Актер своего театра

      День новый, а жизнь старая. Хотя нет, кое-что в жизни Шастуна произошло удивительное. Он выспался. Чудо, не иначе. Но 5 нудных школьных уроков подростка жутко утомили. И не его одного. На биологии, которая стояла пятым, спали (в буквальном смысле) все ученики 11-А, за исключением нескольких человек. Ира Кузнецова даже запечатлела этот филиал царства Морфея на телефон. Пожалуй, только шестой урок, коим была литература, хоть немного взбодрил подростков. Они уже толпились у кабинета, который находился в самом дальнем крыле школы, где даже звонка не было слышно. Павел Алексеевич кровью и потом отбил это достаточно маленькое помещение, в котором навёл порядок и некий уют. Учитель пришёл за две минуты до звонка и впустил одиннадцатиклассников, которые расселись за свои места. — День добрый, мои мученики, — бодро начал литератор, — у нас осталось очень мало времени до декабрьского сочинения-допуска, поэтому завтра, так как у нас два урока подряд, мы напишем это самое сочинение. Так что готовьтесь и освежите в памяти «Войну и мир» и «Отцы и дети». Эти произведения будут подходить к завтрашней теме. Ну и в ваших интересах не списывать.       Антон, хоть и безумно любил литературу, на дух не переносил Толстого. «Войну и мир» он не смог прочесть. Точнее попытался, но после великолепного описания дуба на 20 страниц сдался. Благо его запас прочитанного позволял не знать такой «классики» и писать те же сочинения на отлично и не мучать себя. Урок прошёл достаточно быстро, и, уже выходя из класса, Павел Алексеевич окликнул парня: — Антон, Арсений Сергеевич просил передать тебе, чтобы ты зашёл к нему.       Попрощавшись с учителем, юноша поплёлся к кабинету истории. Он и предположить не мог, зачем его позвал Арсений, но не было и мысли сбежать. Подросток подошёл к нужной двери и несильно постучался, услышав приглушённое «войдите», переступил порог и направился к первой парте напротив учительского стола. Арсений Сергеевич сидел и заполнял какие-то документы. Не нём была рубашка, которая выгодно подчёркивала его фигуру, а засученные рукава открывали вид на россыпь родинок на предплечье. Антон снова завис. — А, Антошка, спасибо, что зашел, — голос преподавателя немного отрезвил парня. — Я хотел обсудить с тобой дополнительные. Сейчас уже расписание у всех стабильно, — учитель полностью отложил документы и сложил руки на стол, смотря прямо на подростка, который облокотился бедрами на парту и кивнул на последнюю реплику. — Так вот, тебе будет удобно заниматься во вторник и пятницу после уроков? — Да, в эти дни как раз нагрузка небольшая, — в этот момент организм вновь напомнил о своих естественных потребностях в пище. Антон поморщился от боли и старался не подавать виду, но от учителя такая смена эмоций не укрылась. — Ты себя нормально чувствуешь? — Да, Арсений Сергеевич, всё хорошо, я, пожалуй, пойду, — Антон попытался сделать шаг в сторону выхода, но, потеряв опору в виде парты, его шатнуло и он почувствовал, что ноги стали ватными. Схватившись за край стола, он избежал падения. — Я вижу, как нормально ты себя чувствуешь. Антон, ел сегодня? — взволнованно произнес преподаватель, подойдя к подростку и придерживая его за плечи.       Антон же не знал, что сказать. Если скажет правду, то у учителя, вероятно, возникнут вопросы, а лгать Арсению очень не хотелось, но выбора не было. — Да, я сегодня позавтракал. У меня бывает такое иногда. Не волнуйтесь, — выдавил из себя парень и попробовал вновь сделать шаг. И, на удивление, слабость уже ощущалась чуть меньше.       Арсений отпустил подростка, глядя ему вслед. Тот направился к выходу, сдержанно попрощался и скрылся за дверью. Историк несколько минут пытался понять, что сейчас вообще произошло и почему ему показалось, что парниша врёт. От размышлений учителя отвлёк Паша, влетевший в кабинет без стука. — Арс, это пиздец. Пятиклашки — сущий ад. У меня за сегодня прибавилось несколько седых волос, — сходу выпалил литератор. — Ты, например, знал, что -зы -сы пиши как хочешь — не ссы? — историк покачал головой в стороны и улыбнулся. — Вот я тоже. — Мда, а ты своим привычкам не изменяешь, — с насмешкой заметил Арсений. — Год только начался. Выдохни. Они же ещё дети. Подожди недельку и свыкнешься. Думаешь мне легко, когда они говорят, что Ра — это бог войны в древнем Египте или, что печень Прометею склевали воробьи? — Паша залился заразительным смехом и Арсений тоже начал смеяться. — Пашка, а Шастуна ты же с седьмого класса знаешь? — русист утвердительно кивнул. — А что про него можешь сказать? — О, это тот ещё фрукт. Парень тихий, ни с кем не общается вне школы. Учится нормально, устав не нарушает. Прямо пай-мальчик. Родителей правда уже давно на собрании не наблюдал, но и поводов не было, поэтому не парюсь. А тебе собственно зачем информация про нашего Шастунца? — Это всё, что ты знаешь о нем за 4 года? Серьёзно? — А что мне ещё про него знать нужно? Или ты думаешь, что хоть кто-то из его одноклассников больше знает? Ты же сам ему вещи отвозил, потому что, даже те, с кем он с первого класса учится, не знают ничего. Вы с ним чем-то схожи. И вот только не говори мне, что влюбился, а то твоя бисексуальность меня скоро в могилу сведёт, — литератор закатил глаза и скрестил руки на груди. — Да не влюбился я. Просто заметил, что с ним что-то не так. Не нравится мне всё это, — Арсений отвёл взгляд, снова уйдя глубоко в свои мысли.

***

      Антон спешил домой, ведь там его всегда ждал маленький смысл жизни. Тот, ради кого стоит просыпаться по утрам и идти в любую погоду гулять. Тот, ради кого стоит уходить после вечеринок домой. Тот, ради кого стоит тратить карманные деньги, лишь бы увидеть огонёк в глазах. Тот, ради кого стоит жить.       Арсений никогда не спешит домой. Там его никто не ждёт. Там только звенящая тишина. Там тоска. Там одиночество. Там стены пропитанные грустью. Но только там он может не притворяться. Может, наконец-то, снять свою уже прижившуюся маску счастливого человека, у которого всё под контролем. Иногда самому Арсению тошно от того, что он всем лжёт. Но ведь ложь — это не всегда плохо? Зачем посторонним людям его проблемы? Лучше, чтобы все считали, что у него всё хорошо. Ведь у каждого своих проблем по горло — им не до Арсения.

***

      Шастун лежал на кровати, погруженный в чтение романа Джейна Остина «Гордость и предубеждение». От увлекательного мира литературы Антона отвлекла вибрация телефона. Оксана Фролова: Мне скуууучноооо. Пошли погуляем?

Антон Шастун:

Я не против. Заодно зайдём в книжный. Мне нужно будет купить сборники и прочую хрень.

Оксана Фролова: Давай у парка в пять?

Антон Шастун:

Замëтано.

Только не опаздывай!!!

Хотя, кому я это пишу?

      Так и не дождавшись ответа, юноша перебрался из комнаты на кухню. Желудок снова начал издавать звуки умирающей жабы, требуя еду. Антон выпил стакан тёплой воды, чтобы заглушить голод, и сделал себе кофе. Быстро собравшись и надев на Оскара шлейку и поводок, подросток пошёл к месту встречи — небольшой парк, находящийся между его и Оксаниным домами, в нём не часто можно было встретить людей. В основном там «обитали» собачники, из-за большого количества лужаек и довольно качественной собачьей площадкой, построенной вглуби, милые влюбленные парочки, которые любовались друг другом, абстрагировавшись от окружающих, и изредка там можно встретить одиноких людей, блуждающих скорее не по парку, а по зарослям своих мыслей.       Шаст уже подошел к назначенному месту встречи ровно в пять. Как и ожидалось, подруги не было и в помине. Вот как крайне пунктуальный Антон сблизился с крайне не пунктуальной Оксаной — загадка природы. Он даже несколько раз специально опаздывал на встречи, но девушка всё равно его переопаздывала. — Шпала! — пропищала сестра, набросившись с обнимашками на брата. — Вау! Я даже не успел состариться, — Антон наигранно закатил глаза и цокнул. — Ой, да ладно тебе, всего на 15 минут опоздала. Хватит ворчать, пора книжный покорять! — радостно воскликнула девушка, гордо задрав голову и указывая рукой в сторону магазина. Антон залился искренним смехом, который вскоре подхватила и Фролова.       По пути к канцелярскому подростки бурно обсуждали что-то, часто смеясь и шутя. Оксана осталась у входа с собакой, а Антон тем временем покупал всё, что попросил Арсений Сергеевич. — Я хочу есть. Пойдём в кафе? — скорее утвердительно сказала девушка вышедшему из магазина юноше. Он в ответ лишь кивнул. Антон знал все догфрендли места района, поэтому им не составило труда войти в кафе с собакой. Сам же Оскар чувствовал себя расслабленно. Ему принесли воды в миске, а ребятам меню. — Одно американо без молока, латте и два чизкейка, пожалуйста, — сделала за двоих заказ Оксана. Антон бы с радостью отказался от десерта, но он не должен вызывать подозрений у сестры.       Спустя пятнадцать минут официант принёс заказ, и юноша первым делом отпил кофе, глазами «сканируя» чизкейк. Антон уже не мог видеть пищу как способ пополнения энергии или получения удовольствия. В его голове тут же включался калькулятор. Он с завидной точностью определял вес, количество калорий и соотношение БЖУ в практически любой еде. Мысленно Шастун отметил, сколько и что нужно будет внести в счётчик калорий. Антон начал есть десерт, размышляя о возможных последствиях такого перекуса.       Выйдя из кафе, Окс что-то бурно рассказывала брату и случайно врезалась в молодого парня. Она сразу начала извиняться, а он одарил девушку пронзительным взглядом и, пробурчав что-то вроде «будь осторожнее», удалился. — А он красивый, — смотря в след незнакомому юноше, восхищенно сказала Фролова. Одним тёплым осенним вечером возле кафе прошли двое незнакомых людей.       Подростки направились к парку. Антон кидал собаке игрушку, иногда бегая от Оскара с ней в руке. Пёс, радостно виляя хвостом, бежал за хозяином. Оксана наблюдала за этой картиной со стороны и снимала на видео, а после присоединилась к бесиловке. Уже стемнело и Шастун решил проводить Окс до её дома. И сестра в безопасности, и ему больше ходить не помешает. У подъезда девушки они крепко обнялись, Фролова потрепала уши собаке и ушла домой.

***

      Было уже девять вечера. Подросток отписался Окс, что он дома и его не украли маньяки, и написал Димке, пока у него ещё не совсем ночь. Сидя на кровати, Антон решил вбить съеденное за день в приложение. По итогу он наел за сегодня 675 калорий. — Ужас, — в слух высказался юноша, решая взять гитару и выплеснуть эмоции. Главное отвлечься. Однако его планы нарушил телефонный звонок. Ему позвонила мама. Сказать, что юноша был в шоке — ничего не сказать. Через несколько секунд ступора он всё же принял вызов. В трубке заговорил некогда родной голос. — Привет, Антон. Я тебя не разбудила? — Привет, мам, нет, я ещё не спал. Что-то случилось? — Почему, если я тебе звоню, то что-то обязательно случилось? Неужели я не могу узнать как дела у моего сына? Как с учебой? — Да дела нормально. В школе всё тоже нормально. У вас с папой как? Когда домой? — У нас всё хорошо. Мы приедем чуть раньше, может на следующей неделе. Мне пора бежать. — Пока, — попрощался Антон, но он вряд ли был услышан, ведь родительница сбросила трубку. От этого сухого диалога с, казалось бы, близким человеком, парень поморщился, а на душе стало ещё более пусто. Оскар, всё это время лежавший на краю кровати, подошел к хозяину и всем телом прижался к нему. Антон лишь крепко обнял собаку, уткнувшись носом в холку. Ему не нужны были слова, достаточно было этого чуда, которое всегда рядом и понимает без слов. Шаст всë-таки взял гитару и начал негромко петь:

День, Ночь — Боль, Страх

Ты живёшь в клетке, но мир в твоих руках

День, Ночь — Боль, Страх

Ты живёшь в клетке, но мир в твоих руках

Не хочу в это верить, не хочу в это верить

Мы хотим есть, мы голодны

Мы терпели, теперь мы едим самих себя

И не капли чувства вины мы пьяны от отчаяния

Нет дела до чужого горя

Но зато мы готовы часами его обсуждать

Мы выпили целое море, океан нас не хочет принять.