Любовь и влюблëнность - а есть ли разница?

Ваня влюблëн. Серëжа любит. И в этом их самая главная проблема. Влюблëнность — мимолëтное юношеское влечение, расцветающее в душе красивым, но, увы, недолговечным цветком. Это интересно, это необычно, это впервые. Она настолько же прекрасна, насколько сильно разбивает сердце после разочарования в человеке. Это идеализация того самого, с которым, якобы, на всю жизнь. Это бессонные ночи из-за кучи переписок, неловкие улыбки, секундные взгляды друг на друга и мечты о будущей жизни, но при этом они настолько размытые, будто их и нет вовсе. Это то самое «навсегда» длиною в пару месяцев. Это нежное, совсем невинное чувство, когда ты не замечаешь совсем никого и ничего, желая полностью раствориться в любимом человеке. Для многих взрослых такое поведение непонятно — это нормально. Они же сами были такими, так в чëм проблема? Выросли, познали любовь, а это совсем иное, хотя на первый взгляд это не так совсем. Так в чëм же отличие? В боли, разочаровании, множестве ссор и проблемах, которых не избежать. Любовь не окрыляет тебя так, как это делает влюблëнность, а наоборот спускает с небес на землю, эти самые крылья отрезая без возможности вернуть. Жестоко? Да. Любовь жестока, не будет терпеть слабых, сломает, оставит разбитыми где-то в уголке, пока они сами будут пытаться себя собрать по кусочкам заново. У кого-то получится, у кого-то — нет. И все это прекрасно понимают, но лишь не озвучивают почему-то. Может боятся, а может не хотят принимать реальность и снимать любимые розовые очки, в которых жить так удобно и замечательно. Вот и сейчас Серëжа пытается всеми силами удержать эти самые розовые очки, без которых всë вновь превратиться в ненавистную серую обыденность. Слишком сильно не хочется. Но в любви нет места такому, особенно после первых этапов и конфетно-букетного периода. Сколько отношений разрушилось после него? Не сосчитать. Ты видишь реальность такой, какая она на самом деле, если не хуже, возвращаясь из мира грëз. Ваня всë ещë является тем самым солнечным лучиком в дождливый день. Пешков не задумывается даже о том, чтобы весь мир отдать за него, потому что это глупо и слишком по-детски. Он любит. Готовит кофе, когда один у другого на ночëвки остаётся, покупает банки любимого напитка русого, когда в продуктовом бывает. Даже дома теперь для него отдельное место в холодильнике появилось. Он научился готовить вкусные блины и абсолютно всë равно, сколько теста было испорчено. Он переживает, когда второй долго не спит, поэтому периодически следит за режимом и поесть напоминает, вытаскивает из дома хотя бы на простую прогулку, ведь постоянно сидеть в четырëх стенах — невыносимо. К тому же, человек — существо социальное, которому без общества сидеть нельзя. Пусть даже это кудрявое общество не меняется и совсем не зависит от места нахождения. Серëжа чувствовать тепло привыкает, обнимать, когда, казалось бы, всë рушится и идёт вовсе не так, как планировалось. Ваня же лишь привыкает к постоянной тактильности и такому непривычному отношению к нему. Шутки и подкаты всë чаще переходят в простые нежности, а полежать на плече и посмотреть что-то бессмысленное теперь стало куда заманчивее, чем машинально листать социальные сети в надежде, что жизнь сама собой станет интереснее. Но нет, она становится интереснее лишь тогда, когда кто-то рядом, когда случаются неожиданные приключения, да даже когда приходишь домой и сразу же видишь светлую макушку из дверного проëма, через мгновение наконец чувствуя, что всë лучше стало, несмотря на тяжëлый и загруженный день, ведь руки на шее и размеренное дыхание так успокаивают. Ваня хотел просто попробовать, он не давал никаких гарантий, да у него даже отношений с девушками не было, не то, что с парнями. Но Серёжа был не против, он был готов ждать, пока тот всë обдумает и примет решение, скажет, что готов. И действительно ведь подумал, решил рискнуть наконец и согласиться. Сначала было странно, теперь же — приятная повседневность. С Пешковым действительно было не скучно, не было желания просто существовать, рядом с ним хотелось жить, наслаждаясь каждый мгновением. У них было множество прогулок, простых выходов ненадолго, посиделок дома — никто не хотел называть это свиданиями, это всего лишь ярлыки, которые загоняют в рамки и этим напрягают. Всë получилось само собой, без громких заявлений, каких-то расставленных точек и зацикливания на том, что они — пара. Просто понимали друг друга без лишних слов, дополняли, словно искали всю жизнь. Серëжа — синоним беспорядка, необдуманных поступков, хаоса и нарушения правил. Ваня — стабильность, в которую тот со своими выходками не вписывался вовсе, бездумно врываясь в размеренную жизнь с кучей странных и внезапных идей. Настолько же сложно было принимать всë это, насколько сейчас кажется частью системы, ещë не до конца восстановившейся от нападок Пешкова. И в обязательные дела теперь по умолчанию входят утренний поцелуй и пожелание хорошего дня. Всë идëт лучше некуда, отчего у кудрявого начинается вполне себе обоснованная паника. Для него в жизни всегда существовала закономерность, а заключалась она в том, что если сейчас всë хорошо, то потом будет плохо, наоборот она тоже иногда работала, но не так часто. Вот только сейчас видеть еë исполнение не хотелось совсем. Страшно. Страшно, что пропадëт момент приятного пробуждения и вместе с ним желание просыпаться по утрам. Страшно, что тучи загородят яркое солнышко в душе, поглощая такие тëплые и желанные лучики. Страшно, что Ваня уйдёт, оставив одного. Серëжа себе обещал уже после Даши — не влюбляться, но для него Бессмертных исключением является. Он не сильно отличается от себя же на стримах, действительно не притворяется, из-за чего видеть этого милого, правильного и вообще идеального мальчика в своей жизни — кажется странным. Но ко всему привыкаешь, со всем свыкаешься. Вот и привыкают они друг к другу, только любовь расцветает и завязывает на горле Серëжи петлю, обхватывая своими лозами с шипами, а влюблëнность русого по чуть-чуть пропадает, причëм вовсе не болезненно, а, скорее, незаметно. Отношения действительно превратились в привычку, что он пока не признавал абсолютно сознательно. Ну кому захочется менять тепло, такое домашнее и обыденное, на постоянно пустующую квартиру, где это самое тепло редко бывает — даже от солнца шторы задëрнуты, чтобы не мешало лишний раз. Как бы сильно хорошо не было — всë хорошее когда-то уходит, оставляя после себя множество воспоминаний и неизгладимый след в душе человека. Ваня постепенно отдаляется, сам того не замечая: то стрим подольше проведëт и ехать к парню уже лень, а согласиться, чтобы он сам приехал — какая-никакая вежливость не позволяет, то какое-нибудь мероприятие или поездка с другими стримерами, невольное ограничение и так небольших взаимодействий в совместных компаниях — всë, что не видит Ваня, но всë то, что Пешков слишком хорошо ощущает. Он не признаëтся себе также, как и старший. Никому не нужен разрыв, они нужны друг другу, но только лишь как привычка, как зависимость, которая у Вани сама собой проходила, кажется, даже не оставляя большой отпечаток. И как же так получается? Пока один строит свою карьеру, развивается и исследует новый мир популярности, другой загоняется и думает, что же делать. Как всë исправить, если терять так не хочется? Попытки всë вернуть, как было в начале, оказываются тщетны, и совершенно точно не способствуют улучшению состояния. Вроде бы, они всë также просыпаются вместе, но только теперь, вместо того, чтобы отвечать на нежности после пробуждения — Бессмертных сидит в социальных сетях, лишь изредка быстро чмокая в лоб или нос. Больно? Несомненно. Думает ли Серëжа, что всë наладится, и это лишь этап, который необходимо пройти? Разумеется. Уверен ли он, что они смогут? Старается верить. Но с каждым днëм всë тяжелее закрывать глаза на нечто очевидное, что не даëт расслабиться, гложит изнутри и медленно убивает. Многие сравнили бы это с ханахаки и, возможно, отличий действительно не так много. На сердце, лëгких, вообще везде, вырастает прекрасный цветок, питающийся эмоциями, радостью от взаимности и нахождения вместе. Когда этого стало не хватать — он начинает погибать, забирая с собой всë, где успел прорасти. Вместо бабочек в животе теперь некрасивые корни, просочившиеся через стенки желудка и причиняющие боль. Вместо лëгких, полных воздуха — тяжëлое дыхание, от которого иногда кажется, что умираешь. Вместо сердца, каждый раз трепещущего от милых и порой неловких касаний, заставляющих смущаться обоих — орган, чьи жизненные силы на исходе, потому что цветок забрал всë, что было, и теперь медленно умирал, оставляя после себя пустоту, залечить которую Серëже казалось невозможным. Всë было замечательно, точнее, иллюзия этого «замечательно» была такая реалистичная, такая привлекательная, что остальные варианты Иван даже не рассматривал. Ему нравилось жить в мире, где казалось, что он познал любовь, познал отношения, познал то, что значит быть любимым. Но в один момент всë встаëт на свои места. Сначала он видит кудрявого с Эвелиной в нарезке, где они вполне мило взаимодействуют, и понимает, что не ревнует не капли. И это кажется нормальным, ведь в хороших отношениях, где есть доверие, ревности места не остаëтся, так ведь? Да, должно быть так, вот только когда эта ситуация повторяется, но теперь в реальной жизни, он понимает: он не просто не ревнует — Ване всë равно. Как же так получилось, что он не заметил изменений в своих же чувствах? А может, их и не было? Но он совершенно точно уверен, что любил, что был любимым, что всë было отлично и просто не могло съехать в никуда. Увы, он прав только в одном: он был любимым. Насчëт всего остального ошибается, причëм очень сильно. Ваня был влюблëн. Серëжа любит. И первый это теперь знает, но вот и малейшего представления, что делать дальше — нет. В первую очередь на помощь всегда приходила саморефлексия и попытки достучаться до себя, услышать своë очень несговорчивое и тихое «я». Спустя неделю тщетных попыток эта идея была отброшена, хотя бы на время. По итогу получились лишь испорченное настроение, ещë более плохой сон, чем обычно, и беспокойство со стороны Серëжи. «Всë в порядке, не волнуйся» — говорит Бессмертных и смотрит в тëмные, полные любви, глаза. Такие родные, такие близкие, что мысль о том, что же придётся пережить этому чудо-ребëнку ужасает. Как они будут обо всëм говорить? Он в себе только сильнее запутался и пытается выход найти, а блондин наполняет их отношения любовью за двоих, отдавая всего себя в жертву. Очень упорное игнорирование оставляет свои последствия, к сожалению, не самые приятные. Серëжа больше не может. С каждый днём чувствует, что не может больше не замечать такие явные изменения, чувствует, что угасает сам, сил на жизнь, или, хотя бы, существование, не остаëтся. Удерживать свои розовые очки становится невыносимо вовсе, отчего те в один момент слетают, разбиваясь вдребезги и оголяя истину происходящего. Всё то, на что он решил забивать, теперь срослось в одну большую проблему и навалилось на плечи огромным снежным комом, с которым нужно было что-то решать. Вопрос остаëтся один: что? Он не хочет, не может разрушить своими же руками то, что так долго желал, добивался, искал. Его хрупкое детское сердце не выдержит ещë одного разочарования в любви, ещë одного предательства, как шептал маленький ребëнок внутри. Но они оба взрослые люди, поговорить — всегда кажется хорошим выходом из любой ситуации, поэтому попробовать всегда стоит. Только попытка этого разговора откладывается из-за осознания, что первый шаг не сделал сам Ваня, ведь он, судя по поведению, действиям и ещë много чему, понял, что что-то не так, причëм уже давно. Неужели он настолько боялся? Тогда ещë больше пугает то, что есть нечто, чего стоит бояться. Пока оба думают, ночëвки друг у друга становятся слишком редкими, роскошью, скорее, и в тех теперь почему-то стало больше напряжения и слишком мало свободы и любви. Они видятся редко, еженедельные совместные стримы теперь перестали быть такой уж традицией, что заметила аудитория и живо начала обсуждать теории случившегося между этими двумя, возможные планы спросить, выяснить, дать понять, что их не стоит держать в неведении. И парни знают, что не стоит, но в этом неведении они сами себя даже держат, ибо понять внутренние ощущения и чувства оказывается куда сложнее, чем казалось изначально. Но необдуманные и резкие поступки — фишка Серëжи, поэтому, предварительно выпив «для храбрости», он набирает Ваню и просит того приехать, поговорить, обсудить что-то важное. После достаточно сухого и отвлечëнного «Серёг, я не могу, сори» желание действовать пропадает. Он попытался, честно. Впервые напивается после начала отношений, снова утапливая в алкоголе свои проблемы. Запускает стрим на втором канале, где вновь слушает грустные треки, шутит про суицид, улыбается грустно и вызывает тревогу подписчиков. Но ему сейчас не всë равно лишь на количество оставшегося спиртного и Ваню. Ваню, который после звонка шумно выдыхает и просто надеется, что блондин всë сам поймëт, без лишних слов. Поговорить, безусловно, полезно, но слишком тяжело. Если Пешков не хочет разрушать всë построенное, что и так, как выяснилось, полуразрушено, то русый не хочет видеть боль в таких наивных, полных надежды на лучшее, глазах, где раньше мог в любой момент ловить любовь и всë тëплое, что существует в мире. Эти вроде бы всегда карие омуты, но постоянно меняющиеся от ситуации, он слишком сильно любит. Когда они становятся светлее и отливают янтарëм на солнце, когда тот радостный, или же, наоборот, темнеют, словно поглощая зрачки, границы которых совсем теряются в радужке, когда он злится и ревнует. Они такие детские, с постоянным огоньком, который явно не предвещает ничего хорошего, но Ваня каждый раз соглашался на авантюры, заворожëнный этим. От таких мыслей легче, правда, не становилось. Не готов он видеть этого парня разбитым из-за своих же слов, а из их разговора вряд ли что-то другое получится. Даже если поговорят спокойно, то русый знает прекрасно, насколько эмоциональный и ранимый Серëжа. И пока Бессмертных разбирался в своей голове и думал, как всё лучше преподнести, он молчал, полностью погрузившись в себя, что от кудрявого не укрылось. Он старался поддерживать, показывать, что рядом, крепко прижимал к себе в надежде, что хоть так помогает, целовал нежно, заботливо так, даже поговорить пробовал — безуспешно. Он уверен, его любви хватит на двоих, пока второй в себе не разберётся, ему не сложно совсем, он сильный, они вместе справятся, лишь бы только это всë не заканчивалось. Так хотелось думать, хотелось верить именно в такое развитие событий и счастливый конец, как в сказках. Вот только все мечты разбивались о скалы жестокой и бескомпромиссной реальности, у которой на каждого свои планы и своя судьба. И Пешков не понимает, что делает не так, когда встречи с русым случаются раз в одну-полторы недели, когда его игнорируют почти сутки, позже отговариваясь до ужаса привычным и безэмоциональным «был занят, извини». А Ваня больно делать не хочет, он всë ещë надеется, что тот сам всë поймëт. Стрим на втором канале они не обсуждают, следуя молчаливому соглашению, потому что никто не хочет озвучивать свои страхи, озвучивать то, что уже необходимо и просто очевидно. Совсем скоро Серëжу такая жизнь выматывает, он снова выпивает и приезжает к парню без предупреждения, пока у того, оказывается, стрим идëт. Он не хочет делать чего-то плохого, тем более уважает его желание не афишировать их отношения, чтобы репутация оставалась хорошей. В нынешнем обществе такое не поощряют, из-за чего вариант рассказать аудитории между ними даже не звучал. Он спокойно ждëт на кухне, пока не замечает, что Бессмертных выходит, облокачиваясь на дверной проëм. Просто смотрит, ожидает, когда услышит всë-таки цель визита, надеется, что он приехал высказать всë то, что накопилось, какой Ваня плохой и что больше видеть его не хочет. Потому что это действительно то, что Иван готов сейчас услышать, потому что пусть лучше ему будет больно и неприятно от всех этих слов, но если это для блондина смягчит факт, что им пора расстаться, то он потерпит. Да, пусть у них проблемы в отношениях, которые, по сути, закончились почти, но этот чудо-ребëнок всë ещë дорог, как человек, как друг. Влюблëнность, или, как думал сам старший, любовь, прошла, но хорошее отношение и мысль, что Серëжа замечательный — нет. Серëжа не просто замечательный, он прекрасный, заслуживает очень многого, если не всего мира, вот только в их совместной жизни было одно но. Он любил, а Ваня, плохо разбирающийся во взаимоотношениях с людьми, наслаждался тем, что был любимым. Он влюбился в такое отношение к себе слишком быстро, также быстро, как понял, что это всë было мимолëтным влечением, которое вызвано было неизвестностью, такой манящей и интересной, что он поддался, а вскоре понял, что давать всë то же самое взамен просто не готов, нужно слишком много эмоций и чувств, чтобы иметь ресурсы на это, а их источники просуществовали недолго. Когда голос всë же разрывает давящую тишину, которая буквально месяц назад могла быть комфортной, то он просто слушает монолог, пусть не совсем связный, но от этого не лишённый чувств и того, что чувствует Пешков. Он излагает наконец всë то, что так не хотел признавать, говорит о волнении из-за ухудшающегося общения, почти пропавшего даже, рассказывает, как сильно ему дорог Ваня и он не хочет терять ничего. Закончив, поднимает голову и блестящими глазами смотрит вверх, заглядывая под русую чëлку. Вот только глаза блестят не от надежды, не от радости и готовности к действиям, а от скопившихся слëз в уголках. Он не хотел плакать, сам себе обещал, но проговорить всë оказалось гораздо труднее, чем ожидалось. Ваня взгляд переводит с пола на парня, который замолчал, видит картину и не понимает, чем они оба это заслужили. Ответ тяжëлым комом застревает в горле, затрудняя дыхание. Он не может смотреть на эти будто потухшие глаза, смотрит снова вниз и не готов видеть кудрявого таким. Сказать что-то успокаивающее он вряд ли сможет, опровергнуть все тревоги — тоже. Всë, что произносит: «ты прав». Прав в том, что Бессмертных отстранëнный, что избегает в тихой надежде, что так лучше будет, отвергает сейчас, чтобы потом хуже не было. Только вот мотивов-то Серëжа и не знает, отчего причину в себе ищет, и даже предлагает вместе подумать, найти, и он еë исправит, честно-честно. Вот только причина сейчас стоит и сказать ничего не может, потому что он действительно прав во всём, что думает об их отношениях. И эти два слова — всë, что может ответить Иван, всë, на что способен, поэтому просто уходит к себе в комнату. Он не видит мокрых дорожек от слëз на лице, которое так целовал ласково, не видит, как кудрявый обессиленно роняет голову в ладони и содрогается в беззвучных всхлипах. Сам спать даже не пробует ложиться, знает — не уснëт. Когда в 6 утра за кофе приходит, конечно, удивляется, что Пешков хотя бы в другую комнату, на диван тот же, не ушëл. Он не будит, старается тихо заварить себе бодрящий напиток и смыться поскорее, чтобы не мешать, но то ли запах, то ли посторонние звуки, которые оказались слишком громкими, кажется, всë же способствуют пробуждению, пусть и не самому приятному. Серëжа поворачивается, не поднимая головы со стола, смотрит на старшего, и просто хочет думать, что это сон. Что всë, что происходило в последнее время — один сплошной кошмарный сон. Вот он проснулся, сейчас его обнимут, шутливо отругают за то, что переборщил с алкоголем, дадут какую-нибудь таблетку, и всë будет так, как раньше. Но из этого всего исполняется только таблетка, которая появляется перед его глазами, а после стакан с водой. «Доброе утро», брошенное уже на выходе, окончательно даëт понять, что нет, не сон совсем. Спустя часа два Серëжа стучится в комнату, потому что ему лучше стало и он в состоянии нормально поговорить. Слышит положительный ответ с той стороны двери и заходит, присаживается на кровать и первым делом извиняется, что пришёл так неожиданно, да ещë и в сильно нетрезвом виде, но предлагает всë равно обсудить происходящее между ними и разобраться окончательно. Ваня кивает, потому что он всю ночь думал над тем, что сказать хочет, практически диалоги проигрывал, искал, что ответить в том или ином случае. Только сейчас всë как-то сложнее в разы кажется, но решить, что будет дальше, надо. И старший хочет закончить побыстрее, поэтому просит не перебивать и, сбиваясь всë же иногда, почти на одном дыхании выпаливает речь о том, что запутался и его отношения будто душить начали. Мало того, что он сам по себе привык один время проводить, не общаться так часто с другими людьми, так тут ещë ответственность, которая грузом ощущаться со временем стала. В итоге слова получаются не совсем такими, какими планировались, но смысл примерно тот же. Серëжа слушает обо всëм, старается посмотреть на ситуацию со стороны не только своей, но и юноши, поэтому вникает в каждое сказанное слово и связывает воедино всю картину, которая, к сожалению, какая-то неутешительная получается. Он окончания ждëт, вздыхает тяжело и понимает, что надежды на лучшее больше нет. И повлиять на это он не в силах, поэтому остаётся лишь согласиться и кивать, показывая, что понимает и не винит ни в чëм. Снова тишина воцаряется, каждый еë прерывать не спешит, с силами собирается, чтобы озвучить те самые слова, которые финалом станут. Неужели это конец? В это верить не хочется, но это так. И Ванино «думаю, ты понимаешь, что нам надо расстаться» это подтверждает. Пешков не дышит, зажмуривает глаза, отказываясь верить в услышанное. Всë ещë проснуться пытается, ну не может быть такого, всë же было так хорошо, как в сказке. Но они не в сказке, это жизнь, в которой хэппи энды не так уж и часто случаются. Он невидящим взглядом смотрит куда-то сквозь русого, переваривая слова. Поднимается, последний раз осматривая теперь уже бывшего парня, и выходит с негромким «хорошо». Иван его провожать не выходит, знает, что не нужно, знает, что ничего дать больше не может, кроме как уйти из его жизни и оставить в покое. Просто слишком уж хорошо помнит, насколько Серëже тяжело людей отпускать, а если это тот, кто успел стать смыслом жизни, то ситуация в несколько раз хуже будет. Думать об этом не хочется, но как только дверь закрывается, он выдыхает облегчённо. Это закончилось. Всë, что так долго терзало, теперь будто растворилось в воздухе вокруг и исчезло вместе с ушедшим блондином. И на самом деле через некоторое время память по чуть-чуть забывает этот случай, лишь изредка подбрасывая идеи позвонить и узнать, как дела. Пусть банально, но знать действительно хочется, потому что Серëжа такого отношения к себе не заслуживает и он готов тысячи раз за это извиниться. Вот только понимание, что можно хуже этим звонком сделать, останавливает всë время, и вскоре Бессмертных просто отпускает эту ситуацию, смирившись, что больше парня в его жизни не будет, к сожалению. Да, неприятно прощаться с тем, кто был дорог, но тому есть причины, а кудрявому от этого всего наверняка труднее приходится, поэтому нельзя быть эгоистом, нужно подумать не только о себе. Но звонки друзьям Пешкова всë равно происходят, потому что Ваня переживает и интересуется, всë ли у него в порядке, пусть и не напрямую. Со временем и те прекращаются, а жизнь продолжает течь своим чередом. Стримы, коллабы, новая песня, съёмки — всë это заполняет плотный график и русый уходит в него с головой, забывая о Серëже. Вот только сам Серëжа забыть никак не может. Он сразу же, как за дверь выходит, тянется за пачкой сигарет. Он курит их редко, лишь когда случай того требует, изматывая все нервы и забирая силы. А сейчас, кажется, худшая из таких ситуаций. С каждой затяжкой всегда становилось лучше, будто всë не так плохо и будущее есть, причëм вполне позитивное. Вот только в этот раз почему-то проверенное средство не работает, из-за чего невольно страх в голову закрадывается, а тревога лишь нарастает. Он выкуривает две подряд, пытаясь найти хоть какое-то расслабление, но нет, не получается. Тогда он домой едет и вновь обращается к алкоголю. И вот Пешков несколько дней подряд просто забывается в никотине и выпивке, прерываясь на сон и какое-то глупое видео на ютубе, которое является лишь фоном для самотерзаний. Он не помнит, когда последний раз внутри всë так разрывалось сильно, а на месте сердца пустота оставалась. А ведь он сам позволил этому произойти, за что теперь расплачивается. Он пропадает из социальных сетей, не стримит, почти не отвечает никому, дни смешиваются друг с другом в один долгий и непрекращающийся кошмар. Друзья, конечно, это всë замечают и кто-нибудь, да приезжает. То Лёша с Аней, то через день Саша, они все хотят вытащить парня из этого состояния, ведь он им дорог, к тому же всегда сам помогал, когда только имел возможность. И он благодарен всем, честно, но страхи и чувство вины, что что-то сделал не так, затягивают с головой в свою бездну, не оставляя шанса на жизнь. О звонках Вани он не в курсе, ребята по просьбе русого же не говорят о них, но при этом о том, что случилось между этими двумя, не знают. Только давить никто не хочет, они продолжают ездить, хоть и не видят особых улучшений, когда есть возможность — даже на ночь остаются. Позже у них наконец получается вытащить кудрявого из дома, чтобы погулять. И тогда они впервые за последние недели видят его не уставшую натянутую ухмылку, полную разочарования в себе, любви и мире, а старую довольную полуулыбку и зарождение былых искорок в глазах. Значит, всë идëт правильно, а действия со стороны действительно улучшают ситуацию, а не наоборот. После множества усилий и разговоров, в сознании Серëжи наконец появляется мысль о том, что дальше так продолжать нельзя. Он долго, очень долго думает обо всëм, чуть ли не сам с собой разговаривать начинает от безысходности, ведь спорить с постоянным «я не могу, я заебалася» в голове — сложно. Он старания друзей видит, слушает всë то, что они донести пытаются и пусть медленно, но идëт навстречу. Иногда сам начинает выбираться из дома, пусть и ненадолго, закидывает посты и кружочки в телеграм-канал, а после некоторого времени даже первый стрим проводит, стараясь тему своего исчезновения не задевать. Он вспоминать не хочет, какого это — когда кислорода лишают и оставляют от сердца лишь искалеченный орган, когда ты следишь за каждым стримом другого, пересматриваешь старые записи, а вместе с ними и фотографии, о которых кроме них двоих никто не знает. Он не хочет вновь перед собой видеть дорогих людей с полным жалости и сочувствия взглядом, хоть они и не знали, с чего такое состояние вообще. Но аудитория требует, и остаться в стороне — кажется, не его вариант. Отговариваясь лишь простыми фразами, он размыто говорит о том, что общаться с Ваней они перестали спонтанно, без всяких ссор и прочего, подтверждая слова самого русого с его стримов, которые чëтко в памяти отпечатались, рядом с его образом, будто на могиле. На могиле любви Пешкова к этому юноше, сейчас оставленной где-то на подкорке раной, уже не такой свежей, но всë ещë не зажившей до конца. Время должно лечить, но это не так вовсе, именно эту истину понимает блондин, когда боль не стихает, он просто привыкает с ней жить. Немного позже это становится болезненным жизненным опытом, который есть у многих людей и вызывает всë те же эмоции, как в первый раз. Но теперь он привыкает справляться с этими эмоциями, причëм довольно быстро, потому что нужно идти снова становиться клоуном на стримах и веселить народ. Серëжа больше не показывает себя настоящего никому, он стал заложником своего образа, которому теперь следует постоянно. Все уверены, что он прошëл через то, что пережил, пусть и не знают, что конкретно. Им кажется, что улыбка искренняя, реальная, но последний раз еë видел лишь тот, кто был поводом для неë. Теперь Серëжа знает, что этот мир жесток и слабаков не терпит, постоянно пользуясь правилом естественного отбора. Не справился с данным тебе испытанием — прощай. Теперь Серëжа не верит в любовь и судьбу, потому что первое — слишком больно, а второе — слишком беспощадно. Пускай многие не видят, но даже огонëк в его глазах стал не таким ярким, ненастоящий потому что. Не видят этого почти все, кроме того самого. Кроме Вани. Он всë ещë захаживает на стримы иногда, смотрит нарезки, просто хочет знать, что у того всë хорошо. И ему грустно видеть эти маленькие, но для него слишком заметные изменения. Если бы мог — не допустил бы такого, но нет. Судьба действительно беспощадна, с этим ничего не поделаешь, оба пострадали, оба сделали какие-то выводы для себя. И пока Иван, словно звезда, разгорается всë ярче в своих начинаниях и карьере — Серëжа просто остаётся не до конца потухшим лучиком света, который вряд ли засияет ярче, ведь и так делает это из последних сил.