. Я тебя человеком сделал.-//-
− Шнайдер! Шнайдер, проснись! Пару часов назад, после пристрастного допроса на тему того, протрезвел ли Ландерс окончательно, Шнайдер решился пустить его за руль, чтобы хоть ненадолго полуприлечь сзади. Видимо, день за рулем и общество крайне неприятного ему человека утомили его больше, чем ему казалось, потому что он полуприлег так, что не заметил, как крепко заснул. − Что? Что случилось? Мы приехали? Твою-то душу мать, – спина затекла, поэтому слишком резко приняв сидячее положение, Шнайдер тут же об это пожалел. − Мы не приехали. Мы, кажется, заблудились. − Как это мы заблудились? – сон со Шнайдера сняло как рукой, − Там же все время прямо нужно было ехать! И карта вон у тебя лежит, как можно было заблудиться? − Как видишь, я смог. Я хотел вот эту дугу срезать, решил свернуть, но не посмотрел, тот ли это поворот, ну и походу не тот. − Ландерс, ну ты же столько на концерты ездил, неужели ты до сих пор такая разиня за рулем? А просто развернуться и обратно поехать ты не мог? − Ха, я не такой тупой, каким ты меня считаешь, − саркастично ответил Ландерс. Смело, особенно для человека, из-за которого они оказались в неизвестных ебенях. − Конечно, я поехал обратно, и я совершенно точно выехал бы на трассу, если бы после первого поворота не свернул еще раза три-четыре, а эти повороты я и не запомнил. Потом я попробовал вернуться обратно, но кажется, свернул в другие повороты, и вот мы здесь. − Все еще не такой тупой, каким я тебя считаю? − Шнайдер, придумай что-нибудь! – возмущенно обернулся к нему Пауль. Совсем охренел, говнюк, еще и приказывать ему собрался. − Не ори на меня! Так, ладно, ты проезжал какую-нибудь заправку? − Да я не знаю! − Ландерс, сосредоточься, пожалуйста, нам нужна заправка, у нас полупустой бак, и там мы сможем узнать дорогу. − Проезжал. И кажется, недавно… Но я не уверен. − Езжай обратно до предыдущего поворота… Ну вон же заправка, близко совсем, Господи, за что это все на мою голову? Иди тачку заправляй, и дорогу спроси у кого-нибудь.-//-
− Шнайдер! Шнайдер, ты обратно заснул? Шнайдер снова нехотя принял сидячее положение. Закончатся ли твои испытания на сегодня, Господи? − Ты чего так долго? Дорогу узнал? − Узнал. Но это не главное. Ты только посмотри, что я для тебя спиздил, − Ландерс сунул ему охапку каких-то вещей, которые Шнайдер едва мог разглядеть которые в тусклом свете и спросонья. − Вот, держи, это какой-то журнал про интерьеры, красивая резинка для волос, жвачка и пиво. Держи еще хот-дог, но хот-дог я не спиздил, а купил, и все специально для тебя. Ты больше не злишься? − Не злюсь, но это целиком и полностью заслуга пива. Поехали дальше, и пожалуйста, не срезай больше.-//-
− Эмм… − Шнайдер как-то даже не мог подобрать слов, чтобы описать предлагаемые ему новые бэушные барабаны. Пауль бестолково топтался рядом, куря сигарету. Дым, конечно же, несло Шнайдеру прямо в лицо. − Ну что? − Хмм… − Не тяни кота за яйца, Шнайдер, говори, что хотел, потом загрузим это все и поедем домой. − Ты расхваливал нам этого своего дружка как невесту на выданье, обещал толковую технику за бесценок, а это, как бы помягче выразиться… говно из-под говна. − А что ты хотел за такие деньги? − Ландерс, мы с этой херовиной ровесники… − Но оно же все работает! – нетерпеливо воскликнул Пауль. Этот человек точно музыкант? С такими-то аргументами. − Да такого дерьма и в Германии хоть жопой ешь! – попытался урезонить его Шнайдер. − Это были наши последние деньги, и мы тратим их на это? С тем же успехом могли бы просто выкинуть их в Шпрее! − Что ж ты умный такой в Германии ничего не купил, раз жопой ешь? Мы не ебаные Рокфеллеры вообще-то, если ты забыл! Да если бы не мне Марек со своим предложением не подвернулся, где бы мы что взяли за наши-то гроши?? − Можно было у Инхтисов попросить… − Имей совесть, мы у Инхтисов Олли переманили, скажи вообще спасибо, что они нам в рожи не плюют, − Ландерс решительно затоптал окурок и закатал рукава. − А теперь, если ты закончил с нытьем, давай загрузим это дерьмо и вернемся, блять, в Германию, в конце концов.-//-
− Шнайдер, я так больше не могу, давай хоть одну ночь в гостинице переночуем, я хочу в душ и лечь нормально. − Ты слишком чистоплотный для панка, Ландерс. − А ты слишком грязноплотный для мальчика, родившегося с серебряной ложкой в жопе. − Нету такого слова «грязноплотный», тупица. − Я вообще-то скаламбурил, тупица. − Звонили из твоей школы каламбуров, просили вернуть диплом. − Смотрите-ка, кто у нас язвить научился.-//-
− Мне все говорили, Feeling B – это псих и двое детей, не связывайся, − вдруг заговорил Шнайдер, когда бутылка яичного ликера, незаконно приобретенная ими на предыдущей заправке, опустела наполовину. Пауль сидел рядом и терпеливо ждал, когда Шнайдер передаст бутылку ему, но кажется, у того настало время исповеди, посему причаститься доведется не скоро. Подходил к концу третий день их вояжа, и они устали, как черти. На радостях от того, что уже завтра они будут в Берлине, парни решили, что недурно бы и отпраздновать окончание поездки. Оставшихся денег хватило на пару бутылок пива и два хот-дога, остальное, по старинке, пришлось воровать, и вот теперь они сидели на капоте машины посреди случайного поля, и Шнайдера потянуло на разговор по душам: − На деле все было даже хуже – вы все трое ебанутыми оказались. Из вас Флаке был самым адекватным. Флаке! Но я ж уперся рогом, мне хотелось не просто в группе играть, а в группе с перспективой роста, репетировать, опыт нарабатывать. А по итогу опыт я наработал в основном в сфере обильных алкогольных возлияний да во взаимодействии с одним доебистым говнюком. − Вполне себе полезный опыт, между прочим, − заметил Пауль. − Не спорю. − Но тебе же хоть иногда было хорошо? − Было, я в общем-то и не жалею ни о чем. Но и не скрывал никогда, что мне ни панк-рок не нравится, ни ты. Ты это вообще отдельная статья. Чего ты все-таки ко мне пристал с самого начала? − Раздражал ты меня, понимаешь? – кажется, время откровений настигло и Пауля. − Все у тебя правильно, ровно и понятно. А у меня никогда не было ровно и понятно, а я, может, хочу, чтобы так было, но не получается. У тебя же все идеально, без сучка и без задоринки: прекрасный двухметровый Кристоф Шнайдер, душа компании, любимец женщин, верный товарищ... Музыкант, правда, так себе. Из идеальной семьи, все в любви да согласии… Хоть бери да документалку снимай о жизни человека, у которого все складывается. А у меня всегда как-то все через пень колоду шло, я бесился, что недостаточно хорошо на гитаре играю… − Ты на ней до сих пор недостаточно хорошо играешь, − встрял Шнайдер − Нахуй иди. Я как-то пиздец отхватил от жизни к твоему приходу в Feeling B, все казалось не тем, что мне нужно, и тут являешься ты, весь из себя мистер иду-по-жизни-легко. Я тогда разозлился, хотел, чтобы и у тебя хоть с чем-то не было просто и приятно, чтобы зудело, раздражало, и у меня очень даже неплохо получилось. − То есть тупо зависть? – разочарованно спросил Шнайдер. − Я думал, у тебя все как-то тоньше. − Не то, чтоб зависть. Я не хотел, чтобы у меня все было так же, как у тебя, я хотел, чтобы у тебя все было чуть хуже, чем есть. Не знаю, как это называется, может, у умных дядек-психологов есть более подходящее слово. − Я тебе без умных дядек-психологов скажу, «насрать в душу» это называется. Когда я узнал, кого в Раммштайн вторым гитаристом позвали, у меня аж руки затряслись, сразу решил, к хренам это все, не собираюсь я еще хоть сколько-нибудь с тобой нервы трепать. А потом остыл, подумал, с чего бы мне свою мечту просирать из-за какого-то мелкого мудака. − Вот за это ты мне даже немного нравишься, Шнайдер. Самую малость. За эту упертость твою ослиную, за «сказано – сделано», за умение стоять на своем. Оплот надежности, ни больше, ни меньше. Это ведь неплохо, когда у тебя есть оплот надежности. Мне бы лично он не помешал. Пауль пристально смотрел на него, и Шнайдеру вдруг стало неловко, хотя он был уверен, что за годы их кривого взаимодействия научился стойко встречать любые взгляды Ландерса. Сейчас же щекам стало жарко, и он с деланным интересом устремил взгляд в звездное небо. Пауль все смотрел, не говоря ни слова. − Пойдем спать, Ландерс.-//-
− Ландерс, скажи, что мне показалось, и ты не пялишься на меня последние несколько минут. − Я бы хотел так сказать, но это будет неправда. − Ты невыносим. − Ты это уже говорил. Такой вопрос тебе: а зачем ты волосы остриг? − А зачем люди стригутся вообще? Ты вот тоже остриг. − Я символически остриг, типа, новая группа, новая музыка, новая прическа. − А я остриг, потому что немодно стало. Мне нравятся длинные волосы, но как у металлистов чтобы были, а не как у меня, кудри девчачьи. − Красиво было. Сейчас тоже ничего, конечно. − Ландерс, ты меня пугаешь. Ты все еще пьян? У тебя горячка? Тебя укусил клещ в лесу и твой мозг разжижается? − Сам ты разжижаешься, хотел тебе комплимент сделать, а ты вон в штыки все. − Не то, чтобы у меня не было оснований. − Туше.