Неприличное

По мнению Сяо, у Венти было много тараканов в голове. Много причудливых привычек, заставлявших порой и самого Сяо краснеть рядом с ним. По мнению Венти, не было ничего сильнее любви, с которой он целовал Сяо наедине, на автобусной остановке, в темных кинотеатрах или в очереди в мак. По мнению Фишль, они оба вызывали приступы тошноты, особенно когда целовались нарочно пошло и взахлёб, чтобы позлить раздражавшуюся с них девушку на соседнем кресле. И каждый был по-своему прав. Приглашая Сяо в очередной раз пройтись после учебы, Венти знал, что не отлипнет от него ни на секунду. Он будет держать его за руку всю дорогу, потому что холодные руки Сяо всегда ощущаются так волшебно, он будет прижиматься к его плечу и изредка класть на него голову, потому что, сложно поверить, но он правда скучает по нему сквозь все эти долгие и сухие лекции. Скучает до дрожи в собственных руках, которыми будет обнимать своего парня у всех на виду. Его парень обычно слишком против публичных проявлений, он сам язвительно фыркает в сторону сахарных парочек в парке или метро. Его личные границы оказались слишком острыми, чтобы позволять кому-то подобное, и все же Сяо сложно держаться, когда против него используют самые убедительные аргументы - нет ничего доходчивее горячего поцелуя. Зная это, Венти зажимает его лицо в своих тёплых ладонях и не отпускает, пока темноволосый не переведет инициативу на себя, проскальзывая в его рот влажным языком. Тогда становится совсем неважно, в зашторенной комнате они или на площади у фонтана, они целуются, пока один из них не начнет задыхаться и жадно покусывать губы второго, требуя кислорода. Только тогда здравый смысл становится всерьёз необходимым и Венти отпускает Сяо из своего сладкого плена, коротко мазнув языком по влажным и зачастую им же истерзанным губам, и улыбается. После Сяо всегда заливается краской до кончиков ушей и долго, кажется даже сердито молчит. Когда они ловят вечерний полупустой автобус, Венти уводит Сяо в самый конец салона, туда, где последний ряд кресел принадлежит только им. Зевакам впереди совсем не интересно, почему один парень залез на колени другого, и что тот, что сидит сверху, шепчет второму на ухо, почти прижавшись ярко розовыми от поцелуев губами к бледной шее. Зато Сяо знает, что, если сейчас же Венти не остановится, это сделает его сердце. Побелевшими от напряжения руками он держится за худые бёдра и не может перестать думать о том, как это чертовски неприлично - седлать кого-то у всех на глазах, а потом шепотом рассказывать, как в этой же позе они будут испытывать на прочность скамейку в раздевалке; как звонко и сладко может звучать его голос для Сяо; как его мучает ужаснейшая аллергия на кошек, но для него он бы стал самым послушным мурлычущим котиком. Венти не останавливается, Сяо краснеет и плавится под чужими словами, липкими и текучими, как сироп, и все это продолжается, пока они не выходят почти последними на своей остановке. За ужином, пусть и довольно поздним, им тоже не посчастливилось остаться наедине. Кто мог знать, что у Сяо есть дядя, который совсем не против гостей? Мужчина, обычно бывший украшением любой компании, сейчас рассказывал одну из своих душных историй и не подозревал, как под столом, за которым они втроём разделяли вечернюю трапезу, один парень домогался другого. И даже здесь Венти был настойчив настолько, что при каждом его навязчивом движении вверх по чужой ноге, Сяо поджимал губы в тонкую полоску и прятал зардевшееся лицо в чашке с ужином. Чжун Ли беспокоился о слабом румянце на щеках парня и советовал закончить ужин травяным настоем от жара, сам же Венти уверял мужчину в чужом переутомлении от учебы и легко встревал в ностальгические рассказы старшего, то спрашивая о чём-то, что Сяо мог слышать лишь отдалённо из-за своего наваждения, то разбавляя монолог мужчины своими удивлёнными вздохами, продолжая при всем этом донимать темноволосого, пристроив свою ногу на чужом стуле аккуратно между ног Сяо. Тогда пытка становилась еще горячее, отчего и без того слабый аппетит оставлял темноволосого парня наедине с его стыдом и возбуждением. В конце своего рассказа Чжун Ли, как и обещал, заваривает Сяо крепкий настой, наказав Венти проследить за тем, чтобы своенравный мальчишка выпил все до капли, и Венти божится, что не отпустит того спать, пока не выпьет. Однако спать Сяо не идет вовсе не по этой наивной причине, и если бы мужчина случайно вернулся на кухню за забытыми часами, он бы застал не менее экстравагантный способ справиться с переутомлением. У Венти были более действенные приемы против пышущего жаром Сяо, особенно когда тот недовольно огрызался на предложения помочь с «внезапным» стояком. Разумеется, Сяо никогда не был рад этим играм в спасителя при условии, что Венти сам же и провоцировал тесноту в его штанах, но как только светлая мордашка пристраивалась у его колен, прежней уверенности в Сяо оставалось меньше. Венти умел быть очень убедительным, особенно когда его музыкально тонкие пальцы гладили бедра или когда он разводил чужие ноги, чтобы устроиться между ними поближе к парню, чтобы выпустить футболку из-под тугого ремня и забраться руками под. Сяо смотрел на его совсем бесстыжее, умиротворенное лицо сверху вниз и нервно сглатывал напряжение, пока подушечки пальцев чертили по его животу воздушные узоры. Даже на минет Сяо приходилось уговаривать, особенно при свидетеле где-то в соседних комнатах. Когда звук расстегивающейся молнии рассекает воздух, Сяо кладет обе ладони на тонкое запястье Венти и одними лишь губами говорит остановится, и для Венти нет ничего горячее, чем Сяо, который просит. Покрывая быстрыми поцелуями напряженные руки, он помогает сам себе и убирает чужую хватку, наконец, получая доступ к заветной цели. Упругий член ложится в его небольшую ладонь идеально, а от ощущения горячей плоти Венти очаровательно вздыхает, в тот же миг забывая обо всех препятствиях. Сяо смущается и даже не понимает, чего: открытой двери за его спиной или лисьего взгляда, который Венти не отводит от его лица пока прижимается губами к члену. Парня прошибает дрожью, когда горячий язык скользит по слишком чувствительной головке, и те пальцы, что недавно пытались помешать Венти, теперь намертво сомкнулись на его плечах. Если бы немного неосторожный Чжун Ли по пути в ванную заглянул на кухню, он бы заметил новые симптомы Сяо, напоминающие лихорадку. С каждым движением языка вдоль изнывающей от ласк плоти, его собственные плечи мелко вздрагивали, а дыхание, уже короткое и сиплое, шумно вырывалось в тишину. Венти слышал лишь отголоски чужого напряжения и сам едва держался молчком, но, когда крупный для небольшого рта член погружается в жаркую тесноту, Сяо чувствует лёгкую вибрацию и только тогда понимает, что совладать с самим собой Венти все-таки не может. Он скулит на грани слышимости и при этом заглатывает глубже, пока головка не упирается в напряженное горло. Чтобы справиться с ощущениями, похожими на самый классный минет в его жизни, Сяо кусает губы в попытках сдержать каждый новый вздох и до белых пальцев сжимает худые плечи. Венти понимает по ноющей боли в ответ, что парню надо дать время, и он плавно, словно боясь спугнуть, соскальзывает с влажного члена, выпуская изо рта, пошло причмокнув. Затем пальцами он ведет вдоль по стволу, щекоча мягкими подушечками тонкие венки и сжимая у основания в тугое кольцо, от чего у Сяо буквально темнеет в глазах, и когда уверенные движения вверх-вниз заставляют его забыться, задышать часто-часто, он толкается бёдрами навстречу, уже без всякого сопротивления падая в цепкие руки Венти. Брюнет снова обхватывает губами его член, вбирает в рот с таким усердием, что бледные щёки втягиваются, а глаза блаженно закрываются. Венти делал бы это вместо каждого ужина, и он не знает, что заставляет его сердце замирать быстрее: очаровательный Сяо, дышащий так рвано и не отводящий от него своего влажного взгляда, или эти щекочущие в горле ощущения, вкус чужого удовольствия на языке и губах. Когда Сяо нежно проводит ладонью по его волосам, Венти перестаёт задаваться даже этим вопросом, отдаваясь собственному удовольствию, а когда пальцы сжимаются у него на затылке, он понимает, что Сяо скоро кончит, и ускоряется, заполняя тишину в комнате влажными звуками и все чаще мычанием. После, когда Сяо видит звезды перед глазами, а Венти, заливаясь жаром, сглатывает все до капли, они оба жадно хватают воздух в коротком блаженстве и уже не беспокоятся об открытой двери. Сяо, мягкий и покладистый после того, как липкое наслаждение его отпускает, со странной заботой проводит пальцем по влажным губам Венти, чем сам брюнет снова бестыже пользуется и открывает рот, чтобы коротко лизнуть солоноватую кожу. Его язык мягкий и шероховатый - одна мысль об этом снова разгоняет короткие разряды по телу Сяо. И Венти все ещё сидит в его ногах, обнимая колени, потому что смотреть на Сяо, по-прежнему красного, но уже гораздо более кроткого, для него было отдельным проявлением любви. От этого он и правда урчит, как довольный кот, протираясь щекой о бедро. Спать после короткой уборки на кухне они идут вместе, правда, в спальне и наедине обоих парней одолевает бессонница. Больше можно было не переживать за слишком громкие поцелуи и нетерпеливые всхлипы; Сяо, наконец, мог признаться, что выходки Венти сидят у него в печенках и теперь это уж точно не останется безнаказанным. Скрип кровати, на которую роняют задницу брюнета, подтверждает эти слова, и все же мысль, что где-то в соседней комнате спокойной ночью наслаждается Чжун Ли, заставляет Венти прижаться к пуховой подушке лицом и отчаянно кусать ее, чтобы протяжные и частые стоны в унисон жалобному треску матраса не мешали мужчине спать. *Public Display of Affection - публичное проявление любви, прилюдные действия, являющиеся, с точки зрения наблюдателя, актом физической близости.