in the name of chaos.

Весь день Чонгук был в подвешенном состоянии. В голове все время была «открытка» на газоне и голос… Чон был уверен, что где-то уже слышал его, но никак не мог вспомнить. В его кругу нет маньяков или психически больных людей, но, конечно, есть те, кому он не нравится. Но на такое предупреждение способен только какой-то ненормальный или не местный. Здесь так не принято. И Чонгук не знает что бесит его больше всего: что кто-то нашёл на него так много информации, или что кто-то ведёт свои дела по-грязному. Но, откровенно говоря, его бесит, что он боится, так сильно, что от одних воспоминаний начинают трястись руки. Сам Чон Чонгук на крючке. Его развели как маленького ребёнка, заставили смотреть на собственный позор. Его хваленая охрана, его бойцы, по частям скиданы в большие пакеты для мусора. И Чона тошнит от самого себя сейчас. Он еле может держать бокал из-за дрожи и потных ладоней, в голове полный хаос и безумный шум бьет по ушам, пока все органы сворачиваются в трубочку. Альфа никак не может собраться воедино, он будто везде и нигде. Чонгук сейчас где-то там, вместе с убитыми ребятами, сам будто по частям разорван. Чонгук сейчас где-то в прошлом, когда был жив отец, когда была поддержка и не было одиночества. Чонгук сейчас где-то здесь, в своём некогда секретном домике, о котором почти никто не знал, сидит как забитый в угол щенок и скулит о помощи. Он не знает сколько уже сидит на диване с бокалом вина, не сделав и глотка. По ощущениям около пятнадцати минут. Но стрелки на циферблате говорят — уже три часа. Это немного отрезвляет Альфу. Скоро ему нужно быть в клубе на собственном дне рождении, о котором он как-то смог забыть. Скорее всего, многие уже в курсе сегодняшнего. От этого тошнит ещё больше. Сотни вопросов, разговоров, похлопываний по плечу, якобы поддержка. Это все слишком мерзко, ему не нравится. Чон ненавидит такие сборища после похорон отца, когда каждый подходил к нему со своими соболезнованиями и обещаниями, слова скорби и жалостью к бедному подростку, потерявшему отца. Они не нужны ему, никто не нужен. Куча голодных гиен без нравственных принципов, возомнившие себя львами, готовы сожрать тебя прямо с говном, лишь бы заполучить ещё один водопой. Они сделали Чонгука таким же. Выживает сильнейший и у него не было выбора. Чонгук теперь навсегда в тюрьме без запаха свободы. *** Неоновая вывеска клуба неприятно била по глазам. Чонгук в очередной раз решает ее сменить, уже пару лет пытается. Альфа осматривает парковку и видит огромное количество дорогих машин, все они блестят и кричат о роскоши. По-другому и нельзя. Он видит несколько знакомых автомобилей и незаметно выдыхает. Компания на сегодня не будет такой плохой. Внутри сегодня светлее, чем обычно и не так много людей. Над баром, что расположен в самом центре зала, висит большое полотно, где написано: «С Днём рождения, Чон Чонгук». Альфу неприятно передёргивает, по телу пробежалась ледяная волна страха. Неужели это с ним на всю жизнь? Неужели он так и будет выпадать из реальности при малейшем упоминании этого утра? — Чон, братан, ну наконец-то! — к замершему на месте альфе подбегает Юнги, с огромной улыбкой обнимает его и отпивает пива, протягивая бокал старшему. — Некоторые уже знают, весь мозг нам сожрали, шакалы. Не залипай так сильно. Юнги быстрым шагом уходит куда-то в толпу, оставляя Чона одного. На него смотрят абсолютно все, обгладывают взглядом мясо с костей. Он залпом выпивает пиво и натягивает улыбку, уверенно двигаясь за Юнги. Сегодня ему понадобится гораздо больше одного бокала. Эта толпа кажется ему бесконечной, чувствует чужие руки, слышит разные голоса, желающие ему здоровья, счастья и остальной банальной херни. Он видит их глаза, все вокруг будто состоит из них, чувствует каждый взгляд. Начинает казаться, что он слышит чужие мысли, они переплетаются в один большой ком в голове, давят изнутри. «Неудачник». «Как он мог потерять всё, что досталось от господина Чона». «Потерял бдительность». «Надеюсь этот ненормальный доберётся до него». — Охотник стал добычей, — приятный мужской голос вырвал Чонгука из мыслей, он расслабился и широко улыбнулся. Справа стоял высокий и красивый альфа с квадратной улыбкой и насмешливым взглядом. Одетый в привычный белый костюм и с бокалом красного сухого. Он не пил ничего кроме него, поэтому в клубе Чонгука всегда была пара бутылок именно для Ким Тэхена, его старого друга. — Я тоже рад тебя видеть, Тэ. Кажется, это новый костюм? Будет жаль, если он повторит судьбу всех предыдущих, — альфы смеются над воспоминаниями. Каждый костюм Ким Тэхена на подобных мероприятиях не живет дольше одного вечера, если он пьёт своё любимое красное вино. — Надеюсь, в твоей машине лежит запасной. — Конечно, маленький говнюк. Почему тут так много людей? Они все какие-то мерзкие и скользкие. И воняют. Ким Тэхен всегда был слишком чувствителен к запахам, из-за этого не любил большое скопления людей, тем более клубы, где многие пользуются феромонами и «воняют, как дешевые шлюхи за пару долларов». Чонгук только сейчас понял, что здесь действительно слишком много людей, особенно омег. Все запахи сливаются в непонятный и неприятный аромат похоти и мерзости. Два альфы четко улавливают аромат вишни. До жути приторный и слишком химозный. Они поворачивают голову и не успевают сказать и слова, как вокруг шеи именинника оборачиваются тощие руки, из-за чего он немного падает назад. Омега, уже достаточно пьяный, громко смеётся и с трудом восстанавливает равновесие. Яркий макияж, много блёсток и яркие волосы, в этот раз цвета фуксии. — Сольхён, встань ты уже нормально, не делай из себя тупую шлюху! — Чонгук говорит сквозь зубы, пока сам пытается поставить хрупкое тело на ноги. — Что ты пил? От тебя несёт за километр, выкинь эти духи или сожги лучше. — Чонгу-у-у-ук, я так рад тебя видеть, ты не представляешь, мой дорогой и любимый начальник, такой ты красивый сегодня, — Сольхён тянет почти каждую гласную, язык у него заплетается и никак не получается встать, поэтому он заваливается на Чона, приближается к лицу и громко чмокает в щеку, оставляя на ней след от помады. — Ой, какой ещё один красивый молодой человек, ты умеешь выбирать друзей, Чони. Я Чхве Сольхён, приятно познакомиться, но целоваться не будем. Сегодня все поцелуйчики только для моего Чони! — омега все ещё шатается, пока Чонгук пытается его удержать, но в какой-то момент свыкается, позволяет повиснуть на своей шее, с мольбой в глазах смотрит на Тэхена, который старается сдерживать смех и, кажется, рвоту. — Сольхён, какого хрена ты так напился? Когда успел вообще?! — Чонгук шипит сквозь зубы, резко дергает рукой, когда омега в очередной раз жмётся поближе и наклоняет его к себе, чтобы слегка коснуться губами уха. — Сделай вид, что я говорю что-то мерзкое, — горячее дыхание обжигает щеку и ухо Чона, но в следующую секунду он выполняет просьбу, корчит гримасу, смотря на заливающегося смехом Тэхена. — Господин Ли говорит с каждым об этом инциденте и явно что-то вынюхивает, мне кажется, он пытается заставить всех сомневаться в тебе. Даже к Намджуну подходил. Ну какой же ты всё-таки красавчик сегодня, Чони-чон! — Сольхён почти кричит и пугает альфу, после чего быстро скрывается в толпе. Чонгуку даже не пришлось делать вид, как его попросили. Господина Ли он ненавидел. Когда-то он был его лучшим другом, давал Чону и его брату покататься на велосипеде в своём садике и поиграть с собакой. Он был «добрым другом отца», который много им разрешал в тайне от родителей и часто брал к себе на дачу на выходных. Но все изменилось после смерти старшего Чона, когда все досталось ещё юному, напуганному Чонгуку, а не лучшему другу и надёжному партнеру. И когда скорбящий по отцу сын нуждался в помощи и поддержке больше всего, Ли с грохотом закрыл дверь перед его лицом, оставил одного под дождём, сказав лишь: «Теперь тебе нельзя плакать и горевать. На тебя повесили слишком много, учись выживать, тряпка». Чону не понадобилось много времени, чтобы понять причины такого поступка, пазл в голове сложился в картину лютой ненависти и презрения к старшему. — Ли мутит воду, гребаный старикан. Когда он сдохнет уже. Чонгук хлопнул Тэ по плечу, толкнул его в строну бара. Тот и не сопротивлялся, поняв в чем дело. Именно он дал тогда ему поддержку. Сидел с ним по вечерам, вытирал слёзы и никому не говорил. Намджун и Юнги что-то бурно обсуждали, тыкая друг в друга пальцем, но замолчали как только увидели двух приближающихся альф, лица которых были совсем не праздничными. Они уже знают о Ли и его людях, которые незаметно уехали перед приходом именинника. — Тебе уже рассказали? — Юнги смотрит виноватым щенком на альфу, весь скован сомнениями и виной. — Да, Юн. Ожидаемо. Чон говорит коротко и жестко, отрезая каждое слово. Он злится, это чувствуют почти все вокруг, его запах изменился. Альфа надеялся отдохнуть хотя бы в свой день рождения, но снова что-то идёт не так. Слишком не так. — Слушай, у меня есть один знакомый, он может помочь. Я понимаю, что ты снова хочешь всё сам, но это не тот момент, — Тэхен наконец-то собирается с силами и говорит об этом Чону. Ему немного страшно, он знает, что тот не любит просить помощи, тем более в таких делах. Встречает два сконфуженных взгляда, но даже не смотрит в глаза друга. — За последние несколько месяцев твои дела сильно ухудшились, но сегодня была последняя капля, Чонгук. Задумайся о моих словах, я волнуюсь за твою жизнь, блять. Я просто расскажу и ты сам решишь, окей? Чон опешил от слов друга, суетливо пробежался глазами по бару и уставился в пол. В его делах и правда произошло много всего два последние полгода, будто его прокляли. Он уже давно не понимает что происходит, почему и зачем. Проблемы навалились неожиданно и сразу больно ударили. Альфа старался держаться, не спал ночами, решал все вопросы, но ничего не складывается. Он уже ничего не понимает, кроме одного. Теперь ему действительно нужна помощь. Чувствует себя некомфортно, он привык сам охотиться, но сейчас все перевернулось с ног на голову. Странно признаваться, но Чонгук напуган. — Ты знаешь Чимина? Тот барыга? — Тот мелкий альфочка? У нас напряженные отношения, не думаю, что он как-то сможет помочь, Тэ, — Чонгук понуро опускает голову и гулко выдыхает, крутя рокс в руке. Он давно опустошил его незаметно даже для себя. — Он сам позвонил мне сегодня. У него есть какие-то знакомые, они смогут помочь. Пак сказал, что они единственные, кому ты можешь доверять. Там какая-то мутная история, но ребята крупные, о них мало что известно, и Чимин готов быть посредником. Та омега не любит лишних встреч и болтовни. — Омега?! Ты предлагаешь мне просить помощи у какой-то омеги? — Чон начинает злиться, другие считают его за беспомощного ребёнка. — Слушайте, я нахожусь, на минуточку, на празднике, блять, всего сраных десять минут. Какого хера вы мне уже успели сделать мозг?! Стакан лопается в руках Чонгука. Парни на секунду замирают, ждут. Но Тэхен всегда был нетерпеливым. — Красивый стаканчик был. Ну ладно. Если верить рассказам Чимина, то эта омега натянет тебе яйца на глаза. А за вот такие выкрутасы вспорит глотку осколками. Кстати, у тебя там кровь, не испорть мне костюм. Ты действительно думаешь, что лучше быть гордым, но мертвым, Чон? — Тэхен тараторит, говорит с напускным безразличием и отпилили, но уже потихоньку отчаивается, с угасающей надеждой смотрит на Юнги и Намджуна, они сверлят своего босса взглядом. Хоть кому-то пришлась его идея по душе. Чонгук упёр взгляд в никуда, прикусывает щеку изнутри и притопывает ногой. Рука немного побаливает. Его гордость, крайне заботливо взращённая отцом, не давала покоя, зудя по всему позвоночнику. Неприятное ощущение, которое заставляет его размять спину и громко выдохнуть. Идея умереть, конечно же, не нравилась альфе, но придти за помощью к омеге, как раненый котёнок, вызывающий только жалость, была противна. Чон вырос в семье, где главный был отец. И его методы воспитания были достаточно убедительны, чтобы сейчас Чонгук всерьёз выбирал между смертью и предложением Тэхена. — Блять, Чон, не будь идиотом. Время настало. А сейчас я предлагаю уже отдохнуть и отпраздновать день рождения этого упрямого альфы, истекающего кровью! За Чонгука! — Тэхен с улюлюканьем поднимает свой бокал, другой рукой обнимая друга. Намджун и Юнги моментально подхватывают, выкрикивая поздравления, но с тревогой заглядывая друг другу в глаза, обмениваются сметением, и заражают толпу вокруг. Теперь весь клуб подбадривает альфу, опустошая свои стаканы. — Короче, она будет ждать нас всех завтра вечером. В Хаосе. Тэхен достаточно расслабился и осмелел, он даже не смотрел на Чона. Оглядывал толпу и пританцовывал, качая головой в такт. — Хаос? Тот самый? Господи, с кем Чимин якшается в последнее время… — Тот самый, малыш Юнги. А, и еще… Подойдите поближе, информация не для лишних ушей. — все трое быстро подходят к Тэхену, образую небольшой хоровод. Альфа делает глубокий вдох, гулко выдыхает и выпивает залпом оставшееся вино. — Это женщина. На секунду ему показалось, что музыка затихла, а друзья перестали дышать. Кажется, от волнения у него задрожало колено. — Как. женщина? Омега? Чонгук медленно сделал пару шагов назад, в шоке смотря на Тэхена. Еще две пары округлившихся глаз уставились на Альфу, который был готов убежать от неудобства. Даже костюм ему показался каким-то тесным. — Да. Омега женского пола. Вот прям как в интернете. Только живая. Вот. Кхм. Слушайте, вы так смотрите на меня, я паникую. Хоть что-то скажите уже, пожалуйста, это не такая уж прямо «вау» информация. — Я тут всего час… мозг кипит. Почему именно я Чон Чонгук? — Женщина… Омега… Она прям… без члена? — Блять, Намджун!