Замёрзший василёк

Стоял вечер. По холодной брусчатке стуча каблуками старых туфель, шла девушка. Её вид был слегка растрёпан — короткие, светлые пряди выбились из косичек, свисая и мешая тем, что постоянно норовили попасть в глаза. Для поздней, промозглой осени ее одежда была крайне легка — ни то пальто, ни то платье, доходившее до голых щиколоток, цвета незабудки и белый вязаный платок, кое-как обмотанный вокруг шеи. Она шагала очень быстро, часто оглядываясь по сторонам, а также на её губах изредка проскальзывала улыбка предвкушения. Девушка буд-то спешила на встречу с кем-то. С кем-то очень важным. Целый день Ксанка провела в библиотеке — она читала, какой-то скучный детектив. Девушка не особо любила подобные занятия, но сейчас они хоть как-то отвлекали от ожидания. Она ждала приезда ребят из «командировки», как они выразились. Ксанку не взяли с собой, так как её присутствие якобы нужно было здесь, они заверили ее в этом… За все это долгое время, которое она провела без неуловимых, ей дали всего три ничтожных задания: доставить, какое — то секретное письмо из точки А в точку Б, проследить за подозреваемым предателем и помочь медсестре расставить по алфавиту множество разных банок, склянок и неизвестных пакетиков в ближайшем к штабу госпитале. Они сказали, что все это не больше, чем на неделю, что не успеет она оглянуться, как они уже будут все вместе скакать на новое задание… Месяц и три дня… Месяц и три дня она не видела две светлые макушки и одну чёрную, словно уголёк. Конечно она не обижалась.Нет… Разве, что чуть-чуть. Совсем немного. Но она никогда об этом не скажет. Никогда и никому. Такое она взяла правило — не говорить о своих обидах, проблемах и прочей чепухе. Это может всё испортить, а Ксанка этого не допустит, не при каких обстоятельствах. Что-то подсказывало, что девушка опаздывает, причем достаточно сильно, поэтому решив сократить путь, она заскочила в темный закоулок и принялась бежать. Адреналин, от страха опоздать, оглушил девушку, поэтому она не сразу услышала проезжающую машину, а когда услышала было поздно: её с головой окатило водой из лужи. Водитель выбежал из автомобиля: хотел попросить прощения и предложить помощь, как Ксанка рванула бежать пуще прежнего. Не впервой ей быть мокрой и грязной! А друзей подвести она не может! Как встретит ребят, как придет с ними домой, как увидит, что они целы и невредимы — вот тогда и позволит себе подумать о своем внешнем виде. Девушка выбежала на нужный ей переулок —на котором находился штаб к которому должны были уже подвести ребят и стала всматриваться в даль. Девичий взгляд быстро рыскал по прибывшим силуэтам, ища там родненькие фигуры. Вот, видит она парня в козырьке и очках, который о чем-то беседует с худым, высоким хлопцем у которого волосы такого же цвета, как у неё же самой… Счастливая и радостная улыбка расцветает на губах Ксанки, а ноги сами несут её к мальчикам, попутно ища третьего… Но найдя долгожданную фигуру, Ксанкины ноги, почему-то становятся ватными и она останавливается, улыбка смывается с уст, словно её и не было, а сердце холодной, колючей льдышкой застывает в груди. Яшка стоит поодаль ото всех и разговаривает с какой-то девушкой… У неё черные, длинные, вьющиеся волосы, худая талия и большая грудь. Ксанкин взгляд также заинтересовал её наряд. Он пестрил множеством ярких, цветастых юбок, на голове была завязана красная косынка, а босые ноги, и запястья украшали золотые браслеты. Она цыганка. Хотя Ксанка не видела лица девушки, она могла сказать, что та была красива и молода. Стояла, смеялась и постоянно трогала плечо цыгана. А тот не предпринимал никаких действий, чтобы предотвратить бесстыдных заигрываний, более того — он активно, что-то рассказывал, улыбаясь во все тридцать два зуба. Стиснув челюсти и слегка мотнув головой, Ксанка двинулась дальше, казалось, что так медленно она не шла ещё никогда, буд-то шагала не на встречу, а на голгофу… Почему-то именно сейчас ей вспомнилось, то, что её платье — мокрое и грязное, прическа давно испортилась, а губы скорее всего синие от сильного переохлаждения. Девушка снова остановилась и взглянула на Яшкину знакомую. Потом представила, как выглядит она сама… Ксанка бежала ещё быстрее, чем тогда, когда опаздывала на встречу. Бежала, куда глаза глядят… Тысячу раз толкала прохожих, сбивала мусорные ведра, коробки и вывески, спотыкалась и разбивала колени. Ей было плевать. В след девушке кричали разные оскорбления и угрозы, а все ноги были в синяках и крови, которая пачкала её и без того грязное платьице. Ей было плевать. Какая разница, как выглядит она, и что творит, более важно, то — что она никогда не сможет стать той, кто сможет в любой момент, невзначай дотронуться до его плеча и увидеть заразительную улыбку в ответ… Ей было не плевать. Ей было больно. Слеза скатилась одинокой каплей по её щеке, обжигая нежную кожу… Капнула вторая.Заблестела третья… Забежав в какой-то неизвестный парк, девушка приземлилась на скамейку и закрыла глаза, надавила на них пальцами, до такой степени, что фиолетовые огоньки образовали собой калейдоскоп и сейчас показывали незамысловатое представление. Все тело неистово ныло, голова кружилась, а свой нос и кончики пальцев она вовсе не чувствовала из-за холода. Ей нравилось. Она впервые была рада боли —это отвлекало. Ей очень не хотелось плакать и страдать снова. Убиваться по чёрным кудрям, серьезному, но озорному взгляду, по таким сильным в бою и ладным в быту рукам. Ничего не было. Никогда. Вернее было, но прошло. Года четыре назад, когда они ещё жили в Зуевке. Он тогда отдал ей самое дорогое—дедушкин крест, а она — дура, не приняла это всерьез. Что ж возьмёшь с цыгана? Да и ещё, когда он так молод и пылок. Он таких крестов штук десять по девкам разнесёт… А потом всё закончилось. После того, как они спасли её из лап Лютого.Яшка перестал шутить, его взгляд стал, как у всех — обычный и незаинтересованный, вовсе не ласковый и нежный, как раньше.Перестал с ней заговаривать, задавать какие либо вопросы, не касающиеся заданий. С каждым годом он мужал и мужал, становился красивей и статней. Она это замечала. Она смотрела. Любовалась. С каждым днём становился он ей роднее и ненаглядней. С каждым часом она переживала за его жизнь чуть больше, чем раньше... Немногочисленные звёзды усеяли ночное, осеннее небо. Луны видно не было. Ксанкины глаза сильно пекли и слипались, поэтому она не сразу заметила приближающийся черный силуэт. Он присел рядом. Она почувствовала это, повернулась и с ужасом вскочила со скамьи. Но сильная рука остановила ее и заставила присесть обратно. Теплая гимнастёрка укутала плечи девушки, а на ее колени приземлилась маленькая шкатулка. — Я еле тебя нашел. В следующий раз я скажу генералу, чтобы тебя отправили шпионить к белым. У тебя неплохо получается быть незаметной. — В глазах цыгана плескались насмешливые огоньки. Алый румянец покрыл щёки Ксанки. Она попыталась, что-то сказать, оправдаться, но Яшка перебил. —Та девушка-торговка украшениями, я познакомился с ней давнёшенько, буквально перед моим отъездом. Мне очень понравилось одно изделие. Когда я его увидел оно напомнило мне василёк. — цыган посмотрел девушке в глаза. — Василёк — нежный, скромный, полевой цветок, но оттого не менее прекрасный. Он очень ласковый и простой, но довольно хрупкий и ранимый.—Яша аккуратно взял ледяную ладонь в свои руки, поднес ко рту — подул, грея. —Откроешь шкатулку — узнаешь, ради чего всё это было. — Его взгляд вмиг стал серьезнее. Ксанка дрожащими руками потянулась к коробочке, открывая. То, что она увидела внутри, заставило ее сердце ожить и биться в надежде. —Это кольцо? Оно очень красивое… Кому ты собираешься его подарить? —Тихонько спросила девушка. — Я собираюсь подарить его и свое сердце одному васильку, если конечно она согласится. Девушка опустила глаза. Неужели это то, с чем она давно распрощалась, не надеясь обрести вновь — его трепет, его верность, его любовь. Если она сейчас согласится и наденет это кольцо на палец, то уже не сможет убежать от Яшки в какой-нибудь парк. Он найдет ее везде.Укроет и согреет… — Да, Яшка. Да! —прошептала она и уткнулась в его плечо, рыдая.