Тату

Ханма уже долгое время ловил на себе взгляды друга. Причем очень настойчивые. Зная Кисаки, Шуджи предположил, что тот снова придумывает очередной свой план, где он будет главным героем. Однако не в характере Тетты так долго молчать, да и сомнение в глазах говорило, что тут явно не план. Кисаки очень хорошо видит сильные и слабые стороны человека, так что если кому-то надо играть в его плане какую-либо роль, то она будет подходить этому человеку идеально. — Киса, если ты так будешь пристально меня разглядывать, то я подумаю, что ты влюбился в меня, — протянул игриво Шуджи, наблюдая с удовольствием, как вытягивается лицо Тетты от шока. — Долбаеб, — спустя пару минут выдыхает тот, снова задумавшись о чем-то своем. Ханме нравилось смотреть, как в голубых глазах блестит расчетливый огонек, как тысячи мыслей проносятся будто в замедленной съемке фильм. Короткие волосы казались жесткими, так что хотелось проверить их. Он наверное разозлится? То, как заостряется взгляд Кисаки, когда его что-то злит, тоже весело и мило. Наверное, именно поэтому Ханма часто его подъебывает. Просто Тетта похож на маленькую собачку, чихуахуа. Громкий, маленький, странно, где душа вообще держится. Иронично, что без каких-то выдающихся физических данных он подминает под себя весь криминальный мир Токио. Ну, или почти подминает, поскольку Тосва это только начало. — Ты что-то слишком серьезный, Киса. Думать много вредно. Ты поэтому такой вредный? — выдергивает из раздумий Ханма, трепля Кисаки по голове. Тетта шипит, отпихивает локтем Шуджи, но тот только весело смеется. Его теория подтвердилась: волосы у Кисаки мягкие. Может тогда тот походит на ежика? А что также фырчит и показывает свои иголки. — Чего ты прикопался то?! — Какой страшный Киса. Боюсь-боюсь, — поднял руки кверху Ханма, чтобы успокоить Тетту. Кисаки в последнее время часто такой задумчивый и все время на него поглядывает. Вероятность того, что Шуджи перестал приносить пользу и его хотят заменить на другой “инструмент”, была, но достаточно низкая (в это хотел верить Ханма). Так что Шуджи и выводил из себя Кисаки, чтобы тот наконец рассказал ему свой план. Все же Тетта всегда его посвящал в них либо усмехался так, что было понятно, что будет что-то интересное и веселое. — Не больно? — вдруг раздался вопрос, заставивший Ханму впасть в ступор. Поняв, что собеседник его не понимает, Кисаки закатывает глаза и головой кивает на руки, где и были набиты татушки. Шуджи немного задумался, а потом расплылся в улыбке. — Так Киса хочет себе тату. Что ж ты раньше молчал? — Ой, забудь, — бросил Кисаки и ускорил шаг. Ханма не удержался от смешка. Все же ежик больше подходит. Тряхнув головой, Шуджи быстро догоняет Кисаки, навалившись на него сверху. Тот бы может и отпихнул бы друга, но силы были явно неравны. — Это, конечно, больновато, но можно потерпеть. Какую ты хочешь и куда? Могу сводить к мастеру,— Тетта слушал с интересом, так что тут же согласился на предложение Ханмы. Необходимо посмотреть студию, узнать цену. Да и не будем забывать, что Тетте еще до совершеннолетия далековато, так что придется сверху и за молчание заплатить. Радовало, что Шуджи там уже бил тату, а значит на возраст если они и смотрят, то только для того, чтобы знать, какую просить сумму. Местоположение студии не внушало доверия. Недалеко от Красных фонарей, в каком-то переулке, да еще и в подвале. Кисаки хмурился все больше и больше, пока они шли. К его удивлению внутри все было чисто. Свет яркий и холодный, нет странного запаха притона. Мастером был парень за двадцать пять с фиолетовыми волосами, сбритыми висками и рукавом из тату. Тетта с придирчивостью ревизора осмотрел комнату и только потом обратился к мастеру. — Вот такую на лопатке. Сколько? — достал он телефон с картинкой. Ханма тут же заинтересованно посмотрел вместе с Соитиро — мастером— и улыбнулся. Рыбка кои в красно-черной палитре среди брызг от воды. Приносящая удачу. Видимо Кисаки отчаялся, что его планы раз за разом ломает Такемучи, раз решился на такой шаг. Хотя такое безрасудство не в духе Тетты. Он ведь не может верить в то, что тату принесет ему удачу. Задумавшись, Ханма чуть было не остался в студии, если бы не пинок Кисаки, который закончил свой разговор. — Так ты сделаешь ее? Я могу за ручку подержать, пока будут бить, — протянул он, удерживая себя от объятий. Если слишком много лезть к Кисаки, тот может о чем-то догадаться. Все же Кисаки слишком умный, и иногда это проблема. Хотя кроме Хины он не замечает никого, так что можно слишком не переживать, но лучше не перебарщивать. В конце концов он же поймет, что с девочкой-одуванчиком у него ничего не получится? — Сделаю. Деньги получу на следующей неделе и схожу, — достаточно спокойно отозвался Тетта, пропустив насмешку мимо ушей. Шуджи предполагал, что Кисаки был бы не против его компании, иначе бы не сказал, когда пойдет. А так Тетта будто говорит, чтобы никаких планов на следующей неделе не было. Возможно, это просто разыгравшееся воображение, но Ханма решил не углубляться в такие подробности. Он просто пойдет с Кисаки, чтобы посмотреть, как потом татушка будет выглядеть на смуглой коже. Деньги у Кисаки появились только в конце недели, в четверг вечером. Вальгала, состоящая в Тосве, приносила неплохие деньжата. Конечно, пока рано говорить о несметных богатствах и контроле за всем Токио, но вскоре это может оказаться реальностью, а не фантазией. Впрочем, если Кисаки сказал, он это сделает. Его планы почти всегда срабатывают как надо, если Такемичи не встревает. Вот и в пятницу Ханма ждал своего друга возле ворот школы. Он давно задавался вопросом, почему родители Кисаки никак не реагируют на поведение сына. Тот явно поменял стиль, стал приходить позже, неизвестно где пропадать. Сам Тетта о своей семье не распространялся, но Шуджи подумал, что они не бедствуют. Он как-то раз провожал Кисаки до дома, так двухэтажный домик не каждый может позволить, так еще и с гаражом. Ханма сделал вывод, что родители слишком заняты работой, а пока Тетта приносит хорошие результаты в учебе, они закрывают глаза на его странное поведение и внешний вид. — Киса, ты готов? Страшно? Не дрейфь, я буду рядом, — не удержался от подтрунивая Ханма, когда Кисаки подошел. Тот вздохнул, но на лице появилась легкая улыбка. Считай победа, поскольку Кисаки улыбался крайне редко. Обычно он скалится, когда угрожает, усмехается, когда делится своим планом, или показывает одну из тех дежурных улыбок, какие бывают на лицах продавцов-консультантов, т.е. искренность в них равна нулю. Пожалуй только один раз Ханма видел беззаботную улыбку, тень которой появилась сейчас. Они тогда сидели возле реки и разговорились о будущем. Тогда Кисаки говорил про господство над всем преступным миром Токио, про деньги и власть. Шуджи не уточнял про личную жизнь, но наверное и свадьба с Хинатой включалась в ту мечту. Время в пути прошло быстро: Ханма о чем-то болтал, а Кисаки по обыкновению был погружен в себя. Вывести его на разговор не получалось, так что половина пути прошла в молчании. Шуджи было все равно, рядом с Кисаки можно было и просто молчать. — Киса, ты весь дрожишь. Успокойся, иначе выйдет криво, — хмыкнул Ханма, когда они зашли внутрь. Тетта только закатил глаза. Снимая футболку с черной курткой, он чувствовал волнение, но это нормально. Кисаки не любил боль, но желание набить тату было больше. Немного обезболивающего он все же выпил, чтобы все сделать за один сеанс. Растягивать это “удовольствие” у него бы не получилось. Однако стоило сесть на кресло, как страх подошел совсем близко к горлу. Тетте даже казалось, что его сейчас тут же и вывернет. И почему он выбрал лопатку? Не видеть мастера и его манипуляций было еще хуже. — Я же говорил, что подержу за ручку. Расслабься, Киса, — улыбнулся Шуджи, плюхаясь на стул напротив Тетты. Длинные пальцы тут же накрыли его, которые дрожали сильнее, чем у наркомана в ломку. Кисаки чувствовал тепло от Ханмы, что в общем то логично, ведь он живой. Впрочем, страх видимо был слишком сильным, раз его мозг отключился и успокоился от таких простых слов. Когда же все началось, то Тетта готов был прибить своего друга. Он же спрашивал про боль, так какого хрена тот ему соврал! Это не “больновато”, это пиздецки больно. Кисаки редко плакал, но тут не выдержал. Он крайне старался сдержаться, снял очки и зажимал переносицу, но не вышло. Вместе с болью пришел и стыд. По крайней мере два человека видели, как он плачет. Однако Соитиро не было резона об этом трепаться, их дорожки сегодня же разойдутся, а вот Ханма… В его голове сам черт ногу сломит. Кто знает, что тот решит сделать. Шуджи же не строил каких-то грандиозных планов по поводу того, как использовать эту информацию. Он вообще почти не думал об этом. Единственное, что было в его голове, так это то, что слезки все же идут Кисаки. Его голубые глаза тогда напоминают море, как бы избито это не звучало. А еще эта сторона очень нравилась Ханме. Тетта обычно не позволял увидеть себя слабым. Не то, чтобы слезы это признак слабости, но Ханма был рад разделить этот момент. — Скоро все пройдет, Киса. Немного осталось. Потом сходим поедим чего-нибудь, — утешал в своей насмешливой манере Шуджи. Кисаки только зло фыркнул. Обращается с ним как с ребенком. Поглаживает пальцами его руки, стараясь отвлечь. Аж бесит, что это действительно работает. Докатились. Именно поэтому он и не хотел идти вместе с Ханмой. Теперь явно прибавится шуток. С Божьей помощью, не иначе, Тетта выдохнул, когда все закончилось. Шуджи бы посмеялся над такой формулировкой, поскольку есть зерно истины в ней, но она осталась только в голове Кисаки. Пачка денег была передана, работа осмотрена, а рекомендации даны. Больше оставаться здесь смысла не было. — Ну? Понравилось? Киса теперь взрослый, хья-ки. — Идиот, — почти ласково бросил Тетта, ускоряясь. Ханма не мог заметить красных кончиков ушей, но вполне уловил интонацию. Она заставила его мягко улыбнуться, но ненадолго. Через пару секунд Шуджи, догнав, приобнял Кисаки за плечи, удивляясь, что тот даже не думал его отпихивать.