За кадром

Кенпачи грязно выругался, кинув взгляд ему за спину. - Эй, Ренджи. Это к тебе. В гробовом молчании, чувствуя на себе сочувствующие взгляды, он проходит к выходу. Одного взгляда хватает, чтобы понять: дела – дрянь. Рукия выглядела убитой. Она не плакала, нет – но губы дрожали, а лицо было бледнее обычного. Было похоже, что она сама только что узнала и еще не успела справиться с собой. Да и куда ей до хладнокровия ее брата. Дурные вести?.. И насколько... Стук шагов, стук сердца – размеренные и лишь подчеркивающие неотвратимость чужого решения, на которое никто из них, увы, повлиять не в силах. Кто на этот раз? Он? Она? Капитан Кучики?.. - Кто? – спросил он, едва только отведя ее от бараков, готовый... к чему угодно. Девушка непонимающе вскинула глаза, побледнела еще сильнее и покачала головой. - Все не так плохо. Извини. Просто... они хотят, чтобы я была с Ичиго. ...Это всегда случалось спонтанно и всегда некстати. Просто вдруг, ни с того ни с сего, кто-то из них мог почувствовать отголоски планов автора, а иногда – даже чаянья фанатов. Толку от этого было чуть, противостоять этому было невозможно – стоило им попасть «в кадр», как чья-то неведомая воля сковывала их, и не помогало ни кидо, ни запасы реяцу. Они ничего не могли ни изменить, ни исправить... Ренджи помнил, как плакала Хиномори – оказалось, она еще до предательства Айзена слышала что-то о его планах, слышала, но не захотела верить; как метался с дикими глазами Шухей, узнав, что в скором времени должен будет лично убить своего командира... - Ренджи, я клянусь... - Тс-с! Я тебе верю. - Они делают все так, будто я... - А меня столько раз выставляли идиотом, ну и что с того? Да все с ними ясно, переживем как-нибудь. Помнишь, как я учил тебя танцевать в одной из новогодних серий? Водил к Кенпачи, к Мацумото... как мы занимались каллиграфией, а? - Да уж, такое попробуй забыть... Его цель была достигнута: она улыбнулась. Ничего не поделаешь, если создателям сериала нравится превращать их отношения в фарс. Зато внеэкранное время целиком и полностью в их распоряжении, и пока что его предостаточно. А уж после завершения манги все время будет принадлежать только им; главное, чтобы к тому моменту... Вечереет; в его комнате уютно, но Рукия передергивается, против воли вспомнив голоса – они все еще звучат в ее ушах. «Она его не достойна!» «Нет, он ее!» «Они упустили свой шанс!» «Она должна быть с Ичиго!» - Ну, перестань, - он привычно уже привлек ее к себе, - Кубо – не такой мужик. Ну помнишь, как Орихиме прибежала к нам вся в слезах, опасаясь, что ее по просьбам фанаток исключат из сюжета или вообще убьют? Так ведь ни исключили, ни убили же!.. Она слабо улыбнулась, утыкаясь носом в его ключицу: - Да, помню. Ей самой было противно – в последнее время она совсем не рада видеть Ичиго, словно с ним связано что-то неприятное. Ичиго, который столько сделал для них, Ичиго, который ни в чем не виноват, - который просто ребенок, в конце концов, и сам ни сном, не духом!.. Он хотел припомнить еще что-нибудь, но примеры в голову лезли сплошь какие-то невеселые: смерть Улькиоры, Гина... И Мацумото стала нервной: все эти фанатские чаянья раз за разом дарили ей надежду, а потом вдребезги разбивали ее. Это ссорило друзей, примиряло недавних врагов. Все стало так путано, так неискренне, так наигранно и глупо. Он помнил, как однажды, после нескольких десятков особенно скользких серий, Рукия явилась к нему в костюме горничной, готовая исполнить любое его желание. Таким образом она хотела извиниться за ним за те чувства к Ичиго, что вынуждена была демонстрировать в кадре; за свои холодность, черствость и пренебрежение... Словно бы она видела все, видела и пользовалась этим, ни говоря ни да, ни нет; словно таскала его за собой, малодушно боясь одиночества. Он ее с трудом переубедил в тот раз... Она, кажется, только-только перестала чувствовать себя виноватой и тут – на тебе. Он ведь и сам хорош. Ведь ревновал ее к Ичиго поначалу. А меж тем ей приходилось тяжелее, чем ему: он хотя бы мог выказывать свои чувства – правда, не всегда и не так, как ему того хотелось, но все же. Ей не всегда позволялось даже это. Как бы то ни было, он не даст этому отравить их отношения... Не для того они столько прошли, чтобы пасовать перед трудностями. Уже даже Бьякуя Кучики одобрил их союз и даже на такие вот ночевки смотрит сквозь пальцы... Они слишком дорожат друг другом, чтобы сдаваться. ...Рукия все еще сидела, понурившись. И тогда, помедлив, он с нервным смешком признался: - Они хотят, чтобы я был с капитаном Кучики. - Ужас! – она отстранилась, неверяще глядя ему в лицо. – Правда, что ли? Почему ты раньше мне не рассказал?! - Не хотел расстраивать. Да и хватит уже об этом. – Наклонившись, он шепнул ей в ухо: - Я соскучился. Она уютно заерзала у него на коленях, устраиваясь поудобнее. - Я тоже. Очень... Неприятности отступили на время; объятье было крепким и таким теплым, надежным, обнадеживающим. Ей уже даже стыдно, что устроила истерику из-за такой ерунды. Они посидели так немного – а потом она потянулась к его волосам, позволяя алым прядям свободно рассыпаться по плечам. Их тайный жест, о значении которого знают лишь они двое. Это было так знакомо и сладостно – то, к чему она никак не могла привыкнуть и, пожалуй, единственное, что могло подарить ей крепкий, здоровый сон. Засыпать, обнимая его, уткнувшись, как сейчас, в его плечо. ...И новое знание, пришедшее, казалось бы, из неоткуда: завтра – новый эпизод, в котором они должны будут принять участие. К добру ли, к худу ли?..