Chat avec un rat

      Фёдор никогда не любил шумные компании, и не будет — так всегда размышлял тихий и, как его описывали посторонние, неразговорчивый студент, к которому относительно недавно подселили в комнату общежития нового студента. И не просто прекрасного соседа, чьё присутствие можно взаимно не замечать, занимаясь учёбой и другими делами, а шумного, назойливого студента по обмену — как потом оказалось, звали его Дазай Осаму, который приехал прямиком из Японии. С его прибытием русскому приходилось оставаться всё чаще у своих знакомых, лишь бы пореже видеть этого наглого студента. У юноши уже был подобный знакомый, присутствие которого он пытался избежать любыми способами, но тут нарисовался ещё один, так ещё и сосед по комнате. Фёдор уже покаялся всем существующим и несуществующим божествам, лишь бы развидеть подобных шутов из своей жизни, и, желательно, навсегда. Но это, видимо, не помогло, и все клоуны из его жизни никуда не исчезли, а суровая жизнь с присутствием таких личностей продолжала идти своим ходом.       И Фёдор бы мог понять и принять, если бы этот японец приставал к любому другому человеку, но нет, надо же было прилепиться именно к Достоевскому! Дазай постоянно стягивал белую шапку-ушанку с головы зябкого русского, как раз подобно тому самому знакомому Фёдора. С ушанкой, кстати, он расставался разве что на парах и при некоторых других обстоятельствах. А уж тем более, что студент по обмену неизвестным образом перевёлся только в самый разгар суровой русской зимы, во время которой Фёдор был особенно склонен к простудам и не только, из-за чего повысился риск заболеть, оставшись на длительный период с этим Дазаем в одной комнате без возможности выйти. Достоевский был очень возмущён приобретением такого соседа по комнате, но денег на другое место проживания у него просто не было, так что приходилось мириться, стараясь проводить больше времени вне «дома» (Фёдор очень надеялся не заболеть такими темпами, но по-другому он поступать не мог).       Сейчас оба парня сидели в комнате общежития, занимаясь своими делами — воскресенье, как-никак. Дазай скрашивал досуг лёжа на кровати, листая что-то в телефоне. Достоевский же был просто рад, что его сосед наконец-то не лезет к нему, и можно заниматься своими делами без угрозы для нервных клеток. Именно в этот момент у Фёдора зазвонил телефон, на звон которого Дазай лишь поднял взгляд на русского с немой просьбой: «выключи уже этот раздражающий звон своего чудо-прибора». Русский с тихим фырком поднял трубку.       — Алло? — Тихим тоном произнёс Достоевский, даже не удосужившись посмотреть, кто звонит.       — Дос-кун! — На линии раздался весёлый голос никого иного как Николая Гоголя, того самого второго знакомого шута, что общался с Фёдором ещё со средней школы. Это был один из тех самых знакомых, к которым русский иногда уходил погостить, отдыхая (что отдыхом назвать тяжело) от компании японца. Хоть и в поведении Николая и Осаму особой разницы не было, Достоевский предпочитал знакомого клоуна, чем незнакомого клоуна. Фёдор бы вообще предпочёл проводить время одному, ведь, как сказано ранее, шумные компании он не любит от слова вообще, но на холодной улице долго ему быть нельзя, а у Коли хоть есть квартира. Да, вы не ослышались, квартира. Когда его родители переезжали в другой город, решили оставить любимому сыночку скромную двушку в подарок. Из-за оплаты её услуг тот нашёл себе подработку, что несомненно облегчило мучения Фёдора от постоянной компании хотя бы одного назойливого юноши.       А история их знакомства была та ещё. Украинец перевёлся в класс Достоевского, сразу же подсев к необщительному мальчику, пытаясь начать разговор. Федя просто игнорировал присутствие гиперактивного Коли, который вечно пытался начать общение. В какой-то момент Гоголь оставил эти неудачные попытки, и просто начал как-либо подшучивать над нелюдимым одноклассником. Последней каплей стала так называемая подушка-пердушка, которую шутник положил на стул Феди, пока тот опаздывал. Резко вовравшись в класс, Достоевский сел на стул, и... На весь класс прозвучал не самый приятный звук, на который обернулись все присутствующие. Из-за стыда русский покраснел до кончиков ушей, весь урок сидя, спрятав голову в руках, на что Гоголь тихо посмеивался ещё долгое время. После этого Достоевский был готов убить шутника, но так как это незаконно, просто спросил условия своей неприкосновенности. Именно тогда Фёдор и дал свой номер Николаю, лишь бы тот перестал эти «шутки» — это условие Коля как раз таки и огласил после той ситуации. На удивление, это сработало, но украинец стал написывать сообщения однокласснику, который в итоге сдался, и положил начало общению своими ответами. Для русского эта история звучала слишком глупо, и сейчас он бы поступил иначе, но время уже прошло, а изменить прошлое нельзя.       На данный момент же Гоголь очень неудачно для Фёдора сдружился с этим новым студентом по обмену, который и рассказал украинцу многое из Японии. Именно так и образовалось это «Дос-кун», которое Фёдора и сейчас очень раздражает, но пришлось как-то смириться.       — А, это ты... — очень неохотно ответил русский, уже нацелившись на кнопку сброса вызова.       — Стой! — завопил прямо в динамик «Клоун» — такое необычное прозвище ему дали ещё со времён школы. — Не сбрасывай, Феденька! — уже на горьком опыте Коля понимал, что тот затеял.       — У тебя есть ровна одна минута, чтобы высказаться, и закончить этот бессмысленный диалог...       — Выгляни в окно! — очень быстро выговорил Коля, в итоге сбрасывая звонок.       Достоевский тяжело вздохнул, но пошёл открывать окно. Его комната в общежитии была на третьем этаже, так что землю видно просто прекрасно. Именно там и стоял Гоголь в своём повседневном образе, на который часто оборачивались прохожие — белые волосы, собранные в неаккуратную косичку, доходившую по длине примерно до середины спины, полосатые свободные штаны, белые кроссовки, светлый берет, карточка из игры «Дурак», закрывающая правый глаз, одна сторона которой скрывалась под волосами, шрам, перечёркивающий левый глаз, а сверху на Николае было молочное тёплое пальто, предположительно под которым была чёрная футболка с каким-либо затёртым принтом. Украинец не очень следил за своим здоровьем, так что мог выйти и с пальто нараспашку, да и вовсе без. Хотя, что тут ни говори, его здоровью болезненный Фёдор может только позавидовать — тут даже и смысла мечтать нет.       — Дос-ку-ун! — растягивая согласные, кричал Гоголь, размахивая руками.       — Боже... — Фёдор обречённо вздохнул, ведь к нему наконец не лез сосед по комнате, а тут пришёл второй клоун.       — Спускайся вниз, скорее! — продолжал восклицать юноша, всё так же размахивая руками.       — Нет, — после этого слова Достоевский быстро захлопнул окно, а потом лёг на свою кровать, надеясь на благоразумие Николая. Но через пару-тройку минут спокойствия, дверь в комнату распахнулась, а в дверном проёме появился никто иной, как Гоголь, который тяжело дышал от быстрого бега и забирания по лестнице.       Фёдор просто натянул ушанку себе на глаза, надеясь развидеть сие недоразумение.       — Исчезни... — тихо бормотал он себе под нос, что расслышать можно было только находясь рядом с ним.       — Ну Феденька-а... — над ухом раздался скулящий голос Николая, который незаметно подошёл к русскому. — Тут открылся один книжный магазинчик, я бы мог тебя проводить... А потом пойдём ко мне! — начал задобрять Достоевского он. — У меня свободное время появилось, выходной же, а ты!       — Что за книжный? — скрывая свою заинтересованность, спросил Фёдор.       — Да там... Впрочем, неважно, сам увидишь! — Гоголь потянул Достоевского за край кофты, намереваясь вытащить на улицу. Дазай, наблюдающий за этой картиной, лишь ухмыльнулся, кивнув Николаю в знак приветствия, а после продолжил смотреть в телефон.       На эту выходку студент, которого тянули, лишь тяжело вздохнул, и пошёл надевать верхнюю одежду.       — И не отцепится же, зараза... — приглушённо ругался себе под нос русский, надевая свою чёрную парку.       Обуваясь, он посмотрел на себя в зеркало — бледнокожий голодный студент, чьи сбережения уходили на русскую классику в твёрдых переплётах, которая, кстати, хранилась в квартире Николая. Решение перенести книги предложил Гоголь, а потом согласился и Достоевский, ведь его книги постоянно прятал новый сосед по комнате. Возвращаясь к внешности Фёдора, у того были чёрные волосы длиной до плеч, глаза, отдающие фиолетовым и весьма худое лицо и телосложение — эта худоба ему досталась из-за постоянной болезненности. Одет он был в вышеназванную тёплую чёрную парку до колен, из-за которой Коля часто называл его гусеницей, чёрные джинсы со свитером крупной вязки под паркой, который он наскоро надел и обычные чёрные кеды.       Увидев, что Федя оделся, Гоголь схватил друга за локоть, и быстро выбежал с ним на улицу, пока тот не сумеет опомниться. Пробежав так несколько метров, русский попытался оттолкнуть или хотя бы остановить это гиперактивное недоразумение, ведь так быстро и долго бегать он физически не может.       — Да остановись ты! — прошипел Фёдор.       — Хорошо-хорошо, Феденька, только не ругайся! — в своей привычной шутливой манере ответил Клоун, и отпустил русского, отходя на один шаг.       — Где находится этот новый книжный магазин? — пытаясь отдышаться от такого бега, тихо спросил Достоевский.       — В трёх кварталах отсюда, возле моего дома. — тихо ответил украинец, зная, что для его друга это далеко.       — Да ты... Издеваешься... — мученическим тоном произнёс Фёдор, у него уже просто не было сил злиться и шипеть.       — Не совсем, но всё возможно! — радовался Клоун, что его друг не выглядит злым и не бранит его.       После этого диалога студенты шли по улице, изредка перекидываясь фразами, а также редкими колкими словами по поводу его спутника от Достоевского. Они шли уже порядка пятнадцати минут, а идти осталось около трёх. После того, как они завернули за один угол, стал виден этот магазинчик. Он находился на достаточно многолюдной улице, а дом Гоголя был примерно в шести домах от него, в более тихом районе.       — А вот и он! — радостно произнёс беловолосый, хватая Достоевского за руку.       Фёдор на это просто промолчал, лишь попытавшись вытащить свою руку. Он не понимал такой тактильности, ведь даже в детстве к нему очень редко прикасались, и то, только по делу. Маленький Федя не понимал, почему он не может найти друзей или почему его так сторонятся, сейчас же понял: уже с детства он был болезненным, а родился в неблагополучной семье — пьющие родители, поэтому выглядел он, мягко говоря, не очень: грязные, запутанные и отросшие волосы, болезненная худоба, одежда от дальних сестёр или братьев не по размеру, постоянные простуды (а, возможно, что-то похуже) с осложнениями или без. Из игрушек, кстати, у Феденьки (так его часто называли взрослые, в основном, чтобы «мягко» попросить уйти) была только плюшевая крыса, которая у него есть до сих пор, но она вместе с книгами переехала к Николаю, только уже по просьбе самого Коли, которой назвал её милой. Возвращаясь к детству Феди, родители особенно любопытных и дружелюбных детей, которые пытались с ним подружиться, быстро забирали своих детей подальше от маленького Достоевского, ругая их по дороге.       Из раздумий русского вывел Гоголь, который уже завёл того в книжный магазин, и резко схватил Фёдора за плечи, вскрикнув: «Бу!». Достоевский вздрогнул, чуть не приняв слишком испуганное выражение лица, что было ему не очень свойственно.       — Я тебе сейчас... — не успел юноша договорить угрозу, как украинец приложил к его рту указательный палец.       — Тише, Дос-кун, не злись, — Пропел Николай. — Мы всё-таки в общественном месте, тут та-ак много людей... — Естественно, Гоголя это совсем не волновало, а таким образом он просто решил спасти себя от лишних угроз из уст друга.       На это Фёдор раздражённо фыркнул, мгновенно приняв спокойное выражение лица, быстрым шагом уходя в сторону стеллажей. Да, народу тут действительно хоть отбавляй — весь достаточно большой магазин кишел людьми всех возрастов. Хотя, русский мог понять такой ажиотаж — книжный открылся совсем недавно, да и размер у него огромный, значит и литература самая разная.       «А нужно ли мне вообще что-либо брать...» — проходя вдоль стеллажей с книгами, задумался Фёдор. Хоть он и взял около двух месяцев назад подработку, денег у него толком не было. Вся работа заключалась в том, чтобы не выходя из дома принимать заказы через специальный сайт на перевод какого-либо текста — в основном, это был французский, а изредка английский. Эти языки русский учил в своё свободное время начиная ещё со школы, хоть и часто времени или сил не хватало (во времена болезней часто не было сил, а в своё другое свободное время у Фёдора были подработки уже с четырнадцати лет). Но заказов было катастрофически мало, ведь аккаунт новый, да и сам Фёдор без особого опыта работы в подобном. Как можно было догадаться, жил Достоевский на маленькие стипендии (кстати говоря, хоть юноша и был болезненным, начиная с детства даже во время самих болезней Фёдор посещал занятия, ибо оставаться целыми днями в квартире родителей ему не льстило. Из-за этого многое время он тратил на учёбу, так что знаний было много) и деньги с редких заказов. Но юноше хватало, ведь привыкший к скудному питанию организм большего не требовал. Хотя, честно говоря, когда Достоевский тратил сбережения на книги, что было не редкостью, денег действительно становилось не хватать и для такого организма.       В конечном итоге Фёдор увидел стеллаж с книгами в жанре «хоррор» и подошёл. Это было для него новым опытом, ведь юноша испытывал страстную любовь только к классике и остальным произведениям популярных авторов. Но на данный момент денег было мало, а если точнее, то только на еду, так что на любимые книги Достоевского в твёрдом переплёте бы точно не хватило. В этих размышлениях Фёдор со всей аккуратностью проводил подушечками пальцев по корешкам книг, выискивая интересное название.       Под бледными пальцами с аккуратно подстриженными ногтями медленно проскальзывали корешки книг самых разных цветов: начиная от красного, а заканчивая чёрным — хотя, в большинстве своём они и были тёмных тонов. Рядом, на маленьком столике с популярными книгами, юноша аккуратно сложил две книги — они его заинтересовали, и тот решил выбрать лучшую из них, но уже после полного изучения стеллажа. На последней из полок, что была самой высокой (до которой Фёдор дотягивался с явным усилием), тот нашёл третью интересующую своим видом и названием книгу. На этом стеллаже было очень много книг, из-за чего они стояли максимально плотно друг к другу — следовательно, доставал две прошлые книги Достоевский с усилием, но на самой высокой полке, до которой он и так еле дотягивался, вытащить их вообще перестало представляться возможным. Нет, Фёдор не низкий, но стеллаж был у стены, а доходил он практически до потолка, так что большинство людей ростом до ста восьмидесяти сантиметров бы не достали.       Встав на цыпочки, Фёдор попытался допрыгнуть до заветной книги, с силой её вытащив, но и так ничего не вышло. В один миг ему даже показалось, что он упадёт, со всей силы упав на спину. Тихо вздохнув, юноша со спокойным видом, но едва замечаемым раздражением в глазах отвернулся от множества цветных корешков.       — Ну и где этот шут придворный... — вспомнив, что с ним пришёл юноша чуть выше, тихо пробормотал себе под нос Достоевский, — Как нужен, так сразу нет. Никакой пользы... — как и обычно, с холодным видом бранил Клоуна Фёдор.       Внимательно выискивая белую макушку среди большого скопления людей, Достоевский и не заметил, как кто-то подошёл сзади. А заметил только тогда, когда чьи-то тёплые руки закрыли ему глаза.       — Угадай, кто-о... — пропел уже очень знакомый Фёдору голос, — Дос-кун, ты выглядишь злым, — продолжать напевать Гоголь, — Феденька не может достать книжку? — С весёлой ухмылкой, которую Достоевский уже чувствовал, спросил юноша.       — Ты... — с уже более раздражённым лицом пытался что-то произнести Фёдор. — Как долго ты здесь стоишь?       Николай медленно убрал руки, которые Достоевский даже не пытался убрать, и обошёл юношу, встав спереди. Уже стоя прямо перед другом, он изобразил задумчивость, приложив руку к подбородку и хмыкнув.       — Думаю, что... Всего лишь с самого начала. — Заметив хмурое лицо собеседника, которое тот уже не особо пытался скрыть, он быстро продолжил. — Стоял тут недалеко..       — Тогда, думаю, ты знаешь, что мне нужна помощь?       На это Гоголь демонстративно вздохнул с мученическим видом, но всё-таки развернулся к стеллажу, достав нужный корешок по наставлению Достоевского.       — Стивен Кинг, «Кладбище домашних животных»... — с умным видом читал Коля, не дав Фёдору в руки книгу. — Звучит заманчиво, дашь потом почитать? — Весёлой интонацией восклицал Клоун.       — Ты же не читаешь книги? — Достоевский не удивлялся подобным выходкам друга, так что продолжал стоять с холодным взглядом, — Вместо чтения ты будешь рисовать на полях или заниматься другими делами, не придуривайся... Пошли лучше на кассу, — сказав это, Фёдор направился в сторону кассы.       — Стой, Федя! — Театрально приложил руку ко рту Гоголь в наигранном шоке.

***

      Юноши шли по улице уже с покупкой в виде книги, медленно преодолевая расстояние от книжного магазина к дому Коли. Как ни странно, но Гоголь молчал большую часть дороги, просто наблюдая за Фёдором, что шёл впереди. Сам Фёдор же ещё на выходе из книжного магазина забрал свою новоприобретённую книгу из рук друга, а сейчас просто шёл, читая её. Хоть вперёд Достоевский и не смотрел, шёл он ровно, ни обо что не спотыкаясь, но даже так Коля внимательно следил за юношей, не сводя глаз. Что бы Николай не говорил Фёдору, он его очень ценил, ведь только Фёдор знал настоящего Гоголя, знал, о чём тот думает, и как ему помочь. Достоевский всегда был с ним в тяжёлые времена, как и сам Николай был рядом с Фёдором в его трудные времена. Но, если посмотреть со стороны, так и не скажешь — большинство времени, которое юноши проводили вместе, было в общественных местах, где никто из двоих бы не посмел снять свои маски. Да, Коля с Федей часто дурачились, ссорились, но от этого не переставали ценить и быть надёжной опорой друг для друга.       Спустя пару-тройку минут юноши дошли до подъезда Николая, где Фёдор, увлечённый чтением, чуть не перелетел через ступеньку, влетев носом со всей силы в крыльцо. Расслабленный своими мыслями Гоголь не предвидел такого поворота событий, поэтому он неожиданности запутался в ногах, упав. В конечном итоге свалился только Николай, тем временем как Достоевский смог совладать с ногами, просто пошатнувшись. Отряхнув колени, Фёдор посмотрел на Колю, тело которого лежало на асфальте перед крыльцом. «Его пальто однозначно конец, оно же светлое...» — думал Достоевский, глядя на лежавшего на животе рядом с лужей друга.       — Эй, вставай, — осуждающим тоном начал Фёдор. — Чего разлёгся?       Видимо, не услышав испуга в голосе юноши, Гоголь с закрытыми глазами перевернулся на спину, продолжив лежать, а для целостности картины высунул язык, скрестив руки на груди.       Судя по всему, на Достоевского это не совсем подействовало, ведь тот, аккуратно спустившись с крыльца, подошёл к «мёртвому» другу, чтобы просто забрать ключи от квартиры из одной руки. Сделав это, он опять поднялся на крыльцо, открывая подъезд. Услышав звук открытия подъезда, лежащий Гоголь напрягся, но продолжил лежать.       — Последнее предупреждение... — всё-таки произнёс что-либо Фёдор перед тем, как зайти.       Коля, поняв, что его «смерть» вообще не тронула друга, вскочил с грязного асфальта, побежав к уже закрывающейся двери. Еле как догнав Достоевского, он принялся дуться и делать вид, что ему вообще-то обидно.       — А если бы я и вправду умер! — восклицал юноша, на что Фёдор лишь молчал, ледяным взглядом смотря вперёд на ступеньки. Заметив явный игнор, Гоголь продолжил. — Дос-кун, неужели ты меня не любишь? — Начал скулить Николай, шагая рядом с Достоевским.       — Не люблю. — Холодно бросил Фёдор, ускоряя шаг.       Дом был достаточно старым, поэтому были слышны стуки капель о пол с различных мест. Но также этот звук был слышен и рядом с самим юношей, из-за чего Достоевский ещё больше ускорил шаг — так и простыть можно, лучше долго не находиться в холодном и сыром подъезде. Гоголь больше не издал ни звука, поднимаясь по лестнице за другом. Наконец на третьем этаже юноши подошли к двери в квартиру, а Фёдор быстро отворил её ключом, который забрал у Коли ещё на улице.       Зайдя в уютную двушку, на стенах которой были молочные обои, а пол сделан из тёмно-коричневого ламината, Коля с Федей быстро разулись, повесили верхную одежду на вешалку в углу, предварительно закрыв дверь. Кстати говоря, в квартире Николая Достоевский достаточно часто снимал свою шапку-ушанку с головы, что не делал больше ни у кого. Также и Гоголь сразу снял карточку с глаза, за которой не было ничего страшного, а только глаз другого цвета. У Коли была гетерохромия, которая некоторым даже очень нравится, но в детстве мальчик не мог избавиться от постоянных насмешек и издёвок со стороны сверстников — всё-таки, что тут ни говори, дети очень жестоки. Именно поэтому ещё с раннего возраста Гоголь закрывал один глаз, из-за чего в любой школе, в которой мальчик учился, ходили различные байки о том, как Николай лишился правого глаза, а под повязкой — которую юноша носил в детстве вместо карточки, как сейчас — скрывается полностью белый глаз без единого намёка на радужку с зрачком. Даже сейчас Гоголь везде закрывает правый глаз, убирая карточку только тет-а-тет с Фёдором — сам Достоевский до сих пор размышлял над причиной этому.       Наскоро закинув шапку на тот же самый крючок, на котором висела парка, русский пошёл в ванную мыть руки. Но уже стоя перед раковиной, Фёдор снова услышал звук капель, разбивающихся о плитку пола, а после шмыг носа, который издал Гоголь, стоя за ним в очереди на мытьё рук.       — Ой, — не наигранно издал удивлённый звук Николай. — Неудобно получилось..       — Что у тебя? — резко обернулся Достоевский, о чём мгновенно пожалел. — О, боже... — У Гоголя сильной струёй лилась кровь из носа, и не думая прекращать, из-за чего нижняя половина лица была щедро измазана в крови. — Идиот...       — Эй, не обзывайся, Феденька! Я тут причём вообще? — Хныкал Коля. — Не хорошо на больных людей гнать!       — Мне кажется, что больным ты был всегда. — Приняв более-менее спокойное выражение лица (что нельзя было сказать по глазам, которые излучали сильное беспокойство и страх), ответил Достоевский. Хоть и сам русский достаточно часто имел дело с кровью из носа из-за своего слабого организма, у украинца такое случалось редко — видимо, в этот раз он сильно ударился носом об асфальт, падая. Именно из-за этого юноша и удивился, даже испугавшись. — На голову.       — Ах, Дос-кун! — Театрально (насколько это позволяла кровь, идущая из носа) приложив руку ко лбу, начал баловаться, как это называл Фёдор, Коля. — Ты такой жестокий!       — Боже, просто помолчи хоть сейчас... — Начав рыться в поиске ваты и остального, прошипел Достоевский, на что Гоголь демонстративно фыркнул, откинув голову назад. — Идиот, не запрокидывай голову! — Повысил тон юноша, всё-таки найдя вату.       — Почему, Дос-кун? — Скулил Коля, чьи слова были жестоко проигнорированы и прерваны Фёдором, который начал оттирать кровь от его лица, аккуратно опустив другую руку на мягкие волосы Гоголя. Быстро уставший работать в такой позе, Достоевский посадил юношу на унитаз, а сам сел рядом на корточки, положив одну руку другу на колено, а второй продолжив убирать лишнюю кровь, одновременно пытаясь её остановить.       Так юноши просидели порядка пятнадцати минут, во время которых кровь всё-таки перестала безостановочно течь из носа Коли. Только после того, как лицо Гоголя перестало быть красного цвета крови, Фёдор отошёл вымыть руки.       После этого, в полной тишине Коля и Федя прошли на кухню, где Гоголь поставил чайник, а после сел за небольшой стол напротив Достоевского. Юноши смотрели друг на друга, всё так же продолжая молчать. Но первым затянувшуюся тишину решил прервать Николай.       — Дос-кун, у меня есть два вопроса, — с задумчивым видом произнёс украинец, не дав что-то ответить на это, и продолжив. — Какой ты будешь чай?       — Как обычно, зелёный, — тихо ответил Фёдор. — А второй вопрос какой?       — Ты бледнее обычного, всё хорошо? — с непривычной серьёзностью, которую он проявлял в редкие моменты, задал он второй вопрос со слегка заметной обеспокоенностью. — Я не хотел тебя напугать...       — Всё нормально, спасибо, — спрятал лёгкую улыбку Фёдор за книгой, которую мгновенно достал. — Ну уж, поверь, я тебя не боюсь, хотя и мог бы. Хотел бы...       В ответ Коля удовлетворённо хмыкнул, наконец приняв свой обычный вид, после чего по кухне посыпались смешки и новые анекдоты из его уст. С некоторых, кстати, Достоевский даже сдержанно прыснул в руку — всё-таки Гоголь знал толк в анекдотах, хоть и не всегда не действовал на нервы Фёдору.       Уже через несколько минут засвистел чайник, и Коля отошёл делать чай, всё так же громко себя ведя.

***

      Порядка двух часов юноши провели за диалогами и чаем, который Гоголь часто подливал в кружки.       — Федь... — мешая чай аккуратной ложечкой с вычурной гравировкой, с задумчивым видом позвал друга юноша. В ответ на своё имя, Достоевский лишь вопросительно промычал, внимательно смотря в свой чай. — А давай фильм посмотрим?       — Полагаю, твой хитрый план заключается в том, чтобы заставить меня гостить у тебя до ночи? — ответил вопросом на вопрос русский. — Какой фильм, так ещё и на ночь глядя? Мне бы уже пора обратно к себе в общежитие, знаешь ли. А особенно, учитывая то, что завтра у нас обоих пары... — Не успел закончить свои долгие размышление Фёдор, как его резко прервали.       — Ну Фе-еденька! — сделал умоляющий вид Гоголь, демонстрируя свои отличные актёрские навыки, — А вот от моего дома к университету ближе! — медленно подводил к своему выводу украинец. — Мне та-ак грустно одному... — начав ковырять дно чашки ложкой, юноша демонстративно выпятил нижнюю губу, как это обычно делают дети. — Давай ты останешься на ночь?       Фёдор принял задумчивый вид, размышляя над весьма... заманчивым предложением. До университета здесь действительно ближе — около десяти минут пешком по придуманным коротким путём от Коли. Правда, стоит опустить тот момент, что этот самый путь идёт через множество заборов, которые надо перелезть, и другие преграды — от Гоголя такая задумка была не удивительна, даже учитывая то, что юноша и в правду шёл таким путём каждый день. Но Достоевскому такая дорога до университета не пришлась по душе, ведь с его телосложением и физической подготовкой перелезать через заборы и вытворять остальные подобные трюки было просто невозможно. Хотя, если пытаться преодолеть этот путь вместе с самим Колей, то, возможно, что-то и получится? Вспомнив про назойливого соседа по комнате, что, кстати, напоминал самого Гоголя, юноша задумался — а ведь особых различий между этими двумя нет, так что если и остаться с кем-либо на время, особой разницы не будет. Хотя, разве сегодняшний день с украинцем был так плох? Даже если и так, диалог и проведённое время вместе с другом за чашечкой чая явно не были лишними — русский уже достаточно давно замечал, что среди серой массы людей он выделяет Николая, хотя всеми силами старался не уделять этой мысли внимания. Вновь об этом вспомнив, Фёдор тихо фыркнул, заранее зная свой ответ на предложение Коли.       — Хорошо... — тихо дал ответ Достоевский, пытаясь сделать максимально обречённый вид. — Фильм выбираю я.       Выжидающий ответ Гоголь радостно захлопал в ладоши (ей-богу, как маленький ребёнок, размышлял русский), даже не став спорить, хотя на примете и были хорошие фильмы. Украинец быстро перегнулся через стол, схватив обе руки Фёдора одной рукой, а вторую положив сверху.       — Федя, я так рад! — завопил Коля. — Пошли в гостиную! — в одной из комнат была сделана небольшая гостиная, которая состояла из пушистого тёмно-синего коврика (что покрывал весь пол от дивана к телевизору, а также большую часть комнаты), вышеназванный мягкий диван чёрного цвета, который занимал огромную часть небольшой гостиной, а перед ним на тёмно-коричневом комоде был средний телевизор, на котором был ютуб и купленная подписка на фильмы и сериалы — Фёдор, бывавший у украинца бесчисленное количество раз, знал наизусть все комнаты. В квартире у Коли было чисто, что явно не подходило к гиперактивному хозяину, хотя за длительное время общения с ним, Достоевский знал причину — да, Гоголь действительно максимально энергичный, но в квартире исправно прибирался раз в неделю, ведь, хоть и не любил это дело, уважал родителей и этот подарок.       Аккуратно скинув руки Коли со своих, Федя отложил книгу, что стояла под рукой, подальше на угол стола.       — Пошли. — Достоевский встал из-за стола, направившись в сторону гостиной. — Фильм будем на телевизоре или ноутбуке смотреть?       — На телевизоре, конечно! — восклицал Гоголь, идя сзади. — Дос-кун, только выбирай нормальный фильм, а не свою «золотую классику» производства века мамонтов. — Весёлым тоном продолжил юноша, надеясь не огрести по башке. К удивлению, по голове никто не ударил, а русский молча продолжал идти вперёд. — Эй, ты что, не слушаешь? — Сделал обиженное лицо украинец, которое, к сожалению, Фёдор не мог увидеть. После очередного игнора, Гоголь догнал Достоевского, щёлкнув по лбу, а после заливаясь смехом. Русский явно такого не ожидал, поэтому стоял в ступоре с удивлённым лицом, над которым Клоун засмеялся ещё сильнее, схватившись в приступе смеха за живот, — Фе.. Федечка, я тебя.. Вывел из размышлений? — пытаясь совладать с Голосом, всё так же хихикая, спросил юноша, но опять был жестоко оставлен без ответа, наблюдая за уходящим в гостинную злым Фёдором.

***

      Юноши сидели на диване, когда Достоевский выбирал фильм на телевизоре, всё так же игнорируя Колю, но уже из-за гнева. Агрессивно щёлкая пультом в поиске чего-то интересного, юноша наконец подал голос.       — Будешь смотреть, сидя на полу, — холодным тоном сказал он.       Гоголь сделал максимально оскорблённое и обиженное выражение лица, резко обняв Фёдора за плечи.       — Ох, Феденька, ты такой жестокий! — скулил Клоун, — оставишь бедного меня мёрзнуть на полу? — уже хныкал Николай.       — Да, — всё так же холодно ответил юноша, резко сбрасывая руки Гоголя со своих плеч.       Ничего не ответив, Коля с самым обиженным лицом, которое только мог сделать, спустился на коврик рядом с диваном, опираясь на мягкую ткань дивана спиной. Фёдор удовлетворённо фыркнул, продолжая щёлкать пультом.       Достоевский листал похожие друг на друга обложки фильмов, ища что-то интересное в различных разделах. «Одна дешёвая безвкусица» — недовольно цокнул языком юноша, уже листая раздел жанра хоррор. Решив поставить настройку «по популярности», перед Фёдором появились фильмы и сериалы с куда более интересным сюжетом. «И чего это меня так на ужастики сегодня тянет?» — думал русский, уже выбрав какой-то фильм про страшный особняк и подростков с оценкой четыре с половиной. Бросив взгляд на Гоголя, который сидел практически у него в ногах, Достоевский раздражённо фыркнул. И что он себе позволяет? Хоть Фёдор и ценил этого наглого юношу, такого отношения к себе не позволял. А как он его обнял, сделав попытку получить разрешение остаться на диване? Достоевскому такие тактильности вообще чужды, в отличии от Гоголя, который, наверное, всех так обнимает. От этой мысли юноша неожиданно для себя поморщился, откинув подобные рассуждения подальше.       Коля всё это время заинтересованно разглядывал лицо Фёдора, заметив спектр различных отрицательных эмоций на лице русского вплоть до отвращения. Но, услышав заставку популярной компании, повернулся к телевизору. Достоевский включил хоррор?

***

      Прошло около получаса после начала фильма, но неожиданные скримеры и моменты с нагнетающей тишиной и тревожным ожиданием уже были. Фёдора напрягало второе, а Коля кричал на скримерах, пугая и Достоевского. Именно сейчас и был такой момент, где сначала было тревожное ожидание чего-то страшного, из-за которого русский напряжённо глядел в экран, а потом резкий скример, где Гоголь завопил на всю квартиру, пугая и Фёдора.       — Да что ты кричишь! — прошипел Достоевский, смотря на макушку украинца.       — Я испугался! — хныкал Николай. — Эта стрёмная кукла резко вылезла из-за угла!       — А орать зачем? — мученически выдохнул Фёдор.       — Страшно же!       После этой фразы Гоголь придумал гениальный план, как перейти с коврика на мягкий диван к русскому.       — И вообще, — продолжил украинец, — мне страшно, так что я имею право сесть на диван! — сделав максимально испуганный вид, пролепетал юноша. — Вдруг меня утащит под.. подкомодный монстр! — Под диваном практически не было пространства, из-за чего под ним не было видно даже пола, так что Гоголь быстро придумал нового монстра.       С этими словами он резко плюхнулся к Феде, не давая ему как-либо протестовать или что-либо сказать. Удобно устроившись поближе к русскому, Коля победно ухмыльнулся.       Гоголю действительно всегда был очень дорог Достоевский. С самой школы он приметил нелюдимого одноклассника, сидевшего подальше от класса. Тогда он спросил у своего знакомого из того же класса, что это за мальчик. Ответом ему послужило «заразная крыса», а после долгое описание болезненного и неразговорчивого одноклассника. В то время Николай только перевёлся в новую школу, часто прогуливая занятия. Из-за этого он и не видел Федю, который так же часто не ходил, но из-за частых болезней. Уже не слушая оскорбления в сторону мальчика, Коля поставил себе цель подружиться с ним. Он пытался как-то заговорить с Достоевским, но тот очень успешно игнорировал Клоуна. Уже сдавшись, мальчик решил воплотить в жизнь план «Б», который состоял из надоедания Феде. В итоге план сработал, и у довольного украинца был его номер. Написывая сообщения другу, как его уже называл Коля, а после получав долгожданные ответы, Гоголь узнавал новое об однокласснике. В один день Фёдор не пришёл в школу, перестав отвечать на сообщения. Для одноклассников это не было чем-то удивительным, ведь Федя действительно иногда не ходил, болея. Как бы Достоевский не пытался ходить в школу даже во время болезней, в итоге всё сводилось к серьёзным последствиям в виде осложнений даже у обычной простуды. Так что если мальчик вдруг и не ходил, то долго. Коля тогда очень сильно испугался за Достоевского, ведь за время их недолгого общения прогуливал только сам украинец. Через несколько дней тревожного ожидания, он взял адрес русского у классной руководительницы, и быстро побежал проведать друга. После этого визита у мальчиков случился откровенный разговор, где слабый из-за своего состояния Фёдор рассказал всё Гоголю. После того разговора Коля и Федя стали ближе друг к другу, а украинец в случае болезни друга часто оставался у него — родители мальчика шатались сутками непонятно где, о чём Достоевский тоже рассказал. Сейчас Гоголь ни в коем случае не жалел о том знакомстве, ведь теперь мог смело назвать Фёдора самым близким себе человеком. Даже больше, чем просто другом. Возможно, лучшим? Нет, ещё ближе. Коля часто задумывался над этим, думая, что же всё-таки испытывает к русскому. Он всегда ставил его на первое место, старался проводить время вместе как можно чаще, любил... Стоп, любил? Это слово случайно проскользнуло в сознании украинца, и тот сопоставил факты в своей голове, тщательно обдумывая такой вариант. Уши юноши покраснели, чего не было видно в полумраке гостиной, которую освещал только экран телевизора. А, может...       Из этих раздумий Николая резко вывел Фёдор, который, что-то недовольно шипя себе под нос, пытался столкнуть Гоголя обратно на пол. И у него это получилось, ведь от неожиданности Коля сам дёрнулся, полетев на пол. Такого поворота событий Достоевский не ожидал, так что просто удивлённо смотрел на валяющегося на полу украинца.       — Ай, прям на спину... — не вставал с пола юноша, хныкая. — Я испугался скримера, так потом ты меня ещё и с дивана скинул! — видимо, пытался надавить на жалость Коля, чтобы его пустили обратно, уже и позабыв о своих мыслях. Фёдор продолжал удивлённо пялиться на лежащего Гоголя, но в итоге принял спокойное выражение лица, придвигаясь ближе к подлокотнику.       — Ладно, садись... — так измученно произнёс русский, что украинец даже мысленно его пожалел, но не извинился за своё поведение.       Забыв про небольшую боль в спине, Гоголь сделал такое радостное выражение лица, что оставалось только начать хлопать в ладоши. Достоевский это заметил, и еле заметно улыбнулся, тут же отворачиваясь в сторону телевизора. До конца фильма оставалось полтора часа, а юноши пропустили около пятнадцати минут сюжета, поэтому было просто необходимо немедленно погрузиться в сюжет хоть сейчас. Коля сел к Фёдору, придвигаясь вплотную, на что Достоевский никак не отреагировал, со спокойным лицом продолжая смотреть ужастик. Украинец опять состроил обиженное лицо из-за полного игнора. Этот фильм Гоголь уже смотрел, поняв это с самого начала, но решил не говорить Фёдору, а просто попытаться выбесить друга.       — До-ос-ку-ун.. — скучающим голосом позвал юношу Клоун. — Мне ску-учно... — пропел Коля, поднимая взгляд на лицо Достоевского.       — Поспи, — отрезал холодным тоном Фёдор, даже не смотря на Николая.       — Ну и ладно, — произнёс Гоголь задорным тоном, решив попробовать вывести юношу на эмоции таким способом. Быстро переместив голову Достоевскому на колени, украинец лёг, закрывая глаза.       Лёжа с закрытыми глазами, юноша пытался понять реакцию русского на свои действия, но на удивление ничего не услышал. Подумав, что это подозрительно, Коля напрягся, но продолжил лежать.       День был действительно изматывающим, ведь с утра Гоголь убирался в квартире, одновременно пытаясь повторить материал, который был желателен к повторению на понедельник, потом бежал в магазин за зелёным чаем, а после так же бежал, только уже за Достоевским в общежитие. Сам того не замечая, украинец задремал, чувствуя руку, которая аккуратно развязывала косичку и гладила волосы, пропуская их через пальцы.

***

      Резко проснувшись от крика, Николай сначала не понял, что произошло. Он лежал на коленях Достоевского, а потом медленно повернул голову в сторону телевизора. Он продолжал работать, что-то показывая, и, судя по всему, крик раздался именно оттуда. Та самая рука, которую юноша чувствовал в своих волосах перед сном, все также медленно поглаживала его голову, полностью распустив волосы. Фёдор, видимо, заметил пробуждение Коли, но не убрал руку.       — Чего проснулся? — раздался голос где-то сверху. Украинец лениво поднял взгляд на Достоевского, убеждаясь в том, что тот не спит.       — Потому что в фильме твоём орут, как ненормальные.. — сонно пробубнил себе под нос юноша, не поднимая головы. Фёдор на это медленно вздохнул, но руку из волос убирать не собирался, мысленно сравнивая Гоголя с котом, носящимся весь день по квартире, но мирно посапывающим и ласковым вечером. У Коли сейчас, судя по всему, нет сил на то, чтобы ребятничать, беситься и во всю шутить. Просто спокойный и ласковый Коля, которого Федя видел достаточно редко. Спокойно продолжая поглаживать голову юноши, Достоевский мягко улыбнулся, стараясь выглядеть не слишком глупо. Гоголь же, расслабленный мягкими поглаживаниями, чуть ли не мурчал. Но именно в этот момент его резко посетили те самые мысли, которые казались украинцу безумными. Ну не может же ему..       — Как кот.. — тихо пробормотал Фёдор.       — Как.. Кот? — повторил его фразу Гоголь, недоумевающе смотря на русского.       — Я... — щёки Достоевского резко порозовели, но тот опустил голову, отводя взгляд. — Случайно это вслух сказал..       — Я как кот? — задорно улыбнулся Коля, резко переворачиваясь на живот, всё так же лежа на коленях Феди. — Мяу?       — Коля.. — прошипел Достоевский, закрыв лицо руками, уже сгорая от стыда из-за своей ошибки в виде случайно вырвавшихся слов.       Гоголь редко задумывался над своими словами в присутствии Фёдора. И именно сейчас было так же, когда украинец резко решил выпалить свои недавние мысли, всё-таки сразив русского наповал.       — Федя, — озорно улыбнулся Гоголь, садясь на коленях юноши, даже и не сомневаясь в своих словах. Аккуратно взяв Достоевского за запястья, он отодвинул их от его лица, смотря прямо в лицо, — А я тебя люблю, кажется, — всё так же задорно ухмылявшись, будто это и не он говорит вовсе, сказал Коля.       Фёдор, видимо, решил посоревноваться с помидором в том, кто краснее. Отведя голову в сторону, ведь после неожиданной фразы Гоголя, из-за которой русский окончательно потерял самообладание и спокойный вид, юноша просто не мог смотреть тому в глаза, Достоевский тихо ответил.       — Чёрт, Коля, я.. — не мог подобрать правильные слова Фёдор, вспоминая все те мысли, которые его часто посещали, но были безжалостно откинуты. — Да.. Блин, тоже! — Уже решив не задумываться над словами, прошипел Фёдор, даже не думая, что украинец шутит.       Гоголь ожидал всего — того, что Федя его в омерзении оттолкнёт, что холодно ответит или вообще проигнорирует, да даже того, что тот вообще уйдёт обратно к себе, обрывая все связи, но никак не этого. Сидя с максимально удивлённым лицом без притворства напротив Достоевского, юноша просто не мог выговорить ни слова. Вместо этого он просто повернул обратно к себе красное лицо русского, смотря в него.       — Правда-правда? — совладав с удивлением, радостно восклицал украинец.       — Правда, — юноша тяжело вздохнул, пытаясь успокоиться, ведь такая резкая потеря контроля была ему не свойственна. — правда..       Вместо слов Коля просто радостно запищал, что было вполне в его манере. Положив запястья Достоевского себе на плечи, он осторожно поцеловал его в нос, а после притянул к себе, обняв, при этом положив голову тому на плечо.       — Я так рад! — опять восклицал Гоголь, только уже куда-то в шею Феде.       — Думаю, — русский наконец успокоился, а теперь слегка несдержанно улыбался. — что по тебе заметно.       В ответ Коля только весело фыкнул, сильнее прижимая к себе.. Возлюбленного?       Юноши сидели и обнимались, уже не смотря фильм, который вскоре закончился. Сейчас всё кажется таким прекрасным, но в будущем будет только лучше — у них всё только впереди.