снег в неоновом свечении

Он научил Игоря правильно дышать, подарил вторые лёгкие. В жилах Игоря снова вскипает кровь, а взгляд становится ясным, таящим вновь веселье и тёплое удовольствие. Он подарил Игорю вторую пару глаз, чтобы видеть каждое мгновение ещё и ещё раз, запомнить его и хранить, чтобы надолго, чтобы навсегда. Игорь может смело сказать, что прожил две жизни: с ним и без него. Он подарил Игорю ощущение нескончаемого праздника. У Игоря много шрамов. Один, заработанный в юношеском экстазе, — от пореза гвоздём, другой — пулевое ранение — на ноге, доставшийся по не меньшей юношеской тупости, когда ещё рядовым решил, что идти на целую банду грабителей — логичное решение. Из-за такого же максимализма на сердце зияет свежий шрам: неудачное расставание уничтожило веру в любовь и себя. Он научил Игоря склеивать остатки души, собирать этот сложный паззл. Сердце — неподдающаяся головоломка, которая была решена. Он научил Игоря жить с частью органа. Реабилитация — дело долгое, но у них в запасе много времени, минимум земная жизнь. Морозная свежесть, как бывает от мятной жвачки, раззадоривает мозг. Игорь отряхивает кепку и тонкую кожанку от холодных капелек. Он смотрит на Игоря и милосердно улыбается, поправляя каштановые волосы, похожие на мочалку. Он смотрит и что-то говорит. Игорь совершенно ничего не понимает, лишь пожимает плечами и ухмыляется в ответ. Неоновое золото фонаря брызжет в лицо, Игорь берёт его за руку. Он, видимо, повторяет вопрос, поднимает бровь и зарывает нос в шарф, который ему подарил Игорь на годовщину. Не каждый год стукает тридцатник. Отмечали с размахом, стоя на балконе и покуривая сигаретку, одну на двоих. «Киевский» так и остался нетронутым, его убрали в холодильник до следующего торжества. Тридцать один год у Игоря справляли ровно через неделю. — Что, подружку нашёл, а, Игорёк? — лучше, Фёдор Иваныч. Игорь нашёл человека, который заставляет его чувствовать себя живым. Чувствовать себя легче, держать плечи прямо, а подбородок — выше. Игорь искал этого человека по всему свету, забывая про свой участок. Игорь часто не замечал красоты у себя под носом. Костя не спортсменка, не комсомолка и явно не красавица. Костя ненавидит спорт, тоску по советскому прошлому и некоторые частички себя. В Косте много что не так. Руки слишком длинные, глаза цвета весенней, грязной лужи, рыхлый, мягкий живот, выпирающий из-под футболки. — Ты для меня самый лучший, — так мамы успокаивают своих распустивших нюни чад. Так он успокаивает своего уставшего и обессиленного Костю. Он научил Костю тишине. Приятной и спокойно-величественной. Она не удручала, от неё не хотелось убежать, её не хотелось занять пустой болтовнёй. Костя уже было рот открывает, но он забирает у Кости целое предложение прикосновением губ. Костя смиренно закрывает глаза, пуская свои невысказанные мысли на самотёк. Зачем вообще нужны слова? Тягучее марево сверху выплёвывает сгустки воды. Он поправляет Костин шарфик и думает, что сказать. Иногда помогают действия. Он хочет убежать с Костей куда-то на краешек земли и сидеть там, поглядывая на чистейшее небо, свободное от пыли, дыма и людских бед. Только он, Костя и небо. Костя хочет лишь быть с ним. Как в клятве: и в горе, и в радости, и в нищете, и когда дом полная чаша. Костя бы пообещал всё, что угодно, лишь бы разделить эту вечность, лёжа с ним на продавленном диване и расспрашивая о всяких глупостях, закатывая глаза и хрипя что-то наподобие: "Дурак ты у меня". Конечно, младший лейтенант не ровня майору. Так считают все, кроме них. Они не понимают, просто не понимают. Снежинки тают на ресницах, Костя вздыхает и поглаживает широкую и грубую ладонь. Кожа морщиниста, суха и так приятна на ощупь. Горячий лоб касается холодного, смуглые пальцы переплетаются с бледными. Костя шарит по карманам, достаёт варежки. Их вязала его мама, с любовью и мыслями о том, как бы её единственный сыночка не отморозил руки. Костя смотрит ему, Игорю, в глаза, в его тёмные, лукавые глаза, мечтающие глаза, и надевает по варежке на руку. Одну себе, а другую Игорю. Игорь любит чай, Костя — кофе со сливками и тремя ложками сахара. Игорь не может даже макароны отварить, Костя может приготовить утку по-пекински, даже глазом не моргнув. А Игорь… А Костя… Они стоят вдвоём, слушая тишину, наслаждаясь тишиной, растворяясь в тишине. Мимо проехала серая легковушка, кто-то курит на балконе в одних трусах, а им хорошо, наконец-то хорошо вдвоём. Снегопад завалит тротуары, машины и сухие листики; влюблённые нежатся под фонарём, вдыхая снежный землистый воздух.