Office kits.

Следующим утром Чанёль выселился из отеля, забил багажник чемоданами и радостный, очень радостный, отправился на работу. Теперь он совершенно точно предчувствует начало настоящей новой жизни. По пути на работу он подумал о том, что, если в его новом жилище есть даже стол, то он непременно на этих выходных перевезёт из отцовского дома свой компьютер. Начало дня выдалось уж очень дождливое — ливень не давал даже полноценно проехать по автодороге, из-за чего образовались огромные пробки и многие сотрудники наверняка сегодня опоздают на работу. По этой причине настроение Бэкхёна было безвозвратно испорчено, ведь, хоть он и вышел из дому в полном обмундировании, от жёсткого ветра и тяжёлых ледяных плетей воды его с трудом спасал даже его любимый прозрачный зонт. Промокло всё — ботинки, куртка, брюки… При очередном особенно сильном порыве ветра его вместе с зонтом повело в сторону и ливень свирепо хлестнул его по лицу. Бён упорно следовал по направлению к остановке и у себя в голове ругался так грязно, как только умел. И только зайдя в автобус, он вспомнил о том, что существует служба такси. От этого стало ещё обиднее, ведь в офисе ему предстояло каким-то образом высушить одежду, а ничего сменного — ни штанов, ни обуви, у него там не было, так как накануне он всё забрал домой в стирку и принести обратно не удосужился. «Чёрт тебя дери, как же я так умудрился… — чуть не плачет он, стоя уже под навесом на территории у офиса, сердито смотря на ненавистный дождь и усердно затягиваясь хорошим табаком. — Что может быть хуже, чем оказаться без сменной обуви в офисе?». Бэкхёну обидно. Очень. Он страшно не любит, когда что-то идёт не по его плану, не по хотя бы мало-мальски привычному сценарию. В следующий момент на горизонте он узревает уже знакомый автомобиль, который направляется к подземной парковке и водитель которого, несмотря на буквально водную стену с небес, замечает его и сигналит. Бён коротко машет в ответ и продолжает курить, ведь ему нужно расслабиться, чёрт возьми, хотя бы немного после слишком сложного пути на работу. «День ещё не успел начаться, а я уже всё ненавижу», — делает он вывод, выбрасывает окурок и входит наконец в помещение. Хён плетётся к своему рабочему месту, шмыгая носом и вытирая ладонью влажное лицо. Вот сейчас он что-нибудь придумает с мокрыми ботинками и непременно заварит себе чаю. — Бэкхён-а. — Уже такая привычная сцена. К столу подходит стажёр, здоровается, смотрит на него добрыми и непосредственными глазами. Обычно он еще и садится на стул рядом с ним. — Привет. — Привет, — ворчит Бён недовольнее самой злой ведьмы из глубоких лесов, ставит в угол сложенный зонт и снимает мокрую куртку. — Давай повешу, — Ёль сразу же забирает вещь из чужих рук и несёт к общей вешалке, стоящей слегка поодаль, к остальным промокшим насквозь одеждам таких же сотрудников без автомобиля, как и статист. Там же оставляет и свою. — Спасибо, — отзывается Бэк. Стажёр уже не слышит, но ему не особо есть дело, потому что, чёрт, мокрые ноги это не тот фактор, при наличии которого ты можешь думать о чём-то ещё. — Ужасно сегодня, да? — возвращается Пак и пытается вычислить, что же беспокоит наставника. — Не то слово. — Бэк немногословен и это усложняет задачу старшего. — Как ты добрался? — Чан понимает, что задача этого вопроса сродни прогулке по минному полю, но ведь если он не узнает проблемы, то не сможет помочь. — Отвратительно, — без утайки отвечает младший и, сев на краешек стула, наклоняется, чтоб расшнуровать ботинки и проверить, насколько ужасна ситуация. Чанёль это видит; это и мокрые брюки в придачу, и, кажется, находит корень проблемы. Внутренне очень радуется тому, что он может её решить, может помочь младшему в этой откровенно плохой ситуации. — Я отойду ненадолго, не возражаешь? — живо справляется Ёль и, почти не дожидаясь ответа, резво куда-то девается. — Не возражаю, — опоминается Бэк и оглядывается по сторонам. — И куда только делся? — бурчит себе и тянется к кнопке включения компьютера, уповая, что его, до нитки мокрого, не шарахнет током. Чанёль возвращается совсем скоро, держа в руках какие-то вещи и, кажется, тапки? — Бэкхён-а, — он снова мягко касается плеча младшего, так, как делает это всё время. — М-м? — Бён, уже вникавший в рабочие задачи, поднимает на него глаза и замечает эти вещи. Ёль, притаившийся, выдерживает секундную паузу, оценивая, будет ли наставник на него злиться или, может быть, над ним смеяться, но решая всё же, что «не попробуешь — не узнаешь», совершает очень-очень достойный жест. По крайней мере решает попытаться. — Вот, — он протягивает младшему охапку, — я подумал, что из моего тебе подойдут разве что только шорты, и то потому, что они на завязках, — он давит смущённую улыбку, ведь младший и вправду по росту и комплекции многим меньше его самого. — А еще здесь носки, вот, и тапки тоже. — Он приближает к Хёну руку с вещами, негласно призывая наконец взять. — Ты чего?.. — Бэкхён тает на глазах, кажется даже, что мышцы на его лице полностью расслабляются, готовясь собраться в какую-то новую для него эмоцию. — Ничего, — улыбается Ёль такой мирной и доброй улыбкой, что у младшего земля из-под ног пропадает. Точнее, офисное кресло из-под попы. — Надень, а твои вещи повесим на батарею. До конца дня высохнут, — он подбородком указывает на стену сбоку от их стола, на которой так удачно находится предмет обогрева. Хён скрывается в туалете и переодевается. В больших стажёрских шортах, резиновых тапках (носки надевать он не стал) и собственном уютном белом свитере с высоким воротом он смотрится в край экзотично и по пути из уборной даже уделяет минуту на то, чтоб растолковать Хван Чунмёну, с которым у них, кстати, весьма тёплые отношения, сущность своего образа. — Если сегодня вечером на улице будет то же самое — я везу тебя домой, — решительно отзывается сын директора, попечительно, ободряюще касаясь бёновой руки и спешно удаляется по своим не терпящим отложения делам. Бэкхён тепло улыбается. Общение с Чунмёном всегда его восстанавливает даже из самых скверных настроений. Это замечательный человек, душевный и уютный. Почти со всеми сотрудниками он держит ту дистанцию, которая полагается финансовому директору, но вот Бэкхёна любит. Он всегда готов прийти к нему на помощь, поддержать и заступиться, в ответ на что Бэкхён в любой момент подарит ему столько внимания, сколько потребуется, возможно даже даст совет и ободрит точно так же, как делает Чунмён, когда в этом нуждается младший. Бэкхён часто консультирует его, когда дело касается отношений, будь они новые или старые, зарождающиеся или разрывающиеся. Хвану уже за тридцать и у них с Бэкхёном одна ориентация. Мён как-то поделился с ним, что его отец, господин Хван, знает об этом со старшей школы, но всё равно постоянно твердит ему, что хочет внуков и будет совсем не против, если Чунмён усыновит ребёнка. Бён заверил, что будет сидеть с малышом всегда, когда в этом будет нужда и с радостью научит его статистике, а еще привьёт любовь к художественной литературе. «Второе будет полезнее, — смеялся Хван, — ведь я хочу, чтоб мой ребёнок был певцом или кем-то в этом роде». «Кто там ещё его повезёт?» — хмурится Ёль, краем уха услышав диалог наставника с кем-то, с чьим голосом он ещё не успел познакомиться. «Никто его не повезёт.» — без колебаний принимает решение, готовый в любой момент оповестить о нём младшего. Что такое, Пак Чанёль? Не хочешь ни с кем делить этого юношу? Интересно, что же такого тобой движет? — Где ты это всё взял? — изумлённо обращается к стажёру Бён, вернувшись на рабочее место. — Я ведь выехал из отеля, — объясняется Чан, отрываясь от лэптопа и осматривая наставника, — поэтому все вещи со мной, — он слегка улыбается. — Точно, ты ведь уже сегодня въезжаешь… — Бэкхён задумывается, отводя взгляд. — Если ты ещё не готов, то только скажи, и я… — спешит предупредить старший. — Нет-нет, ни в коем случае, — мотает головой Бэк. — Там всё готово, я вчера убрался в гостиной, так что твоё место уже ждёт тебя. — Он улыбается в ответ, хоть и не сгоняет дымки отрешенности. Он всего-навсего призадумался о том, что жильё теперь предстоит делить с молодым человеком, от взгляда на которого порой волнами лазурного океана накатывает трепет, а при разговоре сердце временами заходится в блаженном волнении, от которого совсем чуточку слабеют ноги и пальцы на руках. Его одолели мысли о том, что приближается более чем близкое соседство, и, соответственно, ещё более подробное знакомство друг с другом, существование бок о бок. Бён понимает, что так или иначе у них будет происходить вторжение в личное пространство друг друга и не может даже примерно определить, насколько оно будет масштабным. А еще: надолго ли его хватит и чем всё обернётся? — Ты чего носки не надел? — словно бы опомнившись, обратился к нему старший так, будто он совершил что-то совсем уж противоестественное. Бён отчуждённо уставился на него с вопросительным звуком из уст, и дошло до него очень не сразу. — Ах, это, — издаёт он смущённый смешок. — Я подумал, что это будет как-то… — задумывается на мгновение, пытаясь подобрать максимально тактичное описание для внешнего вида в больших резиновых тапках и высоких ёлевских носках. — По-дачному, что ли. — В такой ситуации, — кивает Чан на окно, — выбирать не приходится. Главное, чтоб ноги в тепле были, иначе… — он авторитетно мотает головой, словно выносит приговор. — Всё. Тем временем Пак хватает со спинки стула мокрые бёновы вещи и подходит к батарее. — Оставь, оставь! — Бэк, опомнившись, что он-таки не разложил вещи для сушки, вскакивает с места и тянет к хозяйственному стажёру руки. Тот поворачивается и снова они оказываются слишком близко, прямо как вчера на не самой просторной кухоньке младшего. Бён смотрит на него снизу вверх, гулко сглатывает. — Сам развешу, — и выдыхает шумно. Пак молчит, кажется, целую вечность. Он снова зависает при взгляде в чужие глаза и замечает на чужом лице родинку и даже несколько еле-еле видимых веснушек. — Лучше надень носки, — севшим от трепета близости голоса отзывается он, — и сделай себе чай. Согреться чтобы, — одумывается, наконец отворачивается, развешивает бёновы вещи и аккуратно ставит ботиночки под батарею. Дождь лил до обеда; после густые серые тучи разошлись, пропуская вперёд по-весеннему светлое, совсем не рыжее, как бывает иногда летом, солнце, что было Чанёлю на руку. Топят в офисе J.C.GROUP хорошо, поэтому перед походом в столовую Бэкхён переоделся в свои вещи. Только тапки пока оставил старшего — ботиночкам ещё предстояло подсохнуть. — Я завтра же принесу сюда сменку, — задорно говорит он за обедом, — потому что весна ещё впереди. — А Чанёль только смотрит и улыбается — необыкновенный всё-таки у него наставник. Старший решает, что если сейчас же не спросит о том, что слышал утром, то любопытство вскоре может слопать его с концами, а поэтому негромко начинает: — Я слышал, что кто-то повезёт тебя домой, — посматривает на младшего, отправляя еду в рот. — Да, Чунмён хотел, — жуя, честно отвечает Бэк. — Только если вечером будет такое же ненастье, как было утром. — Сехун и Тэён говорили мне, что Чунмён — сын директора. — Так и есть, — кивает младший. — Но он попал сюда, знаешь, не то чтобы по блату, — и принимается толковать. — Он очень усердно изучал финансовое дело, поэтому в экономике как рыба в воде. После университетской практики его приглашали на работу три именитые компании: две корейских и одна японская. Но он выбрал, конечно, — Хён тепло улыбается, — работать у папы. — Он, должно быть, хороший человек, — отзывается Чанёль, который всё ещё не узнал необходимых ему объёмов информации. — Да, очень. — Вы дружите, да? — кажется, он решает идти напропалую. — Общаемся, — пожимает плечами Хён, — по большей части в пределах офиса. А что, — он лукаво щурит глазки, — хочешь с ним подружиться? — и выбирает задать именно этот вопрос, гоня прочь мысль, что Чанёль интересуется из-за него, а не из-за кого-то. Потому что с чего так вообще должно быть? — Да нет, — Ёль нарочито непринуждённо отводит взгляд к окну, капли на стекле которого поблёскивают под солнечными лучами, а сердцебиение Бёна учащается. — Просто интересно стало, — он отпивает из своего стакана, — насколько вы близкие друзья. Бэкхён начинает смеяться, больше от радости, чем от чего-то весёлого, потому что неназойливая и предельно приятная мысль таки нашла себе место в этой ситуации. Чанёль, кажется, действительно спрашивает в первую очередь о нём самом. — Ревнуешь? — выпаливает Бён. Он, разумеется, имеет в виду дружбу. Друзей ведь тоже можно ревновать. — Конечно, — отговаривается Чан со смешком, а у самого потеют ладони, в которых он всё ещё вертит несчастный стакан. — Вечер такой на удивление хороший, — мечтательно отзывается Бэкхён, глядя в окно, пока добросовестно загружает на сервер обработанные новые данные. И действительно, на улице ни облачка, небо ясное, хоть уже давно и начало смеркаться. Чанёль уверен, что там наверняка ещё холодный ветер, но не согласиться с наставником не может — погода в самом деле приятная. — Даже домой не хочется, — Бэк говорит скорее сам с собой, но того, что рядом сидит стажёр, никуда не денешь. — Хочешь, сходим куда-нибудь? — произносит Ёль. — Я бы такой, что и кофе бы выпил, тоже неохота сразу домой. Теперь, употребляя слово «домой», он имеет в виду их с Бэкхёном дом, тот дом, в котором он ещё ни разу не провёл и двух часов, но тот дом, который его уже без сомнений ждёт, Чанёль это чувствует. Не потому ли чувствует, что чувство это посеял Бэкхён? Без слов. Просто мы ведь способны почувствовать чужие мысли, и настроения тоже. — Кофе? — Бэк переводит на него небольшие глазёнки и разминает шею, прислушиваясь к себе. — А давай. — Он вдруг понимает, что ему очень хочется шоколадного мороженого. — В Bettie Blue? — проказливо усмехается Ёль. Бэкхён коротко смеётся. — Надеюсь, ты не забыл захватить золотые туфли, — вмиг находится он с ответом. — О нет, господин Бён, — притворно озадачивается стажёр, — сегодня со мной только резиновые тапки! От них снова слышится игривый хохот дуэтом, а Сехун опять вынужден подозрительно коситься в их сторону. «Что же случилось со статистом Бёном после прихода нашего братишки Чанёля?» — задумывается, пока его компьютер чуть не начинает дымиться оттого, что сегодня в системный блок у него попала газировка. Немного, но это, скорее всего, станет поводом для завтрашнего обращения за помощью к будущему системному администратору. До кофейни было решено подъехать, ведь после довольно изнуряющего рабочего дня сил оставалось впритык только для того, чтоб буквально посидеть за столом и выпить по чашке напитка. Бэкхён снова совсем немножко неловко карабкался в чанёлев внедорожник, опять-таки, аргументируя свое согласие на поездку в нём тем, что сегодня у них есть ещё одна общая цель. «Ничего страшного, ты быстро привыкнешь к этой машине», — бодро отзывался Пак, захлопывая за статистом дверь у пассажирского сидения и оббегая автомобиль спереди. «Что бы это значило?» — приподнимал Бэк брови в ошеломлённом жесте. — Ты же понимаешь, — демонстративно степенно начал он разговор после того, как Чанёль направился к выезду из паркинга, — что мы просто подъедем вместе до кофейни. Это единичный случай. Как и вчера, — он косится на старшего и прокашливается, приподнимая подбородок. — Ага, — непринуждённо отзывается тот, будто дело целиком плёвое, и не отводит взгляда от дороги. Он понимает, что в спорах с наставником нет никакого смысла, а ситуация всё равно должна сложиться самым лучшим образом. — Вот и славно, — фыркает младший и, поправляя шарф в бело-голубую клетку, засматривается на вечерний вид за окном. Всё же он слишком сильно любит большие города. В кофейне так уютно и почти нет посетителей. Они занимают самый дальний столик у окна, совсем в углу, почти незаметный за горшками с пышными растениями. Им уделяет внимание очень милая официантка, которая выглядит так, что Бэкхён запросто бы дал ей имя Бэтти, будь она героиней какого-нибудь американского фильма. — Что вам угодно, господа? — улыбается девушка так сладко, что хочется уже поскорее заказать и остаться вдвоём. — Я буду большой капучино и смородиновый чизкейк, — отвечает Ёль, кажется, совсем не замечая миловидного существа, чуть ли не прилипающего к нему и не сводящего с него глаз. От внимания Бэкхёна это не ускользает, и он задумывается: либо у Чанёля уже есть девушка, либо… они его не интересуют? — А ты, Бэкхён-а? — он пытливо смотрит на коллегу, и его ведёт от раскрасневшихся от ветра щёчек и носика с розовым кончиком. Он снова зависает. — А мне… — Бён задумывается и, встретившись глазами с Паком, смущённо прячет те самые щёчки в тёплом шарфе, который пожелал оставить чуть намотанным поверх свитера. — Пожалуй, какао с лесным орехом и… шоколадного мороженого, — кивает он девушке, после чего та кланяется и удаляется, всё так же не сгоняя сахарной улыбки, даже несмотря на отсутствие желаемого внимания к себе. Профессиональная этика, как-ни-как. — Тебе правда хочется мороженого? — Пак оттаивает и удивлённо улыбается. — Ну да, — издаёт мягкий смешок младший, щуря глаза. — Сам не понимаю, что на меня нашло, но я настроен решительно. — И правильно, — поддерживает старший. — Никогда не стоит себе отказывать. И если сегодня днём почву прощупывал Чанёль, то сейчас делать это подходит очередь Бёна. — Эта девушка так на тебя смотрела, — вкрадчиво начинает он. — Ты, кажется, ей очень понравился. — Он готов ловить малейшее проявление реакции сисадмина. — Официантка? — переспрашивает Ёль отрешённо. — Ага, — кивает Бён. — Может, попросишь у неё телефон? Думаю, хорошо проведёте время, — он смотрит на девушку, расставляющую десерты на поднос, как будто истинно по-дружески оценивает, насколько Чанёлю будет с ней хорошо. — Боюсь, меня такое не интересует, — держит Ёль мягкую улыбку, ковыряя пальцем угол стола. — Если тебе неудобно, то я могу попросить. Для тебя, — Бэк переводит на него взгляд и призывно приподнимает брови. — Не нужно, спасибо, — посмеивается Пак, но без привычного озорства. Ему некомфортно говорить на эту тему? — Ищешь только серьёзных отношений, да? Или у тебя уже кто-то есть? Если да, то не обессудь, — Бён видит, что что-то пошло не так и стремится как можно быстрее исправить это положение, — я не знал. Больше не буду тебе предлагать. — Да, не думаю, что мне стоит такое предлагать, — отзывается Пак, совсем, кажется, сникая. — Спасибо, конечно. — Я тебя обидел? — уже тише справляется младший, пытаясь заглянуть в ёлевы глаза. — Нет, ты что? — тот оживляется и спешит развеять это воображение. — Всё в полном порядке. — Он возобновляет зрительный контакт со статистом, а когда им приносят заказ, то всё и вовсе становится на порядок лучше. — Здесь очень вкусное мороженое, — спешит высказаться Бэкхён, когда половина его пиалы успешно и спешно, ложка за ложкой, удовлетворяет его всё больше и слаще. — Хочешь попробовать? — он протягивает старшему полную, с горкой, ложечку. — Спасибо, но я тут пытаюсь справиться с десертом, — ему неловко отказывать, но для мороженого места в его желудке сегодня и вправду нет. Он поднимает наконец на младшего глаза и, давясь воздухом, тут же уводит их в сторону. Чёрт, как можно дальше. — У тебя здесь… — он показывает большим пальцем на уголок собственного рта и ощущает приторное исступление — почему на него так сильно влияет то, что Бён просто испачкался мороженым? На его губах, и даже в их уголках, так призывно блестит, темнея, шоколадная сладость. А Бён находится так близко, перед ним. Так откровенно, что Пак ощущает импульсами подскочившего кровяного давления в голову навязчивый порыв немедленно облизать эти губы, этот сладкий крем, сладкий, такой же точно, как и этот юноша напротив. Хотя нет. Наверняка в миллион раз менее сладкий. Чан уверен — человеческую сладость нельзя измерять мороженым. — Ох… — Бэк живо находится и вытирает указанное место салфеткой. — Спасибо. У меня всегда так, с любым шоколадом. Вечно пачкаюсь, — тихо смеётся он, а Чанёлю не до смеха. Он, конечно, выдавливает что-то там в ответ, но ничего толкового не выходит. Он только задумывается о том, как часто младший ест шоколад и сколько раз ещё ему предстоит так себя сдерживать. — Прости меня пожалуйста, — когда с мороженым покончено, а рот абсолютно чист, Бён тихо заговаривает, исподлобья взглядывая на старшего. Он мнёт в пальцах салфетку. Волнуется или чего? — За что? — торопеет Чан. Он совершенно не понимает, за что Бэкхён извиняется. — За то, что пытался впарить тебе девушку, — Бэк опускает глазёнки и слизывает с губ капли своего напитка. — Чувствую себя дураком. Чанёль облегчённо выдыхает в тихом смешке и, протягивая руку через стол, утешающе касается бёнового предплечья. Ему действительно не понадобилось ни секунды, чтоб решиться на этот жест. — Всё в порядке, Бэкхён-а. Правда, — он глухо отвечает и улыбается успокаивающей младшего улыбкой. Ты что, так и не скажешь ему ничего? Чанёль не знает, можно ли делиться с наставником информацией о своей ориентации, по крайней мере на данном этапе. Ведь непонятно, как к этому относится сам Бэкхён, что он подумает и захочет ли вообще иметь с ним дело дальше? Общество в их стране весьма консервативное. Хотя Пак понятия не имеет, можно ли назвать консервативным Бэкхёна, ведь он явно не альфа-самец, хоть Пак до сих пор ни разу не уловил и намёка на его ориентацию. Брось, Чанёль, ты действительно думаешь, что кто-то вроде Бэкхёна станет встречаться с девушками? Кто-то, кто сейчас сидит и смотрит на тебя глазами как из грёбаной яойной манхвы, буквально вытягивая из тебя это. Он обязательно поделится. Обязательно. Но сегодня всё же так и не решается. Бэкхён кивает с лёгкой улыбкой. Когда-нибудь он непременно узнает больше о Чанёле, и в этом плане тоже. Справедливо решает, что не всегда нужно торопиться, и сейчас именно такой случай. Разморенный горячим напитком и до невозможности уютными посиделками, Бэк почти лениво лезет в рюкзак за бумажником. Чанёль, примечая это, округляет глаза и напрягается. — Бэкхён-а, — снова пытается он. Как тогда, в баре. — Нет, Чанёль, мы разделим чек, — произносит Бён чётко выверенно, словно готовился. — Но… — Пак усердно соображает, чем бы таким возразить, но ничего не находится. — Но это ведь я тебя пригласил, — предпринимает попытку он. — Но это ведь я согласился, — кивает Бэк, открыто смотря в глаза. Как кот, готовый затеять перепалку с сородичем. — Бэкхён… — почти беспомощно Чанёль откидывается на спинку диванчика и прикрывает глаза. — Да-да, — почти победоносно Бэк достаёт из бумажника кучу денег в размере своей половины заказа, потому что он всё ещё считает, что Bettie Blue чрезмерно дорого. Ну, а что поделаешь? Хорошее место ведь. — Ты доиграешься, — Чанёль угрожает по-серьёзному, потряхивая в сторону Бёна указательным пальцем. Тот смеётся: заливисто, искренне, дразняще. Чанёль улыбается, как дурак, очарованно вперившись в статную фигуру статиста. Так, что опоминается аж тогда, когда Бэкхён встаёт и собирается одеваться. Поспешно оставляет сумму за вторую половину чека и догоняет младшего. — Ну, — выйдя из кофейни, Хён закуривает и собирается дёрнуть на остановку, — до встречи дома. Помнишь, как ехать? — Нет, — использует старший единственную, как ему кажется, зацепку за совместную поездку, оказываясь в замешательстве, когда понимает, что Бён и вправду собрался ехать на автобусе? — У тебя есть навигатор, так что… — Бэкхён улыбается, кажется, играя. Так себя не ведут, когда настроены серьёзно. — Ты прав, — кивает Ёль. — Вот же он — стоит, курит. Бён снова смеётся, заставляя старшего воспарить где-то над холодным влажным асфальтом и тоже закурить, дабы удержаться от того, чтоб сгрести коллегу в охапку и усадить в авто, так, чтоб он не запинался и не сетовал, что высоко. Так, чтоб не прилагал абсолютно никаких усилий. — Ты хитрый, Чанёль, — Бэк щурит глаза, выдыхая струйкой дым в морозноватую атмосферу мегаполиса. — Хорошо, поедем вместе, но только потому, что я очень устал. — Он ведёт плечами, разминая их, и вправду ноющие после четвёртого подряд рабочего дня. Пак лыбится, задумываясь: какая же причина для совместной поездки возникнет завтра? Ведь у них снова будет общая цель: добраться до одного и того же офиса утром. Квартира встречает тишиной и таким неведанным Паку ранее запахом… Он уверен: так пахнет уют. Не такой уют, как в родном доме в детстве, когда возвращаешься из школы, а мама готовит обед. Это какой-то другой уют, совсем новый для Чанёля, который ему ещё предстоит исследовать. Он пропускает Бэкхёна в душ первым, а сам в это время осматривается, застилает себе постель. Он чувствует себя так спокойно в этом месте, что уже хочется забыться и просто уснуть, до завтрашнего утра, провести с этой квартирой ночь. С квартирой и Бэкхёном за стеной. И он, прилёгший на краешек дивана, чтоб дождаться возможности помыться, так и уснул бы, если бы не прошуршавший мимо него Бён. Гостиная-то проходная. Он в одном только полотенце на бёдрах — очевидно, забыл сменную одежду. — Прости, что в таком виде, — зашептал он, — можешь идти, — кивает на дверной проём, за которым маленький коридорчик, ведущий к ванной и кухне, и мягко ступает дальше. — Бэкхён-а, — таким же шёпотом зовёт старший. — Да? — незамедлительно поворачивается тот. — Спокойной ночи. — Сладких тебе снов, — кивает с лёгкой полуулыбкой и скрывается за дверью спальни. Он совсем рядом. От этого Чанёлю становится ещё спокойнее.