Герой

***

— Джин, — улыбаясь, подзывал к себе друга Тэхён.       Это было лето 2015 года. Самое жаркое время в памяти Сокджина. Почему-то воспоминания о том времени вырисовывают лишь образ парня 16 лет с красной кепкой, сдвинутой чуть набок, с серыми трикотажными шортами и белой майке. Он выглядел как простачок. И это почти описывало Тэхена: задорный парниша со своими тараканами в голове. Таким его помнит Джин.       Это было начало лета, но в кабинетах уже на полную мощность использовали кондиционеры, вентиляторы. Казалось, что без них не выжить в тот период. Как помнит Джин, Тэхён ворчал в своей манере каждый раз, когда учитель по физкультуре заставлял класс играть на улице вместо урока в прохладном зале. Это забавляло Джина. — Зачем он заставляет парится нас на улице? — бубнил недовольно Тэхён, переодеваясь в школьную форму.       Джин любил смотреть, как переодевается его друг. Из-за этого он чувствовал себя извращенцем, но, как помнит Джин, Тэхён тоже любил глазеть на него во время переодевания.       Именно та раздевалка, именно та снятая футболка, именно то истекающее потом тело Тэхёна врезается в память Джина. — Как дед, — хмыкнул Джин, складывая свои вещи в спортивную сумку. — Не ну, а что? — и опять странноватая, как считает Сокджин, улыбка. Тэхён поправил воротник рубашки. — Сегодня пойдём в то караоке? — напоминает о давно запланированном месте встречи Джин, прекрасно понимая, какой будет ответ. — Мм, — кусал нижнюю губу Тэхён. — Даже не знаю, — надевал школьные ботинки. — Мне сегодня должны зарплату выдать. Я должен буду оттуда сразу побежать в банк, чтобы погасить уже эти дурацкие счета, — видя, как друг не мог завязать шнурки, Джин присаживается и делает это вместо него. Тэхён слабо улыбнулся.       Они дружили с детского садика. «Джин и Тэхён», «Тэхён и Джин». Их сочетание в близком окружении звучал как какой-то бренд или известный дуэт юмористов. Джин — старшеклассник, который двигался по течению и его друг — простачок. Тэхён — староста класса, придурковатый малец и просто дива школы и его высокий друг, который был простой «серой» мышкой.       Но дружбы между ними уже нет и не будет, потому что

Тэхëн умер

      Фраза, которая разбила сердце, душу, всë существование Джина вдребезги. — Что? — переспросил Сокджин, не веря словам матери друга. — Вы шутите? — и этот вопрос он задавал на протяжении всего звонка, который длился десять, а может и больше, минут.

***

— Я прослежу за старшим братом, — Чонгук закрывает дверь палаты за родителями.       Младший подходит к сидящему на больничной койке Юнги, который таращится на рядом стоящее окно, которое открывает вид на кирпичную стену соседнего здания. — Хëн, скажи «А», — выставляет перед Юнги ложку с кашей, которая больше смахивает на жижу, которую кто-то выплюнул или проблевал. — Ну, хëн, одну ложечку, — продолжает тыкать в лицо этой субстанцией Чонгук, ожидая какой-нибудь ответной реакции. — Эх, — он тяжело выдыхает и ставит посуду на тумбу. — А ты продолжаешь быть обузой для родителей, — почему-то собственное предложение заставляет злорадно похихикать Гука.       Чон Чонгук — младший сын неприлично богатой семьи Мин, которого усыновили восемь лет назад. Сейчас парню шестнадцать, а его больному брату, то бишь, родному сыну семьи — Юнги, восемнадцать. — Эй, хëн, — смех сменился на гнев, — что ты чувствуешь, когда понимаешь, что ты просто ходячий труп? А? — Чонгука раздражало, что он говорит в пустоту, ведь его старший продолжал тупить взгляд в окно. — Ты хотя бы что-нибудь понимаешь? — тон парня стал выше. — Ответь мне уже! — дёрнул за плечи Юнги. — Ответь мне! Хëн, ты понимаешь, какой ты беспомощный? Понимаешь, какой ты безнадёжный?       Некоторое время Чонгук продолжал дёргать так за плечи старшего, крича, но потом его отпустило… Он встретился с пустыми, стеклянными глазами. Юнги словно безупречная фарфоровая кукла, которая вот-вот сломается от напряжения рук младшего. — Хëн, — почти шепчет Гук. — Давай же… Давай же… Живи! Прошу, перестань быть таким. Перестань быть этой грузом на плечах родителей. Встань! — он схватил холодные руки Юнги. — Поговори со мной, — он поднял руки к своему лбу, и казалось, что он буду кланяется и молится старшему.       Ответа, как и всегда, не было. В палате были слышны лишь тиканье настенных часов и шум стекающей жидкости в капельнице. Чонгук взглянул на хëна, а тот, подгадав момент, опять смотрел в окно. — Какой же ты, — грубо скинул руки Юнги. — Так помри здесь уже. Перестань трепать нам нервы, хëн.        Чонгук встал с места и понял, что здесь он больше находится не может, ведь собеседник не хочет вести с ним диалог. А про ухаживание, про которое парень говорил ранее родителям, он позабыл. Пусть об этом позаботятся врачи.

***

— Что это за оценки? — ворчит мать Джина, кидая в лицо сына его последний тест по математике.       Джин отвлекается от еды, вкус которой он перестал чувствовать недавно. Сын не смотрит на мать, продолжая прожевывать пищу, взглядом уткнувшись лишь на салат, который напоминает ему месиво овощей, хотя оно таковым и являлось. — Что за оценки? — в кухню, поправляя галстук, зашёл отец Джина. Он никогда не интересовался успеваемостью сына, но в последнее время его начало раздражать поведение что в школе, что дома Джина. — Дай, — он сурово смотрит на женщину, которая недавно тормошила сына, а сейчас сжалась, так как понимала, что сейчас будет скандал. — Что это? — увидев в листе бумаги обозначение плохой отметки, глава семейства продемонстрировал это Джину. — Я тебя спрашиваю, — Сокджин ничего не отвечал, он наспех забил свой рот салатом. — Ответь! — Джин даже бровью не повёл, когда мужчина ударил по столу. Отца начало бесить хамство сына. — Проснись уже, идиот! — поднял руку, чтобы ударить, но мама Джина успела предотвратить драку, схватив локоть мужа. — Что ты с ним сюсюкаешься?! — закричал мужчина, не понимая жену, которая начала прикрывать сына. — Надо ему напомнить, кому он обязан этой жизнью! Подумаешь. Друг у него умер. Ты погляди на него. Твой дружок мёртв. И что теперь? За ним лезешь? Ты совсем?! Не смей меня и мать в это болото затаскивать! Образумься! Мямля, а не старшеклассник! Распустил сопли, — Джин продолжал впихивать себя салат. — Раз так хочешь встретиться с Тэхёном, то подавись уже! — мужчина кинул в сына общую тарелку салата. — Давай же! Жри! Ты ведь ничего, кроме нытья и заглатывания проблем, не умеешь. Сопляк. Давись. Давись же. И соплями, и слюнями, и этим салатом. Подохнешь, я даже похороны твои оплачивать не буду, — и тут женщина не могла молчать когда муж явно перешёл черту. — Не пора ли тебе на работу? — прекрасно понимая состояние мужчины, сказала мама Джина как можно непринуждённее и мягче. — Ха, — выдохнул мужчина и хмыкнул. — Выгораживать этого урода вздумала? Да плевать я на него хотел. Его даже марать нечем, он уже в грязи. Грязный поросёнок. Мерзкое зрелище, — цыкнув, отец Джина вышел из дома.

***

— Гляди. — Боже, что с ним? — А это разве не тот самый…       Джин проходит по школьному коридору, не обращая внимания на шушукающих о нëм людей. Парень смотрит прямо, равнодушно, находясь в своих мыслях, позабыв о реальном мире.       По недавно сложившейся привычке на несколько минут останавливается у шкафчика Тэхёна, который в следующий день после смерти владельца отдали какому-то младшекласснику. Он долго всматривается в железную дверь, на её царапины, которые сделал Тэхён своей неуклюжестью. Джин вспоминал, как Тэхён постоянно то спотыкался, то сталкивался лбом с железной дверью, при этом ворча на весь мир. Джин улыбается. Но уже через несколько секунд улыбка спадает и возвращается равнодушный взгляд. Вернулось осознание.       Подойдя к своему шкафчику, открывая его, на Джина падает куча записок о том, что он скоро умрёт, что после Тэхёна он следующий. Но Сокджин просто подбирает все выпавшие листы, смотрит, предполагая человека, кто ему оставил такие записки, и выбрасывает в урну.       Джин был изгоем даже при жизни такого солнечного и дружелюбного ко всем Тэхёна. Джин всё никак не может отвязаться от школьной группы хулиганов, которые используют его как мальчика на побегушках. Раньше Сокджин ещё как-то противостоял им, но сейчас ему всё равно. Он не выполняет приказы местной банды, за что получает по самое не балуй, валяется потом у какого-то незнакомого сарая избитый, но даже так это не вызывает какой-то эмоции, агрессии и тому подобное у парня. Он устал. Очень устал. От себя, от мыслей, от жизни.       Только после смерти Тэхёна Джин понял, что они с ним многое не сделали. Не пошли в то чëртово караоке. А хотя нет. Пошли. Только в разное время. Ведь караоке оказалось местом смерти Тэхёна, который ждал Джина, но навстречу к нему пришёл не друг, а сумасшедший ублюдок, который не пожалел юношу и зверски убил его. Джин пришёл в назначенное место, когда туда приехала полиция и собралась толпа зевак.       Джин бьётся в истерике, когда понимает, что если бы он чаще говорил с другом, то, возможно, они бы договорились о времени встречи. Джин везде видит себя виноватым. Во всех сценариях события он видит себя злодеем и антигероем, который жестоко убил лучшего друга, которого безумно любил. Ещё одна вещь, которая съедает Джина изнутри это то, что о своих чувствах к безбашенному, весёлому и яркому Тэхёну он понял лишь, когда увидел его бледное бездыханное тело. Пазл сложился. Всё его внимание к деталям личности Тэхёна, его мысли и сны о нём были признаками запретной любви, которая, увы, уже не сложится никогда.       Односторонние чувства, которые уже никогда не получат взаимности, терзают парня. Джин не мог есть и пить. Еда потеряла вкус, мир потерял краски, жизнь потеряла смысл. Но Сокджин боится смерти, ведь глубоко в сознание кричал долг сына. Умрёт Джин, но родители будут жить.       Джин видел на похоронах Тэхёна реакцию родителей погибшего и что с ними случилось после произошедшего. И, как бы парень не злился на требовательных отца и мать, он не желает им такой участи и осуждение общества. Поэтому наложить руки ему не получится.       Сокджин хочет взять себя в руки. Хочет наконец взяться за учёбу и стать сыном, которым будут гордиться родители. Хочет, чтобы Тэхён перестал мучить его разум и душу, перестал приходить во снах, в которых он обвиняет Джина в его смерти. Хочет, чтобы его мысли были лишь позитивные и если будут о Тэхёне, то только в хорошем и добром ключе. Ведь его друг был замечательным человеком, целеустремлённым парнишей, которым Джин всегда восхищался и брал в пример. Вот всё что должен взять Джин из всплывающего образа Тэхёна, а не дурные и плохие воспоминания, погружаясь тем самым в апатию.       Но Джин не может. Джин перестал быть героем. Теперь он лишь картонный персонаж, который после смерти главного героя перестал существовать.       Нет Тэхёна — Нет дуэта «Тэхён и Джин» — Нет Джина. Кажется, что вместе с Тэхёном Джин похоронил и себя.

***

      После проведённой процедуры Юнги оставили одного в палате. Парень, почти не моргая, смотрел на кирпичную стену, которая была его видом из окна. Он подобрал под себя ноги, чуть съежился. И всё. Больше Юнги ничего не делал. Это было его занятие, как он считает, на всю оставшуюся жизнь. Если это, конечно, можно назвать жизнью. Скорее всего, это бесцельное существование или безнадёжное выживание.       На протяжение часа парень смотрит в окно, практически не дыша, внимательно слушая темп тиканья часов. И вдруг Юнги отрывается от стены и смотрит на окружающую его мебель. Он достаёт провод наушников из рукава халата.       Наушники Юнги бесцеремонно сцапал у своего младшего брата, когда тот забыл их в палате. Он спрятал свою находку в рукав больничного халата, потому что больше некуда было прятать. Медсестры проверяют его постель каждые пол или полтора часа. Тумбу также осматривают. Да и вообще за всем находящимся здесь следят.       Юнги не хочет отдавать наушники. Он прекрасно понимает, что прятать в рукаве небезопасно, ведь даже на процедурах его вещи не оставляют в покое. Сегодня он еле как пронёс их. Сегодня он чуть не спалился перед братом, когда тот схватил его за руки. В тот момент он не подал виду. Но стоит отметить, что Юнги жутко бесится с Чонгука. Хотя не так. Юнги бесится со всего. Но вместо того, чтобы дать ребёнку консультации с психологом или на крайний случай отправить его в психиатрическую клинику, родители Мина, боясь осуждение общества, уложили его в дорогую больницу под строгий контроль персонала.       Юнги смотрит на кабель наушников. Долго смотрит. Потом начинает рыскать место, где его «прелесть» не найдут, пытаясь ходить бесшумно, ведь мимо палаты всегда проходят медработники.       И находит место. Он открывает окно и небрежно запихивает провод в небольшую щелей между кирпичами стены. Закрывает окно и садится на свою койку, опять подбирая ноги. Опять завороженно смотрит в окно. — Юнги, я принесла ужин, — парень не обращает внимания на вошедшую в палату медсестру.       Девушка проходит глубже. Становится рядом с койкой парня и меняет раствор капельницы, а только потом ставит перед Юнги его ужин. — Мне сказали, что к тебе сегодня приходил Чонгук, — зачем-то начинает медсестра разговор. — Так мило, когда младший братик беспокоится о тебе. Не так ли? — но Юнги не отвечает, не смотрит на неё. У него там своё, он опять выпал из реальности. — Чуть позже подойдёт врач и проведёт ночной осмотр. Будь паинькой, хорошо? В этот раз сними свой халат. Мы, врачи, тебе только добра желаем. Нам нужно провести полный осмотр перед сном, чтобы ночью тебя не тревожить, — и в душе Юнги радуется, что успел спрятать наушники.       И врачи пришли. Одной большой толпой в палату. Юнги бесится из-за того, что на него все смотрят, будто на диковину, будто на лабораторную крысу. Но виду не подаёт.       Спустя минут 40 его опять оставляют. И Юнги находится нечто ещё больше завораживающее, чем наушники. Это скальпель, оставленный рассеянным и, видимо, уставшим от работы врачом.       Юнги улыбается. Непонятно чему, непонятно зачем. Он открывает окно. Берёт наушники. Надевает их. Притворяется, что слышит какую-то мелодию, что-то пританцовывает. Берёт скальпель и… — 19-ый, — говорит медсестра, делая пересчёт дежурных инструментов. — А где 20-ый? — спрашивает у коллег про недосчитанный скальпель. — Погодите! — взвизгивает молодой врач. — Быстрее в палату 1306!

***

— Ты понимаешь, что с такими баллами ты не сможешь получить хороший аттестат? — спрашивает классный руководитель у Джина. Сокджин ничего не отвечает, из-за чего учительница тяжело вздыхает. — Предлагаю тебе получить дополнительные баллы за счёт волонтёрства. На, — протягивает какой-то документ женщина. — В этой больнице нужна сиделка, — наконец парень вслушивается в разговор, так как не понял сказанного. — Не смотри так. Я сама не понимаю, зачем сиделка в лице старшеклассника, но за это дают дополнительные баллы и награду в купюрах. Твоя семья сейчас нуждается в этом. Задумайся. Я предлагаю это пока только тебе, но такой шанс упускать будет не каждый, — после этого Джин принимает протянутую брошюру.

***

— Следи, чтобы он ничего режущего, колющего в руки не брал. Кормить с ложки, пускай сам ложку не трогает, — диктует врач, провожая Джина в палату его подопечного. — Тумбу мы будем проверять сами. Его мебель тоже. Твоя задача лишь следить за ним внутри палаты и постараться не отлучаться по нелепым причинам. Пытайся как-то разговорить его, — врач повернулся к Джину. — Вы всë-таки одногодки. Думаю, общие темы найдете, — но врач столкнулся с равнодушным взглядом парня. — Эм… Ладно, — пропустил вперёд в палату мужчина. — Юнги, с этого дня о тебе позаботиться Джин. Надеюсь, вы с ним подружитесь. Будь добр к нашему волонтёру, хорошо? — и Джин наконец увидел того самого Юнги, которого он представлял себе совсем иначе.       Перед ним был явно не инвалид и явно не лежачий. Перед ним сидел просто парень, уставившийся в окно и стучащий своей, как заметил Джин, покалеченной и перебинтованной левой рукой. — Он так стесняется, — прошептал врач, когда понял, что приветствовать вошедшего больной не собирается. — Не обращай внимания, — Джин серьёзно посмотрел на врача. — Развлекайтесь, мальчики, — говоря это, врач вышел из палаты и закрыл её.

***

      Джин погрузился в свои мысли, уносящие его вновь куда-то в прошлое. Он потупил взгляд на объект его слежения, который тоже думал о чём-то, смотря в окно.       Парень поначалу и не заметил, что Юнги уже как пять минут смотрит на него. Оба парня будто изучали друг друга. И в какой-то момент их мысли наконец были о настоящем. — Я Шуга, — протянул перебинтованную руку Юнги, говоря сиплым голосом. — Я Ви, — ответил рукопожатием Джин, представляясь никнеймом Тэхёна.