Порча

Муть закрывает мой вечно усталый взор, Он и зовёт, и тянет на разговор, Молча закрою дверь, злостью душа полнится, Сердце медленно тлеет, план мести в груди искрится. Звонки. Переписки. Соцсеть. Бесконечная лента. Фейки, аккаунты, драма не стоит ни цента. Обида, в груди затаённая лютым змеем, Я ради мести в любую глупость поверю. Я ради мести готова, чтоб мир пошатнулся. Все ради мести… Ещё… чтобы он вернулся. Раз бесполезны попытки долбиться, как муха в стекло, Отчаяние медленно в венах моих потекло, Отчаяние тихо меня задушит и перетрет, Отчаяние мне поможет и нас с ним обоих убьёт. Отчаяние на плечо осторожно мне руку кладёт, Отчаяние арию лжи мне чистейшим сопрано поёт, Отчаяние говорит: «Ты мне веришь вообще или нет?», Оно мне на ушко шепчет до боли простой рецепт: «Если обычная жизнь задушила своей простотою, То я совершенно бесплатно один секретик открою, Есть высшие силы, и им все подвластно на свете, Не ахай, не удивляйся, умеют их звать даже дети. Сама ты иголку возьмёшь, свечу и зеркало ночью, Сама разорвешь его фото, ведь я тебе счастье пророчу. А хочешь — ступай далеко-далеко, за вот этот соседний дом, Гадалка и ворожея живёт в домике том, Гадалка, ведунья за плату чистой символики, Поможет вернуть, растоптать, уничтожить и сделать безвольными. И просто, как дважды два, приворот на крови, Накалены нервы и ставки так высоки, Сглаз за разбитое сердце — сильней нет на свете средства, А самое лучшее — порча, пусть знает он свое место! Порчи и сглазы, на любой вкус ворожба, Спросить, привести ли какого раба, Отворот-приворот, исцеление или проклятье, А может быть лишь талисман, а после него будет счастье». Гадалка, вся в кольцах, бриллиантах, сапфирах сидит, Гадалка на кошелёк со страстью горячей глядит, Она благовония в комнате ярко вновь зажигает, Сердце болит, голос разума отступает. Да какой от любви этой странной может быть прок?! Вся боль от неё, как в тумане беру каталог, Пустым взглядом на цифры и цены в журнале смотрю, Я выберу, точно его разобью, отомщу! «Ваш выбор прекрасен, — гадалка едва ли не пляшет». Пальцы с перстнями раскинула, веером радостно машет, Быстренько пишет и руки свои потирает, Я вроде также довольна, но что-то лишь сердце стесняет. И разума голос мне шепчет, что надо уйти, И сердце же вторит — потом не найдёшь пути. Заткнул благовоньческий смрад бесполезную их мольбу, Мне цыганка суёт заговор, я устало домой бреду. Дома раскинула карты, все свечи кладу по местам, Колечки, наперстки лежат теперь тут и там, От порчи, мой милый, тебя уж ничто ни спасёт, Прости и прощай, останься, пойду вперёд. Я столько раз пожалею, я тысячу раз прощу, Но все это будет потом, сейчас заговор ищу, Пойду, местью сладкой напьюся я жадно до дна, А после случилось что-то, осталась совсем одна… В ту ночь, когда кара внезапно случилась над ним, Проснулась я среди ночи от запаха лучших вин, Проснулась и вижу — сидит он напротив меня Живой, невидимый, бокал наливает сполна. Приветливо машет, в объятия свои зовёт, «Прости, — говорит, — дурака», за руку меня берет, «Прости, — говорит, — бес попутал, побрал меня черт, Сейчас все в порядке будет, — вино уже на пол льёт». «Сейчас все в порядке станет». А сердце моё не на месте, «Люблю я тебя, родная, ты станешь моей невестой?», А тут только богу известно, что же случилось со мной. Отдернула руку, услышала голос свой. Кричала и билась, а он улыбался, стоял, Смотрел, когда станет хуже, конца терпеливо ждал. Глаза мои лезут на лоб, я будто бы в забытьи, Хватают священную книгу, торможу его на пути, «Стой, — говорю, — ты тварь, окаянный бес! Ты дом перепутал, не в тот, видно, ты залез. Я помню, конечно, как парочку дней назад Я проводила ночью опасный, волшебный обряд, Тебя я сама уж давно сбила с пути, Как ты вернулся? Как смог ты меня найти?» Смеётся проклятая дьявола бледная тень, Но Библия не даёт сделать шаг, а бороться, видимо, лень. Смеётся и тянет ко мне знакомые руки, Вдруг все изменилось, на лице его адские муки, Сама не своя, смотрю — руки мои в крови! Он и рыдает, и с ненавистью язвит. И вновь о пощаде молит, стою я, почти не дыша, А из груди моей бьётся израненная душа. Взяла я платок с остатками снадобья ведьмы, Он весь белеет, стал весь прозрачней смерти, «Швырну, — я кричу, — бесовскую сущность в огонь, Иди себе с миром, но только меня не тронь, Давай разойдемся спокойно, я все-все прощу тебе», Как чуяло сердце, предвестник большой беде. Он встал, посмотрел на меня упрямо, «Ты мне отомстила, неужто тебе того мало? По-моему, всем по заслугам, меня уничтожила смело, Теперь отправляйся со мной, и тебе уже не зачем тело. Ты мстительная, чёртовка, и я теперь с тобой тоже, Людей убивать тёмной магией ведь не гоже». Как получилось, а уж сама не знаю, Но вдруг все вокруг исчезло, а за окном светало. Петух, я не знаю, откуда, но слышу его я крик, Осматриваюсь вокруг. Неужто он, правда, погиб? Сходить бы к ведунье мне снова, Узнать, что же это было? Молчание лучше слова… А вдруг его дом — могила? На руки свои смотрю, но крови на них уж нет, А может быть, то был сон? Или меня спас рассвет? Сознание закрывает откуда-то взявшийся сон, Я падаю на кровать, все проблемы решу потом. Пока засыпаю, но где-то в долинах мира… Я слышу, кто-то ликует, гостей зовет он для пира. Не знаю, что же случилось, но ладно, потом разберусь, Но только к гадалке этой я точно уже не вернусь.