Чуть бессонно

Снаружи еле заметно поблёскивает небольшое количество снега, впитавшее в себя ничтожное количество света с улицы. Хотя кажется, что света с небольшого всё ещё открытых магазинчиков хватит на то, чтобы эти белые редкие клочки на земле засверкали ярко-ярко. Может быть и на всю Японию хватит. Но даже если и большим тяжёлым эта зима похвастаться не может, то дико холодно. Такое описание погоды для остальных наверное и покажется странным, только вот небольшая минусовая температура для человека, живущего здесь, не привыкшего, мерещится чуть ли не катастрофой. Это всё где-то там, у других. И Чисея не волнует совершенно ничего, кроме новой песни. И этот чай, который он просил заварить Шингу, стоит рядом уже пару часов нетронутым и остывшим. Он сильнее закутался в плед, проворчал что-то неразборчиво. Сдерживал себя, чтобы случаем не приложить большую силу, когда он бьёт по клавиатуре. Совсем отказаться же от такого было просто невозможно. В его недовольно сщуренные глаза пробрался грязный цвет. Будто в жёлтую гуашь макнули кисточкой с чёрной краской и всё стало противно серым. — Да не могу я! - простонал он, откатываясь назад на своём кресле, которое быстро останавливает Шингу. — Ничего не лезет... Кюдзуру сложил руки на груди, с разочарованным вздохом поглядел на открытую программу, где все поставленные им звуки создали полный диссонанс, а Харуоми глянул на его запястья. Это получилось случайно, он заметил, что на них что-то такое блестит. Пара браслетов. В его репертуаре. И в такую погоду не увидеть Чисея без различных золотых цепочек и браслетиков, спутавшихся друг с другом на его руках. Их, конечно, от части закрывал просто огромный свитер, рукава которого, кажется, были больше самого Чисея. А закатать их нормально никак — постоянно в низ съезжают. «Главная сорока, что сказать.» - Харуоми тихонько улыбнулся. — Уже вторую неделю. Я не могу сделать даже три секунды. — он закинул ногу на ногу четвёркой и начал теребить ногтями одежду. — Можешь же позже, когда... - Шингу запнулся, ведь не придумал обстоятельства, - Когда погода будет менее мерзкой. — и взял кружку с чаем. — Нет, это просто... Просто я ленюсь. — размял пальцы и вновь уселся за компьютер. Такой расклад Шингу точно не устраивает, ведь синяки под глазами Чисея стали ещё ярче. Он уже весь изъезался на месте — хрустит всем, чем может, будто это избавит его от проблемы боли абсолютно везде. — Так нельзя,— Харуоми недовольно стиснул спинку кресла в руке. Колёсики со стуком о пол покатили его назад, в сторону Шингу. — И дальше что? Я поставил себе дедлайн, значит до него надо всё сделать. — Чисей наконец-то повернулся к нему лицом. Блики в глазах забегали так же, как и на браслете. Будто бы каплями ртути, совсем небольшое её количество разлилось и отдала власть над собой солнцу. Он не отворачивается, мерно постукивает костлявыми пальцами по лакированному дереву стола. Тот же ритм, Харуоми клянётся, Шингу недавно слышал под не очень цензурные высказывания Кюдзуру с компьютера сотни раз. — Тебе нужно выспаться. Проснёшься и будешь мыслить яснее. Тогда сиди хоть весь день, хорошо? - Шингу накрыл своей ладонью беспокойную руку Чисея и сжал, совсем слегка. Кюдзуру отвёл взгляд. И подумав, ответил: — Ладно, только... Ляг пожалуйста со мной. Не уходи. — Не уйду. Поздно уже. Он сильнее завернулся в кокон из пледа, который когда то был очень-очень мягким, но на нормальную стирку Чисей забил хер и наслаждается теперь этим, совсем неприятным коже, творением. И его Шура мимолётно целует, своего Яша, тёплого и мягкого. Держит за подбородок, заставляя смотреть в глаза, пока смущение розовыми лепестками танцует на щеках Кюдзуру. И ещё раз — только смазанно, дольше и так трепетно. — Теперь точно всё. — усмехается Харуоми. — Пошли спать.