После смерти Мори и Кое чему поспособствовало вооруженное детективное агентство. Остались их дети — Акутагава и Ацуши, вскоре нашедшие приют в семье Осаму и Чуи.
Довольно маленькая, неуютная и темная квартирка. По вечерам оранжевые лучи заходящего солнца освещали все пространство и наполняли теплотой. Окна выходили в двор-колодец что так и манил выйти на улицу да погулять. Город довольно холодный, равнодушный к судьбе человека. Семья сидела за столом, кушая куриный суп, приготовленный Накахарой. — Довольно вкусно, если не кушать — шутил Дадзай, зная, что на него уже никто не обратит внимания, и продолжил сидеть над тарелкой до тех пор, пока суп не остыл. Чуя уже привык к таким выходкам со стороны мужа и просто убрал нетронутую тарелку со стола. «Наверное, перепил сегодня перед обедом», подумал тот на секунду. Пинок ногой по спине был довольно сильным, но предсказуемым. Быть может, что-то обидело Осаму. Не обращая особого внимания на подвыпившего мужа, Накахара продолжил мыть посуду. Такие дни в семье писателя стали обыденными. Вечный запах сигарет и коньяка был так знаком детям. Лучше бы они погибли вместе с родными родителями, чем тут. Как на них еще не нашлось управы? Заработком в семье являлись рассказы главы семьи, приносящие маленький доход. Иногда никто никого не трогал ведь зачастую после дозы наркотика Осаму сидел за своим письменным столом и создавал новые произведения, не обращая внимания на окружающих. Правда, громкие звуки его очень раздражали, и за это можно было легко получить. Даже если у Дадзая был тяжелый характер, Чуя не переставал его любить. По его мнению, «это всего лишь небольшие изъяны». Очередные бутылки коньяка. Накахара прощал своему любимому все. Вечные скандалы и крики в доме вынудили детей находится на улице днями. Так в одно декабрьское утро полуотмерзшие Акутагава с Ацуши в осенних пальто гуляли по побережью заледенелой Невы. Люди шли в спешке, быть может, на работу или к друзьям. Каменные ограждения, темные тучи, которые так и хотят обсыпать этот город очередным снегом. Пара, идущая на встречу, заинтересовала Рюноскэ. Влюбленные так мило смотрелись вместе. «Вот бы Ацуши любил меня», думал тот, но знал, что до этого дело явно не дойдет. Новый день. Чуя пыхтел на кухне над приготовлением еды, которая могла бы понравиться мужу и детям. Дадзай, в свою очередь, всю ночь дописывал рассказ и даже на минуту не отходил от письменного стола. Ацуши проводил свой день в туалете, наверное, думал над чем-то очень умным. А зря, погода на улице была просто превосходная. Акутагава бегал по всей комнате, в поиске своего кошелька. Ночью ему пришла идея купить что-нибудь для брата. Пока Ацуши проводил день в туалете, Рюноскэ вышел из дома. Янтарные лучи солнца падали на заледенелую дорогу. Кусты ослепил яркий солнечный свет. Скрипучий снег, сухой морозец. Людей почти не было, работали. Дома в снежной шапке стояли в ожидании нового покрова снега. «Вот бы погулять здесь с братом!». Маленькие магазинчики с выпечкой — то, что нужно! Вкусный запах хлеба можно было учуять еще по дороге. Довольно теплое место, если брать в сравнение улицу. Помимо хлеба, здесь были булочки, сладкая выпечка и шоколад. Акутагава встал в очередь и стал думать: «Что нравится моему братику?» конечно, он хотел купить сладкого для Ацуши только от того, что ценил его и хотел немного поухаживать, а не от того, что мечтал о большем, чем братские отношения. Подошла очередь Рюноскэ. Вафли, пряники, печенье — выбор слишком большой. Людей сзади задерживать не стоит. Надо думать быстрее! — Три пирожных «картошка», пожалуйста! — чуть ли не в полный голос крикнул тот, через секунду осознав, что испугал пол пекарни своим голосом. В помещении стало довольно тихо. Самое время провалиться под землю. Рюноскэ протянул горстку монет и побежал со сладостями на улицу, «поскорее от этого ужаса». Семья была довольно бедная, поэтому Акутагава нес газетный фунтик очень бережно. К счастью, пекарня находилась недалеко от дома, и мерзнуть особо не пришлось. По дороге встречались птицы, что так редко летали зимой. Старухи стояли около ярмарки с овощами и фруктами, «Бедняжки, холодно, а стоят зачем-то». Отряхнулся от снега, снял свои потрепанные ботфорты. На кухне слышались странные звуки: «Наверное Чуя проводит эксперименты над едой». Дадзая и брата не видать. Ушли куда? — Руки! — пригрозил голос сзади. — что ты держишь? Отдавай! — получится ли сбежать по-быстрому за дверь? Хотя, какой толк? Осаму легко того схватит. Осознание того, что Акутагаву поймали с поличным, ужасало. — Повернись, ублюдок! Ты на что деньги тратишь, сукин сын? — Пап! Это д… — договорить тот не успел, как его схватили за шею и начали сжимать. Руки Рюноскэ вцепились в ладони Осаму, что перекрывали доступ к кислороду. — Милый, прекрати! — Накахара выбежал из своей кухни и совершил попытку успокоить мужа, но в ответ получил удар ногой по животу, в следствие чего ударился об стенку и упал на пол. Хватило чуть больше минуты, чтобы хватка ослабла, и подросток упал на холодный, рельефный, плиточный пол. Акутагава упал прямо носом вниз. Белые квадратики плитки залились багряной кровью. Она ровно текла по межплиточному шву, с одной стороны и красиво, а с другой до жути страшно. Очередная доза наркотика повлияла на Дадзая с плохой стороны. Накахара и Рюноскэ лежали на полу без сознания. Один от удушья, другой от удара об бетонную стену. Как такие люди, как Осаму, еще живут на этом свете? «Точно! Зачем жить, если мужа и сына нет и их убил я?», промелькнуло в голове писателя. Если бы он только знал что те просто в обмороке… Окно распахнулось с грохотом. Цветы в горшках, стоящие на подоконнике, упали и разбились вдребезги. Дадзай Осаму вытащил из кармана своих домашних штанов листочек с надписями и порвал, быть может были записи что он скрывал ото всех. Хотя такой человек как он, наверняка еще где-нибудь и заначки попрятал от семьи. Мелкие куски бумаги полетели, словно снег, вниз на 7 этажей. А вместе с ними и автор этих строк. Какое было удивление Ацуши, все-таки вышедшего из туалета, не передать словами и даже не пересказать при встрече. И печаль, и испуг — все смешалось. Кинувшись к бездыханному телу Рюноскэ, стало понятно: тот мертв. Спустя время очухался Чуя, увидев такую картину: Накаджима плачет, можно даже сказать, задыхается в истерике над телом брата, что уже явно никогда не откроет глаза. Грустно, а что сделать? Эта жизнь жестока со всеми, никого не щадит. Новая, странная и пустая жизнь. Никаких криков и проблем, по которым уже так соскучились. В квартире постоянная тишина, что пугала зачастую ее жильцов. Чуя устроился на работу поваром. Работал каждый день в пансионате, недалеко от дома. Ацуши — нянькой. Ухаживал за детьми из знатной семьи и даже нашел себе на этой работе новых друзей. Чем не работа мечты? Денег стало хватать вдоволь. Никто не голодал. Пустоту на душе Накаджимы заполнила лягушечка в аквариуме, подаренная ему на день рождения. Лягушонка назвали Гиблотокус за его гибленький образ жизни и за болотистый цвет. Накахара до сих пор скучал по своему мужу, хоть тот убил собственного сына — Рюноскэ, и чуть не довел до смерти его самого. Ровным счетом, Ацуши чувствал похожее к потери брата, только с каплей гордости за того. Рассказы и книги бывшего мужа-наркомана украшали полки. Многое было выброшено и забыто.От автора: Отдельные благодарности апельсиновому ацетону, что помог мне выйти из творческого кризиса и наконец закончить этот фф
сдохну если стану хоть на каплю серьезнее
