I'm gonna dance, dance, dance,
В старом заброшенном храме нет никого кроме них. Эта встреча не была запланированной. Хотя, кто знает. Но даже так, не смотря на всё прошедшее время, между ними мало что поменялось. Это их первая встреча. Первая встреча после того, как Гето ушёл. После того, как Гето Сугуру был объявлен преступником и предателем. Повязка на глаза Сатору Годжо снята и валяется где-то в углу уже давно заброшенного храма. Карие глаза встречаются с голубыми. Одна рука Сатору сжимает плечо его бывшего лучшего друга (любовника), вторая же лежит в руке партнёра. Рука Сугуру, не сжимающая его руку, лежит на его талии.With my hands, hands, hands,
Раз-два-три. Их дуэт уже давно разрушен. Как и они оба внутри. Но не обращая на это внимания, они оба пользуются тем необходимым, нужным для вдоха мгновением, крепче цепляясь друг за друга, желая запомнить: контуры тела, образ, повадки, черты лица, глаза — всё. Не желая отпускать ни на секунду, танцуя, сливаясь, дыша. Да, возможно, это безумие, да, вероятно, они зависмы друг от друга, да, если их кто-нибудь заметит, то казнят обоих. Но как же им всё равно. Вся их жизнь — это сплошной танец. Танец на грани смерти. Танец со смертью, который они танцуют уже несколько лет. Танец, по окончанию которого один из них обязательно, неизбежно умрёт. Раз-два-три. «Мы самые сильные» — столь знакомая и дорогая сердцу фраза, в которой «мы» уже давно заменилось на «я». Между ними нет слов, да они и не нужны. Тишина не кажется неуютной, наоборот, она кажется привычной, комфортной, даже нужной. Они слишком хорошо знают друг друга, для слов, но в тоже время, будто чужие, из-за чего слова кажутся неуместными. Это замкнутый, никому не нужный круг, из которого вылезать слишком поздно, да и уже бессмысленно. Однако сейчас сосредотачиваться на этом не хочется от слова совсем. Мимолётная, отчаянная, но искренняя свобода. Раз-два-три. Руки и ноги следуют уже давно заученым движениям. Тела двигаются плавно, синхронно, словно сливаясь в одно целое. Они двигаются в своём, небрежном, переменном темпе. Перебегая, мельтеша, из одного угла в другой. Они танцуют без музыки, в единый такт. Они танцуют, как в последний раз. Хотя, возможно, так оно и есть. В конце концов, у них нет ни единого шанса для счастливого финала.Above my head, dance together.
Нельзя сказать, что между ними ничего не поменялось, но так же и нельзя отрицать, что между ними всё осталось, как прежде. Их дуэт, не смотря на всю разруху и то дерьмо, через которое они прошли — это аксиома. Это данное, нужное, необходимое. Без этого нельзя. Создаётся чувство, что если его не будет, пусть разрушенного, поломанного, отчаяного, — то весь мир рухнет. Рухнет также, как рухнули их отношения. Рухнет также, как они сами. У них своя атмосфера: грязная, нездоровая, нуждающаяся и неизбежно хреновая, но зато своя. Это то немногое (единстенное), что никто у них не может отобрать (по крайней мере сейчас), то, что не изменится, то, что не требует доказательств, то, что у них осталось. И ни мир, ни маги или проклятия не посмеют сейчас отобрать у них эти несколько минут. Пожалуйста.Forgive him before he's dead because…